Глава 8.
Время размышлять.
- Думаю, эти твари используют жало, чтобы парализовать жертву, - размышляла вслух Яна Зорина. Она сидела на большом камне и болтала ногами, - Затем с помощью яйцевода на брюхе вводят в тело жертвы личинку, которая паразитирует внутри и превращается во взрослую особь.
Матвееву передернула от ужаса - она представила, что должна чувствовать жертва.
- Хорошо, что наши три богатыря этого не слышали. А то их и под страхом смерти было бы не выпроводить, - заметил начальник экспедиции.
Вздохнув, он растянулся на серой сухой траве, раскинул тяжелые руки и задумчиво вглядывался в зеленое прозрачное небо. Чужое небо. Сколько планет он уже видел, сколько еще увидит, со сколькими судьбами соприкоснется? Старые проводники, те, что еще сохранили рассудок, говорят, что каждый «ведомый» запечатляется в душе, каждый оставляет проводнику частичку себя, татуировку в сердце. Этот груз проводник несет всю оставшуюся жизнь. Проводник - живое надгробье для мертвых; обезличенный мост в новую эру - для выживших.
Матвеева украдкой разглядывала начальника экспедиции. Его мощной, удивительно пропорциональной фигуре, суровому, мужественному лицу могли позавидовать древнегреческие полубоги.
«Неужели его совсем не волнует судьба ребят? Как можно сохранять такое спокойствие, когда другие подвергаются смертельному риску?!» - недоумевала геолог.
- Матвеева, у меня что-то не так с макияжем? – неожиданно спросил Стерхов. Серьезность его тона противоречила смыслу вопроса. Глаза были по-прежнему устремлены в небо.
Вероника вздрогнула.
- При чем здесь…Что вы имеете ввиду?
- Просто в твоем пристальном взгляде прослеживалось явное неодобрение…
- Я думала…
- О-о! Я сейчас покраснею, - не дал договорить начальник экспедиции, - О том, что думала, уставившись на меня, расскажешь наедине. А сейчас раскинь-ка карты на путь – дорожку.
Матвеева, испытывая смешанные чувства, достала карманный планшетник с электронной картой местности.
С одной стороны ей хотелось наговорить кучу гадостей этому черствому, циничному человеку, с другой стороны - неконтролируемо тянуло к нему.
Не без усилия совладав с эмоциями, девушка направила голограмму рельефа местности к лицу начальника.
- Вот, видите, - показала она на красную стрелку, появившуюся на голограмме, - мы сейчас здесь. Вот горы. Идти напрямик туда опасно – всюду горящие торфяники. Придется обойти вдоль леса, - красная стрелка описала дугу, - Примерно десять километров. Потом сворачиваем к горному хребту – еще десяток.
- Посмотришь на карту – кажется, всего ничего, а на деле - пройти один километр на этой планете, труднее, чем сто на нашей, - заметила Зорина.
- А это что, озеро? – Стерхов проткнул пальцем голографическое изображение.
- Да, и очень длинное и широкое, - подтвердила Вероника.
- Обойти-то его можно? – Сергей нахмурился, помрачнел. Он не любил воду – сказывались детские воспоминания.
Матвеевой поймала тень тщательно скрываемой тревоги, на его обычно непроницаемом лице.
- На это уйдет день, не меньше, - ее темные глаза-маслины словно бы извинялись.
- Ладно, вплавь, значит вплавь – решительно постановил начальник, демонстративно потянулся и сладко зевнул, давая понять, что никакие препятствия ему не страшны.
Несколько минут прошли в молчании. Каждый думал о своем.
Из леса, в котором скрылись трое участников экспедиции, не доносилось ни звука. Зорина почувствовала, как ее накрывает черная пелена воспоминаний.
***
- Я знаю одного хмыря, - говорит Марат, - у него можно раздобыть пистолет.
Они стоят в подъезде – вечное прибежище подростков. Место, где ты свободен от оков родительского надзора и опеки. Четырнадцатилетняя Яна прижимается к стене, Марат к Яне. Все ощущения обострены: тело Марата горячее, даже через одежду; стена очень холодная и неприятно шершавая, как те сомнения, что рождаются в юной Яниной душе.
«Еще не поздно отступить».
***
«Опять это наваждение! – Зорина вернулась в реальность, - Попрошу у Саливанова каких-нибудь таблеток».
Чтобы окончательно растворить черный осадок игры разума, она произнесла вслух:
- Уже четвертая смерть. Был Абсент – и нет. А мы даже не знаем, как его звали по-настоящему!
«Поверь, детка, скорее всего, будет и пятая, и шестая смерть - такова статистика: девяносто пять к пяти», - мысленно ответил ей Стерхов, но вслух сказал:
- Если тебя это как-то успокоит, могу рассказать кое-что из его биографии, то немногое, что знаю.
- Угу, - кивнула биолог.
- Да, расскажите, пусть и слишком поздно…- поддержала ее Матвеева.
- С малых лет - в Армии, настоящее имя – Фердинанд Луаль. Прозвище Абсент получил из-за того, что наспор выпил литр «Абсента».
- А дальше? – нетерпеливо спросила Яна.
- Это все.
- Ну-у-у… - хором разочарованно протянули девушки.
- Действительно немного, - вздохнула Вероника.