Сон чиновника был безмятежен и крепок. Нет, ему не снились эротические картинки будущего прелюбодеяния. Ему вообще ничего не снилось. В утренний положенный час он, как обычно проснулся. Любушка уже хлопотала на кухне, готовя мужу завтрак. Вспомнив про вчерашний отказ супруги совместно поозорничать, Эрик Артурович слегка помрачнел. Но уже через несколько минут твёрдо убедился теперь уже в мстительных намерениях продолжить задуманное им и доктором внебрачное интимное приключение.
Без особого энтузиазма и трудовых свершений прошла среда. Оставался ещё четверг, который тянулся, словно популярная в то время жвачка. Вечером, сидя у телевизора, Эрик Артурович вдруг принялся прикидывать план завтрашней встречи.
Конечно, не стоит тащить Еву сразу же в постель. Он человек интеллигентный, да и возрастной. Тут надобно подойти со вкусом и выдумкой. Ох, как давно Пыр не обольщал женщин! Снова накатили воспоминания былой молодости.
После первого лобкового столкновения с Любой второй интимной встречи долгое время не происходило. Не было ни времени, ни возможности. Парочка лишь кокетливо переглядывалась, пунцовея в щеках и блестя глазами. Повторить пройденное обоим хотелось безумно. Главным препятствием, конечно же, было отсутствие места. Родители Любы вернулись со съезда счастливые и одухотворённые на новые трудовые подвиги. И привести кавалера домой, чтобы познакомить Эрика с мамой и папой Люба пока считала преждевременным. Но чувство обоюдной симпатии и естественное любопытство подхлёстывало молодые организмы, толкая обоих к новому соитию. И неизвестно, когда бы оно случилось, если бы в дело не вмешался комсомол.
Осенние полевые работы в стране были в разгаре. И как положено, студенты были обязаны оказать помощь подшефным колхозам. Комсомольская бригада, в которой вместе оказались Эрик и Люба, должна была пару недель отработать на уборке морковки. Молодёжь поселилась в клубе колхоза;- девчонки в Красном уголке, а парней разместили прямо на сцене актового зала. Неудобства, конечно, присутствовали. Но трудолюбивые комсомольцы их не замечали. Трудились с огоньком и задоринкой. Особенно, когда местный хулиганистый тракторист со странным прозвищем Цунаёнок вгонял в краску городских девчонок тем, что ножом вырезал из морковистых клубней фаллические заготовки. После чего бросал произведения под ноги студенткам, комментируя каждый предмет по размеру и назначению: - «хохотунчк- весельчак», или «змеевик-подсердечник». А то и вовсе – «мозготрах». Девушки фыркали и сдержанно ухмылялись. Цунаёнок эротически не унимался. И по вечерам, когда в клубе организовывались активом отряда танцы под переливы баяниста, сквозь сизую паутину табачного дыма опытный в сердечных делах тракторист делился постельной грамотностью с городскими товарищами. Рассказ деревенского ловеласа перемежался рифмованными прибаутками в стиле рекомендаций. – «Бери в жёны работящую и в койке горящую!» Или «Будет в семье лад, коль баба даст в зад!»
Эрик не воспринимал всерьёз рекомендации разухабистого кобелюги, осознавая, что тот красиво брешет. Но тематика нравоучений разогрела внутри организма железы внутренней секреции. И те заскрежетали всей силой своего тайного могущества. Зарумянили юноше щёки и привели в движение весь детородный организм начинающего мужчины.
… На сеновале с Любой они целовались долго, слюняво и неистово. Эрик дал волю рукам. С особой тщательностью проведав все потаённые места горячо согласной на интим дамы, он как-то сразу проник в хлюпающую плоть одним движением. Лежавшая на спине Люба плотнее прижалась к напористому кавалеру, обхватив его спину уверенной сцепкой искусительницы. Эрик замер, а потом стал двигаться ритмично, входя глубоко в скользкие врата наслаждения. Люба издавала завывающие звуки провинившейся проказницы. Это распаляла обоих какой-то природной похотью. Они разрядились почти одновременно. Эрик перепугался внезапно нахлынувшей волне экстаза. Дёрнулся и обильно осеменил задранную юбку Любаши.
Они ещё долго лежали в обнимку на сене и дышали свежим осенним воздухом ночи, постепенно остывая от произошедшего акта единения.
К весне Люба и Эрик сочетались законным браком. Мама и папа Любы спокойно восприняли выбор дочери. И чтоб молодым жилось без помех, оставили им жилплощадь, дали родительский наказ и укатили на очередную грандиозную стройку в далёкие Ебиня.
Жизнь у парочки началась размеренная и трудовая. Молодые вдвоём грызли гранит науки ( каждый со своей стороны). Активно участвовали в общественных делах института. Радовались запуску спутника в космос. Но ежемесячно виновато переглядывались. Беременность у Любы не наступала, не смотря на регулярный половой контакт по выходным. По этой причине девушка очень переживала. Даже чуть было не завалила выпускные экзамены. Эрик был отлучён от тела жены. Да он и не настаивал. Его тоже кололо необъяснимое ощущение мужской непродуктивности.
Учёба закончилась и впереди маячило взрослое будущее. Эрик пошёл по комсомольской линии, став вожаком цеховой организации вагонного завода. А Любушку распределили в школу учителем математики. Тетрадки, уроки и прочая нервотрёпка не способствовали улучшению ситуации в спальне. Эрик тоже уставал в деле построения светлого завтра.
Но иногда желание брало верх, и супруги вступали в унылый физический контакт. В темноте и без лишних слов. Не интересуясь о взаимном удовлетворении, они стыковались телами, быстро завершали начатое. Люба потом долго шумела водой в санузле, а когда возвращалась, Эрик делал вид, что спит. На самом деле уснуть они ещё долго не могли. Подобное длилось пару лет. Полноценной советской семьи не получалось. И супруги смирились с такой участью. – Поживём тогда для себя, - выразила сожаление Люба, и смахнула слезинку.
Жить для себя тоже не получалось. Но уделять время супружескому долгу стали побольше.
Как-то, на День рождения комсомола, в исключительно тесном кругу и под большой стакан инструктор райкома партии, пришедший поздравить молодёжь, после изрядной дозы выпитого показал будущим коммунистам крамольный западный журнал с голыми бабами, который он конфисковал у одного студента. С комментариями, «полюбуйтесь, как они там на Западе разлагаются» раскрыл заграничное печатное издание.
Реакция строго мужской аудитории, естественно была осуждающая.
Эрик даже не мог представить себе, как его Люба, комсомолка и педагог, может уподобиться немецкой журнальной фрау, которая ни капельки не стесняясь, буквально поглощает блестящим ртом окрепший мужской орган бюргера Фрица.
- Наверное, из-за такой вот гадости немцы войну и проиграли!- пришёл к выводу Эрик. Однако что-то внизу живота у него взбодрилось. А в глубине сознания захотелось отведать подобного. Хоть немножечко, так, в лёгкую, чтоб знать, каково.
Парень тряхнул головой, словно прогоняя эту мысль. Только вот мысль эта так засела внутри, что порой мучила Эрика своей навязчивостью, мол, вот бы попробовать неизведанных утех. А то помрёшь внезапно, и не испытаешь сладости иноземного распутства. Конечно, озвучить скрытые желания перед женой Эрик не
мог. Ни намёком, ни открытым текстом. Да и как это бы выглядело бы? Вот так, взять и сказать, - возьми в рот! Нееет!!!
Только немецкая фрау не выходила из головы. Соблазняла раскованной шлюховатостью. Тогда Эрик решился на хитрость. В воскресное утро, вскочив с постели, стал ходить по квартире в традиционных сатиновых трусах и торчащим сквозь них от утренней эрекции пенисом. Люба, увидев передвижения благоверного, не отвернулась и не осудила мужа. Это вдохновило Эрика на дальнейшие действия. Он приспустил трусы, оголив готовый к употреблению член, и с жалостью в голосе обратился к жене,
- Любушка, поцелуй моего петушка! Он так этого хочет!
Люба, словно зачарованная смотрела на эрегированный член супруга. Мужской орган взывал к ублажению. Люба склонилась с гримасой пренебрежения и скоротечно поцеловала. Так обычно целуют комсомольское знамя, когда дают клятву верности заветам Ленина. Или крест с распятием, зажатый в руке попа. И всё. Большего себе она позволить не смогла.
Эрик не раз вспоминал этот случай, когда в тайных желаниях подсознательного хотел предаться заморскому блуду. У Любы, видать, имелись свои представления. Никакая активность и разнообразие её не прельщали. Правда, был случай в их совместной жизни.
Уже прожив с пяток лет вместе, Эрик рискнул уговорить Любу попробовать иную позицию. Супругу очень хотелось войти в Любу сзади, обхватывая руками её аппетитный зад. Девушка категорически не соглашалась. – Мы ж не зверюшки неразумные. Это, вон, собаки так делают, - поясняла Люба свой отказ отдаться раком.
Но однажды Эрик всё таки изловчился, поймав момент, ( а может и Люба рискнула попробовать). Она как-то застилала постель перед сном, и слегка уставший муж, увидев впечатляющий изгиб пятой точки, обтянутый ночной рубашкой, не выдержал, и …
Любушка замерла на месте. Не попыталась отстраниться, а только кратко ойкнула, и жалобно застонала. Эрик крепко держал упругие ягодицы жены, созерцая их белую округлость и задранную на спину ночнушку. Двигался он уверенно. Дышал часто.
Люба уткнулась лицом в подушку, а потом вцепилась зубами в её угол. Может она стеснялась, что ей так хорошо и хотела сдерживать стон сладострастия, а может ещё по другой какой причине. Только Эрик уловил, - нравился Любушке такой поворот событий.