"Находясь на свету, нельзя ничего увидеть в темноте. Пребывая в темноте, увидишь всё, что находится на свету."
Гуань-Инь-Цзы
***
Он думал о том, что здесь всё сложно. Да, именно так – с-ЛОЖНО. Все и всё вокруг ненастоящее, как фанерные декорации в театре. И люди так плохо играют свои роли...Какой-то рваный сонный туман. И немного унявшаяся прежняя тошнота, сменилась недоумением: что я здесь делаю? Где я?...
Он очнулся и увидел себя на сцене. И даже вспомнил свой текст. "Быть или не быть!? Вот в чём вопрос! "-с пафосом воскликнул он, воздев руки к одинокому, освещавшему его софиту. Ему казалось, что он сам, этот вопрос и эта игра прекрасны и исполнены смысла. Но что-то было не так. Тишина...Он, прищурившись смотрел в пустой зрительный зал, где слабыми алыми отблесками тлели пустые зрительские кресла. Вот единственный зритель, видимо задремавший, встал, рассеянно огляделся вокруг, взглянул на сцену. Руки его на мгновение соприкоснулись, в намерении аплодировать, но как будто спохватились и, подняв упавший на пол плащ, вместе со своим хозяином торопливо покинули зал.
Он стоял на сцене в полном одиночестве. Не было ни удивления ни страха. С мягким шорохом опустился кровавый бархат занавеса. Прямо перед его лицом теперь была багровая стена, отделившая его от пустого тёмного зала.
Он пытался вспомнить свой недавний вопрос, казавшийся ему таким важным. Но его отвлёк легкий шум за спиной. В полном молчании несколько рабочих разбирали расписанные под средневековые стены декорации. Ему даже не показалось странным, что он не может разглядеть их лиц, как будто они - безликие тряпичные куклы. Ещё пара минут и задник сцены театра раздето зиял, распрощавшись с ярким расписным фанерным миром...
Он стоял в круге света от единственного не выключенного софита и растерянно пытался вспомнить какой-то вопрос...Но осветитель вскоре выключил и этот одинокий софит. Теперь не было ни света, ни цвета и ему, как будто, стало даже легче от этого. По дальнему коридору прошаркали усталые шаги сторожа. Звякнули ключи в замке. Пространство вокруг как будто перестало существовать, погрузившись во тьму.
Он всё ещё слышал стук своего сердца и шорох своего дыхания. Сначала они шли изнутри, но теперь как будто разливались вокруг, постепенно исчезая, как исчезло всё, наполняющее этот странный театр. Он уже не мог понять, открыты ли его глаза или закрыты. Густая безмолвная тьма окутала его со всех сторон. Он уже не мог вспомнить своего имени. А вопрос мужчина он или женщина, совершенно утратил смысл. И даже то, что он-человек, сейчас не было очевидным. Остался лишь взгляд в пустоту, где он смотрел но не видел, осознавал но не понимал, присутствовал, но не чувствовал.
Исчезло всё, что до сих пор определяло его как нечто реальное. Просто растворилось в этой всепоглощающей тьме. Ничто вокруг не могло вернуть ему отражение себя: не было восхищённых зрителей, не было урчащего и томящегося тела, не было имени, роли... Не было даже времени, чтобы можно было это всё расставить на его полочки и созерцать, называя "своим". Не было ни-че-го. Всё было затоплено тьмой. Неважное. Ненужное. С-ложное. Что он хотел вспомнить? КТО хотел вспомнить?....
Казалось, что прошла целая вечность в этой безвременной чёрной Бездне, когда внезапно вспыхнуло что-то, от чего он вздрогнул несуществующим телом и что ослепило его исчезнувшие глаза: "Быть или не быть" - это НЕ ВОПРОС!!!
Поглотившее его пространство вдруг задрожало, завибрировало и взорвалось невыносимым светом, разбрасывающим свои сияющие частицы в каждый уголок этого пустотного безмолвия. Он не просто наблюдал это, но присутствовал в каждой частице, и каждая была ИМ. Время и пространство не существовали, поскольку не было никаких точек отсчёта кроме той, из которой он смотрел. И она была ВСЕМ. В/над/из/вовне/внутри слились в этом всепоглощающем сиянии и не было больше ничего кроме Света, так же как мгновение назад не было ничего кроме Тьмы...
Вечность, растворив в себе возможное "всё" единомоментно сама являлась этим всем. И теперь он знал!
Тьма сияла...
***
Каким то неведомым способом он стал ощущать нечто, что не было им. Появились частицы и туманности, в которые он не мог проникнуть и которые как будто рвали световое поле его сознания. Таких частиц становилось всё больше и блаженный покой всеобъемлющего присутствия стал исчезать. Это нечто, где он себя не видел стало накатывать как волны, заполняя собой всё больше пространства. Оно убаюкивало и мягко резало полотно вечности. И было тепло. И провалы всё чаще и глубже. Пока очередная тёплая волна не поглотила его, убаюканного, и не погасила вездесущее Я.....
***
Он появился из ниоткуда и снова услышал легкий рокот. Как звук шаманского бубна. И алые бархатные всполохи. Ему было тепло и спокойно. Но скоро пространство снова начало вибрировать, сжиматься и клокотать. И накатывало всё сильней и громче. И он не мог уже тихо плавать в нём, наслаждаясь покоем. Оно сжималось всё сильней и яростней и он почувствовал(!) боль! Она пронзила его остриём какой-то давней памяти. Но он не мог вспомнить...И вдруг осознал, что он и пространство разделились. И отчетливо ощущал, что боль не вокруг, а в нём! Попробовал отдать её обратно, растворить, разметать как раньше по всему свету, но не смог. Пространство как будто закручивалось в воронку и, разбивая вдребезги его покой, несло куда-то навстречу этой боли...
Он был раздроблен на тысячу осколков, в каждом из которых, как раньше, себя не узнавал. Каким-то невероятным резким захлёбывающимся воплем разразилось всё вокруг. И он вдруг понял, что вопль этот исходит из него самого! Из всего того, во что он почему-то не может теперь проникнуть, но которое так тесно слито с ним, что ему стало...страшно. И этот страх тоже вспыхнул каким-то древним едва осознаваемым воспоминанием...
Когда вопль утих, и боль вынула из него свои когтистые лапы, раздался стройный, приятно журчащий голос:
-Поздравляем. У Вас девочка!
***