Шел второй год их московской жизни.
9 февраля 1984 года, через пятнадцать месяцев после своего избрания, скончался Ю.В. Андропов, и новым Генеральным секретарем ЦК КПСС стал 75 летний К.У. Черненко. Престарелый лидер партии и правительства СССР так же, как и те, что руководили страной до него, тоже провозгласил курс реформ. Именно он был первым, кто объявил о начале в СССР «перестройки», введя в оборот данный термин. Но на это мало кто обратил внимание.
Деградация власти, рост международной напряженности, ухудшение отношений между СССР и ведущими странами Запада – все это сопровождалось усилением конфронтации и дальнейший ускорением гонки вооружений. Мир стоял на пороге ядерной катастрофы. Но каждый отдельный человек в стране, продолжая жить своей обычной размеренной жизнью, все так же планировал свое будущее, вынашивал в душе конкретные надежды и мечтал осуществить свои желания.
Была мечта и у Владимира Белова.
Его диссертация по специальности «История КПСС», дописанная им уже в Москве, пройдя все предусмотренные в таких случаях научные обсуждения и процессуальные формальности, была допущена к защите во Львовском государственном университете.
Приближался день слушания.
Написав рапорт на имя начальника Военной академии имени М.В. Фрунзе с просьбой отпустить его на защиту, Владимир, полный радужных надежд, ожидал положительной резолюции. Но его ожиданиям не суждено было сбыться. И в один из дней он, зайдя в канцелярию академии, получил в руки свой рапорт, в левом верхнем угле которого четким округлым почерком была написана некая лаконичная фраза, весь смысл которой укладывался в одно слово – «отказать».
В случившееся трудно было поверить, принять и согласиться. Этого просто не могло быть! Быть не могло!
Семь лет упорного труда, семь лет надежд, семь лет аскетической жизни, полной отказов даже от той малой толики радостей и свободных минут отдыха, которыми и без того так скудна жизнь военного человека, перечеркивались одним словом чиновника в погонах.
И ничего нельзя было изменить, опротестовать, поступить вопреки, потому что армия не знает иного понятия, кроме как четкое выполнение приказа вышестоящего командира. В данном случае приказ начальника звучал однозначно – «оставить защиту».
«Но «почему? Почему? Почему?» – стучало в висках Белова, не давая мыслям переключиться на другие задачи. И ответа на этот вопрос не находилось. Хотя нет! Ответ был. Был! Вот только осознание его пришло не сразу, не вдруг. Но лучше бы и не приходило вовсе, настолько ничтожной и мелкой была причина отказа. Ведь не отпустил полковника Белова на защиту только потому, что в то время не каждый преподаватель самой Военной академии имел ученую степень, а тут какой-то рядовой слушатель ученым себя возомнил. Много на себя взял!
***
Однако, каждый берет на себя ровно столько, сколько способен осилить. Вот только донести эту простую мысль до начальника академии Владимир Белов не мог, права такого не имел. Горечь, досада, отчаяние смешались в его душе и не давали покоя.
Идти домой в таком раздраженном состоянии Владимир не хотел. Вот и решил он заглянуть в ближайшую забегаловку, посидеть, подумать, остыть и успокоиться. А как без ста грамм успокоишься, как напряжение снимешь? Никак. Благо, что в этой забегаловке заказ и на разлив исполняют.
«Одному пить, - пристыдил он себя, - это не дело. А, впрочем, - и он тут же сам с собой и договорился, - было бы что пить, а компания для такого случая всегда найдется». И оказался прав.
Забегаловка, которую он выбрал для такого случая, оказалась вполне приличной. Посреди зала, погруженного в полумрак, стоял большой бильярдный стол, обтянутый уже заметно поистертым зеленым сукном. Какой-то незнакомый военный в звании подполковника, одетый в камуфляжную форму, приноровившись, загнал гладко отполированным кием последний шар в уже заполненную лузу.
«Профессионал», - уважительно подумал Владимир о незнакомце, и в этот момент, оторвав грудь от деревянной окантовки стола, тот выпрямился и взгляды их встретились.
«Где-то мы с ним уже пересекались», - напрягая память, продолжал Владимир всматриваться в чужака.
- Белов, ты что ли? – первым обратился посетитель забегаловки к нему.
- Так точно, - подтвердил Владимир, поднимаясь навстречу.
- Не узнаешь? – разочарованно покачал незнакомец головой. – Выходит укатали крутые горки Кольку Миленького.
- Колька? Миленький? – обомлел Володя. – Вот так встреча! Вот так номер!
- И где? – обнимая товарища, громко захохотал Николай. – Вот так случай! Бывает же такое! Сказали б – не поверил, – разглядывая невесть откуда появившегося в такой час и в таком месте приятеля, которого не видел лет этак пять или шесть.
***
Отпраздновать встречу после стольких лет разлуки – дело святое.
Расположившись за небольшим уютным столиком возле окна друзья, подозвав официанта, заказали все, что в таких случаях требуется.
- Думал одному пить придется или, на худой конец, с каким-нибудь прилипалой, а Господь мне вон какого напарника послал, - открытая рассматривая Николая, признался Володя в своих намерениях.
- Так ты оказывается сюда, в это заведение, - Миленький окинул взглядом заполненное наполовину помещение, - оказывается не без повода заглянул? Тогда признавайся за что пить будем – за здравие или за упокой? – он внимательно посмотрел на друга, ожидая ответа.
- За встречу. Теперь за встречу, - Владимир разлил по граненым стопкам холодную водку и кивком головы пригласил Николая.
Тот, одобрив предложенный Владимиром тост, посмотрел ему прямо в глаза и, обронив короткую фразу: «будем живы», выпил. На закуску хорошо пошли ароматно пахнущие укропом и чесноком малосольные огурчики.
- Ну теперь рассказывай, как ты здесь в Москве оказался, какими судьбами? – нетерпеливо, перехватив инициативу, поинтересовался Владимир.
- Оказался я здесь просто. Учусь в Москве, в академии. Правда, заочно. Сдал сессию, зашел, так сказать, перед дорожкой время с пользой провести, - и вскинув левую руку, Николай внимательно посмотрел на ручные часы. – Времени в обрез, - добавил он разочарованно.
- А где ты был все эти годы? Чем занимался? – торопился Володя обо все его расспросить, опасаясь, что так ничего и не успеет узнать о друге, с которым так неожиданно, так необычно встретился и только для того, чтобы снова расстаться.
- Занимался тем же, что и ты. Служил. Последнее время в Афгане, - Николай снова наполнил стопки водкой и предложил:
- Давай, не чокаясь.
Владимир согласно кивнул.
Выпив одним глотком содержимое, Миленький, нанизав на вилку ломтик тонко порезанной докторской колбасы, быстро закинул его в рот, торопливо пережевал и, уже заглатывая, спросил:
- Про Панджшер слышал? – и не дожидаясь ответа, продолжил: - Ущелье так одно называется на северо-востоке от Кабула. Заняли его моджахеды и вместе с ними их главный Ахмад-шах Масуд. И никак мы их оттуда выковырнуть не могли. Основательно гады закрепились. Только и мы не лыком шиты, выбили их оттуда подчистую. Сначала авиацией долбанули, потом мои ребята – десантники довели дело до конца. Короче, взяли мы этот Панджшер. И что дальше? – Николай заметно захмелел и не стеснялся употреблять крепкие выражения. – А ничего! Сдали мы его! Все тем же моджахедам и сдали! А почему? Да потому, что война в горах – не наша война. Да и не война это вовсе, а сплошная партизанщина. Там нашей армии вместе со всем ее наземным вооружением делать нечего! – все больше распалялся Миленький. – Зато сколько своих ребят положили. Сколько положили!!! – он зажал широкой обветренной ладонью рот и сокрушенно покачал головой.
Белов, не решаясь прикоснуться неосторожно сказанным словом к его боли, молчал. Но Николай, справившись с охватившим его душу волнением, разлил по стопкам остатки водки, и, сглотнув застрявший в его глотке ком, многозначительно произнес:
- Так что со свиданьицем!
Потом он снова посмотрел на часы и, тяжело поднимаясь, разочарованно добавил:
- К сожалению, мне пора. Самолет ждать не будет.
И вдруг, спохватившись, внимательно посмотрел на друга и спросил:
- Ты-то за чей упокой пить собирался?
От неожиданности вопроса Владимир сначала оторопел, но, вспомнив с чего вдруг все началось, невольно улыбнулся и, сделав неопределенный взмах рукой, отшутился:
- За упокой одной истории.
Миленький удивленно посмотрел на друга, но, так ничего и не сказав, тяжело ступая направился к выходу. Владимир, подозвав официанта и оплатив счет, последовал за ним.
***
Домой в этот вечер Белов вернулся поздно. Желая избежать пристрастных расспросов жены на тему «где был?», «с кем был?», «что делал?», он старался передвигаться по квартире бесшумно, будто разведчик на задании. Но все его попытки избежать неприятных объяснений с Людмилой оказались тщетными. Едва он успел запереть на ключ входную дверь и сделать пару бесшумных шагов по направлению к ванной комнате, как она решительно преградила ему путь.
- Почему так поздно? – с явными нотками неудовольствия в голосе приступила она к допросу. – Что случилось?
Володя, застигнутый врасплох, не стал запираться, а, грешник на исповеди, рассказал все без утайки:
- Встретил старого друга, посидели, выпили, по душам поговорили. В общем, задержался немного. Извини.
Теперь, как он ошибочно полагал, ему не придется прибегать к разного рода уловкам, оправданиям и он, подцепив пальцами ног стоящие в прихожей домашние тапочки с отмятыми задниками, зашлепал по полу:
- И кто этот друг? – настаивала Людмила на подробностях.
- Один очень хороший друг. Мы с ним учились вместе в Баку, в училище. Его Колей Миленьким зовут, - снимая через голову галстук и приземляясь всей тяжестью усталого и плохо контролируемого тела в глубь кресла, произнес он.
Людмила много раз слышала это имя, когда муж, рассматривая фотографии в альбоме времен своей молодости, рассказывал ей не только о себе, но и о своих друзьях.
- Миленький? – она с подозрением уставилась на Володю.
- Ну, да, - поддакнул он, откидывая голову на спинку кресла и закрывая глаза. – Подполковник Николай Миленький. Проездом из Афгана.
- И где он сейчас?
- Улетел? – Белов поднял вялую руку и выполнил в воздухе замысловатый вираж. – Улетел в Афган. Он там служит. Здесь он сдавал сессию на заочном отделении, - язык Володи заплетался и ему хотелось поскорей закончить это дознание. – У него нет жены и детей тоже нет, - дополнил он информацию о друге дополнительными сведениями.
Людмила посмотрела на мужа хоть и с весомой долей скептицизма, но уже более снисходительно. Она понимала, что придумать такую невероятную историю ее муж просто не мог. Нет, она допускала, что у мужа, как и у всякого мужчины, могут быть свои секреты, но чтобы приплести к своей выдумке имя человека, с которым целую вечность не виделись, это было неразумно. А Володю она считала человеком умным и серьезным. Но он и был таковым.
- Ну, хорошо, - пошла она на мировую. – А что с защитой? Разрешение получил?
- Защита по-дож-дет, - произнес по слогам Володя, не открывая глаз.
- Что значит подождет? – насторожилась Людмила.
- А то и значит, - окончательно засыпая и плохо выговаривая слова, дотянул он начатую фразу до конца, - что время защиты сейчас не подходящее.
Растормошив мужа, Людмила помогла ему раздеться, довела до кровати и заботливо, как маленького ребенка, уложив в постель, накрыла одеялом по самые плечи.
- Завтра поговорим, - выключая свет и укладываясь с ним рядом, пробормотала она.
***
Весна 1985 года ознаменовала собой начало новой эпохи в истории Советского государства. Все началось с того, что 10 марта после тяжелой продолжительной болезни скончался К.У. Черненко, и уже на другой день – 11 марта новым Генеральным секретарем ЦК КПСС в спешном порядке был избран 54-летний М.С. Горбачев, который на целых двадцать лет был младше своих предшественников. Уже одно это обстоятельство внушало обществу надежду на то, что изменения к лучшему в стране Советов возможны. И действительно, 23 апреля на очередном Пленуме ЦК КПСС Горбачев во всеуслышание заявил о необходимости крутых перемен в жизни советского общества.
Заявить – заявил, но в каком направлении продвигать эти перемены, сам не знал, не имел определенного понятия, а потому первоначально, отталкиваясь от командно-административных лозунгов Ю.В. Андропова, он объявил приоритетным направлением своей политики – политику «ускорения». Ускорение подразумевало резкое увеличение производительности труда и, как следствие, экономический рост промышленного производства.
Первым решительным шагом в этом направлении стала объявленная в мае крупнейшая антиалкогольная кампания, закрепленная Постановлением ЦК КПСС о мерах по борьбе с пьянством и алкоголизмом. В июне Горбачев совершил первую поездку по стране. Десятки тысяч человек собрались на встречу с ним и его супругой в Ленинграде. Молодой руководитель, умевший свободно говорить, резко отличался от «старцев», которые с трудом произносили свои речи по бумажке. Авторитет Горбачева в стране поднялся на невиданную высоту.
Начались визиты М.С. Горбачева в качестве руководителя страны за рубеж. В ноябре в Женеве состоялась первая встреча Горбачева и Рейгана по проблемам разоружения. Но уже в следующем 1986 год принес вместе с апрельским весенним теплом и страшное потрясение для всего советского народа – аварию на Чернобыльской атомной станции.
Снижение доходов от продажи водки, обернувшаяся колоссальными потерями чернобыльская катастрофа похоронили надежды Горбачева на ускоренное развитие страны. В связи с этим термин «ускорение» постепенно вышел из оборота и ему на смену пришел новый – «перестройка».
И в это смутное время, когда страна Советов, в тщетной попытке преодолеть неминуемый кризис власти, искала пути выживания, совершая одну ошибку за другой, Белов, окончив академию на «отлично», собирался покинуть Москву с тем, чтобы отправиться на должность командира полка в Монголию, где были дислоцированы подразделения Забайкальского военного округа.
***
Но прежде, чем покинуть Москву, Владимиру еще нужно было забежать в канцелярию академии, получить сопроводительные документы и ознакомиться с личным делом.
Он был уверен, что в нем не было ничего, чего бы он о себе ни знал. Просто ему вдруг очень захотелось взглянуть на новую, только что появившуюся в деле запись - «по окончании Военной академии назначен командиром полка в Забайкальский военный округ».
Но каково же было его удивление, когда чуть выше последней заполненной в деле графы он прочел следующее:
«Майор Белов В.Н. – командир мотострелкового батальона во время службы в данной общевойсковой Армии Прикарпатского военного округа проявил себя грамотным и достойным офицером. Рекомендую его к зачислению в Военную академию имени М.В. Фрунзе. Обращаю ваше внимание на то, что личные качества майора Белова В.Н. позволяют назначить его командиром группы. Командующий Прикарпатским военным округом Кречет Г.А.».
Неожиданное волнение охватило душу Володи. Так вот кого он должен, ну если и не за все, то за очень многое благодарить! И вдруг он вспомнил слова командующего:
- Надеюсь, что не посрамишь чести мундира и в академии.
Подполковник Белов с удовлетворением посмотрел на красные корочки диплома и с гордостью подумал: – «Не подвел я вас, товарищ генерал».
***
Монголия, имея в качестве своего северного соседа Советский Союз, надежно прикрывала его южного соседа - от Китая. И северная граница страны и южная, имея значительную протяженность, в конце концов смыкаясь, заключали Монголию в свои удушливые объятия. Исходя из того, что политические отношения СССР и Китая носили весьма неустойчивый характер и часто переходили в конфликтные, а порой и во враждебные, страна Советов вынуждена была держать на территории Монголии свои вооруженные силы.
Привыкать к новым условиям жизни Владимиру и Людмиле было не в первой. Годы службы, проведенные в военных городках, научили их стоически переносить многие тяготы и лишения кочевой жизни. Но даже им поначалу трудно было приспособиться к резко континентальному климату страны, где перепад температур в течение суток достигал порядка пятидесяти градусов. Случались дни, когда ночные температуры воздуха могли упасть до минус двадцати, а к полудню подняться по шкале Цельсия до двадцати пяти, а то и тридцати градусов.
Зима в Монголии была суровой, а лето сухим и жарким.
Занятие скотоводством определило и вкусовые пристрастия коренного населения страны, которое употребляло в пищу преимущественно мясные продукты. Из всех видов мяса монголы отдавали явное предпочтение баранине и только потом конине и сайгачине. Не брезговали они и мясом грызунов, которых на степных просторах Монголии водилось огромное количество.
Разделанное мясо животных подвергалось различным видам переработки. Оно запекалось в золе, в тесте. Если его предполагалось использовать для более длительного хранения, то его сушили и вялили. Случалось, что мясо отваривали прямо в шкуре самого убитого животного.
Большую роль в питании монголов играли молочные продукты – кумыс, тарат или по-русски ряженка, а также сушеный творог – арул. Самым популярным лакомством были пенки, которые подавались гостям к чаю. Любопытен рецепт их приготовления. Пенки выпаривались путем долгого кипячения кумыса на слабом огне с дальнейшим их подсушиванием на деревянном блюде.
Выпечка тоже мало чем напоминала нашу отечественную. Монгольский хлеб – борц готовился из пресного теста с большим количеством жира и молока. Этот своеобразный продукт питания выпекался на сковородке или прямо в золе.
К монгольскому сутею – чаю тоже нужно было привыкать, потому что пили его с молоком, маслом или салом и солью.
Все, с чем пришлось супругам Беловым столкнуться в Монголии, было для них неожиданным, новым и требовало немало времени для того, чтобы они могли ко всему этому приспособиться и наладить семейный быт. Но с другой стороны, дело это оказалось не таким уж и сложным. Закрытый гарнизон, в котором им предстояло поселиться и прожить какое-то время, представлял собой уютный военный городок, расположенный близ населенного пункта с названием, похожим на журчание реки – Баганур. В городке было все – и благоустроенные двух- и трехэтажные кирпичные дома, школа, детский сад для детей военнослужащих, кафе и даже Дом культуры, а главное, соотечественники, которые были готовы в любую минуту прийти новым поселенцам на помощь.
Заняв в одном из домов пустующую двухкомнатную квартиру и приспособив ее под свой вкус и быт, подполковник Белов приступил к своим новым должностным обязанностям командира полка.
***
Постепенно жизнь семьи Беловых неустанными заботами Людмилы Ивановны вошла в привычную колею. В доме воцарился уют и порядок. Дети – Сережа и Света, с наступлением осени пошли в школу, а сама она, верная принципу не лениться и использовать любую возможность работать, устроилась в эту же школу лаборанткой.
А вскоре в воинскую часть, где Владимир Николаевич командовал мотострелковым полком, прибыл вновь назначенный заместитель по тылу с фамилией, соответствующей его должности -Прибытко Богдан Игнатьевич с женой Светланой и дочерью Ириной.
Не сразу узнал полковник Белов в маленькой полной женщине с ярко накрашенными губами хрупкую и милую Светочку, с которой он когда-то очень давно познакомился в Москве. А может быть, и не узнал бы никогда, если бы ни Людмила.
- Жена полковника Прибытко тобой настойчиво интересуется, вернее, твоей анкетой. Вопросы какие-то странные задает: «где родился?», «где учился?», - в один из тихих семейных вечеров, пытливо поглядывая на мужа, обронила она. – И что бы это все значило?
- Глянулся я ей, наверное, - продолжая читать газету с родины, отшутился Владимир Николаевич.
Но лучше бы он этого не делал, потому что уже в следующую минуту жена, пустив в ход «тяжелую артиллерию» наводящих вопросов, требовательно спросила:
- Что значит, глянулся? Вы с ней встречались? Где? Когда?
- При каких обстоятельствах? – подсказал он ей следующий вопрос, недовольно откладывая газету в сторону. – Не встречались! Ни где! Никогда! – тут же добавил он, надеясь погасить уже повисшую в воздухе ссору.
Он помнил, как в начале их семейной жизни Людмила была ревнива, как бдительно она оберегала семейный очаг от всего того, что по ее зачастую необоснованным подозрениям могло его разрушить.
- А она говорила, что встречались и ни где-нибудь, а в Москве! – Людмила, продолжая испытующе всматриваться в глаза мужа, ожидала вразумительного ответа.
- В Москве?! И ее зовут Света?! – он вдруг согласно закивал головой. – Точно! Встречались! Только очень давно! Еще до тебя! Мы познакомились с ней в Москве, вместе гуляли. Да! Было! Было такое! Так значит, эта Света и есть та дочерчивая и простодушная девчонка?! – Владимир Николаевич с недоумением посмотрел на жену. – Не может быть!
Но Людмила Николаевна, наконец-то осознав, что ее мужа с этой женщиной ничего в настоящем не связывает, кроме полузабытых юношеских воспоминаний, примирительно возразила:
- Выходит, что может!
Владимир вдруг поднялся с дивана и, выхватив одной рукой из-за стола стул, приставил его к шифоньеру. Потом он встал на стул и, разыскав среди хранящихся на шифоньере коробок ту, в которой хранились фотографии прошлых лет, спрыгнул на пол.
- Вот, смотри, - раскладывая на столе старые снимки, указал он женен на одну из них. – Это и есть Светлана.
Людмила внимательно всмотрелась в изображение симпатичной голубоглазой блондинки, которая приветливо улыбалась ей с портрета и, разрывая фотографию на мелкие кусочки, похвалила:
- Ничего, хорошенькая, - а потом, немного подумав, добавила: - Была.
- Зря ты так, - не одобрил ее поступка Владимир. – Все это осталось в прошлом навсегда.
Он аккуратно сложил фотографии в коробку, поставил ее на шкаф туда, где она все это время и хранилась, сел на диван и, развернув газету, продолжил, как ни в чем не бывало, чтение.
***
Зам по тылу Прибытко Богдан Игнатьевич на деле оказался очень предприимчивым человеком. Он был настоящим хозяйственником. Где достать, чего достать и сколько, он знал, как праведник знает «Отче наш». Не чужда была Богдану Игнатьевичу и такая сугубо мужская забава, как рыбалка. Но это там в России он привык рыбу ловить удочкой, сидя долгими часами на берегу какой-нибудь полноводной русской речки или небольшого озерка, смотреть на неподвижный поплавок и думать свою тайную думку. А здесь в Монголии даже рыбалка была другой. Но другой или нет, а рыбку половить Игнатичу очень хотелось. Вот и придумал Прибытко соединить приятное с полезным.
- Товарищ командир полка, - обратился он как-то к своему непосредственному начальнику Владимиру Николаевичу Белову, - хочу пригласить вас с супругой на свой день рождения. Только не к себе на хату, а на бережок здешней речки. Рыбки наловим. Ушицы сварим. Как вы, чего скажите? – перешел он вдруг на украинский манер.
Владимир не будучи вовсе никаким рыбаком поначалу отнесся к затее своего зама без особого энтузиазма, но, подумав, что отведать свежей ушицы прямо с костра было бы неплохо, согласился. И в ближайший выходной на служебной машине подполковника Владимир с Людмилой и Прибытко со Светланой отправились на природу. Доехали быстро. Поставили палатку, так сказать, для дам, чтобы им было где от палящего солнца укрыться, переодеться и вообще на всякий случай – мало ли чего.
Хозяйственные дела распределились сами собой. Мужчинам – костер и уха. Женщинам – устройство застолья и хорошего настроения.
- Хорошо, что монголы рыбу не едят, - вытаскивая из чехла острогу, с чувством полного удовлетворения отметил Прибытко. – Рыбы здесь столько, что хоть руками лови.
Он вопросительно посмотрел на кампанию:
- Ну, кто со мной? – и сам же ответил:
- Владимиру Николаевичу, как старшему по званию, мы доверим костер развести, Светлана – рыбак со стажем, ее удивить трудно, а вас, Людмила Ивановна, прошу, - Богдан Игнатьевич сделал плавный жест рукой в сторону речки, - будет интересно. Не пожалеете.
- Меня? – всполошилась Людмила. – Нет! Нет! Увольте. Вам сподручней будет с женой. А я уж тут с мужем останусь, - запротестовала она.
- Ой! С мужем! Какая же вы панночка нелюбезная. Да ничего с вашим мужем не случится. Вон же речка, рядом. Покричит – услышим. Идемте. Идемте, - настаивал Прибытко.
Противиться и дальше Людмиле было неловко и она, с досадой посмотрев на мужа, покорно последовала за рыбаком.