Патриаршее подворье в Сокольниках, храм Рождества Иоанна Предтечи. 2004 год.
Отекстовка: Сергей Пилипенко, декабрь 2020.
Какая замечательная здесь зала! А все ли тут знают, что это за икона Спасителя здесь висит? Посмотрите на нее внимательно. Такие иконы писали в первые века христианства. У нее одна половина лика грозная, а другая милостивая. Это икона VI века, ну, не эта, конечно, это ее копия. Это икона VI века из Монастыря святой великомученицы Екатерины на Синае. Это одна из знаменитейших Синайских икон. Дело в том, хотя это не касается непосредственно нас, что иконы до иконоборческого периода (уничтожение икон — это VIII, начало IX века) сохранились только в одном месте на планете — в Монастыре святой Екатерины. Одна на Афоне, одна в Лувре, одна в Америке, у нас четыре, но находятся они в Киеве, в Музее западного искусства (Музей Ханенко — С.П.). Их просто подарили Русской церкви. Вообще-то они принадлежат не Украине и уж никак не этому идиотическому государстве, а Русской церкви. Их подарила русским и православным братия Монастыря святой Екатерины. В прошлом году три из них были в Москве на выставке.
Студент: А Владимирская икона?
Махнач: Владимирская икона написана в конце XI века.
Студент: А как же предание?
Махнач: Предание не врет, а ошибается. Это не одно и то же.
Есть еще Ченстоховская икона в Польше, украденная у русских. Она была в России. Тоже по преданию апостола евангелиста Луки. Ошибиться нельзя, доску датировать легко. Так вот, понимать это следует в том смысле, что икона написана по евангелисту Луке, по иконографии евангелиста Луки, написано тем, кто видел, как писал, что написано евангелистом Лукой. Вот и все. Никакой здесь лжи нет, а есть легенда.
Икон первых пяти веков христианской истории вообще не существует, и на досках тоже. Существуют, правда, мозаики и фрески, а икон нету. Наидревнейшие иконы называют «Синайскими», потому что они все происходят из Монастыря святой Екатерины. Может быть, какие-то из них датируются не VI, а V веком. Такие точки зрения существуют. Но все равно первые четыре века нашей, христианской истории остаются без икон.
Что я вам хотел сказать, братья и сестры. Во-первых, я должен вас поздравить и с Рождеством, и с Богоявлением, и пожелать вам всего самого и самого доброго на начавшийся новый год. Во-вторых, должен попросить прощения: сам навязал вам промежуточную лекцию и не прочитал ее. Ну никак не получалось, ну простите, если можете. Третье. Я хочу сказать, что за это я был наказан, потому что второй сборник с моим учеником Елишевым «Россия, которую мы вернем» не успел на Рождественские образовательные чтения, типография подвела. У меня есть только один сигнальный экземпляр (всего их несколько). Только что Сергей Олегович Елишев получил тираж, который я еще не видел. И в следующий раз я вам его привезу. Если вы возжелаете купить, то опять будет 25 рублей, это дешево. Это мои последние статьи, написанные за два года о регионах исторической России, то есть Советского Союза. Но я больше писал не о расчленении Советского Союза, а о том, как эти части вошли в Россию: отдельно Грузия, отдельно Абхазия, отдельно Украина, отдельно Таврия. Статьи Елишева посвящены тоже тем страницам истории, которые касаются исторической России — Сталинградской битве, Русско-финской войне. Здесь больше половины моих статей. Готовится третий и предполагается четвертый сборники в этом году. Этот экземпляр не отдам, он пока у меня один, я просто его показываю.
Великий Новгород
Теперь мы можем обратиться к нашей проблематике, к русской истории. Мы стоим с вами на пороге создания России, впервые в истории, не страны Русь, которую все знали и относились иногда пренебрежительно, иногда уважительно, а часто со страхом, а единого государства. Россия было создана в конце XV века. Точной даты, разумеется, быть не может. Не было такого парламента, который под руководством «премудрого» Ельцина все установил бы. Россия была создана в царствование первого нашего царя Иоанна Третьего Васильевича. Но прежде чем перейти к этому вопросу, надо разобрать те узлы, которые пришлось иногда развязывать, а иногда рубить Иоанну Третьему, создателю России. Среди них не все узлы были иностранные. И сейчас один из сложнейших, носитель древнерусской, домонгольской традиции во многом, — северо-запад, это Новгород и Псков. Более показателен Новгород. О нем гораздо больше известно, больше хроник, несколько Новгородских летописей, хотя о Пскове мы тоже знаем немало. Новгород имел несколько особую, отличную от Средней Руси сословную структуру. Каково же было общество средневекового Новгорода?
Высшим сословием Новгорода несомненно были бояре. Притом для Новгорода это доказал уже Василий Осипович Ключевский. Боярство было местного происхождения, то есть, новгородские бояре были по происхождению городской знатью, местной аристократией. Бояре Новгорода были веками для ниже стоящих новгородцев (купцов, ремесленников, крестьян) своими людьми, не чужими, более своими, чем другие русские бояре. Это между прочим давало им огромную силу.
После того как в 1135-1136 году новгородцы постановили, что они «вольны во князьях», то есть вольны избирать князя и изгонять князя, боярство стало замкнутым сословием. Это и понятно. Княжеская власть настолько ослабела, что некому было возвести в боярство. То есть, подобно тому, как, вспомните, в домонгольской Руси князья — замкнутое сословие, здесь замкнутое сословие — бояре, потому новых боярских семей не возникает. Мы не имеем точных сведений, но можно предположить с большой уверенностью, что самый богатый не боярин в Новгороде был беднее самого бедного боярина. Они располагали колоссальными земельными владениями. Если вы возьмете любой исторический атлас, даже школьный годится, вы увидите, какие потрясающие территории будут залиты новгородским цветом. Обычно их красят либо зеленым, либо желтым. Посмотрите, это производит впечатление. Новгородские владения простирались за Северный Урал, на Югру (на Югорскую землю, это низовья Оби). Задолго до других русских людей новгородцы перешли за Камень, то есть за Урал. Тогда этот хребет называли попросту «Камень», хотя слово «Урал» очень древнее, дославянское и, судя по всему, означает «стоящий у солнца» («у ра»).
Однако надо учесть, что эти земли были малолюдны, малонаселенны. Потому, если для любого князя или боярина Средней Руси имело смысл только владение населенными землями, то новгородские бояре умели добывать прибыль от земель и малонаселенных или ненаселенных. Каким образом? Русский Север — это земли не только Новгородские и Псковские, а также те, что сейчас составляют области Архангельскую, Вологодскую. Частично это Ростовское землевладение, Карелия вполне, Коми вполне. Дело все в характере северного землепользования, дело в том, что землепользование в этих северных землях сложное. Там невозможно земледелие. То есть, оно там есть, но оно не может быть базой сельского хозяйства. Базой сельского хозяйства Русского Севера были разнообразные промыслы, прежде всего традиционные, древнейшие русские промыслы — мед и воск, добываемый бортничеством. Хочу здесь отметить Повесть о святых князе и княгине Петре и Февронии Муромских. Время их жизни даже точно неизвестно, примерно XIV век. В повести указано, что князь влюбился в крестьянку, простую сельскую девицу Февронию. Однако не так уж и проста она была. Ее отец и братья были бортниками, то есть по общественному положению приближались к боярам, они были очень высокопоставленными крестьянами, даже не скажешь, что мелкие буржуа. Буржуа скорее средние. Итак, это мед и воск. Это несомненно пушнина. Это соль, которой Новгород снабжал всю Западную Европу, потому что белая соль была только в Новгороде, в Западной Европе она была грязно-серой, и ее было мало, ее не хватало. Дальше следуют богатейшая рыбная ловля, а на поморье, в низовьях Северной Двины, Пинеги, Мезени, также добыча морского зверя. Естественно, с костью, с моржовым зубом, с кожей. Менее значительным промыслом была тогда (заметьте, менее значительным) добыча металла — железа, меди, олова, серебра. Новгород имел свою серебряную добычу, которую среднерусские княжества не имели. Потому, если новгородцы ссорились с великим князем, они переставали поставлять ему серебро, а серебро было абсолютно необходимо, чтобы дать ордынскую дань (выход). А князь перекрывал новгородцам хлеб, потому что новгородцы не могли вырастить столько хлеба, сколько им было нужно на прокорм. Потом, понятное дело, мирились и договаривались.
Итак, основой северного сельского хозяйства были промыслы, вокруг которых существовал сложнейший хозяйственный комплекс, включавший и земледелие, и огородничество, и скотоводство, естественно, исконное для русских людей скотоводство, первоначальное скотоводство, и рассеянные ремесла. Потому сельский житель новгородских земель, чем дальше он жил от Новгорода, тем в большей степени был совершенно непонятным человеком. Он был и крестьянином, и ремесленником, и торговцем.
В этих условиях бояре новгородские, о которых мы недавно говорили, могли эксплуатировать новгородские земли, либо снаряжая ватаги, то есть артели, команды добровольцев, либо финансируя ватаги, которые решили резко поправить свое имущественное положение, кредитуя их, потому что ватага набиралась большей частью из людей молодых и небогатых, и всю снасть взять они не могли. А им много чего надо было взять с собой в новые земли, где можно разжиться. Кредитовал их боярин. И трудно было не разбогатеть: богатые земли, богатая добыча, одни меха чего стоят! Правда, можно было голову свернуть, естественно.
Второе условие богатства бояр новгородских — то, что они участвовали в торговле. Ну, самому боярину было неприлично участвовать даже через своих приказчиков. Торговали конечно, но изделиям: топорами, мечами, вилами, доспехами. Но более всего прибавляли богатства бояре в качестве банкиров, кредитуя новгородских купцов, которые не располагали достаточным свободным капиталом. То есть, новгородские бояре были властью богатейших, были олигархией в точном значении этого слова, а не в современном смысле слова «олигархия».
Каюсь, братья и сестры, я ввел в 1997 году слово «олигарх» в обиход, а потом только за голову хватался, что из него сделали. Потом все решили, что олигархия — это не министры Ельцина, чиновники и богатейшие люди, а только богатейшие люди вроде Гусинского и Березовского. Но уже ничего не поделаешь. Выпустил я статью «Демос и его кратия», которую все прочитали, и вы теперь прочитали, и тут такое началось! Один историк обронил слово «олигарх», и все журналюги за него схватились. Ну, ладно. Когда помру, будут отмечать, как Махнач запустил термин «олигарх». На самом же деле нынешняя олигархия — это шайка.
Надо тут учесть одну интересную вещь. Нас иногда упрекают, а десять лет назад упрекали постоянно в том, что мы коммунисты, потому что мы православные, что во всем виновата наша святая церковь, что мол протестантизм создал капитализм.
Так вот, дело все в том, что журналисты, как правило, люди полуграмотные, даже если талантливые. И журналисты Макса Вебера не читали, они о нем только слыхали. Если же вам будет интересно прочитать дважды изданный на русском языке трактат «О духе капитализма», то вы вероятно согласитесь с Вебером, как давно согласился я с Вебером, посрамившим Маркса, что протестантизм действительно создал капитализм, правда, не тот, который сейчас называют «капитализмом», а капитализм XIX века — классический капитализм, потому что протестантизм благословил любой род человеческой деятельности, в том числе кредит, банковское дело. Это правда. Неправда же в другом.
Римское католичество (латинство) запрещало кредит на протяжении длительного времени, притом вовсе не потому, что ростовщичество было безнравственным, а потому что средневековые латинские философы заключили, что банкир торгует временем, а время человеку не принадлежит, время принадлежит только Господу, потому настоящий римской католик банкиром быть не должен. Этим они открыли очень интересную нишу: банкирами стали талмудические иудеи. Основа еврейского капитала в Западной Европе, а потом и в Америке опирается на кредит, на банковское дело, на то, что римо-католик не имел права быть банкиром. А еврей католиком не был и потому занял эту нишу, кредит же все равно был нужен (в России талмудических иудеев называют «евреями» — С.П.). Так вот, имейте в виду, православие относилось к кредиту мягче, православие вокруг кредита не философствовало, осуждало только безнравственное поведение, например, непомерные проценты. Понятно, да? Если ты жируешь, жестоко обдирая соотечественников, то церковь готова тебя отлучить от причастия. Но занятие ростовщичеством у нас, в отличие от римо-католиков, не было запрещено. Потому мы-то, православные, как раз к капитализму приспособлены, ибо наша нравственность в вопросе о кредите находится между римо-католической и протестантской, нетерпимее протестантской и терпимее римо-католической.
Бояре заполняли все высшие должности городского управления Новгорода. Мне уже доводилось отмечать, что я в этом усматриваю (а вы же, как желаете) отнюдь не рабское отношение к начальству, а наоборот свободолюбивое. Не может некий замухрышка стоять во главе господина Великого Новгорода. Это мы сейчас видим во главе государства любого замухрышку, и нам не интересно, увы, в какой канаве он родился. Тогда же это интересовало любого холопа.
Вторым сословием господина Великого Новгорода были «житьи люди» или просто «житьи». Имеет ли слово единственное число, не знаю. Это средние или даже мелкие землевладельцы. Сословие открытое. В житьи можно было записаться. Для того надо было обладать определенным землевладением. Если столько-то у меня земли есть, значит, я вписываюсь в житьи. Нетрудно видеть, что богатейшие житьи приближались к боярам. А беднейшие житьи напоминали зажиточных крестьян, которые на собственной, купленной земле трудились всей семьей, может быть, с небольшим количеством наемных людей — «захребетников» (термин северный). «Подсуседники» те, кого приняли на свою землю, а «захребетники» те, кого приняли в свое хозяйство. Между ними было некоторое отличие, которое мы теперь даже не можем понять. Они тогда понимали.
Житьи занимали низшие должности в новгородском управлении, часто представляли по выборам концы Великого Новгорода. Сохранилось некоторое количество грамот Великого Новгорода с печатями и рукоприкладством. Рукоприкладство — это не когда по морде дали, а когда подписали, руку приложили. Например: архиепископ, княжой наместник, пятеро бояр от пяти концов, новгородский тысяцкий, новгородский посадник и пятеро житьих. Так житьи как бы подписались за демократию, за небоярскую, неаристократическую новгородскую тысячу. Я видел документ, где после посадника и тысяцкого следуют подписи только пяти бояр и двух житьих. Видимо, документ составлялся в спешке, какие уважаемые житии были, те и подписали.
Однако по своему реальному социальному положению житьи, которые обязаны были на коне в полном вооружении вступать в новгородский полк, были близки к общерусским дворянам. Потому, когда Новгород был присоединен к Российской державе, житьев поверстали в российское дворянство, и они в нем растворились. Это понятно.
Оттесненные боярами и житьими людьми на третье место новгородские купцы тем не менее были весьма могущественны. Они хозяйничали на торгу, избирали тысяцкого, тысяцкий всегда боярин, это аристократическая должность, но он избирался. И кому быть тысяцким, главой торга и торгового суда, решали прежде всего купцы. Они были не просто богаты, они были организованы, структурированы в существовавшие еще в древней, домонгольской Руси купеческие братства, среди которых в XIII-XV веках первым неизменно оставалось Ивановское братство купцов-вощинников, то есть монополистов международной торговли воском. Их братство называлось по церкви Иоанна Предтечи, как и мы с вами. За ним следовало Братство заморских купцов. Их церковью была церковь святой мученицы Параскевы (Пятницы) — обычное торговое посвящение храма. Может быть, с Новгорода и началась эта традиция (это мое предположение) — на каждой торговой площади всегда стоит церковь Параскевы. Во множестве русских городов я сам это видал или слыхал, если большевики снесли. В Ростове Великом не так, там стоит Спасская церковь. Но почти везде — Параскева Пятница. Имя Параскева, кстати, весьма и весьма распространенное в России, совершенно вышло из употребление в советское время. Старых Параскев я еще встречал. Почти все наши Полины (на французский манер) на самом деле Параскевы. Сейчас много маленьких Полин, потому что безграмотные родители полагают, что это русское имя, и то просто ужасно. Так же точно, как сейчас среди моих молодых студенток много двадцатилетних Оксан, которые в паспорте записаны «Оксанами», хотя вообще-то говоря имя красивое, но уменьшительное, потому что это Ксения.
Надо сказать, что на протяжении всей независимой истории Новгорода XIII-XV века аристократия становилась все сильнее, а демократия все слабее, но так и не прекратилась окончательно. Вече новгородское собиралось и иногда бывало весьма грозным. Иногда на вече бояр казнили. Бывало и так. Ремесленники и другие меньшие люди Новгорода сохраняли структуру, социальную организацию. Улицы собирали уличанский сход и имели уличанского старосту. Концы имели кончанского старосту и собирали кончанское вече в каждом из пяти концов независимо от других. А иногда собиралось и городское вече. Здесь Новгород оставался полным продолжателем домонгольской Руси. Естественно, Новгород оставался русским городом, он ничем не отличался от других русских городов, кроме того что там леса было много. Потому с повседневными делами, не требовавшими торжественной одежды, новгородки, а также все новгородские детишки шлепали босиком по деревянным плахам, которыми были мощены улицы, а в меньших, малозаметных городах, конечно, увы, приходилось и по лужам шлепать, что в Новгороде посчитали бы невозможным. Да, Вятка — новгородский город, я упомяну его сегодня. Вятка — новгородская колония, самая дальняя. Да, там тоже были деревянные мостовые, и даже в советское время были деревянные тротуары. Вот сейчас везде перестали делать деревянные тротуары, а я еще в Кеми прекрасно помню деревянные тротуары. В 1960-70 годы деревянные тротуары были еще не редкостью. И то было не советское достижение, а просто сохранение традиций. В Кеми, в Вологде я застал деревянные тротуары. Да, в Вятке на окраине еще есть, еще подновляют.
Это общество создало своеобразную государственность. Ее называют иногда феодальной или боярской республикой. Это не совсем так. Дело все в том, что князь в Новгороде был всегда. Его могло не быть только несколько месяцев. И новгородцы нуждались во князе. Другое дело, что князь в Новгороде стал почти выборной фигурой. Но и то неверно. Формально Новгородцы были «вольны во князьях», таков был обычай. Однако с начала XIV века Новгородским князем всегда был великий князь Владимирский. До Дмитрия Донского это было нарушено один раз, когда Новгородским князем на короткое время стал Литовский князь Наримант (Наримунд). Но его поперли. После же Дмитрия Донского великий князь Владимирский не только всегда и Московский князь, но и Новгородский. Один раз новгородцы это нарушили. И за то жестоко поплатились. Однако княжеские права были крайне ограничены в сравнении с другими княжествами. Князь не мог судить новгородца с новгородцем. А если новгородец судился не с новгородцем, то для того существовал «сместный» суд, то есть смешанный, то есть князь и посадник. Другие функции князя были тоже ограничены. И так как он был князь Владимирский и Московский, он в Новгороде бывал конечно крайне редко. Его представлял наместник, уже начиная с Дмитрия Донского, титулованный аристократ, князь, не имевший своего княжества. У Москвы уже были такие.
Новгородский посадник потому и «посадник», что его посадили, когда-то в XI веке был наместником от князя, но давно уже стал высшим выборным магистратом Великого Новгорода. Прежде всего он судья, но также министр иностранных дел и во многом внутренних дел Великого Новгорода. Естественно, он всегда боярин. Еще раз вам говорю, новгородец мог выгнать боярина с поста посадника, но никогда не согласился бы, что его посадником был не боярин, потому что это унизило бы его, новгородца.
Тысяцкий — титул домонгольский. Новгородский тысяцкий, как и другие тысяцкие русских городов, когда-то был главой новгородской демократии, был, кстати, всегда тоже боярином, но по демократическим выборам. Уж не сомневайтесь, братья и сестры, какую ни будь «Хака-Макаку» тысяцкой не избрали бы. Постепенно он потерял свою функцию представлять интересы города. Понятно почему. Посадник стал городским должностным лицом, и тысяцкий отходил на второстепенную роль, он постепенно превратился в главу торга и торгового судью, что очень важно в таком торгово-промышленном городе, как Новгород. Тысяцкого надо считать вторым магистратом Великого Новгорода.
В XIV веке, правда, уже в конце века прошла реформа посадничества, аристократическая, боярская. Каждый конец теперь имел 6 посадников. Словенский конец, имевший ранг великого, имел 9 посадников. Они по очереди и всего лишь на полгода занимали должность степенного посадника, то есть посадника всего Новгорода, главного посадника. И тогда уже иронизировали, что всяк боярин стал посадником. Так оно и получалось. Это конечно серьезная победа аристократии над демократией. В первой половине XV века и Неревский конец добился статуса великого, имел тоже 9 посадников. И всего стало уже, как сами понимаете, не 33, а 36 посадников Великого Новгорода.
Посадник, отбывший свой срок, становился старым посадником и входил в правительство, в совет, который возглавлял архиепископ и который назывался «советом господ». Тогда же, когда число посадников возросло и тысяцких стало 5, каждый конец имел своего тысяцкого. Они по очереди исполняли функцию степенного тысяцкого. Кстати, откуда этот титул. «Степень» — это ступень, помост на Вечевой площади, откуда обращались к народу. Говорить со степени, естественно, могли посадники, тысяцкие, старые посадники и старые тысяцкие. И иногда им плохо приходилось притом.
Новгородский владыка, архиепископ Великого Новгорода — совершено особенный в русской истории архиерей. Он возглавлял совет господ. И что характерно, совет господ заседал у него в палатах в XV веке, в сохранившейся до нас Грановитой палате Владычного двора Новгородского детинца, кстати сказать, значительно более старой, чем Грановитая палата Московского кремля. Она была построена при святителе Евфимии Великом. А когда у себя дома принимаешь, то понятное дело, ведешь себя как хозяин. Новгородский архиерей имел такую власть, какую не имел ни один русский архиерей, даже митрополит. У Новгородского архиерея были свои служилые люди. У Новгородского архиепископа были свои воины — Владычный полк, вряд ли большой. Его численность неизвестна, но нетрудно предположить, что было три-четыре сотни конных воинов. А вы представляется, что в те времена представляли три-четыре сотни отборных, самых лучших конных воинов в самых лучших доспехах на самых лучших конях, когда нормальная армия насчитывала две-три тысячи воинов? Это же всегда резерв новгородской армии, всегда ее элитная часть, если хотите, «спецназ» новгородский.
Новгородский епископ был и крупнейшим землевладельцем. Главные земельные владения Новгорода принадлежали все-таки не боярам, а Дому святой Софии. Обычный новгородский воинский клич — «Постоим за Святую Софию!», по соборному храму Новгорода. Кстати, как у псковичей — «Постоим за Святую Троицу!», тоже по соборному храму.
Кроме посадника и тысяцкого был еще воевода, которого бояре сами избирали из своей среды просто как опытного военного, способного военного. Были сотские, возглавлявшие сотни. Но это тоже не сотни воинов, а «районы», если хотите, меньшие, чем концы. У концов были, как мы знаем, кончанские посадники, но были и сотские, более молодые бояре, которые наблюдали за порядком, решали простые, имущественные судебные споры, которые не требовали серьезных наказаний. Они наблюдали за городскими рогатками. Крупные улицы на ночь перекрывались рогатками, как шлагбаумом. Они следили за состоянием водопровода и канализации. Если вы, братья и сестры, думаете, что их большевики придумали, то зря так думаете. В Новгороде был деревянный водопровод и керамическая канализация. Чисто было в Великом Новгороде. То была обычная ранняя должность боярина. Молодой боярин, которому еще рано было в посадники, должен был отслужить сотским.
Были низшие чиновники городского управления — старосты и подвойские. Они были из житьев. Они выполняли мелкие, в том числе дипломатические поручения. Повторяю, вся администрация, в том числе чиновники была из бояр и житьев. Даже купцы в нее не входили. Впрочем они на то не жаловались, хотя с другой стороны, не редкими, не единичными были случаи, когда разбогатевший купец, продолжая торговать, покупал землю, чтобы вписаться в житьи, чтобы повысить свою сословную принадлежность.
А что крестьянство Великого Новгорода? Тут полное многообразие. В отличие от среднерусских земель, где все крестьянство XIII-XV веков было свободное, в Новгороде были зависимые крестьяне. Зависимость была такова, что они не могли покинуть своего землевладельца, то есть становились прикрепленными к земле, как бы «крепостными». Разумеется, тогда русский человек даже придумать не мог, что крепостного можно продать. Этого до Петра не могли придумать. А вот с Петра до сих пор русскими людьми торгуют. С другой стороны, тоже в отличие от среднерусских земель, где все крестьяне сидели на княжих или боярских землях и платили оброки, в Новгороде были и крестьяне-землевладельцы. Ну, не под самим Новгородом, а на отдаленных землях, но тем не менее были мужики, которые владели своей землей и могли ее продать. Назывались они «своеземцы» или иногда «сябры». То есть, крестьянство там было разное. В общем, судя по всему, не бедствовали.
Новгородская деревня даже еще в XVI и по большей части в XVII веке — это то, что мы привыкли называть «хутором». Это поселение в один, два или три двора. Притом, если дворов даже всего три или уже четыре, то мы можем судить, что это отделившиеся сыновья, которые обзавелись собственным хозяйством и больше на дворе своего родителя жить не желают. То есть, в общем новгородская деревня — это семейное поселение. Притом по Русскому Северу такие не только двух- или трехдворные, но даже однодворные деревни сохранились до XX века. Их уничтожила только советская власть. Уж поверьте мне грешному, я сам видел, плывешь по Сухоне, а на берегу стоит, видно, что брошенный, гигантский дом-шестистенок, с сенями, с чуланами и огромным крытым двором. Так вот, это не что-нибудь, это и есть деревня. Такое поселение имело свое название. Видите ли, на севере совершенно невозможно жить фермеру-единоличнику: если несчастье случится, семья погибнет. Но невозможен и «колхоз». И потому, когда «Совдепия» начала насаждать там «колхозы», она погубила там сельское хозяйство. И теперь в Архангельской области просто нету сельского хозяйства, практически нет. В Вологодской области, которая теплее, южнее, его мало. В Карелии очень мало. А было там в начале XX века богатейшее сельское хозяйство. Почитайте изумительную книгу Василия Белова «Лад». Это как раз исследование по жизни северного крестьянства. По-моему, это лучшее, что написал Белов, хотя я вообще его люблю. Почитайте. Я видел только следы, уже остатки той жизни. Я много где на Севере бывал. Повторяю, деревня — это одно- или двухдворное хозяйство. У них приходским и социальным центром обычно бывали погосты. Погост — это место, где собираются. Думаю, что здесь корень «гост» неслучаен. Естественно, в такой двухдворной деревне, может быть, и часовня была. Тоже видал. Но церкви быть не могло. Потому церковь была на погосте. Хоронили при церкви. Потому в языке уже XIX века слово «погост» означает и кладбище. Понятно почему. Потому что кладбище было на погосте. Говорили, например: «Отнесли на погост». Это древнее название более крупного поселения, чем деревня. И потому не надо нам русским учиться фермерству у американцев, потому что это на самом деле наш исконный способ ведения хозяйства. Мы и есть фермеры. Это они у нас научились, у тех, кто туда поехал, у хохлов хотя бы.
Вот, пожалуй, и все с Господином Великим Новгородом, который, как мы через пару недель будем видеть, был сломлен и присоединен к России, но не пострадал от этого. И даже вольности свои трудами первого нашего и, может быть, величайшего государя Ивана Третьего сохранил. Ни весь уклад по деревням, ни весь внутренний уклад города — ничего Иван им не ломал. Что называется, набил он им чушку полную, навел среди них порядок, но не грабил. Новгород строится, Новгород по прежнему богат.
Псков
Псков в сравнении с Новгородом был скромнее, беднее, демократичнее и патриотичнее. Новгородцев пришлось ломать и довольно долго, с 1471 по 1478 год, вводя новгородцев в состав Российской державы, а псковичей не пришлось. Псковичи даже до смерти Ивана Третьего формально сохраняли свою государственность. Иван же никогда не делал ничего лишнего. А зачем, если они и так ведут себя, как русские люди? И только его наследник, сын Василий Третий присоединил Псков. И то произошло без кровопролития. Патриотизм псковичей понятен. Псковичи были крайними. Дальше них уже Орденские земли. Не знаю, бывали ли вы, а я бывал и в Печорах Псковских, и в Эстонии. Там двадцать километров от Псково-Печорского монастыря до руин орденского замка Нойхаузен. Там враг был рядом. Псковичи просто не могли вести себя иначе. Они без всей Руси за спиной не выстояли бы. Их сломали бы не русские, их сломали бы немцы. Кроме того, Псковская земля не так уж и велика. С востока она заперта Новгородскими землями, с юго-востока — Тверскими, с запада — Орденскими. Не разгуляешься. Потому такого богатого боярства, как в Новгороде, во Пскове не было. Во Пскове тогда, в XIII-XV столетиях тоже идет процесс усиления аристократии и ослабления демократии. Но в каждый отдельный момент, где ни посмотри, демократия псковская сильнее новгородской, аристократия же слабее.
Делился Псков на шесть концов. И ныне стоят дивной красоты кончанские соборные храмы Николы со Усохи, Богоявления с Запсковья, Козьмы и Дамиана с Примостья. Уцелели. Возглавляли Псков два посадника. Должности тысяцкого, на удивление, во Пскове не было. Псков еще по одной причине был демократичен. Слишком долго псковичи дрались с новгородцами за право иметь своего князя, то есть быть самостоятельным городом, а не пригородом новгородским, хотя Псков сам имел пригороды. И среди них гордость наша русская — железный город Изборск. Как раз полдороги от Пскова до Псково-Печорского монастыря. Когда поедете молиться в Печоры, подгадайте поменять автобус, чтобы задержаться на пару часов в Изборске. Город рядом. Это самая старая русская крепость, начала XIV века. Там очень красиво, но дело не только в этом. Изборск — железный город, потому что Псков однажды немчура взяла, а Изборск никто никогда не взял. Славное место.
А уж если повезет, да будет денек, всего в четырех километрах от Изборска, перпендикулярно большому шоссе — Малы, Мальский погост, и Малськие озера. Такого красивого места на Русском Севера я никогда не видел и больше не увижу. Красивее нет. Это цепь неправдоподобно синих озер между двумя грядами неправдоподобно зеленых летом холмов. Там древний храм, он был открыт в советское время. Эстонский приход, кстати. Там живут сету, православные эстонцы. Правда, стоит там побывать, там хорошо молится. Малы, Мальский погост.
Еще одним типично новгородским городом была Вятка. Это дальняя колония Новгорода, новгородские дальние выселики. Если разобраться, за какими болотами и озерами Вятка находится, так это ничуть не лучше, чем Югорская земля в устье Оби, о которой я говорил. Правда, город состоялся давно, в XIV веке был уже реальный, серьезный город. Вятка совсем интересное явление. К сожалению, вятских хроник у нас нет. Дело в том, что Вятка была вообще чисто демократическим городом, вечевым. Там бояр не было. Новгородцы особенно в вятские дела не ввязывались, потому что до Вятки было трудно дотянуться. Иван Третий попробовал навести в Вятке порядок и послал туда грозную грамоту. Тем все дело и кончилось, потому что он тоже никак не мог туда войско послать, было слишком далеко. Так и жили, и слава Богу не жаловались, опять-таки до советского времени.
А с начала революции они оказались самыми свирепыми белыми. У нас есть такая странная точка зрения, ее создали, может быть, кинофильмом «Чапаев». Фильм очень талантливый вне всякого сомнения и всемирно известный. Напоследок я даю вам отдохнуть, расслабиться. Если помните, братья и сестры, там есть кадры с «психической атакой» и «Анкой-пулеметчицей», которая расстреливает белых. Так вот, в этих кадрах тройная ложь. Ложь первая. Ни один дурак, даже если он очень гордый дворянин, никогда в сомкнутом строю не повел бы полк на пулемет. Ложь вторая. Форма, в которую одели в этом фильме каппелевцев, на самом деле форма марковцев (черная форма, белая фуражка, белый околышек). А марковцы были на юге у Деникина. Ложь третья. Не только офицерских полков, но даже офицерских взводов на востоке у адмирала Колчака не было, ему дико не хватало офицеров, потому что офицеры бросились от большевицкого режима на юг. Потому на юге были офицерские полки, там был избыток офицеров. На востоке же офицеров дико не хватало. И хочу вам сказать, что лучшими частями белого востока России были не офицеры, а рабочие чистейшей воды: воткинцы, златоустовцы, ижевцы и вятские. И шли бы все большевики куда подальше. Простите, это было мое вольное отступление. Я вправе на том закончить, если нету вопросов. Книжку я вам показал. Вот так.
Литература
Хоть это не входит в обязательный материал лекции, все же хочу вам назвать некоторые книги. Те, кто записывают, правильно делают. Во-первых, прошу вас всегда и везде рекомендовать, а если у вас есть, и дать почитать окружающим все книги Дмитрия Михайловича Балашова. Светлая память ему! Если хотите, на коленочки встану, я умею. В них много новгородского материала. Две первые его книги специально посвящены новгородской истории. Это очень удачная маленькая книжка «Господин Великий Новгород», его первая книга, и на мой взгляд самая неудачная его книга «Марфа-посадница», его вторая книга. Но даже Марфа — самая неудачная на фоне Балашова, а на фоне какого-нибудь Тюнькина это был бы шедевр.
Затем могу рекомендовать вам сочинение Валентина Лаврентьевича Янина. Он академик, глава Постоянной Новгородской археологической экспедиции. Он написал несколько книг. Может быть, самая интересная для непрофессионала — «Новгородские посадники». Вышла она еще начале 1970-х, и вроде бы переиздавалась.
Я называл уже имя профессора Фроянова Игоря Яковлевича. Он крупнейший специалист по домонгольской Руси. У него есть исследовательская книга «Мятежный Новгород». Правда, там в основном домонгольский материал. Но затронут материал и XIII, и раннего XIV века. Кстати, его книга «Киевская Русь» сейчас в продаже. Это самая известная его работа, вышла вторым изданием. Где купить, не знаю. Но я привык к тому, что бедным людям, а православные обычно бедны, целесообразнее всего смотреть книги в спорткомплексе «Олимпийский». Это огромная оптовка, там дешевле всего. И чаще всего, там книги попадаются. Мне сказали, что видели в магазине «Москва» на Тверской. Но то было давно, уже месяц прошел.
Андреев, «Северный страж Руси». Неплохая книжка, вышла давно.
И конечно же напомню вам целую книжную серию, называется она очень громоздко, если не ошибаюсь, «Архитектурно-художественные памятники городов СССР». В просторечии все книжники называли ее всегда «Белая серия». Издательство «Искусство». Белый глянцевый переплет, сперва был не целлофанированный, а корешок был оформлен по какому-то архитектурному мотиву, и маленькая, золотенькая надпись, название. Этой серией вообще всегда желательно пользоваться, занимаясь русской архитектурой и краеведением, и вообще многими книгами издательства «Искусство». Сперва она лучше издавалась, была в переплете обтянута тряпкой, рогожкой, имела даже суперобложку. Но то было в конце 1950-х годов, а потом в 1960-х она стала белой. Знают ее как «Белую». Там такие замечательные книги, как «Владимир. Боголюбово. Суздаль. Юрьев-Польской» Николая Николаевича Воронина, как «Псков» Спегальского, замечательного архитектора-реставратора. Они уже почти все покойники. Среди них есть и «Новгород» Георгия Вагнера, прекрасная книжка. «Белой серией» вообще стоит пользоваться как путеводителем. Я сам ими пользовался. Они годятся для чтения, для подготовки лекции, школьного урока, занятия в воскресной школе, чего угодно. Искренне надеюсь, что я сейчас работаю на переиздание этой серии. Но также искренне надеюсь, что и вы будете с кем-то работать. Только тогда это имеет смысл.
Книги из серии «Жизнь замечательных людей», относящиеся к прошедшему материалу, я вам назвал. На всякий случай хочу напомнить, что перед закрытием серии, в 1980-е годы была издана блестящая, если не сказать гениальная книга «Рублев» и неплохая книга Юрия Лощица «Дмитрий Донской». После восстановления серии, в последние годы появились «Владимир Святой», «Иван Калита», «Иван Третий». Это новые книги.
Когда вы помечаете себе, вы поступаете правильно, потому что, может быть, то, что сейчас рассказываю, пригодится не вам, а кому-то порекомендовать. Я всегда составлял списки рекомендованной литературы по нескольку сот позиций. Я понимал, что мой студент, мой слушатель и половины не прочтет. Но что-нибудь в руки попадется. Следующий этап — это создание рекомендательного списка в сетях интернета. Я буду это делать для портала «Нет-да». Это результат сегодняшнего разговора по телефону. Борис Владимирович Ананьев выпустил первую часть «Русского мартиролога». Всего их будет семь. Это список от революционеров и прочей сволочи убиенных. Для того имеется отдельный сайт в портале «Нет-да». Он будет в ближайшие месяцы дополнен. Помолитесь о Борисе, потому что после того я начинаю за него бояться. У него шестеро детей. Если с ним что-нибудь случится, будет горе.
Уже точно заканчиваю. Сейчас помолимся. Надоел я вам. Когда в ближайший раз будете в храме, помолитесь о новопреставленной монахине Марии. Она совершенно замечательная русская женщина. Всю жизнь она преподавала рисунок и живопись, акварель. Да, в Новоспасском в том числе. Учила детишек рисовать милейшие православные картинки. Серафима была пострижена по ее просьбе монахиней Марией за два дня до смерти. Давайте помолимся.
(все молятся и поют…)
Упокой Господи новопреставленную Марию.