Случилось так, что свою активную жизнь я начал со службы в Группе советских войск в Германии, или ГДР. Позади остались курсантские годы самосовершенствования и обучения военному ремеслу. Учились военному делу настоящим образом. Учили нас, прямо скажем, неплохо. Да и поступали в училище самые-самые. Я в 16 лет был неплохим спортсменом, чемпионом Киева и призером первенства Украины. Большинство из нас в сапогах выбегали на спортивные разряды. Упор делался на спорт и стрельбу. Правда вождением занимались мало, доставали общеобразовательные науки, особенно вышмат, сопромат и марксизм-ленинизм.
Время было не простое, но не скажу, чтобы сильно сложное. В самоволку можно было доехать на такси за рубль, а если втроем, то почти даром. Цены на продукты не зашкаливали, как сейчас, что позволяло разнообразить свой пищевой рацион. Горячительными напитками мы не злоупотребляли, но в Киеве на каждом углу стояла бочка сухого вина, где за копейки можно было выпить стакан приятного с кислинкой напитка. В принципе, жилось весело и непринужденно, народ не был озлобленным, как сейчас, и все свято верили , что коммунизм, который решит все проблемы, уже не за горами.
После пересечения госграницы я ощутил, что оказался в мире ином. Европейская культура потребления начала давить, и мы стали невольно к ней приобщаться. В магазинах царило изобилие, и это в Германии, которая проиграла обе войны! Постепенно приучились пить пиво вместе с немцами, находя язык для общения и точки соприкосновения. Хотя случалось разное.
Но это было между делом. В основном была боевая подготовка на износ. Первый раз на вождении наехал на бетонный надолб, порвал гусеницу. Солдаты смеялись, а мне было стыдно до слез. Через пару лет стал мастером вождения, метко стрелял из всех видов оружия. Ради понта выполнял третье упражнение АКМ из Макарова на четверку. На втором году после выдачи портупею приходилось менять, она стиралась от ползания. Два года прокомандовал взводом, а три, - ротой полного состава, более сотни подчиненных. Сын родился, когда я был на полигоне, отвез жену рожать полковой врач, которого называли Аистом.
Жили мы, прямо скажем, неплохо. Немецкого оклада хватало, кроме этого наши жены, пушки заряжены, регулярно ходили на мясокомбинат, где покупали дешевое мясо, а потом крутили колбасы. Возвращаясь в Союз, сразу получали в Бресте по пару тысяч накопленных рублей, и шли в привокзальный ресторан, который называли «С чего начинается Родина». Ожидая поезда, проводили там несколько часов, отрываясь по-полному. Солянка, осетрина заливная, и все, что к этому прилагалось.
Потом ехали отдыхать на курорты, что могли себе позволить, - Крым, Кавказ и т.д. Билет на самолет до Симферополя стоил 15 р., а в Сочи, - 25. Иными словами, среднестатистический "хомо совьетикус" мог раз в году нормально отдохнуть. Мне нравилось пить на Эльбрусе пиво с шашлыками, запивая горячим глинтвейном в кафе «Эх» у его подножья. В аэропорту Адлера встречали автоматы по разливу пива, на которых было написано «Пиво чешское», цена 10 коп. Правда, стаканов не было, и было трудно разменять рубль мелочью. Стакан можно было еще купить, а с мелочью были проблемы. Люди знающие прилетали, имея в карманах драгоценные "десяточки".
В Сочи вообще продавали только чешское пиво, я насчитал десяток сортов. Варено-мороженные креветки бросались на горячую гальку, и трапеза начиналась. Пишу, и слюни текут.
Но, не все коту масленица. Пришлось возвращаться, и не куда-нибудь, а на Дальний Восток. Если Восток, - дело тонкое, то Дальний Восток, образно говоря, куда потолще. Мама дорогая, опять я попал в мир иной. По прилету в Хабаровск на Уссурийском бульваре увидел группу мужчин, которые из чайника разливали по стаканам, как мне показалось, чай. Потом выяснилось, что это был портвейн "Агдам", который гражданам поставлялся в разливе.
Попал в Спасскую дивизию, "боевые ночи Спасска...", - Краснокутский гарнизон. Летом было жарко и душно, рубашки белели от соли. Зимой наоборот, очень холодно. Жена борщ на кухне ставила в холодильник, чтобы не замерз. Жизнедеятельность обычно поддерживали в одной комнате обогревателями, в остальных температура доходила до нуля, а на кухне было в минусах. Там подтапливали буржуйкой. К Новому году готовили паяльной лампой на балконе. Свет в это время обычно выбивало, и праздновали традиционно при свечах, которые нужно было покупать заблаговременно.
Мороз 25-30 было дело обычное, но, случалось, утром доходило до -40. Плевок замерзал налету, потому помочиться в сугроб было занятие малоприятное. А если посерьезнее, то можно было обморозить "щеки". Поэтому старались все переносить в себе. Канализация в начале зимы обычно перемерзала, и ходили в "скворечники" на улице.
В ношении одежды царила демократия. Летом застиранное х/б или рубашка-безрукавка, галифе под сапоги. Зимой, - по состоянию, овчинные полушубки или танковые ватные комбинезоны, шапки ушанки и валенки. В пургу изготавливали самодельные балаклавы из байковых одеял с прорезанными штык-ножами прорезями для глаз. Иначе кожа на лице мгновенно дубела.
Народ таежный, в принципе, очень добрый, простые отношения, закон-тайга. Можно было пол Приморья проехать на попутке бесплатно, ездить полупьяным на мотоцикле, никто не остановит, а охотиться прямо у себя во дворе, дичи достаточно. Козы и зайцы подходили к домам, по рассказам, многие встречали в тайге тигров и гималайских медведей. Но мне не довелось, видел только следы. Природа просто сказочная. Кедрач, малина, лимонник, дикий виноград, из которого ставили вино в бутылях из-под электролита. Правда, до зрелости оно обычно достояться не успевало. Уж очень было вкусное.
Если приложить половину толовой шашки к кедру в три обхвата, можно было собрать несколько мешков шишек, не причиняя дереву вред. В тайге встречались стойбища людей, находящихся не в ладах с законом. Многие, отбыв часть срока, пребывали на поселении, работая на городском цемзаводе.
Местные любители крепких напитков в условиях водочного дефицита употребляли одеколоны, "Кармазин" для ращения волос, жидкость для ног, поэтому с парфюмерией и косметикой было напряженно.
Летом в продаже было много недорогой клубники, великолепных помидоров "Бычье сердце". Но это только на Приханкайской равнине.
С продуктами было не очень, но давали паек, а магазины были забиты болгарскими винами. Яйца и молоко иногда подвозили, но в основном покупали у местных.
Пиво было в дефиците, но иногда привозили вьетнамское и корейское, зато к нему можно было прикупить вареные ноги краба по цене 3.50 р. за кг. В сезон можно было поесть икры красной, корюшки. Горбушу соленую подавали в солдатских столовых. Сельдь продавалась тихоокеанская баночная, изумительная. Но не везде, надо было поискать. На рыбалке преобладала браконьерская ловля всех видов, особенно ночью с острогой и фонарем.
В ресторанах от Хабары до Владика был один ассортимент, - кальмары под майонезом, зеленый горошек, иногда пельмени магазинные. Ну, и обязательно, морская капуста. Даже с рыбой было не очень. Курица была птицей редкой, как Жар-птица. Запомнилось, что в ресторане "Золотой рог" во Владивостоке полы были стальные, отполированные до блеска ногами посетителей, как и в дореволюционные времена.
Только начал привыкать, подвернулась возможность подучиться в столичной академии. Москва, - это что-то, она слезам не верит и ничего не прощает. Москвич, - это как национальность. Там бомж мог на вас посмотреть свысока. Вчерашняя "лимитА" быстро пускала корни родословного древа, а москвичей в нескольких поколениях начали вытеснять в подмосковье. Дети Арбата состарились, и не могли выдержать конкуренцию с наводнившими столицу провинциалами. В этом были и положительные моменты, поскольку "кровь не застаивалась".
Москвичи, которые проживали в пределах Садового кольца, и те, кто за его пределами, сильно отличались друг от друга. Хотя встречались исключения.
Это было славное время горбачевской перестройки, - очереди за водкой, продуктами и ширпотребом. Жизнь кипела вокруг Смоленского и Ново-арбатского гастрономов. Грянул Чернобыль, усугубив все происходящее. Лишь первая леди все больше радовала своей элегантностью, а консенсус, обещанный народу ее мужем, не наступал.
Вдоль маршрута троллейбуса «Б», или «бэшки», по Садовому кольцу располагались многочисленные пивные, где стояли автоматы по разливу живительной влаги. Пиво было неплохое и народу хватало. Чтобы выпить пару бокалов очередь нужно было занимать дважды, поэтому хитрецы старались выпить налитый бокал, пока наливается следующий. Такие действия не приветствовались другими гражданами, из-за чего возникали разногласия, доходившие до насилия. Под столами и по углам возлежали посетители, которые превысили свою квоту.
Более всего ценилось бутылочное пиво Бадаевского пивзавода, которое продавалось в основном в театральных буфетах, из-за чего там был постоянный аншлаг.
Кстати, о пиве. Из немецкого в ГДР выделялся «Радебергер Люкс», с золотой фольгой на крышке. Это совсем не тот «Радебергер», который можно сейчас купить у нас. Две большие разницы. На Дальнем Востоке в основном выпускали пиво двух сортов, Жигулевское обычное, и Таежное, которое имело хвойный привкус. В Улан-Удэ, столице Бурятии, пиво было особенным. Рассказывали, что чехи построили там завод по своей технологии, но буряты его усовершенствовали, и стали производить пиво без пены, заменяя пастеризацию подсоливанием. Из-за этого в пивной аэропорта Улан-Удэ я не увидел посетителей, а на столах стояли недопитые бокалы с жидкостью, по цвету напоминающую выпаренную урину.
Но столичная жизнь не вечна, к тому же я проживал за пределами Садового кольца. Пришлось переехать на юг, в столицу Азербайджана, многонациональный г. Баку. Пиво там было по вкусу как бурятское, с тем отличием, что подавалось теплым. Об азербайджанской продукции и сервисе можно написать отдельный эпос. Достаточно сказать, что сами азербайджанцы не употребляли ничего отечественного производства. Как-то купил аджику кавказскую с тертым красным кирпичем. На центральных аллеях столичного города можно было увидеть вечнозеленые деревья, которые как елки были украшены отходами жизнедеятельности проживающих на верхних этажах людей. На ул. Авакяна, где я проживал, а это самый центр, было опасно ходить под домом из-за постоянного бутылкопада. Зато было много тепла, солнца, а в магазинах полно зелени и разных восточных сладостей.
Бакинцы как бы выделялись из общей среды азербайджанцев. Женщины были красивы особой восточной красотой, и мужчины тоже, хотя я не по этой части. Бакинцы, - это элита азербайджанской нации, певцы, музыканты и выдающиеся медики. Иногородних они называли "чушками", не знаю почему.
Однажды повел свою сучку-спаниэльку на случку в элитный дом, рядом с Девичьей башней, так на входе было десяток барельефов выдающихся людей.
Правда она, хабаровчанка, не пожелала совокупиться с элитным бакинцем.
Одевались мужчины и женщины традиционно однообразно, не радуя гаммой цветов и различием ассортимента. Мужчины носили все темное, обычно костюмную пару, которая в зимний период дополнялась норковой шапкой. Благо, климат позволял. Студенты, народ побогаче, кроме этого предпочитали кожаные черные пальто одинакового покроя, как когда-то носили в Вермахте, из-за чего их скопления напоминали съезд нацистской партии. Одежда женщин была более контрастной, - если юбка красная, то блузка белая (черная), лиловая, и т.д, или наоборот. Если цветы, то яркие, крупные, пастельные тона не приветствовались. Я не критикую, а констатирую.
В общественной жизни доминировала мужская составляющая. В кафе, ресторанах, чайных и т.д можно было увидеть преимущественно мужчин. Если по телевизору показывают сельхозбригаду, то бригадир, - обязательно мужчина в галстуке с ухоженными усиками, а все ее члены, - женщины.
Все было неплохо, начали привыкать к жаркому климату, обзавелись азербайджанскими друзьями, но внезапно начались межнациональные разборки с поножовщиной и стрельбой. Все началось с Сумгаита, флагмана химической промышленности СССР. Я такого города никогда до и после не встречал. Лунный ландшафт, удушливо жаркий воздух с запахом дуста, и ни одного дерева. Что-то там не поделили, начали бить и резать всех подряд, досталось и нашим солдатикам.
Потом перешло в Баку, начали изгонять армян. Помню всеобщее ликование на улицах по поводу землетрясения в Армении, это было что-то. Стали собирать народ со всего Азербайджана на площади у Дома правительства. Все было четко продумано и организовано. Харчи и выпивка для митингующих бесплатно, вся городская проституция работала на них. Приезжали даже специальные автобусы со шторками. Кто за этим стоял, - думаю те, кто пришел потом к власти.
Правда, биотуалетов тогда еще не было, по газонам было ходить опасно, и в воздухе стало попахивать революционной ситуацией. Реликтовые пальмы вдоль набережной повырубали на дрова для шашлыков, - на площади стало светлее, но еще теплее.
Вскоре санитарно-эпидемическая ситуация ухудшилась настолько, что надо было принимать меры. Прилетели гренадеры дивизии Дзерджинского с длинными удлиненными резиновыми дубинками и широкими щитами, как в известном римском 9-ом легионе. Выбрав момент, когда митингующих было меньше всего, была произведена зачистка площади. Разбегались настолько быстро, что с ног слетали неглубокие мокасины. Потом их вывезли целый грузовик.
Площадь пару дней мыли хлоркой и посадили новые пальмы.
Но на этом дело не закончилось. Мы, военные, спасали армян, и занимались их эвакуацией. Слава Богу, Родина нас не забывала, и присылала свои агитбригады. Однажды приехал киевский мюзикхолл. Случилось так, что мы с его балетной группой после представления парились в сауне Каспийской флотилии. Было все пристойно, но и было на что посмотреть. Как говориться, видит око, да зуб неймет.
Из положительных моментов в памяти отложились также шашлык из осетрины и икра браконьерская черная по цене 40 р. за кг. Азербайджанская кухня была очень пристойной, много зелени, овощей и прекрасно приготовленного мяса.
Хочу отметить, что торговля в основном велась стихийная, все продавцы были мужчины. На улицах продавали вкусные теплые лепешки, про арбузы и дыни вообще не говорю. Очень нравилось фейхоа, что-то среднее между лимоном и земляникой. Все бакинцы постоянно его жевали, сплевывая на асфальт.
Потом обстановка ухудшилась. Наши дома стала охранять бронегруппа, жена и сын спали на полу в коридоре, опасаясь, что в окно забросят гранату. Я-то был все время на службе, сидел на ящиках с патронами и гранатами. Вокруг по прилегающим улицам бродили толпы беснующихся идиотов, орали непонятные лозунги, носили на веревках повешенных кошек. Нам за забор бросали бутылки с мочой. Указательный палец на курке Калаша постоянно чесался. Пыл проходящих несколько охлаждали стоящие по периметру БТР-ы, но мы понимали, что это призрачная защита, поскольку из-за близости противодействующих сторон их можно было легко забросать "коктейлями Молотова".
Моя жена была учительницей, преподавала в азербайджанской школе. Однажды на нее, светловолосую, напали отморозки, но, слава Богу, отбили наши десантники. После этого я ее встречал после работы с Макаром и гранатой. Ношение оружия не поощрялось, но и не запрещалось. Сын учился в школе, по которой начали ходить подозрительные лица переписывать русских детей, и мы его из школы забрали. Тогда же жена оставила работу в школе. Если бы с моими близкими что-то случилось, я был способен на многое.
Возвращались домой тульские десантники, на проводах я сидел рядом с комдивом Лебедем, тогда еще полковником. За столом он был не многословен, ушел рано, до конца не досидел. Видимо, давило бремя ответственности. Потом читал его высказывания, не думал, что он такой юморист. "Еврей-оленевод", - это просто супер!
На смену им летели десантники из Болграда, но самолет упал. Море было несколько дней бардовым. Жаль парней, Вечная им Слава!
В 88-м начался вывод войск из Афганистана. В начале года я дважды летал в Подольский архив МО, где, изучая опыт Иранской операции 1941 г., готовил предложения руководству Войск Южного Направления по организации вывода. Слава богу, что они не понадобились. Громов, командарм 40 А, умница, договорился через агентуру с душманами, и обошлось без стрельбы и неизбежных потерь. Да, были люди в наше время!
Вскоре стало совсем невмоготу, сначала противостояние на площади у дома правительства, потом у протестующих появилось оружие, и начались перестрелки в Сальянских казармах. Руководство СССР преступно ослабло. У Горбачева на голове было клеймо, напоминающее североамериканский континент. Порядок можно было навести почти бескровно за неделю, и, возможно, не было бы потом Чечни.
Но не сложилось. Подошло время уносить ноги. Мы еще успели уехать, отправив свои вещи контейнером. А те, кто уезжал потом, бросили все, и улетали на военных бортах, почти босиком.
В итоге, я вернулся домой, где уже начинались процессы брожения умов, а далее случился окончательный развал Великой Страны Советов. Близкие некогда народы стали разговаривать на разных языках, а "вавилонскую" башню, которую строили вместе, растащили по кирпичам. Колесо истории провернулось всего на один оборот, а что будет дальше, - покажет Время.