Господин Бревнин был столовый угодник, то есть угодник чрева, что чревато чревовещанием, кстати. И когда вещание происходило, то становилось ясно, что больше так жить нельзя. Тужить можно, не воспрещается. Но жить — погодите таки. Это всё к тому, что вещания его пострашней телевизионных были. Были, есть и будут, заметьте. А коли заметили, то и ладно. Забудьте, как и заметили. Речь не о том.
Речь о том, что Бревнин, депутат или помощник депутата (статус не ясен, но лишь обозначен, потому как здесь вам не геймерский клуб, где всё построчно расписано), был именно тем, чем в его положении следует быть – депутатом или депутатопомощником. И, будучи тем, чем примерно казался, он и нас с вами путал, поди, на нетрезвую голову, включая, естественно, чрево. Ухо-горло-нос не при чем и отметаются, хоть и остались с носом клинически.
Чрево, раз уж к нему возвернулись, требовало к себе любви и уважения. Потому как по статусу положено (это вам не геймерский клуб, повторяю). Требовало иногда громко, а иногда и пьяно, если по-ненашему. Но, как бы то ни было, уважать себя заставило, хоть никакой и не дядя, а если и дядя, так и совсем никакой вовсе.
Ой, да что я всё! Нет, к делу, к насущному бизнесу, да поскорее. Итак, Бревнин: аристократ древних кровей, что вы, полагаю, уже и без меня отметили; аристократ, но из гущи, так сказать, хотя, если сказать, то так ли? Но на то оно нам и представляется, раз крепко мерещится. А мерещится потому, что оно всегда мерещится во тьме, где и пребываем всем светом белым. Всем, но без Бревнина. Он не пребывает, а прибывает себе и убывает. Потому как у него автомобиль, шофер, права и обязанности (хотя это и лишнее).
У шофера права, кстати, тоже есть. Водительские. Шофер Бревнина называет автомобиль «Бревномобилем». А чему вы удивляетесь, или, если не удивляетесь, то чему не удивляетесь вы? Бревнин велик, автомобиль велик, это вам не «велик», чему шофер засвидетельствует. Бревномобиль велик, длинен, толст. Броневик почти, а если и не почти, то почти что. Потому возить Бревнина и ему, и шоферу — что бревна таскать — почетно, но сноровки требует. Особенно в субботу, когда бревно всё из себя резиновое.