С самого рождения советский человек знал для чего он произведен на этот свет. Для сомневающихся и не определившихся с задачами, в песне "Марш авиаторов" на это намекалось однозначно — "Мы рождены, чтоб сказку сделать былью...". А так, как все сказки были со счастливым концом, то и быль обещала быть с таким же концом. Звучало многообещающе и оптимистично. Надо было только "сделать".
Тогда мои стремления не были ещё направлены слишком высоко, как в том марше, для "преодоления пространства и простора" и самым моим сокровенным желанием было одно — заполучить "колонию"... Это чувство было ни чем не меньше по остроте и вожделению, чем заполучение стивенсоновского клада из "Острова сокровищ".
Страсть к собиранию почтовых марок возникла в моём раннем детстве, впрочем, как и у многих других школьников того времени. Одна из самых занимательных для меня книг того периода была книжка Рудольфа Бершадского "О чём рассказывают марки", где в увлекательной форме описывались различные истории о распрекраснейшем из всех миров — мире Филателии.
Кляссеры — марочные альбомы хранились в самых заветных местах и каждый раз доставались для просмотра с предвкушением, без преувеличения, получения наивысшей радости от обладания таким богатством. Квадратные, прямоугольные и даже в форме треугольников, марки соседствовали рядом в прозрачных линеечных кармашках, разложенные заботливой рукой коллекционера по странам, тематике и номинальной стоимости. Особенно ценились марки без штампов. Своей экзотикой марки заполняли существующее пространство, уводили в мир фантазий и путешествий, внося ощущение открытий неизведанных земель. Большую ценность составляли марки капиталистических стран, затем, попроще, — стран народной демократии, а наши, отечественные, замыкали этот цензовый ряд, значительно уступая зарубежным маркам своим полиграфическим исполнением, красками и разнообразием картинок. Доминировали над этим всем по своему абсолютному значению, так называемые, марки -"колонии".
В то время (конце 1950-ых — начале 1960-ых годов) в Африке и на других землях происходил глобальный процесс деколонизации стран, находящихся под многовековым господством традиционных стран-колонизаторов: Англии, Франции, Испании, Португалии, Нидерландов, Бельгии. Африканский континент поднимался с колен. У меня долгое время хранилась вырезка из газеты с большой картой африканского континента с обозначением названий стран-протекторов. Колониальная система трещала по швам и вот-вот должно было произойти полное освобождение с последующей независимостью. В воздухе витало скорое исчезновение "Британских Гвиан" и "Испанских Гвиней", поэтому коллекционеры стремились заполучить вовремя будущие раритеты.
Раздобыв 20 "новых" послереформеных копеек — целое состояние, а приличная "колония" именно столько и стоила, я поспешил в магазин "Филателия" на улице Красноармейской рядом с площадью Льва Толстого в Киеве. Была холодная и снежная зима. Естественно, в самом магазине того, что я искал не продавали. Там был ассортимент другого калибра и не отвечающий моим интересам в тот день. "Колония" — вот что мне было надо! Какая угодно, главное, покрасивей и позаковыристей своим названием страны. К тому времени в моей коллекции уже их было несколько, но страсть иметь больше уже успела накрыть меня с головой и лишила сил сопротивляться искушению. А в моём сознании всходы причинности моего рождения пустили уже корешки ожидания сказки. Оставалось только довериться "Маршу авиаторов”.
По слухам, марки соответствующие моим интересам можно было приобрести "с рук" у частных продавцов перед магазином. Одного такого я и углядел. Узнав у меня, чем я интересуюсь, он с видимым желанием мне помочь взял мои накопленные копеечные сбережения и попросив подождать минутку, скрылся в проходном дворе рядом с магазином...
Моё ожидание затянулось. Предвкушение скорейшего обладания вожделенной "колонией" превосходило всякую осторожность и лишало какой бы то ни было подозрительности. Моя наивность была сродни восторженности из той самой сказки со счастливым концом.
Постепенно стала приходить растерянность и испуг от ошибки. Я не мог поверить в то, что стал заложником простого обмана и украденной сказки. Потоптавшись ещё какое-то время у магазина, обследовав проходной двор, стал расспрашивать шныряющих перед магазином продавцов марок о моём обидчике. Всё было напрасно. Было жаль украденных денег, но ещё больнее было осознавать свою нерасчётливость и чью-то подлость, настигшую меня — беззащитного маленького мальчика. Пожалуй, это была моя первая в жизни встреча с такого рода преступлением. Мир обрушился для меня.
Замёрзши, я поплёлся домой. На всём белом свете я был один-одинёшенек со своим горем. Перед переходом через площадь силы меня покинули окончательно и я, привалившись к дереву зарыдал навзрыд. Ко мне подходили сердобольные люди, спрашивали о моём горе, предлагали помощь, а я, не способный произнести что-то членораздельное стоял и плакал. Лились мои солёные не замерзающие на морозе слёзы, подмывая твердь и непоколебимость всеобщей любви, веры и добросердечия, превращая её в островки не сбывшихся надежд, а не состоявшуюся сказку в сермяжную быль...