Глава 16.
Долго ещё слова старухи преследовали княгиню, заставляя по ночам вскакивать и до утра беспокойно ходить по терему, не находя себе покоя. Пока в её утробе не забилось ещё одно сердце. Все страхи развеялись. Все сомнения ушли прочь.
Женщина, которая готовится стать матерью, похожа на уютную норку, вход в которую окружён прекрасными цветами. Она старается не думать о плохом, окружая себя только прекрасными вещами. Ведь будущая мать, это бесценный сосуд, наполненный любовью и нежностью.
Когда родился Владимир счастливая княгиня и думать забыла о плохом, проводя дни и ночи у колыбели своего долгожданного сына. Потому что, когда случается то, о чём так долго мечтал, сердце переполняется радостью и блаженством.
А когда Анна побывала в избушке Евдокии и увидела глаза маленького Найдена, то зловещие слова чёрной старухи повисли над её головой грозовой тучей.
Вот он, второй княжич. Вот оно, то проклятие, с которым Анна не знала что делать. Он ребёнок, такой же, как её сын. Он ещё так мал, что не преставляет ни какой опасности. Он и её сын братья.
Братья - такое родное и одновременно чужое слово по отношению к этим двум малышам.
В горницу княгини вошла старая нянька Любава. Она ещё нянчила саму Анну и её первых дочерей. А сейчас, когда стала так стара, что впору было нянчить её саму, получила заслуженный отдых.
Любава жила в княжеском тереме и была на правах старшей мамки. Её боялись и уважали другие няньки. К ней спешили за советом и просто за добрым словом.
Все она видела, хоть и глазами слаба стала. Всё она слышала, хоть и приходилось ей кричать на ухо. Всё она знала, потому что всюду имела право ходить.
Княжеский двор большой. Много разного люда живёт при князе и его семье. И когда прошёл слух, что дворовая девка, к которой князь был расположен впала в немилость, Любава уже знала причину.
Она пришла ночью в её каморку.
- Что ж ты, мерзавка, плюешь в колодец из которого пьёшь?- схватив девку за длинную косу, говорила Любава.
Девка с вызовом посмотрела на старую няньку и, рассмеявшись ей в лицо, сказала:
- Не я первая, не я последняя. Князь любит таких, как я. Посмотри на княгиню. Никогда не улыбнется. Никогда звонко не рассмеется. А я? А я и петь могу, и плясать могу, и князя ублажать могу.
- Ах ты ж бесстыжая чернавка,- прошипела ей в лицо Любава, замахнувшись своей клюкой.
- От чернавки слышу,- оттолкнув старуху, прокричала девка. - Ты, что же думаешь, если нянчила княгиню, то стала такой, как она? Нет. Чернавка ты и есть. И скоро тебя князь выбросит, как старую дырявую посудину. А я? А обо мне вы ещё все узнаете.
Любава подскочила к девке и наотмашь ударила её по щеке.
- Замолчи. Замолчи, безумная. Ты сама не знаешь о чём говоришь. Убирайся. Убирайся с глаз долой. Не доводи до беды. У князя было, есть, и будет много девок, но княгиня у него одна. Она одна имеет право быть матерью его детей и госпожой его сердца. А ты как была грязью, так грязью и останешься,- кричала Любава, нависнув над поверженной девкой.
А та лежала на полу и плакала горючими слезами обиды и отчаяния.
Всё знала Любава. Всё видела.
Вот и теперь, войдя в горницу Анны, она заметила тень тревоги на лице княгини.
- Что печалит тебя, моя горлица? Что тревожит твоё сердце доброе? Почему твои ясные глаза заволокла туча грустная?- спрашивала Любава, беря руку княгини в свои сухие, трясущиеся ладони.
Улыбнулась Анна своей нянюшке, обняла её и преклонила голову на плечо старушке, как делала в детстве.
- Ой, нянечка ты моя милая. Кабы я знала, что тревожит моё сердце. Кабы я понимала, откуда беды ждать. Да кабы в силах была предотвратить. Разве тогда я печалилась бы. Разве тогда я сидела бы в высоком тереме, сложа белы рученьки свои. Не знаю я, милая, не ведаю я, родная моя старушка. Просто тревожно мне и страшно.
Вот, раньше не было у меня сына. И тревог тогда не было. Знала я, что князь мой защитит свою семью от беды. А я сохраню моего князя от печали. Всё у нас была тихо, мирно, да покойно.
А родился у меня долгожданный мой княжич, свет очей моих, да услада души моей, и не стало мне ни сна, ни покоя. Всё мне думается, что злые силы хотят отобрать у меня сыночка моего. Хотят навредить моему ясноокому дитяти. Вот и тревожится сердце матери. Вот и не дают думы тяжёлые мне уснуть,- говорила княгиня, уткнувшись в костлявое плечо няньки.
А та гладила её по волосам, да тихо пела, успокаивая мятущийся дух княгини, да убаюкивая её своим мягким голосом.
Продолжение следует...