Домой я заявилась под самый Новый год, еле волоча сумки с книгами, одеждой и подарками. Мама прослезилась от радости и сказала, что никогда и никуда меня больше не отпустит.
Буквально на следующий день руководители поликлиники тоже распахнули объятья, мигом озвучив свои пожелания и условия трудового договора. Пациенты заждались нового доктора! Несколько месяцев они маялись без эндокринолога и обращались за помощью в другие лечебные учреждения. Разницу между одноразовой врачебной консультацией и постоянным наблюдением прочувствовали сполна. Моя хромота никого не волновала - лишь бы скорее начался приём.
Самостоятельная работа оказалась совсем не простой. Я обладала достаточными знаниями, ответственностью и рвением, однако имела мало опыта и не умела чётко планировать трудовой день. Служебных обязанностей набралось слишком много, я не представляла, за что хвататься в первую очередь, а с чем можно повременить. Как ни крутилась, недоделки накапливались. Порой до ночи приходилось наводить порядок и в голове, и в кабинете.
Пожилая, но грамотная и расторопная медсестра помогла мне уловить специфику амбулаторной службы и выверить каждую циферку в отчётных журналах. Выяснив, сколько больных нуждается в диспансерном учёте, я принялась с ними знакомиться: внимательно выслушивала, осматривала, изучала медкарты, уточняла диагнозы, выписывала необходимые медикаменты. На столь тщательный подход пятнадцати отпущенных по расписанию минут не хватало. Я уходила из поликлиники позже всех остальных сотрудников и чем глубже вникала в собственные полномочия, тем больше было проку.
Состояние страдающих сахарным диабетом оставляло желать лучшего. В отсутствие эндокринолога многие принимали таблетки и делали инъекции инсулина как попало, не сдавали анализы месяцами, а то и годами, диету нарушали, дополнительные обследования не проходили. Я ужаснулась, представляя последствия такого отношения к здоровью. Чтобы подтвердить правильность назначений, советовалась с опытными докторами и обращалась к медицинской литературе. Одним была несказанно довольна - наконец-то давние благие намерения стали конкретными делами.
Мой настрой незамеченным не остался, год от года количество больных возрастало, они приводили на осмотры своих родственников, друзей, знакомых. В сложных случаях я направляла пациентов в краевую больницу, а в понятных лечила сама или госпитализировала в дневной стационар нашего терапевтического объединения. Здесь все нуждающиеся бесплатно занимались лечебной физкультурой, получали капельные, внутривенные и внутримышечные вливания, физиопроцедуры, массаж. Эффект был потрясающим! Осложнения хронических заболеваний предотвращались или стабилизировались, соответственно, продолжительность жизни возрастала. Люди не теряли активности, полноценно трудились и отдыхали.
Чтобы справиться с нескончаемым потоком посетителей, вскоре пришлось работать на полторы ставки. Субботы перестали быть для меня выходными днями. Воскресения едва хватало на восстановление сил. Завершив приём, по мере необходимости я проводила консультации на дому. В небольшом районе медобслуживания такие визиты особых хлопот не доставляли, зато практика была обширной. Когда мы с измученным пациентом оставались один на один, вдобавок к лечебным навыкам оживлялась и моя интуиция. Иногда внутренняя тревога заставляла выяснять причину недуга, не имеющего прямого отношения к эндокринологии.
Я не раз вызывала терапевтов, бригаду "Скорой помощи", других специалистов. Они рассеивали или подтверждали сомнения, обнаруживая инсульты, инфаркты или иные серьёзные заболевания. Обычно моё вмешательство было своевременным и чувство исполненного долга грело душу. Я прекрасно знала о целебном действии таблеток и уколов, но никогда не умаляла пользы утешения и очень жалела одиноких стариков. Дефицит общения вредил их здоровью, а хороший уход зачастую был недоступным. На ум раз за разом приходила мудрая установка Сергея Петровича - "Бог терпел и нам велел". Я передавала её немощным, словно спасительную соломинку. Жаль, что мой доктор этого не узнал, лекарское дело всё-таки стало нашим общим.
Даже при развале Советского Союза, когда система государственного здравоохранения расшаталась до масштабного бедствия, медицина не утратила для меня привлекательности. Надеясь вырваться из безденежья, дотянуть до лучших времён и сохранить призвание, я кинулась искать подработку. Прямо как по заказу в соседней хозрасчётной поликлинике пустовала должность врача-лаборанта. Только права занять её у меня не было. Заручившись поддержкой мамы и предполагаемого начальства, я потратила на учёбу небольшие сбережения, отложенные на чёрный день. Два месяца осваивала цитологию, науку о клетках - крохотных живых частицах. Раздвинув свой профессиональный горизонт я научилась разглядывать под микроскопом микробов или специфические мутации, характерные для воспалительных и злокачественных процессов.
Умение выявлять мельчайшие признаки нездоровья оценивалось достойно, при этом оплата труда напрямую зависела от количества и качества оказанных услуг. Позабыв про отпуска, из одной поликлиники я мчалась в другую. Просмотр многочисленных мазков обернулся не рутиной, а интереснейшим занятием. Моя внимательность позволяла обнаружить грозные заболевания на ранних стадиях, когда они ещё излечимы. В услугах цитолога нуждались хирурги, гинекологи, онкологи, венерологи, дерматологи, андрологи. Перспективы у лабораторного дела были безбрежными, но каждая наука - эндокринология и цитология - по большому счёту требовала посвящения ей одной.
Семь лет я умудрялась совмещать разные врачебные направления. Потом экономическая ситуация в стране улучшилась, власть повернулась лицом к медицине и неимущим согражданам. Проблемы сахарного диабета и зоба стали рассматриваться на государственном уровне. Вышли в свет указы и постановления о всесторонней борьбе с этими социально значимыми заболеваниями. Практическая эндокринология получила немало стимулов для быстрого развития. Пациенты, с которыми я за несколько лет почти сроднилась, могли иметь медицинскую помощь высокого уровня. По льготному обеспечению им стали доступны качественные медикаменты, в том числе дорогостоящие инсулины и шприц-ручки. В продаже появились глюкометры, в поликлинику завезли новое диагностическое оборудование. Только опытных специалистов, готовых воплощать новаторские идеи, в ней почти не осталось.
Эскулапы, в кризисные годы покинувшие рабочие места, не торопились возвращаться к мизерным окладам и реанимировать чахлое здравоохранение. В тот момент моя позиция определялась не просто нужностью в медицине, а необходимостью. Я прекратила подрабатывать и отдала все силы и умения эндокринологии. Не смогла уйти от больных, привыкших доверять врачу. Неизлечимость многих заболеваний связала нас на долгие годы. Лечебное дело осталось в моей жизни главным.
Фото из сети Интернет.
Окончание - http://www.proza.ru/2017/01/24/400