Быль
Якшилар ба, Алтай!
Здравствуй, воздух,
как мехи, распирающий грудь!..
Узкой тропкой, чуть шире полозьев,
пробираюсь я к дальней берёзе,
чтоб товарища там помянуть.
Стала вовсе тропинка узка…
А правее, в глубоком ущелье,
бойко мчит по каменьям замшелым
изумрудная чудо – река…
Пики гор – эти древние старцы –
наблюдают за ней свысока.
А Катунь, словно песня алтайца
нескончаемо вьётся меж скал.
Как смогли, удивляюсь, медведи
этой тропкой пробраться к палатке?
Но смогли ж! И осталось от Феди…
В общем, мы хоронили останки…
Шёл июнь – “месяц малой жары”,
как алтайцы его называют.
За селеньем, где лог Ак-Айры,
мы у самого края горы
крест всадили в бетонную сваю.
Местный знахарь-колдун Ярынчи,
бил в костёр можжевеловой веткой,
делал в воздухе ею отметки
и крошил под крестом “аарчы”-
сыр домашний. И снова хлестал
веткой дым, повторяя: “Курмесы!..”
Как потом мы узнали: злых бесов
от себя и от нас отгонял.
Пили мы из берёзовых чашек
И араку, и пенный кумыс.
А мне чудилось: кто-то вчерашний,
истерзавший товарища страшно,
наблюдает за нами из тьмы...
Я всегда в этом горном краю,
где бы ни был, тревожусь немного.
Нет, высот не боюсь, - слава Богу! –
побродил и по снежным отрогам…
Но чего-то я, всё же, боюсь.
Вот и там, на известном плато,
где “на Рериха” едут туристы,
в его домике, светлом и чистом,
я ответы искал
на простой свой вопрос: почему
неуютно в горах одному,
если даже вокруг тебя люди?..
А при них мы молчим потому,
что боимся: они ж и осудят!..
Мудрый знахарь дал позже понять,
уловивши моё напряженье:
- Вырви волос из гривы коня,
привяжи на берёзе Ульгеню!..
Это значило – доброго бога
должен я улестить хоть немного.
И ещё напоследок сказал он,
что я был в прошлой
жизни пшеницей,
а пшеница в горах не родится…
- Твой же друг был
в той жизни маралом -
И к себе его горы забрали…
Твои боги – не здесь. Вместе с ними
должен жить ты внизу, на равнине…
Всё понятно. И всё очень просто –
до крестов на равнинных погостах!..
Только ты мне ответь, Ярынчи,
как найти мне то поле пшеницы,
на котором я мог уродиться?
Где мой колос, где братья мои?
Где искать их, скажи, Ярынчи!
Как же мне в моём дереве жизни
дотянуться до веточек нижних,
ничего не попутав в вершках,
разобраться в своих корешках?
По отцу в этом смешанном древе –
Белорусы, поляки, евреи,
рядом с россом есть, вроде б, литвин.
Ну, а дальше? Сплошные провалы…
Знаю только, кем были они:
Не сеньоры – васссалы вассалов –
кузнецы, гончары, музыканты,
сторожа, управители замков.
И вояки – во все времена!..
Это только одна сторона.
На другой – тот же «Ноев ковчег»:
с итальянцем соседствует чех.
Прадед матери – терский казак
самой южной российской станицы
(вот, наверно, кто сеял пшеницу!)
был, по слухам, из первых рубак
и погиб, защищая границу…
Отчего вдруг такой винегрет
Из народов, племён и наречий?
Постоянные войны и сечи?
И торговля?.. - Вот весь и ответ.
Результатами каждой войны
Были пленные с той стороны,
Были с этой… Как общий итог –
Перемешано всё, видит Бог!..
Но спасибо тебе, Ярынчи!
Пригодился мне мудрый совет твой.
Как бы в тусклом мерцанье свечи
Разглядел я в глубокой ночи
силуэты своих дальних предков.
…Осень. Гуси летят вдоль Катуни,
огибая большое село.
Клики их как оркестр многострунный,
как прощальная песня без слов.
В сентябре (месяц гона маралов)
их быки, не смолкая трубят!
Поутру зёрна инея в скалах
словно россыпь алмазов горят.
А на трассе КАМАЗЫ занудно
день и ночь лезут в горы и будят
всё кругом – до вершинных снегов…
Здесь когда-то ходили верблюды –
“дальнобойщики” прошлых веков.
Колокольцы на шеях, свисая,
возвещали народу о том,
что из Индии мы, из Китая
к вам с шелками и чаем бредём…
Ну, а нынче – до самой границы –
Чуйский тракт и гремит, и дымится.
…Три весны позади. Тропкой козьей
пробираюсь к знакомой берёзе.
Её ветви повдоль-поперечь
в узелках разноцветных косичек…
Жаль, что этот древнейший обычай
не помог от беды уберечь!..
Я хотел из берёзовой чаши
вновь испить поминальный кумыс.
Только кто-то, чудовищно страшный,
тут, в округе, все горы обгрыз…
Нет могилы. Не видно креста.
А в душе, - как обрыв! – пустота…
Где строители только заходят
В заповедные наши места –
всё! Прощай навсегда красота!
Обокравши чужую природу,
пришлый люд,
словно дух злой – Курмес,
Испоганил на долгие годы
и луга, и реликтовый лес…
Это значит, Катунская ГЭС
начиналась и… кончилась здесь.
А теперь хоть кричи – не кричи!..
Почему ты молчал, Ярынчи?..
Впрочем, что я? Да разве камланьем,
призывая небесные кары,
остановишь вселенский бедлам?!..
Якши болзын, Алтай! До свиданья!..
Кто-то в горы уходит к маралам,
кто-то в степи – к низинным полям.
***