Роман – калейдоскоп «Турьинские сугони»
Сугонь – погоня, преследование, мстительный загон, извод в доски….
Словарь уральской горнозаводской речи.
П.П. Бажов.
Много замечательных мест на бесконечных просторах России. Но на отличку Урал-батюшка.
Это самая древняя горная цепь на Земле. Место добычи несметных сокровищ и хранилище страшных тайн. А ещё и неизведанный архитипический континент народной русской культуры. Город Краснотурьинск расположен в в одном из таких пунктов.
Каких только событий не предшествовало его появлению.
Реальных ,да и мистических!
А больше исторических, потому что живет здесь народ рабочий не избалованный, ценящий настоящее счастье. Заработанное своими руками, головой и природной смекалкой трудового человека.
Ну ,а где счастье труда ,там и правда изложения. Но без хорошей придумки истории не рассказать….
Сказ первый « Притальная дыра»
Глава 1.
А мы чем хуже, Сысертских или там скажем Полевских. У нас тоже чего интересного не меньше. Только сказы, наши всё больше женщины, да старушки древние бояли. Известно дело, мужчины то все в горе роблют, им и нужды нет по сторонам смотреть да заметки к сличью делать. Куда там, когда каждый день камень бьешь? А женщины привычны к этому делу то. Да всегда время найдут, чтобы сбиться в стайку да слушок какой обсудить. И вот встречаются какие из них на особу, просто мастерицы, эти сказы то сказывать. Да и то им заделье, на старости всё ж среди людей. А там смотришь, кто-нибудь из домашних то урожки и принесёт, приварок какой. Всё биться можно, вспомошенствование или чего такого в те времена не положено было. Вот и радеют старушки. Кто лечит, кто нянчит, а кто и рассказывает.
Вся и различка то в наших сказах от Полевских, оплеток да пустозвонья поболе в старушачьих наговорах, а яви поменьше. Да и то правда, что мужчины наши всё больше молчуны. Так что иной раз клещами тащить надо. А у старушек знай льётся сказ то как ручеёк.
Вот про ручеек, я для начала и расскажу. Поведала мне его старушка Вера Петровна из Загвоздина, что на самой Турье в четырёх верстах от рудника. А теперь слушайте в моём пересказе.
Как то раз, в самой середине лета, пошли бабы да ребятишки в лес за ягодой. Время выбрали пораньше, лишь бы до паруна успеть вернуться. Однако и не так рано, чтобы в росе утонуть. Не каждой ведь охота мокрой в траве вожгаться. Да и заделье с рассвета всяко, то скотину управить, состряпать чего. Мужчин своих на работу собрать тоже. Потому и выбрали такое время. Собрались идти не далече. Через гору перебраться, тут тебе и лес. Можно конечно и в другу сторону податься никто не неволит, вот у Лужковских или Спиридоновских отвалов тоже охотно место, да наши всё в гору ходили, через выпаса. Каждому охота на свою коровенку-кормилицу взглянуть лишний раз. Ну вот значит и вышли табуном. А там как пришли разбежались. Все к своему насмотренному месту. Да и тревоги нет. Упирался лес в реку Турью да ручей Притальный, где молодёжь на Иванов день костры жгут. Всяк то место исходил и заблудиться невозможно вовсе. Вот рудник, а тут гора, вон пастух со стадом из реки воду пьёт. Одним словом как в свой огород сходить.
Через какое-то время собрали бабы так то полнехоньку посуду ягод и стали собираться в обраток идти. А Таисии то Алёшки Пустового жены и нет. Покричали так то, покричали да и двинулись до дому. По дороге, однако, старичку пастуху велели в рожок поиграть, чтобы значит Таисья услыхала, что время самое возвращаться.
Идут бабы да удивляются, и не то чтобы Тайка ягоды собирать любила, да и посуда то у неё самая махонькая была. Туесочик как раз на два ковша. Не более!
- Ой, бабоньки как бы чего худого не случилось, - смекнула одна.
- Пошла поди к реке воды напиться и утонула.
- Да нет, - голосят две другие, - она у ручья собирала, сами видели, а ручей нынче сухой, едва льётся. Напиться можно, а утонуть нет.
- Да и дедушка слышь, играть перестал, идёт Таисия, возвращается – обрадовались бабы.
Ну так значит и порешили, да каждая в свой двор и направилась. Известное дело у каждой забот по горло. И уже к вечеру, к возвращению наших то с рудника, поняли, что неладное случилось.
У Таисьи то печь не топиться, ужин не готовиться, да и доить пора, а дедушки со стадом не видать.
А в то самое время работы и закончились. Идут мужики значит в деревню, и видят, что бабы стайкой по улице стоят руками машут. Смекнули, что неладное и поспешили мимо кабака, куда привычны были после горы то заглядывать. Рюмочкой, другой душу почистить.
Молодежь, попроворней тоже к лесу убежали, узнать задержку то.
Тут всё и жахнуло! Как закричали с горы ребятишки в голос, вся деревня и рванулась на выпаса. Вилы мужики похватали, кто ружьишки свои, да арапники кожаные с гайками. Самое дело от волков.
А как выскочили на саму верхотуру и встали. Что такое? Растерзано стадо в разные стороны! Большею частью лежит мертвое, а которые коровки со сломанными ногами шевелятся, мычат да подняться пытаются.
Кинулись дедушку Матвея то искать. А он тут же! Царствие ему небесное! Только однако же не каждому увидеть такое сможется! Так как Матвей Егорович это царствие небесное по частям получал. Сперва одна рука оторвана, потом нога, а после всего и голова бедовая в кусты закатилась. Заголосило тут пол деревни. Бросились к дедушке, а после к своим коровкам.
Однако отогнать то мелюзгу из ребятишек нашли ум. Нечего им на такую страсть смотреть. Сурочиться могут. Запросто.
А тут кто-то и вовсе по-страшному, как заорёт из леса! Старшие бегом туда. А там на ручейке то и лежит бездыханное тело. Почему то без одежды. Вот ни нитки на нем нет. Белое прибелое, как снег. Батюшки мои, девичье тело то.
Наши то непривычны такие виды разглядывать и встали как вкопанные. Пока женщины повзрослее не подбежали.
Те осмелели и подошли вплотную. А понять не могут. Тело белое ни кровиночки, только нога одна подвёрнута как у куклы гуттаперчевой, вроде как без кости в ней. Так то. Перевернули её бабы на спину, да и тут же отпрыгнули как ошпаренные.
Таисья это! Лютую смертинку приняла! Нутра у неё не было!
Какие у нас бабы, на все привычные. А некоторые всё ж попадали в беспамятстве.
Вот беда то. Тут живые в пене бьются, а мужики стоят, как вкопанные и глаз от Таисьи то оторвать не в силах.
И тут снова тот страшный голос всех как по голове дал.
Мужики то и увидели, что это Алексей возле жены зверьём воет и от тоски то руку свою до вены разгрыз, и той кровушкой то умылся с ног до головы. Прямо страсть такая!
Мужики и кинулись к Алексею, чтобы дураку такому не дать убить себя – так-то. Всяк видишь то понимает, что неладное здесь твориться. Она видишь ли, прямо скажу, вторая жена у мужика то. Первая слышь, две зимы назад в прорубь упала, бельё полоскала, так и растворилась в воде то, и не нашли вовсе.
Алексей тогда сильно убивался, ровно сам в той беде повинен. Еле отходили мужика то, болел долго. Пока Тайку то соседскую не усмотрел.
Родители девушки не хотели за вдовца отдавать. Для таких вон вдов да перестарок полно. Но Лёха в работе упорный да удачливый был. В доме достаток водился, всякое обзаведенье, в зиму до десяти овец выходило и денежки водились. Ну, на эту благодать родные Таисьи и разгорелись глазами.
Да правду сказать она и не сопротивлялась. Высокая, статная, коса русая через плечо чуть не до земли, а на хозяйстве всё ж нерасторопна и с ленцой.
Вот все и рады были их соединению.
А ты ж смотри, как судьбе было угодно, повернуть! Вот и выл теперь ровно волк какой сейчас Алексей.
Отутовели наши маленько, Таисью тряпицей какой-то прикрыли, да дедушку Матвея в кучу собрали. Под бабий вой кинулись скотину то какая живая ещё резать, чтобы мясо то не пропало.
За этим то делом их ещё одна беда и накрыла.
А получилось так то, что Еська, затычка кабацкая, как не увидел, что мужики вместо привычного потребления казённых то стопочек, утянулись все куда-то, кинулся на рудник, смотрителю жаловаться на непорядок! Где как на зло как раз приказчик нарисовался. Он слышь то приехал рудничных смотрителей подтянуть, да пригрозить.
- Что такое? Как они посмели порядок порушить? Не дай Бог смуту, какую замышляют, - забурлил как кипяток приказчик. Да на коня как вскочит, и давай скотину бессловесную ногайкой потчевать. Конь то известное дело – пулей ружейной и взвился. Только дорогу показывай.
А чего её показывать то, дело привычное по деревенской улице пылину до неба божьего поднять. Вот и ребятишки на горе стоят и не шелохнутся. Туда судьбинушка да ногайка с железными охвостами коня и принесла.
А как увидел всю картину приказчик, как деревня воет да мужики коров режут, он и поднял коня на дыбы, чтобы зыкнуть посильнее и дело всё прекратить. А того не учёл, что в гору коня охаживать плёткой совсем не надо бы. Как летел пулей жеребец, ему ещё и морду вверх задрали, чтобы на дыбы поднять, он землю то и не видит. Да в сурчиную, то ли сусличью нору передней ногой и влетел.
Тут уж через голову им вместе кувыркаться и есть дорога самая. Вообще всё это на глазах у деревенских и произошло.
Пошли они кубарем вместе с приказчиком, так и скатились в подгорье к ногам мужиков уже неживые.
Убил конь приказчика, задом своим хребет переломил. Получается, что принял тот смерть через лошадиный зад, окровавленный.
Вот оно что происходит если не к месту поспешать, да суетиться.
- Ну теперь нас всех живьём закопают, - задумались мужики и приуныли. Что за день такой длинный, что всё в одно время случилось.
Ну делать то нечего, стали ждать начальство. Барина, горнозаводское да полицейское.
К ночи, всё ж таки, многие в деревню то утянулись, оно видишь ребятишки у которых, опять кормить надо. Да и сами устали.
Несколько мужиков охранять остались. Да Алексей ещё у жены лежал, никак уходить не хотел. Ну конечно, как в лесу то ночью. Всё ж тоскливо у костра столбиком сидеть. Так то, по русскому обычаю, а хлебнуть вина полагается.
Вот наши то и раздобыли как-то. Ну, известное дело без кабацкой затычки не обошлось. Откуда у мужиков деньги то. А тот в долг и рад стараться. Одному ему из всей этой истории и выгода. Будь он не ладен.
Как хлебнули мужики, казённой то. Осмелели. Да давай друг дружку подзуживать сходить к Таисье и Алёшку посмотреть.
А то и полечить известным снадобьем. Оно стопочка если к делу то завсегда польза.
А как подошли двое вызвавшихся к ручью, то видят. Не только Таисья там с Алексеем! А ещё баба вся в белом, вроде как над Лёхой склонилась и говорит чего то. А тяжелая черная коса, так с плеча той бабы и свалилась на землю. И лежит как влитая, не шелохнётся.
Тут с наших то хмель и вышел, да за одним и чуть дух не утянуло. Так как со стороны реки увидели они два огромных глаза и что-то жёлтое и длинное ломая кусты и молодые деревца быстро приближалось к этому месту. И надо же быть такому, что увидела та баба в белом наших то мужиков и зубы оскалила. Те сделались не живые не мёртвые. А деревья то всё валятся, приближаясь к ним, и уже чувствуется дух тяжёлый да смрадный…