(продолжение. Предыдущая глава LII– http://www.proza.ru/2020/12/29/1525)
(Начало. Глава I - http://www.proza.ru/2020/01/01/1248)
Луконин был кем угодно – большим мерзавцем, негодяем и подлецом, но только не трусом. Он даже усмехнулся, когда фон Страух приставил к его голове револьвер. Тем не менее, он непроизвольно вздрогнул от резкого щелчка спущенного курка.
- Страшно, Никодим Федорович? – участливо спросил фон Лютцов, осторожно отводя револьвер помощника в сторону от виска графа.
Помещик сумрачно посмотрел дипломату в лицо. – Похоже, эта дурацкая выходка доставляет вам большое удовольствие, господин фон Лютцов? Какая, однако, странная забава у немецких аристократов! Стреляйте же еще раз, господин Страух! Правда, сразу скажу, что в отличие от вас и вашего принципала я не боюсь смерти! Воины Перуна уходят из этого мира с радостью - они тут же попадают на пир к Вседержителю-Творцу всего сущего. Стреляйте, раб божий Страух, стреляйте же!.. Правда, сначала вставьте в барабан патроны, вероятно, вы просто забыли зарядить свой револьвер…
Фон Страух озадаченно сдвинул котелок на затылок и в растерянности улыбнулся: - Сдается мне, что к этому русскому чудовищу нужен другой подход, экселенц…
- Вы правы, Фредерик… Весьма любопытный экземпляр! - сказал фон Лютцов по-немецки и вздохнул. – Похоже, этот одержимый язычник действительно не боится смерти…
- Прикажете применить к нему особые методы воздействия? Как вы знаете, я прошел курс физического принуждения к откровенности, основанный на богатом опыте святой инквизиции. Такие мучения, мало кто выдерживает…
- Боюсь, что ваше искусство в раскрытии запрятанных в глубинах сознания самых сокровенных человеческих тайн, Фредерик, здесь не поможет. Как я полагаю, даже пытки не развяжут язык этого варвара…
- Так что же делать, экселенц? Может быть, все-таки просто убить его?
- Рано или поздно нам придется это сделать, Фредерик… Этот русский варвар слишком опасен… Но не сейчас, к сожалению! - дипломат покачал головой. - Уберите пока оружие, Фредерик… Я постараюсь все-таки уговорить этого упрямца…
- Слушаюсь! - Фон Страух кивнул головой. – Но прошу прощение, экселенц, мне кажется бесполезным каким-то образом убеждать это животное, без предварительного доведения его организма до максимального болевого порога. – сказал майор, аккуратно вставляя патроны в барабан своего револьвера.
- Вы так думаете?
Помощник убрал револьвер во внутренний карман сюртука. - Уверен, экселенц!
Пыхнув сигарой, фон Лютцов снисходительно улыбнулся: - Полагаю, что вы ошибаетесь, майор. Я попробую доказать вам это. Слова, если ими оперирует мастер логики, могут оказаться гораздо успешнее молотка, которым мастера заплечных дел дробят пальцы на руках и ногах даже самого стойкого хранителя нужных кому-то тайн…
- Не смею с вами спорить, экселенц, но мой богатый опыт успешных допросов говорит мне, что рано или поздно физическая боль и страх смерти гарантированно развязывают языки у самых неразговорчивых упрямцев…
- Вы забываете, майор, что я все-таки дипломат. Люди нашей профессии, прежде всего, ценят скусство интеллектуального воздействия на человеческую психику. Нужно просто переиграть противника в состязании умов.
- Вы полагаете, что у этого сарацина есть ум?
Фон Лютцов не выдержал и улыбнулся: - Ах, Фредерик! Когда человек испытывает к кому-то какие-то сильные негативные эмоции, он довольно часто искренне уверяет себя, что его противник – не только скопище всевозможных пороков, но и откровенно глуп. Вы, как мне кажется, как раз и пребываете в этом убеждении. Никогда не следует недооценивать противника, мой друг, хотя, впрочем,… и переоценивать тоже!
Пока немцы разговаривали граф Луконин сидел с отрешенным видом, и, казалось, был полностью погружен в свои мысли, но при последних словах старого дипломата на его изуродованной физиономии внезапно промелькнула презрительная ухмылка. И хотя его лицо мгновенно приняло прежнее безразличное выражение, тем не менее, фон Страух заметил это. Он трязнул помещика за плечо и быстро спросил: - Шпрехен зи дойч?
Луконин поморщился, видимо встряска причинила ему боль. – Что вам от меня надо, уважаемый? – спросил он угрюмо.
- Шпрехел зи дойч? – почти закричал майор и яростно тряхнул графа еще раз.
- Что такое, Фредерик? – недоуменно спросил фон Лютцов.
- Мне кажется, этот русский граф знает немецкий язык, экселенц!
- Почему вы так думаете, майор? – барон подозрительно посмотрел на Луонина.
- Он явно понял, о чем мы с вами разговаривали, экселенц. Его выдала непроизвольная рефлекторная реакция лицевых мышц на ваши последние слова.
Советник еще раз внимательно поглядел на русского помещика и в раздумье пожевал губами. – Бог с вами, Фредерик! Я думаю, что вы ошибаетесь… Вероятно, он просто поморщился от боли. Все-таки ребята атамана Пупырева отделали его на славу. Хотя… такое вполне возможно, но только чисто теоретически… Полагаю, что язык Шиллера и Гете вряд ли известен в занюханной русской провинции… Прочем, даже если вы окажетесь правы, мы с вами, я думаю, пока не разболтали никаких секретов.
Фон Страух пожал плечами и отвернулся. Потом вдруг увидел что-то в поле, быстро вынул из кармана позорную трубу и вгляделся вдаль. – Бог мой! – выпалил он и указал рукой в сторону хутора. – Посмотрите-ка туда, экселенц! Похоже, остатки воинства нашего друга Луконина направляются к воротам доронинской крепости. Я вижу троих казаков… У одного из них белая тряпка на пике… А с ними еще кто-то… в алой рубахе… Кажется, он связан и его лошадь ведет в поводу за собой один из конников… Похоже, что это пленный…
Фон Лютцов торопливо схватил протянутую ему подзорную трубу и направил ее на группу всадников, скачущую по дороге. – Да, вы правы, майор! Это казаки - наемники графа Луконина, а с ними юный адъютант атамана. Вероятно, эти молодцы каким-то образом сумели захватить его в плен… Постойте-ка… За ними едет коляска… А в ней сидят трое. Один из них, похоже, священник… Еще какой-то молодой человек… А между ними… О Боже! Да это же!..
Барон протянул трубу фон Страуху: - Посмотрите-ка, Фредерик, кажется, это наш старый знакомый! Вы узнаете его?
- Так это же помощник господина Пупырева, его, так сказать, правая рука! Вот так сюрприз! Его, кажется, Молдаваном кличут?– воскликнул фон Страух, сразу опознав третьего пассажира экипажа. – Похоже, его тоже захватили в плен!
- Да, вы правы… Очень любопытно!
Барон обернулся к Луконину, увидел, что тот пристально вглядывается в едущих по дороге кавалеристов и усмехнулся: - Похоже, ваши люди, Никодим .Федорович, едут сдаваться служащим российской уголовной полиции, обосновавшимся на хуторе охотника Воронина. Можете полюбоваться… Впрочем, у вас сейчас, наверное, некоторые проблемы со зрением? Дать вам подзорную трубу?
- Не надо, барон, я и так все прекрасно вижу! – зло огрызнулся помещик и заскрипел зубами. – Проклятье!.. Предатели!
Старый дипломат с притворным сочувствием кивнул головой: - Увы! Но таковы наемники, Никодим Федорович! Они служат хозяину, пока это им выгодно… Хотя, я думаю, все люди продаются и покупаются. Вопрос состоит только в сумме сделки. Не всегда это обязательно деньги. Собственная жизнь для каждого человека наверняка бесценна и не стоит всех на свете богатств и всего золота мира. Не правда ли?
Русский граф не отвечал, только беспрестанно сжимал кулаки. Он тяжело дышал. Здоровый глаз на его разбитом лице горел яростью.
- Вы проиграли, граф! Признайтесь, хотя бы, сами себе, что ваше положение в настоящее время совершенно безнадежно, и ваша драгоценная жизнь просто висит на волоске… Между прочим, Никодим Федорович, вы можете, если, конечно, у вас сохранился еще здравый смысл, вполне достойно выйти из этой плачевной ситуации… с… э-э-э… минимальными потерями… То есть, я хочу сказать, даже с приличной выгодой…
- Это как?– неожиданно спокойным голосом сказал Луконин. – Это каким же образом, смею спросить?
- Ну вот! Вы, граф, уже готовы обсуждать дела, как мне кажется?
- Не тяните время, говорите, барон!
Старый дипломат осторожно улыбнулся одними уголками тонких губ, пыхнул сигарой и, смерив помещика пристальным взглядом, сказал: - Я буду играть с вами в открытую, Никодим Федорович… Не буду скрывать, что мы очень заинтересованы в секрете, которым вы, как мне думается, владеете.
При этих словах граф слишком быстро повернул к нему свое опухшее лицо. – О каких секретах вы изволите говорить, барон?
Фон Лютцов несколько театрально рассмеялся. – Ах, перестаньте изображать из себя деревенского простофилю, Никодим Федорович! Вы же умный человек… Не правда ли? Так случилось, что Провидению стало угодно столкнуть лбами наши интересы. Да, мы оказались конкурентами, но из этого вовсе не следует, что нам с вами невозможно достичь приемлемого соглашения, выгодного для обеих сторон. Деловые люди всегда найдут способ прийти к устраивающему всех компромиссу… Не так ли?
Ответа не последовало, граф отвернулся и угрюмо смотрел вдаль на казаков, остановившихся в двух десятках саженей от ворот воронинского хутора. Вскоре из-за ограды острога вышли два человека и, сделав несколько шагов по нправлению к конникам, остановились. Один из казаков, соскочил с лошади и подбежал к ним. Некоторое время он что-то говорил, показывая рукой в сторону стоявших на дороге всадников и появившейся из-за холма коляски.. Потом все трое прошли через калитку за ограду. Вскоре ворота растворились, оставшиеся двое казаков с пленником въехали во двор хутора, а через некоторое время туда же проследовали экипаж священника и охранявший его казак. Ворота закрылись, и все замерло
- Власть над миром! – неожиданно воскликнул Луконин.
Дипломаты обменялись недоуменными взглядами.
- Этот человек безумен! – озадаченно сказал фон Страух.
- Простите?.. Что вы говорите, граф? - быстро спросил фон Лютцов.
- А секрет таков, господа, что тот, кто владеет полным набором даров Чернобога, может получить доступ к изначальной божественной силе Вседержителя Перуна – отца нашего! – закричал помещик.
- Спокойнее!.. Что за дары Чернобога, граф? - переспросил барон.
Помещик не ответил и забился в истерике. Он рухнул на колени и воздел обе руки к небесам. – О, могучий Создатель Вселенной и Творец всего сущего на земле! Только ты один владеешь божественным многообразием жизни и великим таинством смерти! Ты один всесильно повелеваешь богами миров с бесконечной мудростью своей! Вразуми, Властелин мироздания, верного слугу своего!
Несколько минут граф страстно молился, обращаясь к какому-то неведомому божеству, имени которого он так ни разу не упомянул. Вскоре полубезумные выкрики помещика перешли в невнятное бормотание и едва слышимый шепот. С последними звуками своей странной молитвы Луконин замер в глубоком поклоне, склонившись почти до самой земли.
Пока помещик молился фон Лютцов с любопытством наблюдал за ним, невозмутимо попыхивая сигарой. Казалось, что все происходящее забавляет его. Однако, от барона не укрылось, что неожиданно яркая вспышка религиозного фанатизма произвела сильное впечатление на фон Страуха.
- О, боже! Да что это с вами? Похоже, этот экзальтированный язычник испугал вас, Фредерик?- сказал фон Лютцов, снисходительно улыбаясь.
- Признаться, мне действительно не по себе, экселенц… Этот варвар показывает столь невероятное исступление, что невольно теряешься, когда видишь этот мощный выброс религиозной энергетики…
- М-да!.. Такие выступление несколько театральные, но всегда производят грандиозный эффект на зрителя… Если, конечно, принимать их за искренний порыв верующего.
- Вы полагаете, он притворяется? Такое можно сыграть?
- Не исключено, хотя полной уверенности у меня в этом нет… Вполне возможно, наш приятель адепт какой-то древней религии. Правда, насколько я знаю, язычники-славяне практиковали многобожие, и пантеон их богов был чрезвычайно многообразен, как, впрочем, и верования древних скандинавов и германцев. А этот русский граф явно выделяет из сонма славянских богов какое-то одно верховное божество… Мне это не понятно…
Фон Страух с откровенным осуждением посмотрел на барона и хмыкнул.
- Прошу прощения, экселенц, но лично мне непонятно, почему именно верования этой русской скотины так занимают вас! Не все ли равно, во что он верит! Так ли это важно! Я с большим удовольствием просто пристрелю его, как только мы получим от этого варвара нужные сведения! Я…
- Вы забываетесь, майор! - с неожиданной злостью прервал его советник, гневно сверкнув глазами. Наступило неловкое молчание. Вскоре фон Лютцов взял себя в руки и добавил уже совершегго спокойным голосом: - Полагаю, вы не будете сильно возражать, Фредерик, если я попрошу вас не давать мне каких-либо советов! Позвольте мне самому решать, что важно, а что нет, мой дорогой помощник!
- Извините, экселенц… Прошу прощения за эту выходку, барон…
- Пустое, Фредерик. Я совсем не сержусь на вас… Однако, постарайтесь впредь никогда не забывать своего места!
- Слушаюсь, экселенц! – фон Сраух привычно щелкнул каблуками и склонил голову перед шефом в знак почтительного уважения.
На некоторое время немцы забыли о своем пленнике, а русский граф внимательно наблюдал за ними, презрительно щурясь. Потом выражение оплывшего лица Луконина приняло бесстрастное выражение. Помещик вскочил на ноги и, обращаясь к советнику, воскликнул: - Ну, хорошо! Я расскажу вам все и открою эту тайну, господа… Но только под серьезные гарантии, что вы не убьете меня, когда узнаете секрет!
- Вот и хорошо, Никодим Федорович! Я рад, что вы образумились и решились сотрудничать с нами. Клянусь, вы не пожалеете о своем решении. Обещаю вам, что вскоре вы будете богаты, как Крез! Мы слушаем вас…
- Сначала сообщите, какие гарантии моей личной безопасности вы намерены предоставить.
- Надеюсь, честного слова немецкого аристократа вам будет достаточно, мой друг? – вкрадчиво улыбаясь, сказал старый дипломат.
- Вполне, господин барон! – с готовностью ответил помещик, но по выражению его лица было хорошо видно, он сильно сомневается в том, что фон Лютцов собирается сдержать данное ему слово. Тем не менее, Луконин тоже изобразил на своей опухшей физиономии некое подобие улыбки и протянул советнику для пожатия мясистую ладонь с толстыми пальцами: - Тогда по рукам, барон?
Несколько мгновений фон Лютцов в растерянности смотрел на протянутую ему грязную пятерню, испачканную землей и засохшей кровью, потом вспомнил, что таким образом у русских варваров скрепляют сделки, и, сделав над собой усилие, протянул в ответ свою узкую ладонь в лайковой перчатке. Однако, тут же постарался ее отдернуть, так как граф, словно клещами, пребольно стиснул ему пальцы,. Он потряс кистью, брезгливо поморщился и, зло глянув на помещика, прошипел: - Verdammt, Redneck!*
Луконин только ухмыльнулся и хрипло выдавил: - Уж больно вы, немцы, нежные… Прошу прощения!
Самообладание быстро вернулось к советнику, он выпрямился и надменно процедил сквозь зубы: - Разумеется! Мы, к вашему сведению, жители культурной Европы и давно привыкли к светским манерам! Ваши варварские ухватки, граф, нас неприятно шокируют…
Потом фон Лютцов пошевелил пальцами и, обернувшись к помощнику, бросил через плечо с досадой: - У этого русского дворянина нет никакого представления о политесе! Форменный медведь!
- Не сомневаюсь, экселенц, что к мамаше этого русского графа по ночам бегал какой-нибудь дворовый холоп, с которым она и произвела на свет это чудовище!
При последних словах майора лицо Луконина исказила страшная судорога. Но на этот раз фон Страух не заметил непроизвольной гримасы графа, а через мгновение помещик уже совершенно спокойным голосом сказал: - Дары Чернобога, господа, обладают способностью наделять их владельца сверхестественными способностями и позволяют ему повелевать изначальной божественной силой, подобной той, какой владеют сами бессмертные боги. Всего их четыре. Каждый из них в отдельности имеет особые чудесные свойства, а собранные вместе в единое целое, они открывают вход в их мир. Пластинка, найденная на Змеиных болотах – одна из таких частей… Сейчас она, скорее всего, находится на хуторе охотника Воронина у лекаря, который приехал с судейскими чиновниками из Клина…
- Хм-м!.. Очень интересно!.. Если, конечно, это не сказки или досужие выдумки фантазеров… - фон Лютцов бросил под ноги потухшую сигару и уставился в лицо графа холодными рыбьими глазами. – А где остальные три составляющих этой волшебной коллекции, граф? Можете сказать?
- К сожалению, могу вполне определенно сказать только об одном предмете – это неправильной формы пластина из очень прочного, почти невесомого материала, напоминающая растекшуюся маленькую лужицу воды, затвердевшую на морозе в виде кристально прозрачной льдинки в половину ладони величиной. Она находится у меня.
- Здесь? При вас?
- Нет, конечно! Я не настолько глуп, чтобы таскать ее с собой. К тому же от постоянного нахождения рядом с ней у человека наступает какое-то помрачение сознания, он начинает видеть странные картины и, возможно, переносится в своих видениях в другие миры, где обитают удивительные существа, не имеющие устоявшихся образов… И слышит какие-то звуки и голоса. Штука эта спрятана в надежном тайнике у меня в усадьбе…
- А как хотя бы выглядят остальные два предмета, вы можете сказать?
- Предполагаю, что один из них – восьмилучевая звездочка, с каплеобразным вырезом на одном из лучей. Я видел рисунок найденного на Змеиных болотах артефакта. Там как раз изображен такой вырез в медалионе, что был обнаружен в руке древнего мертвеца. А та прозрачная пластинка, что находится у меня, вполне возможно совпадает по форме с медалионом, найденным на Змеином болоте. Во всяком случае, медалион на рисунке имеет такую же конфигурацию. О четвертом даре Чернобога не знаю ровным счетом ничего!
- Что-либо известно о свойствах медальона, найденного в слое торфа?
Помещик помолчал и, прежде, чем ответить, пристально посмотрел на барона. Он, видимо, колебался.
- Ну, же, граф! Говорите! – потерял терпение советник.
- Медалион обладает совершенно удивительными свойствами и в пределах нескольких верст заставляет двигаться мертвецов. Покойники, попавшие под воздействие его силы, могут самостоятельно ходить. Кстати, некоторые местные жители иногда встречали мертвецов в лесу, но только возле Чертова оврага. А сейчас…
- А сейчас покойники сбегают с собственных похорон из демидовской церкви.
- Да, такое случилось третьего дня…
- И вы сразу же догадались, что один из даров Чернобога в это время нахоился где-то поблизости… Не правда ли?
- Именно так!
- Вы очень догадливы!
- Это было несложно. Мертвец, найденный на торфоразработках, внезапно ожил и ушел из сарая, где его оставили. Потом из демидовской церкви пропали убитые поповны. Я сопоставил факты и понял это.
- Сдается мне, что вы немного лукавите, Никодим Федорович… Не сомневаюсь, что вы уже знали о свойствах некоторых даров Чернобога!
- Ваша правда… - нехотя согласился Луконин. – По семейным преданиям, однажды зимой в лютую стужу крепостные моего прадеда обнаружили в поле на дороге замерзшего насмерть нищего. В его лохмотьях нашли старый пергаментный свиток, написанный древнеславянским языком, который передали барину.
Прадед мой собирал разные старинные диковинки и заинтересовался свитком, содержащим любопытные рисунки и некое подобии карты, в которой угадывались очертания Змеиных болот и Чертова оврага. Он положил свиток в сундук с намерением изучить его позже. Но через два дня на охоте его задрал медведь, а свиток так и пролежал в сундуке в чулане долгие годы, пока я случайно не обнаружил его и не показал ради интереса учителю демидовской школы Прозоровскому. Тот перевел написаное на современный язык и сказал, что это вольный пересказ языческих верований, составленный кем-то из христианских священников во времена насаждения православия на Руси.
Признаться, я тоже поначалу посчитал эти предания седой старины сказками, но через несколько лет из любопытства попросил сделать копию карты и направил одного местного мужика из вотчины князя Гагарина обследовать первый, указанный на карте тайник под Перуновым дубом. К моему большому удивлению, там он действительно нашел ту самую прозрачную пластинку, о которой я вам уже рассказывал.
Артефак он отдал мне, но успел разболтать все юному князю Гагарину. Мальчишка тут же загорелся жаждой исследовать Чертов овраг и явился ко мне с предложением своих услуг. Мне ничего не оставалось делать, как согласиться и принять его в свою компанию. Этот дурачок страшно обрадовался. Мы поначалу даже подружились и несколько раз вместе ходили в овраг.
А потом он влюбился в дочь демидовского батюшки и решил тайно обвенчаться с ней и обратился ко мне за советом. Признаться, мы с братом вдоволь посмеялись над его романтической наивностью и, разумеется, решили ему помочь. Мы увезли девицу в экипаже прямо со двора поповской усадьбы. Правда, не в церковь, где должно было состояться венчание, а в наш охотничий домик…
- Нам известно, что там случилось, Никодим Федорович! – внезапно прервал его фон Лютцов. – Ваши предосудительные забавы нас совершенно не интересуют!
- Напрасно, господин советник! Дольнейшее как раз имеет непосредственное отношение к остальным дарам Чернобога.
- Вот как? Ну, что же, тогда извольте продолжить!
- После того, как мы с братом предавались неделю с юной поповной… э-э-э… предосудительным, как вы правильно заметили, забавам, девица по недосмотру слуг сбежала. Она либо утопилась в реке, либо бесследно пропала в Чертовом овраге. А мальчишка Гагарин сильно на нас обиделся и явился к нам в усадьбу с ружьем и револьвером. Дурак сделал решето из моего брата и успел всадил в меня две пули, пока мои слуги не схватили его. Брат мой погиб на месте, а я, был только ранен, по счастью, не очень тяжело. По моему приказу Александра Гагарина отвели в Чертов овраг и там пристрелили под Перуновым дубом из его же ружья.
К сожалению, мои ребята убили его выстрелом в грудь, а надо было бы разнести ему голову зарялом картечи… Так вот тело его пропало… Через неделю у подножия холма нашли только его ружье. Возможно, его труп и сейчас бродит там вместе с другими мертвецами. А пару дней назад мне стало известно, что на убогого сына местного охотника Воронина напали обитающие в окрестностях Чертого оврага лесовики и по всем признакам убили. Кстати, никогда раньше эти создания не появлялись так далеко от Чертова оврага. Мальчишку без признаков жизни привезли в Демидово, и там он внезапно ожил. Причем, если Юный Афанасий Воронин, был обычным деревенским дурачком, то воскресший юродивый мальчишка Воронин великолепно изъясняется по французски и представляется умершим год назад молодым князем Гагариным!
- Вы хотите сказать… - начал было советник.
- Я хочу сказать, что душа умершего год назад молодога князя Гагарина обрела новое тело!
- А что это значит, граф?
- Это значит, что свойства медалиона изменились, они, несомненно, многократно усилились, и он показывает новые чудеса. Таким образом, не трудно догадаться, что у доктора Глухова, приехавшего вместе с полицейскими чиновниками, находится тот самый артефакт с торфоразработок, но уже в сочетании с другой частью даров Чернобога. Правда непонятно, где ее нашли и как она у него оказалась… Пока неизвестно, что она собой представляет.
- Вы уверены, что артефакт находится именно у доктора?
- Да, в этом нет никаких сомнений! Старый дурак оказался настолько глуп, что похвастался и сказал об этом мне!
- Таким образом, нам известны три части из четырех, если считать ту, что находится у вас, граф, одной из составляющих. Правда, это следует еще проверить.
- Нет ничего проще, барон! Сегмент находится в тайнике у меня в усадьбе. Следут только соединить имеющиеся части в один комплект… Со своей стороны я готов предоставить вам такую возможность, господа!
- Вы забываете, Никодим Федорович, что другие два предмета находятся не у нас…
- Так в чем же загвоздка, барон? – Луконин хохотнул и с неприкрытой издевкой указал рукой на обнесенный частоолом острог. – Они же совсем рядом на хуторе местного охотника! Пойдите и отберите их!
- М-да… Увы!.. Дейтвительно, у вас сейчас есть все основания смеятся над нами. В этой ветхой крепости находится небольшой, но достаточно опасный гарнизон. Во всяком случае, вам, граф, со своим наемным войском не удалось ее взять…
- Уверен, что и вам, господин имперский советник не хватит сил для такой операции. Как говорится: - Видит око, да зуб неймет!
- Вы так думаете? – фон Лютцов брезгливо скривил тонкие губы.
- Уверен! – в свою очередь помещик окинул дипломата презрительным взглядом. – Не станете же вы уговаривать вашего друга Федьку Упыря штурмовать хутор?
- Отчего же не стану? Можно попробовать… У меня с господином Пупыревым заключено джентльменское соглашение о совместных действиях, так сказать, временный, но взаимовыгодный союз… И, как представляется, Федор Дормидонтович намерен выполнить свои обязательтсва.
- У германского аристократа заключен договор с предводителем шайки разбойников?
- А почему это так вас удивляет, граф? Я всегда действую по принципу: «Цель оправдывает средства!». Искусство дипломатии как раз и заключается в умении использовать самых разных людей в своих интересах.
- Даже таких бандитов, как Федька Упырь? Я полагал, что у германских аристократов соблюдаются в делах какие-то благородные принципы…
Советник глянул на графа с откровенным презрением: - Вам ли говорить о принципах, Никодим Федорович! Сдается мне, что вы сами-то мало, чем отличаетесь повадками от атамана Пупырева! Во всяком случае, слава у вас во всем уезде весьма худая!
Луконин гордо вскинул голову и прорычал: - Я воитель Перуна, барон! Мне, знаете ли, наплевать, что про меня говорят христиане! Да и ваше мнение обо мне, барон, меня мало интересует…
Германский дипломат равнодушно пропустил мимо ушей дерзость русского помещика. Его не задел и откровенно хамский тон, с каким были сазаны эти слова. Костлявое лицо фон Лютцова снова приняло бесстрастное выражение.
- Так вы действительно принимаете мое предложение, Никодим Федорович?– спросил он спокойно.
- А уменя есть выбор, господин барон?
- М-да!.. Пожалуй, в таком положении выбора действительно нет… Нем не менее, я вынужден еще раз спросить вас: - Наш с вами договор вступает в силу, господин Луконин?
- Разумеется, черт бы вас побрал! Сделка заключена и скреплена взаимными обязательствами. Полагаю, нет смысла далее мусолить эту тему!
Советник поморщился, посмотрел на помощника страдальческими глазами и прошипел по немецки: - Не выношу хамов… У меня уже не хватает терпения, Фредерик…Этот русский дворянин изъясняется, словно пьяный вокзальный носильщик!
- Я уже сейчас готов всадить ему пулю в голову, экселенц!
- Всему свое время, майор! – строго сказал советник и, обратившись к помещику, продолжил по-русски: - Как далеко отсюда находится ваше поместье, Никодим Федорович?
- В пятнадцати верстах, за лесом. За три чечверти часа доберемся, я думаю, если поторопимся, конечно…
- Я полагаю, что вы приглашаете нас в гости, господин Луконин?
- Надо признаться, у меня нет никакого желания видеть вас у себя. Но вы прекрасно понимаете, что мне волей-неволей придется оказать гостепреимство столь любезным господам.
- Ну, что же, я наслышан о русском гостепреимстве, граф! Надеюсь, вы окажетесь хлебосольным хозяином.
- Ужо постараюсь!.. Правда, должен заметить, у меня есть опасения, что те, кто нас с вами так интересует, вскоре разбегутся из хутора, пока вы будете дегустировать вина из моих погребов. Мои вассалы еще совсем недавно патрулировали окрестности, а теперь дороги свободны и у наших противников сейчас есть лошади. Могут улизнуть!
- Не могут, граф! На этот счет можете быть спокойным. Ребята Федьки Упыря перекрыли все пути отхода. На дорогах стоят плотные разбойнчьи кордоны. Так что, помощи обитателям хутора ждать не откуда.
- Спасибо, успокоили… Едем, господа!
- Конечно, только сначала заедем к атаману.
- Зачем?
- Он нам даст провожатых.
Луконин хмыкнул и махнул рукой: - Воля ваша! Только в господский дом я ваших милых друзей не пущу, господа!
- Договорились, Никодим Федорович! Поехали!
ПРИМЕЧАНИЕ:
«Verdammt, Redneck!*» - «Черт тебя побери, деревенщина!»
(продолжение следует.– Глава LIV- http://www.proza.ru/2021/05/05/1799)