или Почти два шага назад
Что такое история, несколько первых дней, кавычки опущу, чем они примечательны, в эти несколько дней все идет замечательно. Солдаты еще не стали захватчиками. Мирное население еще слишком напугано. Обе стороны, их всегда должно быть не менее двух, стараются быть вежливыми. Подчеркнуто.
1.
Над ними бессонные кроны шумят...
Вежливость на войне, что это такое, если допустить, что такое случается, может случится.
Колонна за колонной. Проходят мимо перепуганных обывателей. К силе ради? Ради силы. Мы до сих пор, где? В тени. Если допустить, что сила отбрасывает тень, на что? На лица, наверно. Но еще в большей мере. На следующие поколения. Так при чем тут сила, ради империи, но возможно, империя ради силы. Какое это имеет отношение к истории? Империя — попытка взять историю в руки, поставить под контроль, а что желательно контролировать, ход событий. Даже не смешно. Людей, точнее, их поведение.
История = Ход событий + Ограничение действий + Цена достижений.
Люди = Мысли + Мечты + Надежды.
Почему бы не глянуть на небо, нужно ли? Небо = Солнце + Тучи. Не хватает, разве что дождя. Чем проще мир, тем больше кусков этого мира останется за рамками картины. Скажем, ветер. Точно так же люди: свет и тьма. Попроще, черное и белое. Точно так же история = радость истории + история горечи. Иногда, правда, она обещает быть великой, а значит, и великую радость некоторым. Немногим. Избранным. Знать бы еще, чьими устами. Попутно оставляет где-то в тени возможность великой горечи. Есть тень истории. Есть свет истории. А люди = идеалы + предрассудки + конфликты. Время. Как его разделить. Кого бы о-ставить в объятиях великой горечи. Кого-то по-роднить с великой радостью. И тех. И других. На века. Навсегда. Неужели таким может быть конечный пункт назначения, как бы попасть туда. Не зря же возник образ Неба, ждущего всех, кто бродит по земле, переходит реки, восходит на горные вершины.
…
Надежды, чуть шире ожидания. А где ожидания, там не только надежды, еще и страхи. Говоря о людях, чего-то явно не хватает, неужели дела людские? Не без этого. Но их дела, это их руки, прежде всего. Что для людей важнее. Их руки. Или их сердца. Не хватает? Рукам в этом кратком описании чего-то не хватает. Явно. Конечно, это мечи. Плохо ли, хорошо ли, на каждого без меча находится хотя бы один с мечом. Люди без мечей. Неужели они до сих пор в меньшинстве. А как еще добиться неравенства. История делается ради трех вещей. Или из-за трех вещей. Короткие дни. Кроткие души. Руки с плетками. Плетки. Несколько коротких дней. И кроткие души. Глядишь, воцарится всеобщее умиротворение. Как выяснилось. Люди с мечами могут быть в меньшинстве. Ибо человек с мечом равен трем, но без мечей. И вот сто человек собираются на площади, лица грустные, если бы нас было триста, мы были бы в три раза сильнее, как стать в три раза сильнее, набрать тридцать с мечами, прокормим, и дело пошло. Иметь бы еще идеальные мечи. Но мечи всегда в руках. Даже идеальные мечи в грубых руках? Тогда. Иметь бы идеальные руки. Не лучше ли остановиться. И где им быть, я об идеальных руках, наверно, в империи.
Империя, возможность абсолютной власти, не отсюда ли надежда, стать равными.
Для чего, вынести неравенство во вне, за пределы империи. Тот, кто не в империи, даже самый могучий, жалкая фигурка перед самым хлипким подданным империи. Не отсюда ли, возможность, которую дает империя очень немногим, а то и вовсе одному: быть в центре мира. Не только. Быть центром мира. Значит, решать судьбу мира. Он породнился с судьбой. И сам стал судьбой. Для своих подданных. Что он делает, этот взошедший на самый верх, проводит черту. До черты. За черту. Он уверен, перейти эту черту или не перейти, решает только он, более никто. И если он перейдет черту. Кому-то придется очень плохо. Мечта о мире, который купается в солнечном свете. А вот этот самый свет. Откуда он исходит. Поневоле. Хочется узнать. Пространство истории, расширяется оно или сужается.
…
На крыше, что там, труба, верно, тогда над крышей, над той трубой, неужели обычное небо.
Где же дым, пусть даже едва-заметный дымок. А нужно ли необычное небо, зачем тогда стелить на земле цветные плитки, кирпичи, над ними арки, окна, башни, не оставлять же голую землю, земля должна быть прикрыта, укрыта, закрыта, только с такой земли можно устремиться к небу. Для начала. Хотя бы взойти на башню, все ближе к небу. Обустроить землю, чтобы вспомнить о небе. Не совсем. Помнить о небе. И потому устраивать землю. Устроить и рвануться к небу, зачем? Мы достойны, чего? Оторваться от земли, не зря в ходу известное: опостылевшая, надоевшая, опустевшая. Кто же тогда толкается на родных улицах, не говоря о милых двориках и садиках, не говоря об огнях роскошных куполов.
Уподобить землю.
Коль так. Уподобить небо. Казалось бы. Чего проще. Ввести пенсии по старости. Кто первый?
2.
Объективные силы истории, кавычки опущу, великая борьба, за что? За существование. За жизнь.
Говорили чуть иначе, достойная жизнь. И даже так. За право на достойную жизнь. Сделать объективные силы, какими? Дать им возможность работать с пользой. Скажем, превратить испытанную империю в некий котел, в котором будет вывариваться человеческая масса. Подобие котла. Сверху крышка. Пламя в ход. Какое? Пламя жизни, конечно. Вернее, огонь жизни, иногда полыхающий пламенем. На то и несколько первых дней. Далее. Тот самый ход, который являют объективные силы истории. Жизнь сделана. Сгорела, на то и огонь. Или прожита? 19-й век, вторая половина. Первая, я о половине, в тени, чьей? Возможно, Наполеона, того. Первый Наполеон. Второй. Запустили. Пламя в лицах. Лики. Первая половина века. Вторая. Лики пламени. Пятьдесят лет, жизнь сделана. Шестьдесят лет, жизнь прожита. Понятно, были долгожители, их было немного, как всегда. Обычная жизнь, в пределах пятидесяти лет. Чуть меньше. Чуть больше. Некий автор, шестидесяти еще не было, писал о себе, чего уж требовать от старика.
…
Нашли котел побольше, конечно, имперский котел, новая конструкция.
На сцене новая империя, немного иронии, очередная, и новая очередная заявка, на роль сверх-державы. Не было? Будет. Чем выделилась, на крыше, поставленной, на рубеже веков?.. на пограничных рубежах, статуя трубача, трубит, зовет. Под крышей, как ни странно, большая библиотека, можно подойти, потрогать, увидеть, копия, оригинал остался в столице. Копии. Маски. Массы. А это, столица провинции, кавычки опущу, где она? Где и должна быть, на клочке меж великими, я о клочке земли. Не зря острословы сравнивали с юной девушкой, которую родители вывели в свет.
Цветные плитки. Цветные плетки. Меж ними. Наверно, цветные платки. Почему не продолжить, цветные лица, вежливость позволяет ограничиться цветными платьями, не более. Истощенные. Измученные. В глазах. Великие тени. Возможно. Потому все еще великие. Столпотворение. В целом. Большая строительная площадка. Старый континент напоминал такую площадку. Каждый, я об империях, желал устроить его на свой манер, под себя. Коль так. Не пора ли заменить крыши, на что? На купола, конечно. Не просто держава.
Но: Империя + Собор = великая история.
Начинали век войнами и революциями. Завершаем миром и процветанием. В промежутке. Баловались, не только войнами. Конфликтами. Были и другие вещи, которые подоспели к концу века. Среди них. Колючая проволока плюс лопата. Две очень простые вещи. Но благодаря им рождаются непреодолимые рубежи. Неужели признак цивилизованных народов. А как насчет движущихся тротуаров. Все померкло перед небесным огнем, кавычки опять опущу. Похоже придется признать,
рубеж того прошлого века = время признаков + бремя призраков.
Попутно/3
Куски мира, даже крохотные, хорошо, когда так, а если осколки, валяются, рассыпаются.
Иногда цепляются. На то и осколки. Великая история. Великая вера. Одно рождает другое. После чего? Живет за счет рожденного. Верно, зачем жить за счет себя. Если можно жить за счет другого.
…
Свет, вспыхнет, буквально на секунду, что десяток-другой лет для истории. Одни, уходили с радостью и гордостью. Другие ожидали великого процветания. Третьи проходили, не зная печалей и горестей. Над всеми. Бремя идеологии. Висело. Звенело. Звало. Обязывало. Кому как. В начале. Конечно, свет. Тот же небесный. Уступить, на суше, на море, неважно. Поставить под вопрос свое существование. Понятно. Ставить этот вопрос предпочитали по отношению к другим.
…
Две стороны, не менее. Как всегда, на каждой стороне некоторые способности. Чьи способности будут сильнее. А если так. На море сильнее. На суше слабее. На море господствовать. На суше дополнять себя, кем? Союзником, кем еще. А если тот союзник решит, что это он дополняет себя. Вторая роль, или роль второго плана. Извольте. Обе стороны. Должны. Убедить в безнадежности, кого? Союзника. Противника. Скорее, себя. Возможно ли такое, убеждать себя, долго, в конце не убедиться, но убедить себя в безнадежности достижения превосходства. Увольте. Принять вызов. Ввязаться в бесконечную гонку. Не совсем. Развязать. На это способны все. Но дополнить себя бесконечностью, попытки были, удачных не было. Наверно, и не будет.
…
Не отсюда ли рождаются банальности, типа: история — вечная гонка.
Мне ближе другая банальность, кто-то должен сделать первый ход, и этот кто-то обязательно найдется, сделает первый ход. Хорошо, удача. А если пристанут, заставят делать последний ход.
…
Тихий уголок. Ели. Сосны. Под ними. Ели. Пили. Дожили до осени. Той осенью стали в два раза тяжелее. За счет? Роста финансирования, на треть в сравнении с прошлым годом. Проще всего. Деньги позволяют, что? Обычная точка зрения, эксплуатировать. А что такое эксплуатация?
Дополнение себя способностями, где взять? На то и другой.