Глава 1. Петр Максимович
Петр Максимович жил в таком режиме уже несколько лет с момента переезда в Москву, а в Москву он перебрался то ли по приглашению, то ли по приказу, что осталось непонятным для него. До этого работал в НИИ в Ленинграде. Доктор технических наук, завлаб. Жена трудилась в том же НИИ. Подрастал сын Юрий.
Однажды за завтраком жена сказала Петру Максимовичу, что плохо себя чувствует.
– Вот заявление, передай, пожалуйста, секретарю, пусть оформит мне отгул. Вы не звоните мне, я прилягу и отключу телефон, что-то нехорошо мне.
Отец и сын уехали, сын – в школу, отец – на работу. В двенадцать часов Петр Максимович позвонил домой, телефон не отвечал, а через два часа ему позвонил сын Юра, которому было двенадцать лет к этому моменту:
– Папа, мама умерла! Мама умерла!
– Как умерла?
– Да, она умерла. Три часа назад.
В кабинете Петра Максимовича в это время находился его друг, соратник и заместитель Олег Николаевич. Он сразу догадался, в чем дело, и на своей машине отвез друга домой. У подъезда увидели скорую помощь и милицейскую машину. Поднялись в квартиру, там находились врачи, милиция и заплаканный сын.
– Тромб. Скончалась три часа назад, – сказал доктор.
Петр Максимович не знал, что делать. Инициативу взял на себя Олег Николаевич, позвонил, приехала молодая сотрудница Людмила Васильевна и активно включились в эту не очень приятную процедуру. Спросила телефоны, адреса родственников, чтобы сообщить о случившемся. Петр Максимович толком не мог ничего сказать. Связь с родней поддерживала его жена. Тогда Людмила обратилась к Юрию. Тот достал тетрадь, в которой рукой его матери были записаны дни рождения, адреса и телефоны родственников. Всем им сообщили печальную весть звонком или телеграммой.
Потом надо было с кладбищем определиться, документы все оформить, заказать отпевание, венки, гроб. Все это взяли на себя Олег Николаевич и Людмила Васильевна. Она даже предложила некоторым родственникам остановиться у нее, поскольку квартира большая, а родители находились в загранкомандировке.
Прошли похороны, прошли поминки на девятый день, как положено по обычаю православному. Петр Максимович воспринимал все как в тумане, некоторых родственников даже с трудом узнавал. Наконец, все разъехались, они остались одни с сыном и Наташа, двоюродная сестра Юрия по материнской линии, которая училась в медицинском институте и перебралась жить к ним из общежития, чтобы помогать, всю заботу о младшем брате взяла на себя.
По утрам Наташа готовила завтрак. Завтракали, Юра отправлялся в школу, она в институт, а Петр Максимович садился в кресло и мог часами тупо смотреть в одну точку. Иногда ездил на работу, а чаще так и сидел до прихода или Наташи, или Юры, потом пересаживался за компьютер, имитируя работу. Олег Николаевич привозил на дом бумаги на подпись, а Петр Максимович подписывал, не глядя. В общем, ушел в глубокую депрессию.
Это продолжалось почти два месяца. Однажды в полдень раздался звонок в дверь. На пороге стоял замдиректора НИИ по режиму и кадрам Иван Петрович. Поздоровался. Петр Максимович спросил:
– Чем могу служить?
– Может, чаем угостите? Да, вид у вас не очень. Значит, так. Сегодня в двадцать три пятьдесят пять вы уезжаете в Москву. Очевидно, вас приглашают в очень высокие кабинеты. Поэтому вам надо себя сейчас привести в порядок. Вот билет на «Красную стрелу». С собой обязательно иметь паспорт и партбилет с оплаченными взносами. В двадцать два тридцать я заеду за вами и провожу на поезд.
– Зачем? Что, я сам не доберусь до вокзала?
– Это моя обязанность – посадить в вагон и отправить, когда приходят такие вызовы. Так что прошу приступать к сборам. Олег Николаевич привезет документы, которые необходимо на всякий случай взять с собой, поскольку неизвестно, по какому вопросу вас вызывают.
Петр Максимович собрался, сложив в чемодан стандартные вещи, которые всегда в командировку брал еще с молодости, мотаясь по полигонам. У него был один чемодан для поезда, другой для самолета, с учетом того, что в самолете ручная кладь сдавалась в багаж и запрещалось провозить в салоне колющие, режущие предметы. В двадцать два тридцать появились Иван Петрович и Олег Николаевич, который передал папку со словами:
– Здесь акты последних испытаний и программа следующих разработок.
Иван Петрович провожал до вагона и посоветовал напоследок:
– Не надо в поезде никому говорить, кто вы, куда и зачем едете. Если что, скажите – на юбилей к родственнику или родственнице. В Москве вас встретят.
– А как я узнаю, кто встречает?
– Вас узнают.
Иван Петрович дождался, когда тронется поезд, и ушел. Сосед по купе пытался завести разговор, но Петр Максимович не поддержал, помня наказ Ивана Петровича, переоделся и улегся, делая вид, что собирается спать.
В Москве, как только он вышел из вагона, к нему подошел молодой человек, назвал себя и сказал:
– Пройдемте, машина ждет.
Петр Максимович не стал задавать никаких вопросов, куда едем, зачем едем. Вышли у гостиницы «Москва», которую тогда еще не разломали. Был забронирован одноместный номер на третьем этаже. Молодой человек проводил и сообщил, что вернется через час сорок минут, а за это время можно привести себя в порядок.
– Этим всем можете пользоваться: обувь, рубашка, костюм. Подберите по размеру, если желаете поменять.
В назначенный час сопровождающий постучал в дверь, и они поехали, неизвестно куда.
Иван Петрович правильно говорил: приглашали в очень высокий кабинет. Это был кабинет премьер-министра. Когда Петр Максимович вошел, он увидел лица, с некоторыми из которых был лично знаком, а премьера он раньше видел только на фотографиях. Его представили:
– Петр Максимович, доктор технических наук, завлаб.
Премьер вышел из-за стола, поздоровался за руку, предложил сесть, сказал:
– Петр Максимович, мы решили, что вы возглавите НИИ п/я 7017. Все вам карты в руки. Работа сложная, ответственная. Приступать немедленно. По всем вопросам, какие будут возникать, можете лично ко мне обращаться, а также к любому из министров. Имейте в виду, полномочия вам даны очень широкие и спрос будет очень строгий за организацию, за исполнение, за сроки и за все остальное. Желаю вам успехов. Партия и правительство надеются на вас и ждут от вас результатов, – вышел еще раз из-за стола, чтобы пожать руку.
Так Петр Максимович стал директором НИИ-п/я 7017. Вместе с большими полномочиями ему предоставили квартиру и машину. Работы было невпроворот, и он перешел в такой режим: в четыре сорок пять подняться, за пятнадцать минут привести себя в порядок, позавтракать бутербродом с кофе или чаем со сливками – и два часа интенсивной и плодотворной работы. Затем второй завтрак: яичница из трех яиц или омлет, салат овощной, огурцы, помидоры, зелень, и сок или компот. Потом час отдыха в кресле. После отдыха – фрукты: яблоко, или апельсин, или банан. И снова за работу. Вот в таком ритме проходила его жизнь в Москве.
Сегодня он проснулся, как всегда, в четыре сорок пять, позавтракал, но сегодня он не сел за рабочий стол, как обычно. Компьютер был отключен. Сегодня он отправляется в последнюю командировку на полигон, а по возвращении уйдет на пенсию и уедет к сыну Юре, который обосновался на юге в провинциальном городке, куда его после института направили.
Петр Максимович надеялся, что его сын будет, как и он, техником, ученым, но нет. То ли на Юру так подействовала скоропостижная смерть матери, то ли это влияние кузины, практически взявшей на себя обязанности воспитания младшего брата, он увлекся медициной, причем очень глубоко стал изучать медицину.
В то время москвичей и ленинградцев оставляли после института в Москве и Ленинграде, соответственно, а Юра был прописан в Ленинграде, откуда заявок на молодых специалистов не было, там своих институтов медицинских достаточно, и пришлось Юре поехать из столицы по распределению в провинциальный городок.
Петр Максимович приезжал к сыну в отпуске. Ему очень понравилась там природа. И вот он решил: все, едет в последнюю командировку, а потом к сыну. Он мог бы и не ехать, отправить другого сотрудника, но захотел еще раз посетить этот полигон, где началась его научная деятельность, где он стал ученым.
Он сел в свое рабочее кресло, и накатились воспоминания.
Петр Максимович родился за месяц до начала войны. Отца не знал, не помнил и помнить не мог, поскольку тот был призван в первый день войны, а через три месяца пришла похоронка. Мать работала на ремзаводе кладовщицей и завскладом и брала маленького сына с собой на работу в свою каптерку, где она выдавала и принимала инструмент и прочее.
Когда Петр подрос, его стал сильно интересовать механический цех, где стояли станки токарные, карусельные, фрезерные, строгальные, сверлильные. Больше всего ему нравился токарный станок, и когда ему исполнилось девять лет и он уже хорошо читал, дядя Вася, работавший на токарном станке, дал мальчику книгу, которая называлась «Токарное дело», и сказал:
– Как изучишь, я тебя научу работать на станке.
Петр с огромным интересом читал эту книгу, вникал, как устроен станок, как скорости переключаются, как зажимать надо деталь. Во время чтения ему вдруг пришла такая мысль: даже у токарного станка есть «бабка», а почему у него нет ни дедушки, ни бабушки? У многих пацанов, с кем он в школе учится, есть и дедушки, и бабушки, а у него, кроме мамы, никого нет. Он спросил у мамы:
– Почему у меня нет ни дедушки, ни бабушки?
Она взгрустнула, вытерла платочком глаза и ответила:
– Погибли у нас дедушки и бабушки. А как погибли? Папины папа и мама в Ленинграде во время блокады погибли под бомбежкой, а мои папа и мама – в другом месте тоже от бомбы.
Сын попросил:
– Мама, расскажи мне подробно, как ты познакомилась с папой?
И она рассказала однажды вечером после ужина за чаем:
– Твой папа родился и вырос в Ленинграде. Закончил школу и институт. На распределении после института его спросили, куда он желает поехать работать, на что он ответил, что ему безразлично: хоть на юг, хоть на север. Один из членов комиссии улыбнулся:
– Раз есть такое пожелание, мы тебя направим и на север, и на юг, у нас имеется такая заявка на специалиста.
Он удивился:
– Как? Одновременно?
– Да, одновременно: на север Краснодарского края и на юг Ростовской области. Там один завод дал заявку. Так что счастливого пути!
Так он попал сюда на завод, но тогда это был еще не завод, а мастерская. История нашего поселка, носящего название Солнечный, уходит корнями в те времена, когда потомки одного немецкого барона, которого Екатерина Вторая пригласила на службу, купили здесь землю и основали поселение. Они обрусели, а праправнук этого барона заинтересовался техникой и создал мастерскую, где ремонтировали первые трактора, и машина даже у него была, а также была кузня, где изготавливали сельскохозяйственные инструменты. Благодаря этому поселок рос и развивался.
Когда советская власть наступила, из этой мастерской решено было сделать завод ремонта сельхозтехники. Требовались инженеры, вот и прислали туда твоего папу как инженера для организации ремонтного завода.
У барона, организовавшего мастерскую и поселение вокруг нее, были две дочери и внебрачный сын, который рос в его же имении. Барон отправил его учиться в Петербург, а затем в Германию. Когда тот вернулся, отец выхлопотал для него баронский титул, сделав его своим законным наследником, и этот молодой барон стал управлять имением. Он тоже интересовался техникой. При его участии были построены электростанция и мельница с паровым приводом. Тогда еще мало было техники, работавшей на бензине, больше использовались приспособления паровые и водяные.
В разгаре революции старый барон эмигрировал с дочерьми то ли в Америку, то ли в Австралию, а на хозяйстве остался этот внебрачный сын, которого тоже все звали бароном. Говорят, что он, когда учился в Германии, ходил на лекции, которые читал сам Карл Маркс.
После революции, естественно, имение и хозяйство барона советская власть конфисковала. Его арестовали, но рабочие, трудившиеся в мастерских, заступились за барона, сказали, что он не эксплуататор, что он даже слушал лекции самого основоположника коммунизма Карла Маркса и решал в поселке социальные вопросы, а кроме того что управлял имением, еще и в школе преподавал физику, математику и немецкий язык. Конфискованное хозяйство, конечно, не вернули и во главе поселка поставили коммуниста, но барону разрешили преподавать в школе математику, физику, химию, поскольку тогда учителей было мало.
Когда началась война и пришли сюда немцы, они этого бывшего барона, поскольку он считался по происхождению немцем, назначили старостой, и поручено было ему организовать ремонт военной техники, чем он и занялся под надзором немецких властей. Подбирал рабочих из военнопленных, ездил в лагеря. Как потом выяснилось, под его руководством техника не очень хорошо ремонтировалась, специально делались скрытые дефекты, дававшие знать о себе во время боя, но немцы не могли выявить их связь с ремонтом на заводе.
Кроме того, барон передавал партизанам много оружия, якобы не подлежавшего восстановлению, а на самом деле пригодного к употреблению. И когда пришли наши, освободили поселок Солнечный и арестовали старосту, то за него заступились партизаны и подпольщики, рассказав, как он им помогал оружием, боеприпасами, продовольствием. Поэтому никаких репрессий к нему не было применено, и он продолжал преподавать в школе математику, физику, химию и иностранный язык.
Твой папа прибыл до войны сюда в поселок Солнечный, где требовалось организовать на базе этой мастерской ремонт сельхозтехники, поскольку тогда уже поступали в Россию американские трактора, а затем были построены и свои заводы, такие как Сталинградский тракторный завод, выпускавший отечественные трактора и комбайны. Их надо было ремонтировать, у них детали изнашивались и ломались, и вот здесь в Солнечном был создан ремонтный завод, с тех пор его так и называют: ремзавод.
А я родилась и выросла в Подмосковье. Часто ездила в Москву с классом в музеи, театры, иногда с подружками ездила. Когда училась в последнем классе, мне очень хотелось на выпускной вечер сшить красивое платье, поскольку на выпускной можно в школу прийти не в форме. Я копила денежки, которые мне давали родители, не тратила, хотела купить себе отрез красивый, чтоб ни у кого такого платья не было, как у меня. Скопленная сумма оказалась совсем маленькой, но родители дали мне денег на исполнение заветного желания. Папа хотел со мной поехать в Москву за покупкой, но я сказала:
– Нет, я поеду одна, хочу, чтобы никто не видел, какое у меня будет платье.
Взяла мамину сумку, которую она называла ридикюль, положила туда кошелек с деньгами и отправилась в путь на электричке, а потом на метро. Я прижимала к себе сумку, чтобы ее воры не вырвали и ручки не отрезали. Добралась до ГУМа и выбрала себе очень красивый материал, голубой, сколько мне нужно, у меня были все мерки сняты. Продавец выписала чек со словами:
– Вначале оплатите, а потом я отрежу на основании чека.
Я подошла к кассе, открыла сумку и только сейчас увидела, что там пусто: нет кошелька, а сбоку зияет разрез. Где-то у меня по пути, то ли в электричке, то ли в метро, разрезали воры мамину сумку и вытащили кошелек с деньгами. Я расплакалась. Мне говорят в магазине:
– Обратитесь в милицию.
А в милиции говорят:
– Вот ты прижимала к себе все время сумку, поэтому воры и заметили, что там что-то у тебя ценное, а если б просто так она у тебя болталась на плече, никому бы не приглянулась эта старая сумка. Разрезали и вытащили кошелек.
Я не знала, что мне делать. Ведь мне родители отдали последние деньги, и как мне сейчас вернуться, что сказать? Да мне даже и вернуться не на что, у меня денег не было на билет на электричку. Пришла на вокзал в надежде встретить кого-то из знакомых, но никого не было. Села на скамейку, а слезы сами лились из глаз. Я не знала, что делать. Как родителям сказать, что у меня украли деньги, и как до дому добраться?
Подошел какой-то молодой человек, спросил:
– Девушка, вы чего плачете?
Я хотела ему грубо ответить: не твое дело. Но подняла глаза: молодой человек с очень добрыми глазами, я бы сказала, красивый, опрятный, в костюме приличном, туфли начищены.
– Что случилось, скажи?
Я ответила:
– Ничего.
– Я же вижу, вы плачете, что-то случилось. В чем дело? Я помогу вам.
– А чем вы можете помочь?
– Не знаю. Если вы расскажете, что случилось, то, может быть, помогу.
Я рассказала, что родители отдали мне последние деньги на отрез на платье.
– А у меня вот, посмотрите, – я показала ему сумку, как она была разрезана, – вытащили кошелек, и теперь я не знаю, как мне вернуться домой, что сказать родителям, как быть.
Он улыбнулся и говорит:
– Эту проблему можно решить.
– Как? У меня денег нет даже на билет, чтобы доехать на электричке домой.
– А где живете?
– Во Фрязино.
Он продолжает улыбаться:
– А давайте сделаем так. Я вам дам денег, но не прямо сейчас, а то у вас опять вытащат. Поедемте вместе в магазин, купим, что вы хотели, а когда будете работать после школы, выплатите мне долг.
Смотрю на него, думаю, он что, в самом деле, хочет посмеяться надо мной? Но у него были такие добрые глаза, он так улыбался.
– Хорошо?
– Хорошо, – я согласилась.
По пути он вдруг предлагает:
– А зачем покупать материал? Давай сразу платье купим.
И мы купили платье такое красивое, голубое.
– Оно такое же, как и твои глаза, – сказал он.
Я так рада была. В примерочной я себя не узнавала. Вышла из примерочной, он посмотрел и говорит:
– К этому платью нужно и туфельки, давай купим туфли, все равно тебе не скоро рассчитываться.
Я уже ни о чем не думала, я только представляла, как буду выглядеть на выпускном в таком красивом платье. Он оплатил все и сказал:
– Я провожу тебя до дому, а то у тебя и это могут украсть.
И мы вместе поехали на электричке во Фрязино. Он проводил меня до подъезда, достал записную книжку, написал на листке свой адрес и имя.
– Напиши, как выпускной вечер прошел, – попрощался и ушел.
И тут я подумала: а как я родителям скажу? Они же догадаются, что денег мало на такое платье и туфли. Я утаила туфли и сказала родителям, что денег как раз хватило на платье. Мама обрадовалась, увидев это платье, попросила надеть, я надела и сама радовалась, видя, какая радость была у мамы видеть дочь в таком красивом платье. А папа подозрительно на меня смотрел и на следующий день, когда мама ушла, зашел ко мне в комнату и говорит:
– Расскажи, дочь, что случилось. Откуда у тебя деньги на такие покупки?
Я все рассказала. Он произнес:
– Очень странный молодой человек.
Я написала ему письмо о том, как прошел выпускной вечер, какая я была счастливая и что я решила поступать в Московский экономический институт. Я поступила, поскольку хорошо училась.
Прошло три года. Однажды я собралась поехать домой из Москвы на электричке, пришла на вокзал и вдруг вижу, от платформы прибывшего поезда идет этот молодой человек с пожилым мужчиной. Я окликнула его, он узнал меня.
– Получил я твое письмо, но там не было обратного адреса и не было приглашения писать. Как дела? Чем занимаешься?
– На третьем курсе института учусь, уж скоро будет выпуск.
– Что ж, подарю тебе на выпуск выпускное платье.
Очевидно, намекнул на то, что я ему деньги-то не вернула. А пожилой мужчина, который стоял рядом и слушал наш разговор, говорит:
– Зачем выпускное платье? Ты бы сразу уже – подвенечное. Такой девочке лучше подвенечное, чем выпускное.
Тот засмущался, стал прощаться:
– Счастливенько! Извини, мы спешим. Если адрес забыла, вот моя визитная карточка, здесь и адрес, и телефон. Если надумаешь, позвони, – попрощался, и они ушли.
Красивый, статный, сильный, уверенный мужчина, немногим старше меня. Я думала о нем. Приехала домой, легла спать, он у меня стоял перед глазами.
Через неделю у нас в общежитии поставили телефон, и я решила позвонить. Это было вечером. Он ответил. Мы стали иногда перезваниваться, а иногда я писала ему письма. А через год он приехал и с выпускного вечера забрал меня к себе в свой поселок Солнечный. И потом родился ты.
Но через месяц после твоего рождения началась эта ужаснейшая война, папу твоего сразу призвали, а потом пришла похоронка. Так мы остались с тобой вдвоем здесь одни. В Ленинграде папиных родственников никого нет в живых, и мои родители погибли, а сестры, братья успели эвакуироваться, живут кто на Урале, кто в Сибири, они с эвакуированным заводом туда уехали, так там и осели.
Так, по рассказу матери, началась жизнь Петра Максимовича.
Он изучил книгу «Токарное дело», и дядя Вася позволил ему выточить на станке шахматную пешку, а потом стал доверять предварительную обработку деталей, поступавших из кузни или из литейного цеха. Это в основном заготовки для шестерн, которые на косилках часто летели, причиной чему, по словам дяди Васи, был некачественный металл. Но другого металла не было, поэтому приходилось делать много деталей про запас, когда шли ремонтные работы перед посевом.
Дядя Вася был пожилой человек и частенько болел, поэтому Петр оказался ценным помощником. После шестого класса он решил пойти в вечернюю школу в седьмой класс и одновременно поступить на завод. Его взяли учеником токаря, а буквально через месяц состоялась комиссия и присвоила ему третий разряд, он стал полноценным рабочим.
Маме не хотелось, чтобы сын ходил в вечернюю школу, она надеялась, что он закончит нормальную школу и поступит в институт, но он сказал:
– Я все равно поступлю в институт.
Петр учился хорошо и все успевал. Кроме всего прочего, он с удовольствием ходил в кружок радиолюбителей при доме культуры. Кружок организовал и вел радиоинженер, работавший на поселковом радиоузле.
На складе у мамы Петр обнаружил стеллаж с конфискатом, привезенным из Германии после войны. Там среди списанного было много радиоаппаратуры, которую должны были уничтожить, но просто сложили и оставили. Мальчик доставал из этой аппаратуры лампы, другие детали и собрал приемник своими руками. Была большая радость, когда он услышал в самодельном приемнике звуки радио и сумел настроиться на волну Москвы.
Самостоятельно собирать радиопередатчики было вообще-то запрещено в то время, но передатчик официально зарегистрировали в кружке, и можно было его использовать для связи с другими радиолюбителями, имея свой позывной, для чего все радиолюбители выучили азбуку Морзе.
После десятого класса Петр отправился в Ленинград и поступил в технологический институт. Как раз в тот год произошла школьная реформа, согласно которой в институт принимали восемьдесят процентов тех, кто отработал на производстве не менее двух лет, и только двадцать процентов поступали сразу после школы или позже, но не имели трудового стажа в два года. Поскольку Петр с седьмого класса учился в вечерней школе и работал, то у него было четыре года трудового стажа.
Он успешно сдал экзамены и поступил в институт. Оказалось, что те, у кого был трудовой стаж, первый семестр не учились, а работали. Их распределили по заводам. Петр попал на завод «Русский дизель». Это недалеко от общежития на Лесной, 65, где он жил. Когда пришел оформляться на завод и сказал, что у него четвертый разряд токаря, его с удовольствием взяли, и он полгода трудился на заводе как рабочий в цехе №24, где был очень дружный коллектив.
Работал в первую смену, начинавшуюся рано еще затемно. Станок стоял у окна на втором этаже. Однажды в начале октября Петр оторвал взгляд от станка, посмотрел в окно, а на улице крупными хлопьями шел первый снег. Ему так стало грустно на душе. Он приехал на север с юга. Там в Солнечном в это время он пацаном еще бегал босиком в одних трусах купаться на речку, а здесь уже снег. Ему захотелось вернуться назад, но он приехал учиться и будет учиться. А что погода? Как потом пели: «У природы нет плохой погоды».
Через полгода Петр рассчитался на заводе. Его уговаривали остаться, но он решил учиться как студент дневного отделения. Ему предложили, если будет возможность, приходить по выходным, всегда найдется работа, и он иногда подрабатывал в субботу-воскресенье и на каникулах.
Закончил институт. Распределили в НИИ-п/я. Петр не знал, какой это п/я. Оказалось – полигон. Прибыл на место. На полигоне готовили к испытаниям какой-то объект. Нужно было получить допуск, получил и включился в работу коллектива, которую руководитель проекта, профессор, доктор технических наук, подытожил такими словами:
– Целый сезон провозились, а ничего не получилось. Будем разбираться, в чем дело.
Законсервировали все оборудование и вернулись в Ленинград. Петр Максимович, хотя официально был в отпуске, тоже решил поехать в Ленинград и поступить в заочную аспирантуру. Это ему удалось, сдал экзамены, поступил и отправился обратно на полигон. Поскольку работы практически не было, он стал изучать объект, проходивший испытания при его участии. Ему интересно было разобраться, что пошло не так на испытаниях. Знания позволяли, полученные в институте, где он не отсиживал лекции впустую, все контрольные и курсовые работы делал самостоятельно.
Стал проверять расчеты и рассчитывать заново. Ему показалось, что в одном месте можно исправить схему, просчитав более глубокие обратные связи. Он сделал это долгими зимними вечерами, когда на полигоне никаких испытаний не проводилось и ему нечем было заняться. Найдя себе такое занятие, он решил, что это практически будет его работой над диссертацией, чтобы сдать кандидатский минимум.
Весной опять прибыла бригада испытателей, наладчиков, изобретателей. К этому времени у Петра Максимовича уже толстая тетрадь была исписана расчетами и предложениями. Он обратился к руководителю и стал говорить, что у него возникли предложения насчет того, как усовершенствовать проект. Тот ответил:
– Нечего здесь совершенствовать. Мы уже отказались от этого, сейчас будем демонтировать и испытывать совершенно другой образец, совершенно другую схему.
– А вы посмотрите мои записи.
Руководитель стал смотреть, достал логарифмическую линейку. В то время не было еще ни калькуляторов, ни компьютеров. Подошел помощник, спросил:
– Можно приступать к демонтажу?
– Нет, подождите. Отдохните пока. Я приму решение через два часа, – и углубился в изучение тетради, которую подал Петр Максимович.
Через какое-то время опять подходит помощник с тем же вопросом:
– Можно приступать к демонтажу?
– Я же вас просил подождать два часа.
– Прошло уже четыре часа.
– Да? Четыре часа? – удивился начальник. – Что ж, отдыхайте пока, отдыхайте.
На следующий день, а точнее говоря, дело было ночью, он вызвал своего помощника и говорит:
– Давайте готовьте к испытанию этот образец.
– Андрей Матвеевич, время три часа ночи.
– Как три часа ночи, а светло?
– Вы забываете, что мы на севере находимся.
– Хорошо, давайте будем жить по расписанию Ленинграда. Утром проведем испытания.
На утренней планерке Андрей Матвеевич сообщил:
– Будем заново проводить испытания, которые мы в прошлом году, надо сказать, завалили, ничего у нас не получилось, вибрация нас доконала. Сейчас мы все перепроверим. Руководителем испытаний назначаю… Кстати, как вас звать, молодой человек?
– Петром.
– А по батюшке?
– Петром Максимовичем.
– Руководить испытаниями будет Петр Максимович. Все исправления, добавления и указания, какие он скажет, надо делать и выполнять быстро и аккуратно. За два дня постарайтесь ознакомиться со всеми изменениями, которые внесены в тему.
Через три дня все были готовы и приступили к испытаниями. И каково было удивление всего коллектива, когда испытания прошли успешно, так что даже при нулевом статизме система была устойчива, никаких вибраций не появлялось. Все были довольны, поздравляли Петра Максимовича, а руководитель обратился к своему помощнику:
– Вот тетрадочка, будьте любезны как научный секретарь оформить это как кандидатскую диссертацию. Когда у нас следующее заседание научного совета? Внесите в повестку дня: защита кандидатской диссертации… Кстати, а как ваша фамилия?
– Малышев.
– Значит, вынесете на ученый совет защиту диссертации Малышева Петра Максимовича.
Ученый секретарь попытался возразить:
– Извините, надо соблюсти все формальности, нужны публикации.
– Вот этим и займитесь. В этой тетрадке есть много такого, что можно опубликовать. А отзывы и оппонентов я постараюсь организовать сам.
Вот таким образом в течение двух лет после окончания института Петр стал кандидатом технических наук. Естественно, его с полигона пригласили в Ленинград на должность старшего научного сотрудника, а там были возможности большие, и техника, и ЭВМы. И у него пошла карьера в рост. Защитил докторскую, стал завлабом.
За время работы в институте ему пришлось на многих полигонах побывать, где испытывались его собственные изобретения и предложения. Где-то надо было наладку проконтролировать, где-то установить причины аварии. Приходилось мотаться по всей необъятной стране, которая называлась Советский Союз.
Однажды Петр Максимович перед вылетом к месту командировки регистрировал билеты в аэропорту. Впереди было несколько человек. Он обратил внимание на красивую стройную девушку. Никто ее не сопровождал. Она заняла место в другом конце самолета.
Лайнер сделал промежуточную посадку в Свердловске по пути в Новосибирск. Объявили, что по техническим причинам рейс задерживается до завтра. У Петра Максимовича были «красные корочки» с двумя гербовыми печатями, а там написано для всех начальников аэропортов, вокзалов, гостиниц, что предъявитель сего обладает правом первоочередной покупки билетов и брони. Он подошел к стойке администратора, тот тихо сказал:
– Не полетит. Причина – отсутствие горючего.
Петр Максимович показал свое удостоверение, получил направление в гостиницу, отправился туда, переночевал, утром вернулся в аэропорт и спросил у администратора, что с рейсом.
– Задерживается, а вот местный самолет через час примерно полетит. Вас перерегистрировать?
– Я подумаю.
Пока думал, увидел ту девушку. Она, видимо, просидела в зале всю ночь. Милое уставшее личико, грустные глаза. Он подошел к ней, поздоровался, сообщил:
– Наш рейс задерживается на неопределенное время. Вы не хотите полететь на другом самолете?
– А каким образом можно поменять билеты?
– Если вы мне дадите свой билет и паспорт, я постараюсь перерегистрировать.
Она достала паспорт и подала вместе с билетом. Петр Максимович вернулся к стойке администратора, открыл паспорт девушки и увидел, что она замужем.
– Два билета, пожалуйста, сделайте.
Дальше они летели вместе на соседних местах. В Новосибирске Петра Максимовича встречали сотрудники. Он оставил попутчице визитку со словами:
– Позвоните при случае, если будет желание.
Звонка не последовало.