Часть 1
Владимир Петрович Смирнов обратил внимание на идущую метров на двадцать впереди
него в ярком цветастом платье женщину, как ему показалось лет сорока пяти. Она была среднего роста, полненькая, не толстая, а именно полненькая, с короткой стрижкой черных, должно быть не крашеных волос.
-Что-то раньше я её не видел в нашем дворе, - подумал мужчина, - видимо в гости к кому-то идет.
Тем временем женщина повернула к его подъезду и громко поздоровалась с сидящими на скамейках бабушками:
- Бабулечки-красотулечки, доброго вам вечера! Я ваша новая соседка, зовут меня Людмила. Я - женщина интеллигентная. Так что, никаких неудобств вам не причиню.
Услышав такой монолог, Владимир Петрович остановился чуть поодаль, чтобы понаблюдать за реакцией десятка живущих с ним в одном подъезде пожилых женщин. Бабульки помалкивали и с едва сдерживаемыми улыбками разглядывали новоявленную соседку. И только баба Агния, сурово глянув своими некогда голубыми, как майское небо, подслеповатыми глазами, изрекла:
- Ну, что же, Людмила, милости просим в наше общество. Только, вряд ли оно тебе понравится. Ты вон какая видная. А мы пеньки трухлявые. Живем воспоминаниями, а ты их не ведаешь.
- Ничего, бабулечки, подружимся, - оптимистично заявила Людмила, - найдем общие интересы. Приятного вам вечера! Пойду я.
- А в какой квартире-то поселилась? - спросила Агния.
- В сороковой, на третьем этаже.
Владимир Петрович был удивлен услышанным представлением новой жилички подъездным бабулькам. Еще больше его удивило то, что эта странная женщина поселилась в соседней квартире. Конечно странная. Ни один нормальный человек при первом знакомстве не будет представляться интеллигентом. А эта сразу же доложила всему дому, что она - интеллигентная женщина. Представилась она так, конечно, не всему дому, но завтра же "надзорные органы" постараются и весь дом будет знать об этом.
- Добрый вечер! - поприветствовал Владимир Петрович стройные ряды бабушек.
- Добрый, добрый, Володя, - откликнулись они. - А у тебя соседка новая появилась. Не знакомился еще?
- Не довелось. А что за соседка? Не пьяница, не наркоманка, надеюсь?
- Что ты, что ты. Всем обьявила, что она интеллигентная женщина.
- Ну, что ж, поживем-увидим, - многозначительно проговорил мужчина и скрылся в подъезде.
Дверь сороковой квартиры была приоткрыта. Через довольно широкую щель видны были горы коробок и узлов, заполнивших всю прихожую.
- Посмотрим-посмотрим, - пробубнил про себя Владимир Петрович, а ведь это уже третий хозяин в соседях, пока он живет здесь. Первыми, поселившимися одновременно с ним, были добрейшей души пожилая семейная пара, дом которых, как и не один десяток других снесли под застройку площадки бетонными коробками девятиэтажек. Какое-то время вокруг их бывшего домишка, построенного после войны бог знает из чего, оставался огород, куда дед Игнат почти ежедневно ходил, опираясь на сучковатую палку. К вечеру возвращался с полной корзиной петрушки, укропа, зеленого лука и щедро делился с его женой:
- Берите! Вашим детишкам витамины нужны.
Ольга, на которой Владимир Петрович был женат в то время, брала блюдо с зеленью, что-то буркала в ответ. Женщиной она была необщительной, в особые контакты с соседями не входила. Зато, Владимир Петрович, если выпадало свободное время, готов был пообщаться с дедом Игнатом на любую тему. Он понимал, что старикам на склоне лет хочется с кем-то выговориться, поделиться воспоминаниями, а иногда, и что-то посоветовать. Однажды, узнав, что Владимир Петрович взял участок под дачу, дед Игнат заявил:
- В выходной, Володя, идем ко мне на огород. Я тебе выкопаю саженцев отличного винограда. Обязательно посади у себя на участке. Будешь каждую осень меня вспоминать, уплетая чудо-ягоды. А детям-то какая радость будет!
Давно уж не стало деда Игната и его Машеньки, а виноград на даче все еще продолжает радовать обильным урожаем янтарных гроздей...
Потом, в квартире ушедших в мир иной стариков поселилась одинокая лет тридцати пяти Татьяна. Вела она тихий образ жизни. В гости к ней практически никто не ходил, разве что иногда заходила мать. Заглядывающих к ней мужиков, Владимир Петрович ни разу не наблюдал. И это было довольно странным: Татьяна была женщиной видной, нет не красавицей, но во всех отношениях приятной. Ее фигуру, походку, умение разговаривать не мог оценить только слепой и глухой. И вот теперь Людмила...
Все эти мысли пронеслись в голове пока Владимир Петрович переодевался в спальне в домашнюю одежду. Жена хлопотала у плиты и даже не заметила его возвращения домой.
- Чем это ты так увлечена, красавица, что даже не услышала как я пришел?
- Да вот, блинами занялась. Миксером, наверное, в это время тесто взбивала.
- То-то визг стоял на весь подъезд.
- Что, даже на лестничной площадке слышно?
- Да шучу я, шучу. А у нас новая соседка появилась. Не видела?
- Нет. А кто?
- Бабушки у подъезда сказали, что интеллигентная женщина. Так она им представилась.
- Неужели так и заявила?
- Да. Зачем бабулям врать.
***
Вечером следующего дня настойчивый звонок в дверь оторвал от накрытого женой к ужину стола.
- Кого в такой час принесла нелегкая? - пробурчал Владимир Петрович, направляясь к входной двери. Звонок продолжал с секундными перерывами издавать свою противную трель. - Да иду я, иду! У кого такой нетерпеж?
За дверью стояла их новая соседка с расплывшейся на все лицо улыбкой:
- Добрый вечер! Извините, что беспокою. Я зашла познакомиться и предупредить, что в ближайшие неделю-другую. вынуждена причинить вам беспокойство.
- Заходите! Через порог не знакомятся.
Гостья сделала несколько шагов в прихожую. В это время из кухни подтянулась жена.
- Ну как вы, наверное, уже догадались, я ваша соседка. Зовут меня Людмила. А вас?
- Я, Владимир Петрович, а это моя благоверная Марина Константиновна. Надеемся на мирное сосуществование.
- Конечно, конечно! Я женщина интеллигентная. Но вот только в ближайшее время вынуждена буду шуметь. Не я, конечно, а рабочие со своими перфораторами. Понимаете, я уже вещи начала раскладывать, а потом решила, пока квартира пустая, ремонт косметический сделать. Знаете, как сложно ремонт затевать, когда вся квартира мебелью заставлена? Вот я и решила...
- Житейское это дело, Людмила. Могли бы и не предупреждать. Мы бы и так все поняли, - попытался остановить словоизлияния соседки мужчина.
- Ну как же не предупредить, а вдруг бы вы были против?
Неизвестно, как долго продолжалось это словоблудие, если бы не вмешательство Марины:
- Володя, у меня там вешалка для кухонных полотенец упала. Посмотри!
- Да, да! Сию минуту. Извините, Людмила, дела.
- Действительно, интеллигентная женщина, - сквозь смех сказала Марина. - Ну о-о-очень интеллигентная.
- Странная она какая-то. Ну да ладно, поживем-увидим.
Шум музыкальных строительных инструментов Владимира Петровича с Мариной не беспокоил: с раннего утра и до позднего вечера они были на работе, а выходные проводили на даче. А вот бабушки у подъезда судачили:
- И что это она за ремонт такой затеяла? Весь подъезд ходуном ходит!
- Говорит, что у нее разрешение властей на переоборудование есть.
- Прыткая какая! Когда бы она это разрешение получить успела? Месяцами люди пороги обивают, чтобы туалет с ванной объединить.
- Да ладно вам, бабы. Сумела видимо. Она бабенка смазливая. А мужики на таких падки. Усластила, видимо, какого-то начальничка.
- Тьфу на тебя! Тьфу! По-твоему, только через это все делается.
- Агния, Дарья! Что вы к Людмилке-то прицепились? Круглый год ремонты идут: только в одной квартире закончат, так в другой стук начинается.
- Вот я и говорю - откуда у людей деньжищи такие? Ведь ремонты нонче не мало стоят.
Проскользнувшая в подъезд молоденькая парочка резко поменяла тему старушечьих пересудов, хотя визг перфоратора из открытого настежь окна продолжал резать уши.
Дней через десять в соседней квартире все стихло. Только иногда по вечерам доносилось повизгивание шуруповерта.
- Мебель новую собирают, - высказался за ужином Владимир Петрович. - У подъезда коробок целая гора навалена.
- Видела. Не плохо обустраивается наша соседка. А у нас, вон в прихожей, кошка все углы ободрала. Поменять бы надо обои, да куда весь хлам девать.
- А зачем, Марина, обои менять? Кошка и новые подерет. Может, лучше кошку кому-то отдать?
- Что ты?! Что ты! Как это такую красавицу кому-то отдать!
- Ну тогда и про обои не вякай.
Марина обиженно поджала губы. На том и закончился назревающий небольшой семейный скандальчик.
На следующий вечер, как только Владимир Петрович со скрежетом вставил ключ в замочную скважину, отворилась соседняя дверь.
- Ой, Владимир Петрович, - обрадовалась соседка, - вы с работы вернулись? А жена ваша дома уже?
- Должно быть. А что?
- Да я вот ремонт закончила, мебель установила и хочу пригласить вас полюбоваться моей красотой.
- Людмила, красоту вы для себя, а не для соседей наводили.
- Ну что вы так! Заходите сейчас вместе с Мариной - посмотрите. Заодно и знакомство отметим. У меня коньячок настоящий армянский есть. Ой, Мариночка, здравствуй! - поприветствовала щебечущая соседка показавшуюся в открытом дверном проеме хозяйку. - Очень прошу вас, зайдите ко мне хоть на несколько минуток.
- Хорошо, - согласился мужчина. - Сейчас переоденусь, умоюсь и зайдем.
***
Владимир Петрович не был в соседней квартире со времени похорон деда Игната и его Машеньки. Он хорошо помнил ядовито-зеленые обои и светло-коричневый линолеум на полах. Такие же мрачные, только синие обои в маленький беленький цветочек были и в его квартире. Правда, вскоре он сумел добыть и оклеить стены своей квартиры веселенькими светлыми обоями. Предлагал свои услуги по замене ядовитой зелени и старикам-соседям, но дед Игнат категорически отказался:
- Ничего, Володя, мы и с такими стенами свой век доживем.
Теперь же, квартира сияла. Светло-молочные обои сверкали перламутровыми цветами в отблесках света изящной чешской люстры на идеально белоснежном потолке, а ламинат на полу казался добротным дубовым паркетом. Новенькая светло-бежевая мебель гармонично вписывалась в общий фон комнат.
- Проходите, соседушки! Посмотрите мое скромное гнездышко! - щебетала Людмила, направляя своих гостей из комнаты в комнату.
На кухне стоял небольшой квадратный стол из массива, который окружали стилизованные под венские стулья. Стол был накрыт. В центре стола красовалась резная бутылка. Людмила предложила выпить за дружбу, но гости в один голос предложили тост за великолепие ее квартиры.
- За дружбу, Людмила, выпьем вторую, а третью можно будет и за любовь. Надеюсь, у такой шикарной женщины есть воздыхатель? - Владимир Петрович хотел сказать еще какие-то лестные слова, но сердитый жонин взгляд исподлобья заставил притормозить.
- Ну что вы, Владимир Петрович, какие воздыхатели! Не до них. Кручусь, как белка в колесе. Работа с утра до вечера. У меня на рынке мясной павильончик: закупки, продажи, отчеты, да еще престарелая мама требует постоянной заботы.
- Да-да. Дела и заботы они отодвигают в сторону дела сердечные. Хотя, помню в молодости на все хватало времени: и на работу, и с девчатами до утренней зорьки...
- И не говорите, Володя! Можно я вас просто Володей буду называть? У нас разница в возрасте уж не такая и большая.
- Да хоть горшком... А разница. я думаю, годков пятнадцать, а то и поболе.
- Ну что вы! Вы так молодо выглядите.
- Если молодо выгляжу, то только благодаря моей Мариночке, ее заботе и вниманию.
Разговоры затянулись часа на полтора. Выяснилось, что у Людмилы в юности был бурный роман, но она вовремя остановилась не без маминой помощи, поступила в институт, а то чуть и школу из-за любви не бросила. Одним словом, остепенилась. Да так, что до сих пор рядом мужчинами и не пахнет, подвела итог своим откровениям соседка.
***
В соседней квартире наступило затишье. Только по утрам и поздними вечерами тишину нарушали громкие разговоры Людмилы по телефону. Она раздавала какие-то указания, что-то требовала от собеседников. Скорее всего, она устраивала разборки с поставщиками и продавцами мяса. Утренние крики в телефонную трубку, как правило, были не продолжительными и завершались громким лязгом металлической входной двери. Вечерние же разговоры могли длиться до полуночи и мешали заснуть уже задремывающему Владимиру Петровичу.
Иногда целыми неделями в соседней квартире стояла гробовая тишина, было слышно, как отбивают время ее напольные ретро-часы, стоящие за разделяющей квартиры стеной.
- Людмила, ты что, в командировку уезжала? - как-то после очередной недели затишья спросила Марина.
- Что ты, Мариночка! Какая командировка? У мамы все время пропадала. Приступы астмы ее последнее время замучили. Так что днюю и ночую у нее.
- Ай,ай,ай! Неприятности-то какие, - посочувствовала Марина соседке.
- Ничего, переживем. Думаю немного уж мамуле мучиться-то осталось...
Эти слова соседки ошарашили Марину. Вместо того, чтобы желать выздоровления матери - дочь ждет ее смертного часа. Странно. Очень странно все это, про себя подумала она, но вслух ничего не сказала, только многозначительно покачала головой.
Проходило какое-то время и телефонные переговоры вновь начинали нарушать спокойствие четы Смирновых. "Видимо, матери Людмилы полегчало и она наведывалась к ней по пути с работы и в выходные", - предполагала Марина, разбуженная чуть свет надрывными криками соседки в телефон. - " А может и не заходит, а ждет ее смертного часа", - подумала Марина, вспомнив разговор с соседкой у булочной и намереваясь хоть еще на часок провалиться в сон закапывалась поглубже в подушку.
В начале зимы Людмила надолго пропала. Недели через три, в ее квартире по вечерам, а иногда и поздней ночью гремела музыка да так, что стены дрожали, и казалось, вот-вот рухнут. Как-то Владимир Петрович сквозь шум музыки услышал громкий стук в металлическую дверь соседней квартиры. Мужчина поднялся с постели, потряс распухшей от шума головой и вышел в прихожую. В дверной глазок он увидел, стучащего в дверь Михаила из квартиры этажом выше.
- Что, Михаил, и тебя достали? - спросил он распахивая дверь.
- Не то слово. Сил уже больше никаких нет. Стучу, стучу и никто не открывает. Может полицию вызвать?
- У меня тревожная кнопка в квартире установлена, могу нажать. вызвать вневедомственную охрану, только будет ли она с этим делом разбираться?
В это время дверь сороковой квартиры наконец распахнулась. Взору мужчин предстали недовольные морды двух крепеньких молодых, лет двадцати-двадцати трех, людей.
- Что надо, козлы! Чо дверь ломаете!
- Козлы вы! Сейчас же вырубите музыку, или мы вызываем полицию.
- Шли бы вы, мужики, по добру - пока мы вам морды не расквасили!
- А кто вы такие и как попали в эту квартиру? - задал Михаил вопрос не в меру обнаглевшим парням.
Владимир Петрович в это время дотянулся до тревожной кнопки и незаметно нажал ее.
- Вообще! Это наша хата. Тетка Люда нас сюда поселила. Так что топайте, мужики, к своим бабкам.
Перебранка длилась еще две-три минуты. На лестничном марше послышался топот, и на площадке появились двое полицейских с автоматами наперевес:
- Кто хозяин тридцать девятой квартиры? Кто тревожную кнопку нажал?
- Я нажал кнопку - ответил Владимир Петрович. - Вот молодежь тут разбушевалась. Слышите, как в два часа ночи музыка гремит? Мы сделали им замечание, так они нам морды пообещали расквасить.
- Начальник, мы все! - наглость мгновенно слетела с лиц молодых людей, даже заискивающие нотки прорезались в их голосах. - Сейчас музыку вырубим и баиньки.
- Товарищ лейтенант, вы документы у них проверьте, - попросил Михаил. - В этой квартире они не проживают.
- Проверим. А вы, мужчины, идите отдыхайте. Мы с этими охламонами разберемся.
Вечером следующего дня примчалась Людмила:
- Соседушки, миленькие! Извините ради Бога! Мои племяши приехали на неделю в город, вот я и пустила их пожить. Сама все равно у мамы. А они, оказывается, вон что тут вытворяли. Меня в три часа ночи в полицию привезли для опознания их личностей. Ради Господа Бога простите меня.
- Не одним нам твои родственнички покоя не давали, - веско ответил Владимир Петрович, - вон у Михаила, что над тобой живет, мать престарелая пластом лежит, а в сорок второй у квартирантов двое детишек маленьких. Да почитай, весь подъезд не спал несколько ночей.
- Да, что же вы сразу-то мне не позвонили. Я бы их мигом выперла.
- Мы же не знали, что у тебя тут постояльцы. Думали, тебе взгрустнулось - вот ты и решила музыку включить. Ну, да что теперь говорить об этом. Мать то как?
- Плохая она. Со дня на день жду, что Богу душу отдаст. Я уж и на работе практически не бываю: сбегаю на часок и опять к ней.
Соседи еще немного поговорили и разошлись.
Однако, мать Людмилы Богу душу отдавать не спешила, а отошла в мир иной только через два с лишним года. Похоронила ее дочка тихо, без поминок, даже гроб с телом покойной не подвезла к дому, где надеялись попрощаться с ней старожилы.
***
Смирновы узнали о смерти матери соседки только через месяц, когда веселенькая в легком подпитии Людмила доложила о событии подъездным бабушкам:
- Ну все, бабулечки, отмучилась я наконец. Свезла свою мамулечку на погост.
- Людка, как ты о смерти матери говоришь? Постыдилась бы!
- А чего мне стыдиться? Вымотала она за последние годы мою душу и тело. Капризничала, как дите малое.
- А ты знаешь, как дите малое капризничает? Насколько нам известно, детей у тебя нет и никогда не было.
- У подружек насмотрелась. Ну, да что мне с вами говорить. Теперь у меня новая жизнь начинается! - повела плечами и, покрутив задом, женщина скрылась за дверью подъезда.
- Батюшки! Срам то какой! А еще представлялась интеллигентной женщиной!
- Бог ей судья, Агния. Каждая тварь вольна поступать, как ей вздумается. Ты лучше расскажи, чем вчера серия закончилась, а то я рано закемарила.
Агния откинулась на спинку скамейки и начала живописать события сто тридцать первой серии топчущегося на месте нескончаемого фильма то ли о любви, то ли о ненависти.
Часть2
Людмила открыла охоту на мужчин. Выбора особо не было. На рынке, где она работала, отирались преимущественно штаны азербайджанской национальности, к которым она хранила отвращение еще с юности. Симпатичное юное создание попало в их лапы совершенно случайно. В очереди за мандаринами перед новым годом у нее сперли материн кошелек с несколькими трехрублевыми ассигнациями. Стоя у забора, она обливалась горючими слезами. Люди подходили к ней, сочувствовали, но никто не предложил помощи. И только два кавказских красавца, лет этак далеко за тридцать, не только посочувствовали, но и предложили помощь:
- Не плачь, красавица! Мы сейчас все устроим! Сколько мама мандаринов просила тебя купить? Кило-два?
- На двенадцать рублей.
- Ай, ай! Какая мелочь. Муслим, пойди в подсобку, наложи красавице пять кило отборных мандарин. А ты, симпатичная, скажешь маме, что кошелек у тебя уже пустой вытащили.
Муслим вернулся с полной авоськой мандаринов.
- Вай, вай! Красавица! Как же ты такой груз до дому донесешь? Да и замерзла ты совсем. Где твой дом? Далеко живешь? А мама - на работе?
Вопросы сыпались один за другим. И ничего не подозревающая девчушка откровенно отвечала на них.
- Вай, вай! Далеко живешь. Ну ничего, мы тебя сейчас с комфортом на авто доставим. Муслим, подгоняй свою голубую "Волгу" к воротам. Идем, красавица! - мужчина осторожно подхватил девушку под руку и повел.
В голубой "Волге" было тепло и пахло мандаринами, но озноб никак не отпускал девушку.
Проехав несколько кварталов, машина завернула в какой-то двор и остановилась.
- Я не здесь живу.
- Знаем, красавица, знаем. Ты никак не можешь согреться. Вот, на выпей бальзам. Сразу согреешься.
- Я не буду.
- Надо, красавица, надо!
Мужчины были настойчивы и Людмила сделала несколько глотков сладкого, пахнущего разнотравьем напитка. Тепло быстро разошлось по всему юному телу и придало ему некую легкость. Юная головка закружилась. Будучи совсем несчастной еще полчаса назад, девчонка забыла все невзгоды и улыбаясь разглядывала своих благодетелей.
- Полегчало, красавица?
- Да. Так приятно стало.
- Сделай еще глоток. Еще приятней станет.
Уговаривать ее уже не было нужды. Девчонка охотно выпила предложенный ей напиток.
-А как тебя зовут, красавица?
- Людмила.
- Красивое имя, как и вся ты. Так мама, говоришь, на работе?
- Да. Она только поздно вечером придет.
- Муслим, везем красавицу домой!
Дома произошло то, что должно было произойти. Мужчины долго ласкали ее поцелуями и, когда девичье лоно стало готово, они аккуратно, чтобы не причинить девчонке сильную боль, по очереди поимели это беззащитное, но уже готовое на все существо.
После свершившегося они помогли ей подмыться в ванной комнате и еще долго нежно гладили ее груди, бедра и целовали в уже опухшие губы.
- Хорошо тебе, красавица, с нами?
- Да, хорошо. Только, что я маме скажу?
- Маме ничего говорить не надо. А вот с нами завтра после трех часов надо встретиться. Мы тебе подарки приготовим. Меня зовут Гарик, а Муслима ты уже запомнила. Так мы ждем тебя завтра на углу соседнего дома. Придешь?
- Приду.
Так оно все и закрутилось. Гарик и Муслим возили ее то в баню, то в кафе, где их земляки всегда предоставляли им комнату для утех. Они щедро одаривали ее деньгами, красивой бижутерией, учили всяким любовным премудростям. И когда она была уже всему необходимому обучена, начали подкладывать ее под своих друзей. Надо отдать должное, что мужчины проявляли осторожность: пичкали Людочку какими-то пилюлями и всегда пользовались изделиями №2. Иногда в коллективных оргиях участвовало до пяти человек, где дело доходило и до "слоеного" пирога. Этим они и вызвали у нее отвращение. Она твердо решила больше с ними не встречаться. Но Гарик уговорил ее остаться только с ним. Мамой поклялся, что больше к ней никто не прикоснется, кроме него. Гарик сдержал свое слово, и у нее вспыхнула к нему любовь. Она ни на минуту не хотела с ним расставаться, стала прогуливать уроки в предвыпускном уже классе.
О прогулах в школе вскоре донесли ее матери, которая воспитывала Людмилку одна. Благоверный сбежал от них, когда дочурке едва исполнилось два годика. Конечно она, как женщина вполне симпатичная и работящая, могла бы и еще выйти замуж. Но страх снова обжечься позволял ей только мимолетные встречи, которые давали возможность снять психологическое и физиологическое напряжение. Одним словом, мать подрастающей девочки вела вполне благопристойный образ жизни. С дочерью не возникало никаких проблем: училась хорошо - каждый год приносила похвальные листы, благодарственные письма и грамоты. И вдруг, на предпоследнем году учебы случилось такое, что и в страшном сне не привидится. Поэтому, она была несказанно рада тому, что сумела вырвать из грязных лап этого чурки свою ненаглядную девочку. Ее не интересовало, что творится в душе у Людочки. Она считала, что и дочь обрадовалась возможности избавиться от этого страшного дядечки. А то, что девочка воспылала к этому человеку страстной юношеской любовью, матери даже в голову не приходило.
В отсутствии матери девчонка частенько доставала из своего тайничка подаренные дядечками красивые безделушки и бережно завернутые в носовой платок похрустывающие купюры, перебирала их и плакала. Плакала от того, что потеряла такого доброго и нежного Гарика. И от того, что она теперь такая несчастная, вынужденная тянуть в угоду матушке эту ненавистную школьную лямку еще целый год. Но как бы не была ненавистной школа, в силу своих природных способностей Люда продолжала радовать учителей, а больше всего мамочку, которая оборвала ее счастливую и нежную любовь.
Позже, уже учась на втором курсе института, Людмила поддалась на ухаживания однокурсника. Во время прогулок по городу он изо всех сил старался убедить ее в своей необузданной страсти к ней, подкреплял все это рассказами пикантных анекдотов. Но когда дошло до дела, он оказался совсем неопытным, ни на что не способным любовником. Это вызвало у девушки полное разочарование в молодых людях. И только на последнем курсе она отдалась смазливому и довольно молодому преподавателю. Но и этот опыт глубоко разочаровал ее. Близость с ним не шла ни в какое сравнение с тем, как это было с ее Гариком. К тому же и строгий надзор мамы сдерживал ее от связей с мужчинами. Не принесшие ей удовлетворения любовные акты заставили Люду замкнуться в себе.
А Гарик, узнав, что Люда все рассказала своей матери, исчез в неизвестном направлении. Исчез навсегда, чтобы не протирать нары за развращение малолетки. О коллективных оргиях девушка, конечно, матери не рассказала.
***
Итак, "азеры" никоим образом не могли быть объектами возжелания для повзрослевшей и опытной Людмилы. Более или менее мужики славянской наружности были все расхватаны девочками из-за прилавков, хотя многие и кавказцами не брезговали, а некоторые были счастливы от их умения пудрить мозги. Но только не ей, Людмиле, которая доподлинно знает цену их ласк и нежностей.
Пребывая в смятении она, казалось перебрала все возможные варианты подобрать себе порядочного любовника. Именно любовника, ибо к серьезным семейным узам она явно не была готова. Сначала, надо было открыть все заповедные чувственные уголки своего тела, которые за последние годы одиночества скорее всего "затянулись паутиной", а уж потом, можно подумать о возможном замужестве.
Не найдя никаких приемлемых вариантов, Людмила решила поближе сойтись с кем-нибудь из одиноких женщин в их доме, чтобы через них выявить потенциальных любовников. Вот только с кем? Вероятный вариант - Настя из соседнего подъезда. Она правда, замужем, но бывший торговый работник. А торгаши - они бабы разбитные, им изменить мужу, что два пальца... Еще есть Галка, живет двумя этажами выше. Правда, она то ли сожительствует, то ли замужем, но чувствуется бабенка огонь и воду прошедшая. До медных труб, возможно, еще не добралась, но опыт в амурных делах явно просматривается.
"Да, с этих двух и начну!" - приняла окончательное решение Людмила и стала продумывать возможные пути подхода к ним.
В воскресенье утром Людмила решила выйти из душной квартиры и прогуляться на свежем воздухе в ближайшем сквере. Вскоре за ней из подъезда выпорхнула Галка:
- Людмила, ты куда это в такую рань? Я вот прогуляться решила, а то голова от духоты разболелась.
- Я тоже. Идем, побродим в сквере. Дурь из башки выветрим.
- Да дури-то вроде никакой нет, просто духотища всю ночь ужасная. А ты о какой дури?
Удивительное дело. Практически не знакомые женщины могут мгновенно сойтись и обсуждать любые, даже самые сокровенные темы, и также неожиданно разорвать отношения, если между ними вдруг пробежит черная кошка.
Людмила с Галиной не были знакомы. Они и имени то своего друг другу на называли. А если что и знали друг о друге, то только по наслышке. Людмила видела эту худощавую светловолосую женщину всего лишь несколько раз и мельком, но сумела составить о ней свое мнение. Сказывался опыт работы на рынке. Базарные тетки с одного взгляда способны были оценить покупателя и принять решение: вот этого можно обвесить, этого обсчитать, а с этим лучше не играть в рулетку - себе дороже.
- Так какую же дурь, Людмила, ты вышла из башки выветрить?
- Как тебе сказать... Мужика мне надо. А где найти подходящего не знаю. Ведь кроме рынка я практически нигде не бываю.
- А тебе мужик для какой цели? Подразвлечься или для серьезных отношений?
- Для начала расслабиться, вспомнить, что и я женщина.
- Понятно. Есть у нас один мужичок лет под сорок в первом подъезде. Правда он женат, но детей у них нет. Охоч мужик до женщин. Много раз видела, как он с вожделением разглядывает проходящих мимо красоток.
- Ну, и чего ты мне женатого предлагаешь. Женатик он забежит на пять минут, потычется и бегом к своей женушке. А мне надо с чувством, с толком. Наслаждаться процессом хочу... Понимаешь?
- А чего не понять. Все мы бабы ласки и внимания от мужчин ждем, а не только их похоти.
- Вот, вот.
-Так этот, Юркой его зовут, тебе как раз подходит. Жена у него в больнице медсестрой работает сутками, сутки на работе, двое дома. Жена на работу, а мужик к тебе.
- А как же я с ним познакомлюсь?
- Я тебе его покажу. А дальше ты сама действуй.
- Действуй... Легко сказать.
- Людка, ты, что дура или прикидываешься? Подстереги его как-нибудь на улице, обгони его и сделай вид, что ногу подвернула. Он вызовется помочь тебе дойти до квартиры, а там уж ты не плошай.
- Спасибо, Галка! А когда я его увидеть смогу?
- Увидишь! Он частенько в сквере пробежки делает. Повезет, так и сегодня встретим.
***
Кто и когда заходил к Людмиле ни Марина, ни Владимир Петрович не видели. Но вот по ночам с завидной регулярностью через две на третью, уж очень громкие стоны доносились с соседской лоджии. По природе Марина не была любопытной, но Владимиру Петровичу хотелось бы узнать, кто вводит соседку в такой экстаз по четкому графику. Он горел желанием увидеть этого жеребца, способного так раздраконить женщину. Желание это возникало каждый раз, когда все нарастающие стоны, будили его по ночам. У них с Мариной, разве что в молодости было что-то подобное. Однако стоны в скором времени прекращались и мужчина, покрутившись с боку на бок, засыпал сном праведника.
Связь соседки с невесть откуда взявшимся мужчиной продолжалась больше года, пока кто-то из жильцов дома не вычислил таинственного незнакомца и не доложил о его похождениях жене. Порхающая последнее время как бабочка, Людмила скисла, но не сдалась на милость обстоятельствам, а продолжила поиск нового кавалера. По совету все той же Галины она стала приглядываться к двадцатипятилетнему Сереже из соседнего подъезда. То, что он годился ей в сыновья, Людмилу ничуть не смущало. Наоборот, только разжигало ее желание побыстрей прибрать его к рукам. С Сережей обстояло все гораздо проще. Он, в отличии от Юры, не был обременен супружескими узами. Был совершенно свободным молодым человеком, но как сказала Галка, имел какие-то не известные ей пристрастия. Она даже не хотела вникать в эти мелочи - главное он был свободен и можно было встречаться с ним ни на кого не оглядываясь и ничего не опасаясь.
***
- Сережа, мне сказали, что ты хорошо разбираешься в электрике, - остановила Людмила в один из вечеров молодого человека. - Не мог бы ты посмотреть розетку в спальне, что-то искры из нее сыплются?
- Может и не очень хорошо разбираюсь, но кое-что кумекаю. Жди меня здесь. Сейчас возьму инструмент и пойдем, посмотрим твою розетку.
Пропустив молодого человека в прихожую, Людмила закрыла входную дверь на ключ.
- Эта что ли розетка искрит? - ткнул пальцем в стену Сергей.
- Нет, Сереженька, не та, а вот эта... - женщина провела рукой по промежности и томно потянулась. - Так искрит, что боюсь ярким пламенем полыхнет.
Молодой человек опешил. Он никак не ожидал такого поворота событий. В его понятии женщина была уже в возрасте и не способна на такие выходки. Да и он не был особо любвеобильным, чтобы бросаться на первую встречную. У него имелись другие пристрастия, которые раскрылись буквально через неделю.
- Ну, что ты растерялся? Обними меня - прощебетала елейным голосочком Людмила, сбрасывая с себя сарафан и обнажая все свои прелести. Через мгновение она прильнула губами к расстегнутой ширинке и сладострастная истома пронзила тело молодого человека. Он забыл о возрасте коленопреклоненной перед ним женщины, в страстном порыве излил в нее живительную влагу и попытался отстраниться, но она крепко держала руками его за бедра и продолжала ласки. Вскоре Сергей почувствовал новый прилив сил и, взяв Людмилу под мышки, уложил ее на кровать, чтобы исправить уже полыхающую "розетку"...
- Ну вот, миленький, теперь и к столу можно присесть. Угоститься после дел праведных, - прядя в себя замурлыкала довольная женщина. - Сладенький ты мой! Так хорошо мне с тобой было!
Сергей выпил пару стопочек, захрустел огурчиком. Хозяйка заметила, что пьет он без особого удовольствия:
- Что, водочка не понравилась? Не паленая. В проверенном месте беру .
- Водка, может быть, и хорошая, но я не любитель выпивки.
- Следующий раз я коньячка для тебя приготовлю. Надеюсь, ты забежишь ко мне завтра?
- Посмотрим. А сейчас мне пора.
Сергей постоял несколько минут в подъезде, поразмышлял о случившемся и пришел к выводу, что Людмила, бабенка горячая, да только "не ихнего поля ягодка": "К Галке, что ли пойти? Возможно, у Вадима есть что-нибудь нюхнуть", - подумал он и направился вверх по лестнице.
Дверь открыла Галка.
- А Вадим дома?
- Дома. В телевизор упулился. Ну как, розетку починил?
- Какую розетку?
- У Людмилы. Это я ей тебя посоветовала.
- Удружила. Зови Вадима. Может у него есть что?
- Должно быть. Вадим оторвись ты от этого ящика! Иди сюда! Сережка пришел! - крикнула Галина и сбавив тон спросила: - Ну как она? Стоящая бабенка?
Сергей не ответил, а обратился к появившемуся в коридоре мужу Галки:
- Вадим, у тебя есть что-нибудь, а то я на бобах?
- Ничего путного, только колеса.
- Давай хоть колеса, а то чего-то совсем тоскливо.
- А че так? Галка сказала, что ты у Людмилы розетку чинишь.
- Починил уже. Давай быстрей, меня скоро трясти начнет.
- Пошли на кухню. У дверей что ли кайф ловить будем.
Дурь проглотили все вместе. Она быстренько разошлась по жилам, смазала сознание, расслабила. Вадим, Галка и Серега сидели за кухонным столом и смотрели друг на друга отрешенными от всего мира взглядами. Первой вышла из транса Галка. Ее взгляд приобрел более-менее осознанное выражение, но еще смазывал очертания.
- Серега, так как все-таки Людка, стоящая бабенка?
- Что ты прицепилась? Ну, горячая, азартная. Только не наша она. Водкой меня пичкала. А ты знаешь, водка мне ни к чему. Лучше бы нюхнуть что-то дала.
- Так она же не в курсе. Я с ней поработаю. Перетяну в нашу веру. Ради того, чтобы мужик с ней рядом был, она на все пойдет.
- Ты, работница, не переборщи! - вмешался Вадим. - Отпугнешь бабу, да и разнесет про нас всей округе.
- Не боись! Знаю, как к ней подход найти.
Сергей сидел отрешенный от всего. Его сознание не воспринимало действительность, окружающую его. Он находился в полной прострации. Ему было не интересно о чем говорили Галка с Вадимом. Он жил в том, привычном ему мире, когда все вокруг хорошо и не надо ни о чем думать. Но иногда его сознание цеплялось за действительность, и он мысленно поддерживал стремление Галки переориентировать Людмилу на их образ жизни, зависящий от наркоты, после приема дозы которой они чувствовали себя настоящими, способными на все, вплоть до свершения любого подвига или хотя бы благородного поступка. А этим поступком, как он считал, могло быть удовлетворение плотской потребности страждущей женщины, если она, конечно, окажется в их стане.
***
- Ты что, Галка, сдурела! Я эту гадость никогда не буду. Мне работать надо, а не в облаках летать. Ну, а для Сережи, если он без этого не может, не против, что-то держать в укромном месте. Только ты подскажи где вы берете.
- Не надо тебе светиться. Я тебя снабжать буду - ты только бабло гони.
- А сколько надо?
- Две штуки пока гони.
Людмила поковырялась в своей сумочке и протянула подруге деньги. Галка в свою очередь из какого-то потайного карманчика под блузкой достала маленький сверточек из конфетного фантика.
- На вот тебе пока. Остальное завтра занесу. Ты только Сереге, как он придет, сразу таблетку не давай, а потом дашь, когда он тебя ублажит. Заранее дашь, он расплывется и ни на что не способен будет. Конечно, если вы вместе принимать будете, то можно и до этого.
- Я же сказала, что не буду, - сердито напомнила Людмила.
- Не будешь, так не будешь. Никто в тебя силой их вталкивать не будет.
Первые месяца два все было хорошо. Сергей старался. И удовлетворенная Людмила доставала из-под подушки заветный фантик, извлекала содержимое и награждала им любовника. Но спустя некоторое время партнер механически исполнял возложенные на него функции, и как та собачонка, выдрессированная делать определенный пируэт за вожделенный кусок сахара, ждал свое поощрение. Людмила же все чаще оставалась неудовлетворенной. Это ее не устраивало, и она каждый раз подумывала о том, что пора прекращать отношения с Сергеем. И когда она, наконец, созрела и приняла решение не допускать его больше до своего тела и готова была, как только он придет, заявить ему об этом, Сергей почему-то в этот вечер не пришел. Не пришел он и на другой, и на третий день. А на четвертый к ней в квартиру ворвалась Галка:
- Людмила, Сережка у тебя? Мы его почти неделю не видели.
- Нет его у меня. Последний раз был в воскресенье. И вообще, я с ним порвать решила. Хуже кролика стал - вскочил и упал. Такой мужик мне не нужен.
- Куда же он подевался? Мать уже собирается в розыск объявлять. Ну ладно, будем искать.
На следующей неделе Галка с Вадимом сумели выяснить причину исчезновения Сереги. Оказалось, что он спалился при попытке продать наркотики. Вот только откуда они могли у него взяться? Сам он поставщиков не знал, все делалось через Галку, которая снабжала только самых близких и доверенных, в том числе и Людмилу. И тут Галку осенило: ведь в начале прошлой недели она передала Людмиле пакетик с десятком доз марихуаны. Люда тогда еще удивилась, почему она так много денег с нее запросила, но безропотно отдала названную сумму. "Неужели Людка тогда все разом Сереге отдала?" - подумала Галка и пошла выяснять.
- Людмила, ты последний раз давала Сереге дурь?
- Да, отдала кулечек, который ты мне перед этим принесла. Он развернул его, вылупил глаза и аккуратненько снова свернул. Потом быстро оделся и ушел.
- Значит ты ему все десять доз всучила, вот он и решил подзаработать. Заработал, поганец, двадцать лет тюрьмы. А ты, специально ему сразу весь кулек отдала?
- Откуда я знала сколько там. Ты же мне всегда на один раз приносила. Меня только смутило, что ты с меня бабок очень много тогда содрала, но я подумала - цены подскочили, или что-то новое появилось.
- Подскочили... Дура набитая! Теперь мужик сгинет в тюряге.
- Ну, а я-то тут при чем? Ты сама посоветовала ему каждый раз наркоту давать. Откуда мне было знать, что там несколько доз было?
- Все мы не при чем. Мне надо было сказать, предупредить тебя не отдавать все сразу. Да и он, дурак, спекульнуть решил... Лишь бы нас всех не заложил. А то и мне, и тебе окна в решетку достанутся. Будем надеяться, что не расколется наш Серега.
Галка выскочила из квартиры громко хлопнув дверью. Людмила опустилась в кресло, обхватила ладонями лицо и захныкала. Ей, вдруг, привиделось, что за ней приехала полиция. Вот ей защелкивают наручники и бесцеремонно заталкивают в заднюю зарешеченную дверь уазика.
- Нет, нет. Только не это! - пробормотала она сквозь слезы. - Я ведь только покупала для него, Сереги, эти проклятые наркотики, чтобы удержать его около себя. Только вот зачем? Для чего? Давно надо было остановиться. Ведь она видела, что каждый раз после приема дозы Сергей терял свои мужские способности. Но она, боясь остаться в одиночестве, продолжала пичкать его приносимой подругой дурью. И вот стоило ей только понять бесполезность его, как мужчины, случилось такое, от чего кровь стынет в жилах, теряется смысл жить дальше.
Людмила вскочила с кресла и заметалась по квартире, подыскивая место для повешения. Не найдя ничего подходящего, она остановилась, потрясла головой и что есть силы топнула по полу ногой.
- Нет! Не бывать такому! Ничего они со мной не сделают! Вины моей в том нет, если только Серега не наплетет, что она дала ему наркотики специально для продажи, - скороговоркой выпалила она и снова плюхнулась в кресло. Она собрала мысли в кучку и вскоре пришла к выводу, что ничего предъявить ей не могут, а вот Галка с Вадимом пострадать могут. Ну и поделом. Не надо было втягивать меня в это грязное дело.
Людмила поднялась с кресла, подошла к окну и широко распахнула створку. Приятная вечерняя прохлада освежила ее. Сердце прекратило свой бешеный ритм, стук в висках постепенно стихал и вскоре ушел вовсе. Но нервное напряжение никак не хотело покидать ее. Тогда женщина подошла к серванту, достала початую бутылку коньяка и прямо из горла сделала пару небольших глотков, затем вернула "лекарство" на полку. Она не почувствовала аромата напитка, только горькое послевкусие и пожиганье в горле.
- Да ну их к черту, всех мужиков! - взмахнула рукой Людмила. - Жила много лет без них. И дальше жить буду. Лишь бы все обошлось...
Но согласиться с этим решением было не просто. Уже снова сидя в кресле, она вспомнила Юру, с которым ей было так хорошо. Ну было... И где он теперь этот Юра? Когда на улице случайно встречаются, он стороной ее обходит. Видимо хорошую взбучку жена ему устроила. А если случится встретить еще мужчину, то упаси Господи, только не наркомана.
Мысли скакали и путались. То она снова и снова давала себе зарок больше не связываться с мужчинами, то рисовала в своем сознании крепкого развеселого молодца, несущего ее на руках из ванны в спальню. И, вдруг, всплыли картинки из юности, как ее благодетели Муслим и Гарик подкладывали ее под своих друзей и родственников, объясняя это давними традициями их предков. Холодный пот выступил на лбу, как только она вспомнила себя, кричащую от нестерпимой боли, оказавшись между двумя здоровенными мужиками.
- Нет, хватит! Все! Больше никаких мужиков! - громко сказала Людмила, подошла к серванту и отхлебнула из бутылки еще несколько глотков коньяка. Потом упала ничком на кровать и вскоре заснула.
***
Следствие по делу Сергея, не требующее особых доказательств, закончилось быстро. Его полиция накрыла с поличным. Попытки следователя выяснить где и у кого он брал наркотики на продажу ни к чему не привели. Сергей твердо стоял на своем, что случайно наткнулся на чью-то закладку и решил подзаработать. Но все-таки червонец дородная женщина судья ему всыпала. Вадим, который присутствовал на суде, домой вернулся с двоякими чувствами: с одной стороны, ему было жаль своего друга, а с другой - он был рад, что тот никого не заложил, и все они остались чистенькими.
***
Людмила проснулась среди ночи и никак не могла понять, почему она лежит поперек кровати, да еще и в одежде? И только, окончательно проснувшись, вспомнила, как к ней забежала Галка и доложила, что Серегу осудили и он никого не сдал. Тревожное состояние последних месяцев и страх за свою судьбу наконец-то покинул женщину, и она, подбоченясь прошлась по квартире и замурлыкала какую-то веселую песню. Жизнь стала хороша, и жить стало хорошо и спокойно. Чтобы окончательно расслабиться и как следует выспаться, тем более впереди был выходной, Людмила плеснула в бокал ароматный коньяк и с чувством, небольшими глотками выпила обжигающую жидкость. Потом улеглась в постель, завернулась в покрывало. Однако сон не пришел. В голову лезли путаные мысли, скачущие от одного события к другому. опять, как бы из небытия, возник Юра - этот страстный и ненасытный любовник. Женщина сбросила с себя покрывало, томно потянулась и прошептала: " Вот бы еще такого Юрика найти..."
Да где же его найдешь? На дороге такие мужики не валяются. А таких, как Сергей, упаси Господи, больше не надо.
- Ничего, обойдусь и без мужиков! Сколько лет до Юрика обходилась без них... - увещевала себя Людмила, но разбуженная плоть не желала соглашаться и вызывала страстное желание при виде проходящего мимо статного молодого мужчины.
Часть 3
И вот спустя полгода, он молодой и статный нашелся. Он сам зацепился за неё взглядом и одарил комплиментом о неземной ее красоте. Опытным оценивающим взглядом он прошелся по ней с ног до головы:
- Девушка! А вы чем сегодня вечером заняты?
Пошловатая заезженная фраза, сначала оттолкнула Людмилу, но увидев его лучезарную улыбку, чтобы рассмотреть которую ей пришлось запрокинуть голову, она ответила:
- Ничем не занята. После работы совершенно свободна. А что?
- В кафе вас хочу пригласить - поужинать. Вы согласны? - и не дожидаясь ответа молодец продолжил, - во сколько за вами зайти?
- Я в семь заканчиваю.
- Значит в семь я буду вас ждать у выхода с рынка.
- Ой, Людмила Владимировна, какой красавчик на вас запал! - Высказалась одна из продавщиц, как только мужчина отошел. - Настоящий мачо. Вот только странно, что даже вашим именем не поинтересовался, да и себя не назвал.
- Стушевался наверное.
- Да нет, такой стушеваться не мог. Скорее очень уверен в себе...
- Девушка, покажите мне вот этот кусочек, - прервал их разговор пожилой покупатель.
***
Радость предстоящей встречи распирала Людмилу, но она неспешной походкой после закрытия павильона направилась к центральному выходу.
Незнакомец стоял метрах в двух от дверей и потягивал сигарету, выпуская кольцами дым. Увидев Людмилу, сделал пару шагов ей навстречу:
- Извините, прекрасное создание, ведь мы даже не познакомились. Меня Анатолием зовут. А вас?
- Людмила. А куда мы поедем?
- Не поедем, а пойдем. Вот тут за углом кафе "Березка" там и поужинаем. А ехать нам не на чем. На машину капитал никак не сколочу.
Людмила знала эту забегаловку. Частенько наведывалась туда с рынка, чтобы перекусить на скорую руку. Эта "Березка" никак не годилась для романтического ужина и, осмелев, она предложила:
- Да ну ее эту "Березку". Анатолий, если не возражаете, поехали ко мне. Я отбивные приготовлю, салатик. Посидим, побеседуем, познакомимся.
- Да неудобно, как-то. У вас, наверное, домочадцы...
- Никого у меня нет. Одна я живу. Сейчас такси вызову и поедем.
Уже сидя в машине Людмила, немного опомнившись, склоняла себя: "И что я, дура, делаю? Совершенно незнакомого человека тащу к себе. А вдруг он маньяк? Или еще что? Ну, да ладно... Назвалась груздем - под лисичку поздно перекрашиваться."
Такси остановилось у подъезда. На скамейках, как всегда, восседали смотрящие. Они с удивлением уставились на молодого на две головы выше Людмилы мужчину, который зычным голосом поздоровался с пожилыми женщинами.
- Здравствуй, добрый молодец! - первой отреагировала бабка Агния. - Людмилка, нового ухажера нашла, что ли?
- А что, бабульки, завидно вам?
- Нашла чему завидовать. Задавит он тебя, как мышонка!
- Мышь копны не боится! - отрезала Людмила и, взяв Анатолия под руку, завела в подъезд.
- Языкастые у вас бабушки.
- Не обращай на них внимания. Они никого не пропустят, всякого обгавкают. А вот и моя квартира, - Людмила покопалась в объемной кожаной сумке, достала ключи, открыла дверь и пропустила вперед гостя. - Анатолий, тапочек у меня для тебя нет. Ну да ничего, пол теплый.
Мужчина покрутил головой, оглядывая уютную квартиру. "Не плохое гнездышко у этой бабенки" - подумал он проходя вслед за хозяйкой в комнату.
- Анатолий, садись на диван или в кресло, телевизор посмотри, пока я ужин приготовлю.
- Ну и дурак же я! - стукнул себя по лбу молодой человек. - Надо было бутылочку прихватить. Я, наверное, сейчас сбегаю. Где тут у вас ближайший магазин?
- Никуда бежать не надо. И бутылочка у меня найдется. Ты, что предпочитаешь? Водку, коньяк, вино?
- Понемножечку все принимаю. Ну, конечно, лучше коньячок, если он есть.
- Найдется! И хороший коньячок найдется. Отдыхай! - сказала Людмила и удалилась на кухню.
" Не бедствует бабенка... - размышлял тем временем Анатолий, - а то у Наташки последний хрен без соли доедали. Тут надо будет подзадержаться, потрясти старушку..."
Кочующий последние годы от одной пассии к другой, молодой человек выработал четкую линию поведения: как только он понимал, что у сожительницы скукоживались финансы, устраивал из-за какой-либо мелочи грандиозный скандал и, выслушав кучу гадостей в свой адрес, уходил с гордо поднятой головой. Иногда одного скандала не хватало, отдельные особи попадались стойкие. Приходилось, в таком случае, вызывать ревность, отсутствовать пару ночей в ее гнездышке, а возвращаться с запахом чужих духов. Тут уж его очередная пассия не выдерживала, сбрасывала его пожитки в дорожную сумку и выставляла его за дверь...
- Анатолий, проходите на кухню! Ужин готов.
Аромат свеже жареного мяса, соблазнительно истекающего соком в тарелках, наполнял небольшую, но уютно обставленную кухню. На сияющем хрустале красовались малосольные огурчики, кружочки уложенных помидор с небрежно набросанными сверху веточками зелени. Но главным достоинством стола была резная бутылка с коричневатым напитком.
- Присаживайтесь, Анатолий! Выпьем за знакомство, покушаем, да и познакомимся поближе. А то ведь мы друг о друге ничего не знаем. Разливайте коньячок.
Мужчина плеснул в широкие бокалы грамм по пятьдесят напитка. Выпили, закусили. Он снова подлил в бокалы, как ему показалось, замечательного дорогого коньяка и предложил тост за прекрасную и замечательную хозяйку, а в ответ услышал вопрос:
- Расскажите мне о себе. Чем занимаетесь? С кем и где живете?
- Да, особо, Людмила и рассказывать нечего. Вообще-то, я краснодеревщик. Реставрирую и ремонтирую мебель. Но сейчас работы практически нет. Заказы появляются от случая к случаю. Берусь даже за перетяжку кресел, диванов. А живу... Живу у тетки. Родители у меня погибли при крушении поезда, когда мне было одиннадцать лет. Помните. в Татарстане два поезда загорелись? Воспитывался я у бабушки, а когда она умерла, к тетке перебрался. А вы, как я понял, в мясном павильоне работаете? Наверное, старшим продавцом или заведующей?
- Работаю. Только не продавцом и не заведующей. Хозяйка я этого павильона. Забот по самую крышу. С поставщиками договорись, с ветеринарными службами все уладь, да и за продавцами глаз да глаз нужен. Как видите, семьи у меня нет и никогда не было. С мамой жила. но до того устала от ее опеки, что как только скопила деньжат, купила эту квартиру. Маму лет пять назад похоронила. Квартиру ее сдаю.
Людмила замолчала, а про себя подумала:" Что это я ему, совершенно незнакомому все выкладываю? Попридержать язык-то надо!" Но напротив сидел такой мускулистый, огромный мужчина, что желание привлечь его внимание к себе взяло верх, и она продолжила хвалиться своим материальным положением, своей независимостью ни от кого.
- Что-то заговорились мы с вами Людмила. Я наполню еще бокалы, а то и нежнейшее мясо застынет.
- Да, да! Конечно. А мясо я сейчас в духовке слегка подогрею. Да и чего все вы, да вы, может на ты перейдем?
- Я только что хотел это же самое предложить, но ты меня опередила.
Ужин закончился и собеседники перебрались в зал. Еще поболтали ни о чем. За окном несмотря на длинный световой день, начинало вечереть. Анатолий сделал вид, что собирается уходить.
- А ты далеко живешь?
В другом конце города.
- Так может у меня заночуешь? Чего на ночь глядя тащиться к черту на кулички?
- Да неудобно как-то стеснять тебя. Да и тетка будет волноваться. Старые люди они беспокойные, - ответил мужчина, прекрасно понимая, что ужин и должен был закончиться предложением остаться. "Клюнула рыбка... Надо ее покрепче на крючок насадить, тут есть чем поживиться", - размышлял он, все еще изображая желание покинуть это гнездышко, топчась нерешительно посреди комнаты.
Людмила, как когда-то на Юру, готова была броситься на него, но какая-то внутренняя, неведомая ей пружина, хоть и натянутая до предела, сдерживала ее. Она боялась показаться старой вешалкой, которой давно уж перевалило за полтинник, и отпугнуть этого статного великана. Анатолий тоже выжидал, когда яркое пламя ее желания достигнет апогея. Его намерением было надолго связать себя с этой богатенькой, по его меркам, женщиной, чтобы как можно дольше "доить" ее. В то же время он понимал, что нельзя допускать, чтобы женщина перегорела. Тогда она сочтет его за импотента, огонь ее погаснет - и считай все пропало. Наконец, сдерживающие их обоих пружины лопнули. Людмила, не понимая откуда у нее взялась такая прыть, подпрыгнув, обхватила могучую шею мужчины руками и закинула ноги ему на бедра. Он шустро подхватил ее своими огромными ладонями и прижал к себе, поудобнее пристраивая...
***
Владимир Петрович иногда наблюдал, как Людмила возвращалась с работы домой с огромными сумками в руках. "Не мало харчей надо, чтобы прокормить такого детину", - думал он в такие минуты. А вот особого рвения со стороны ее сожителя замечать не приходилось. Он постоянно находился дома и из соседней квартиры доносились не мелодии лирических песен, которые слушала Людмила, а надрывные песни приблатненного содержания.
Первое время женщина, опьяненная близостью с сильным молодым мужчиной, не предъявляла ему претензий. Но время шло, и она начала понимать, что Анатолия устраивает пустопорожнее времяпровождение, он не стремится работать, а только по ее возвращению домой рассказывает, что полдня просидел на телефоне в поисках заказов, показывал ей объявление, которое он разместил в рекламной газетенке еще полгода назад.
- Вот видишь, Людочка, я стараюсь найти работу, но нет заказов и все тут. Как говориться " выше... не подпрыгнешь".
Иногда по вечерам ему кто-то звонил и он нарочито громко задавал вопросы:
- А что за буфет? Что лакировка облезла? Ну это поправимо. Когда, говорите, к вам можно подъехать, посмотреть?... Завтра часикам к десяти. Буду. А вы знаете, что за вызов платить надо?... Отлично! Продиктуйте еще раз мне свой адрес.
После того,как заканчивался разговор, мужчина ходил по комнате потирая руки, приобнимал за плечи свою хлебосольную пассию:
- Вот видишь, Людочка, и на нашу улицу пришел праздник! Первый заказ за последние полтора месяца. Далековато правда, на перекладных придется ехать. Удобнее было бы на такси, но кошелек мой пуст, как выпитая бутылка.
- Дам я тебе денег на такси. Только ты смотри не отпугни клиента - не задирай высокую цену. Да постарайся сделать так, чтобы он тебя порекомендовал и знакомым своим.
- Что ты меня учишь! Ученый я. Сделаю все в лучшем виде.
Вечером Людмила застала Анатолия развалившимся в кресле и потягивающим из бутылки пиво. Музыкальный центр надрывался.
- Что празднуем? Заказ хороший достался?
- Наоборот, мужик прижимистый попался. За такие деньги я пыль глотать не намерен. На проезд туда - сюда только и хватит.
- А пиво на какие деньги?
- Так ты же утром дала мне на такси. Сэкономил.
- Зарабатывать надо, а не экономить! - В сердцах высказалась женщина. - Долго еще на моей шее сидеть будешь?
- Ах так! Значит ты меня куском хлеба попрекаешь? Я ее старую швабру любовью одариваю, а она выеживается еще! Ужин давай готовь! Весь день ничего не жрал!
У Людмилы возникло желание закатить грандиозный скандал, но страх быть брошенной сдержал ее гневный порыв и она загремела на кухне сковородками. "Что это я разошлась? А вдруг обидится и уйдет? И останусь я опять одна-одинешенька. Годы уж не те. Вряд ли кто позарится на меня. Поласковей надо будет с ним, потерпимей. Ну назвал старой шваброй. Так оно так и есть. Пенсионного возраста уж достигла. Но страсть еще не угасла, а он мужик сильный. В этом отношении равного ему не найти" - рассуждала она, отбивая куски мраморной говядины.
Вскоре на сковороде заскворчало. Аромат свеже жареного мяса наполнял квартиру. К женщине пришло умиротворение. "А что? Не выпить ли нам сегодня с Толиком коньячку?" - спросила себя Людмила и достала из шкафа бутылку.
***
Любовник, сожитель или как его там назвать наглел с каждым днем. Если Людмила задерживалась на работе, то требовал отчета: где была? С кем? Оскорблял. Она терпела и старалась ублажить любую его прихоть. Да и куда ей было деваться, вряд ли кто еще позарится на нее в таком возрасте, разве что старикашка, у которого песок сыплется. Нет уж, лучше потерпеть еще сколько смогу этого. Как ни крути, а мужик-то он сильный, ни одной ночи не пропустит.В один из вечеров Владимира Петровича оторвал от ковыряния в электрическом чайнике, который никак не хотел включаться, истерический крик соседки и громкие стуки чем - то тяжелым то ли по полу, то ли по мебели. Стало понятно, что женщина с воплями бегает из комнаты в комнату, а затем она выскочила на лоджию.
- Людмила, может помощь нужна? - Спросил Владимир Петрович, распахнув свое окно.
- Нет, нет. Все нормально, - ответила запыхавшаяся женщина.
- Ну нет, так нет, - пробурчал он и вернулся к своему занятию. Владимир Петрович слышал, как Анатолий затащил соседку с лоджии в комнату, поорал еще какое-то время. Но Людмила уже не кричала, не взывала о помощи, а что-то тихо говорила.
***
На следующий день или через день Смирнов встретился с соседкой на улице. Поздоровались.
- Володя, вы уж извините за этот скандал. Не знаю, что на него нашло. А вообще-то он хороший, такой брутальный. Я уж подумывала ему машину купить, но после этого скандала думаю воздержаться...
- Людмила, это ваше внутреннее дело. Разберетесь. Только смотри, как бы до большой беды дело не дошло.
- Не дойдет, - уверила соседка и собеседники разошлись по своим делам.
Однако слово "брутальный" засело у Смирнова в голове. Доподлинно он не знал его значения и решил по возвращению домой покопаться в интернете или спросить у Марины. Она в этих иностранных словечках лучше разбирается. "Брутальный, брутальный" еще какое-то время крутилось в мозгу, а потом вылетело и, вернувшись домой, Владимир Петрович никак не мог восстановить в памяти это мудреное слово.
- Ну, да и леший с ним с этим словом. Стоит ли голову ломать из-за этого. Других забот хватает, - рассуждал он, копаясь в ящике с инструментом.
Скандалы у соседей с каждым днем набирали обороты. Крики женщины "Спасите! Помогите! Убивают!" раздавались чуть ли не каждую неделю. Владимир Петрович не вмешивался в их разборки, хотя внутри все кипело. Да и что он мог сделать с этим верзилой? Разве что вызвать полицию... Так Людмила и сама могла это сделать, если бы хотела. Другие жители подъезда тоже не проявляли рвения как-то повлиять на бушующего мужчину, тем более что соседка его всегда оправдывала.
Однажды ночью ужасающие крики вновь разбудили Смирновых. Людмила опять кричала, взывая о помощи, а ее хахаль орал на нее благим матом, угрожал выбросить из окна. Через какое-то время входная дверь соседской квартиры громко лязгнула и женщина с криками бросилась вниз по лестнице. Вслед за ней с бейсбольной битой в руках выскочил Анатолий. Но, видимо не найдя возле подъезда убежавшую Людмилу, решил вернуться. Поскольку ключа от домофона у него не оказалось, он ожесточенно начал бить по металлической подъездной двери битой. Громыхало так, что даже мертвый должен был подняться со смертного одра. Однако, никто из жильцов не выходил.
"Сколько мужиков здоровых живет в подъезде и ни один не высунется из своей норы", - подумал Смирнов, набрасывая на себя халат, обул шлепанцы и спустился на лифте вниз, чтобы открыть дверь. Как только кнопка домофона пропищала, дверь распахнулась и мимо него в ярости пробежал сосед. Прыгая через ступеньку он помчался вверх по лестнице не глядя по сторонам. А Владимир Петрович поднялся на свой этаж в лифте. Едва он успел закрыть за собой входную дверь квартиры, как вновь хлопнула соседская дверь и посыпались удары битой по деревянной обшивке металлической двери его квартиры. При этом Анатолий орал охрипшим, уже переходящим на фальцет голосом:
- Открывай, козел! Я знаю она у тебя прячется! Она мне сказала, что это ты всегда вызываешь полицию! Открывай, козел, иначе я дверь выломаю!
- Все ! Надоело! Больше терпеть нельзя! Звоню в полицию, - подумал Смирнов и пошел к телефону.
Но он не успел сделать задуманное. Полицейские появились на лестничной площадке, скрутили хулигана и поволокли его вниз по лестнице. Через полчаса в свою квартиру вернулась Людмила. До глубокой ночи соседи слышали ее рыдания и жалобы кому-то по телефону. А около полудня снова объявился ее возлюбленный. Несколько дней в соседней квартире стояла гробовая тишина. Но это было временное затишье. Истерические вопли и крики о помощи вновь и вновь будили соседей. Неоднократно приезжала полиция, увозили Анатолия, потом Людмила шла в отделение и забирала свое заявление, следом возвращался сожитель и следовало их бурное примирение. Так продолжалось несколько месяцев. А потом мужчина пропал. Около года его не было видно. Смирновы не справлялись у соседки на тему ее ненаглядного. Да и зачем? Общаться с ней не хотелось. Они уже давно для себя решили: " пусть хоть на куски порежут друг друга, вмешиваться не будут. А то эта "интеллигентша"на них же гадости и наговаривает". Наступившая, наконец, тишина и ночной покой радовали. Но, как говорится: "недолго музыка играла..." На днях, выходя на прогулку, Владимир Петрович столкнулся у подъезда с Анатолием, заметно похудевшим, отчего показавшимся ему еще более высоким:
- Вернулся. Опять бузить начнешь? - после холодного приветствия спросил он.
- Нет. Извините. Люблю я ее, а она меня провоцирует. Все, больше этого не будет! - убедительно заявил Анатолий и с сумкой вошел в подъезд.
- Марина, а этот остолоп опять к Людке вернулся, - доложил глава семейства жене вечером, вернувшейся после работы. - И, представляешь, она приняла его с радостью. Вот я и говорю, странная она женщина.
- Володя, что ты заладил "странная, странная". Не странная она, а "жертва". Есть такой психотип человека, которому нравится быть жертвой, страдать, чтобы было на кого жаловаться, по типу "бьет, значит любит" и подобное тому. Такой человек предпочтет жалеть себя и обвинять окружающих, а не изменить что-то в своей жизни в лучшую сторону. Нам психолог когда-то на лекции рассказывал о таком. Так вот Людмила и есть самая обыкновенная "жертва", а вовсе не странная.
- Хорошо, Мариночка! Жертва, так жертва. Хотя, я бы ее назвал по-другому, вот только произносить нецензурные слова у меня язык не поворачивается.