1 НЕРАСКРЫВШИЕСЯ ДУШИ
Иван Болдырев
Рассказ
В день демобилизации Андрей Анисимов проснулся задолго до подъема. На душе было тревожно. Вчера вечером «дембеля» в каптерке распили прощальную бутылку водки. Было время отбоя. Но спать никому не хотелось. «Дембель» Васька Сорокин достал из кармана брюк новую колоду карт и предложил поиграть в «Дурачка» на щелчки. В первую партию не повезло Митьке Дубинину. Его лоб занемел от звонких и очень больных щелчков.
Но на этом игра и закончилась. Неожиданно для всех «дембелей», в каптерку зашел дежурный по части старший лейтенант Марченко. Он, молча, собрал в колоду новенькие карты и положил их себе в карман. Выходя, пробурчал: «Завтра поговорим».
От этих вчерашних слов старшего лейтенанта и было на душе неспокойно у Андрея. Если Марченко доложит о вчерашнем происшествии командиру части, последствия могут быть самыми непредсказуемыми. Не исключено, что день демобилизации отодвинется на неопределенный срок.
Наконец, прозвучала команда: «Подъём!» По установившейся за службы год привычке Андрей заправил кровать. Благо на утреннюю зарядку он не пошел. «Дембелей» в последние дни службы от многих дел по обычному распорядку дня не привлекали. Он присел на табуретку и неожиданно почувствовал, что ему жаль уходить с военной службы. Тут все стало таким привычным. А на гражданке надо начинать новую жизнь. Еще неизвестно, как там все сладится.
Само собой, ему горько было расставаться с ребятами. Всего один год – а столько завелось хороших друзей, которых покидать очень не хочется. Жаль, что их он теперь, возможно, никогда не увидит.
Андрей самому себе удивился. До нынешнего дня эти чувства его не посещали. Единственно, о чем он каждый день думал, это о жене. По своей Лиде за долгий год он ужасно соскучился. И в последние дни каждую минуту считал до их такой вроде и близкой, но такой еще далекой встречи. Время настолько затормозило свое поступательное движение, что каждый час превратился в пытку.
К сидящему в задумчивости Андрею подошел Митька Дубинин. Он как-то нерешительно помялся, а потом придавленным голосом спросил:
– Андрюх! Чего нам теперь ждать?
Андрей придал своему лицу убедительное выражение и бодро сказал:
– Ничего. Прорвемся.
Митька с надеждой поглядел на товарища и облегченно выдохнул:
– Хотелось бы, чтоб так случилось. Очень хотелось бы.
– Уедем мы сегодня из части, – убежденно заверил товарища Андрей.
Но в неизвестности им пришлось пребывать в томлении до самого полудня. Ровно в двенадцать было объявлено о построении части. Построились, как обычно, на плацу.
Прапорщик Ляшенко поставил посередине строя метрах в трех от первой шеренги легкий столик. Начальник штаба положил на него целлофановую папку и отступил в сторону. Оркестр заиграл «Встречный марш». Дежурный по части, чеканя шаг, вышел навстречу командиру части и доложил ему о построении подразделения.
Все, как полагается по воинскому уставу. Командир был краток. Он сказал, что их воинская часть торжественно провожает пятерых демобилизованных со службы. Демобилизующиеся были гордостью воинского коллектива. Они достойно исполняли свой воинский долг. Командование сочло нужным наградить всех уходящих в запас Почетными грамотами.
«Дембеля» с облегчением вздохнули. Значит, вчерашняя их карточная игра нисколько им не повредила. Старший лейтенант Марченко оказался порядочным человеком. Командир части выделил «дембелям» микроавтобус, который после быстрого прощания с товарищами доставил ребят на железнодорожный вокзал. «Дембеля» вышли из автобуса и попрощались с водителем. А меж собой пришли к единому выаоду: «Командир части пожадничал. Мог бы доставить их до Калининграда тем же микроавтобусом». Ничего бы в их части от этого не случилось.
В Калининграде на железнодорожном вокзале пришлось похлопотать при оформлении документов. Но, наконец, все это закончилось. И ребята оказались на улице. Основательно пригревало июньское солнце. И «дембеля» вдруг неожиданно на целых пять часов оказались не у дел. Митя Дубинин весело сказал:
– А с картами нам крепко повезло. Лично я уже и не надеялся, что мы сегодня окажемся в Калининграде, а не на гауптвахте. Хороший человек старший лейтенант Марченко.
Старший сержант Алексей Журавлев громко рассмеялся:
– Лопух ты, Митька. Я сегодня сразу после подъема ходил к Марченко в дежурку. Упросить его не докладывать об игре в карты командиру части. Он мне и открылся. Оказывается, наши офицеры в свободные минуты преферансом забавляются. Вот Марченко и облюбовал наши карты для своей игры.
Все дружно заржали. Но смех длился недолго. И все снова почувствовали себя не в своей тарелке. Делать-то, оказывается, нечего. Очень непривычно после годичной жизни по распорядку. Старший сержант Журавлев как-то даже растерянно протянул:
– Да-а-а-а! Ну, и что будем делать?
И тут подал голос литовец Пранас Давидайтес, родившийся и до службы живший в Рязани. Туда «дембель» Пранас и возвращался. Он поднял правую руку над головой, щелкнул звучно пальцами и произнес:
– Парни! А у меня тут двоюродный брат живет. Он, правда, сейчас в море. Зато жена его постоянно дома. Может, там перекантуемся? Она баба добрая и хлебосольная. Там и поужинаем, и по прощальной стопке опрокинем.
Потом Пранас призадумался. Он что-то прикидывал в уме. Но думал он недолго:
Дело вот в чем – «дембеля». Вы помните, в часть приезжала то ли жена, то ли невеста Витьки Бурдейного. Так вот Витька попросил меня устроить ее у брата на день-два. Она там что-то выяснять собиралась. Да теперь, думаю, уже уехала.
«Дембеля» немного призадумались. А потом поняли, что выбирать им не из чего. Начали с того, кого послать в продуктовый магазин. Дело было бы совсем простым, если бы не закупать выпивки. В Калининграде патрулей довольно много. Можно крепко вляпаться. Наконец, выбор пал на старшего сержанта Алексея Журавлева. Как-никак в чинах. На него патруль, если и окажется, рядом, может и не подумать, что он идет за водкой.
Все прошло вполне благополучно. Запретный продукт был спрятан в чемодан и «дембеля» поехали трамваем на квартиру к брату Пранаса. Добираться пришлось долго. Нужная ребятам квартира оказалась на окраине города. Вдобавок от остановки до нужного ребятам дома пришлось одолеть приличное расстояние.
Наконец, они оказались у замызганного двухэтажного дома. Того самого, к которому они так долго добирались. Но неприятности на этом не закончились. Только «дембеля» зашли в квартиру на первом этаже, тут же выяснилось, что Витьки Бурдейного то ли жена, то ли невеста еще находилась тут. Ее мрачный и решительный вид сразу вызвал сомнение. Эта особа может испортить все их планы.
Но деваться было некуда. Да и хозяйка квартиры проявила бурное гостеприимство. Она сразу представилась «дембелям»:
– Анна! Ставьте вот сюда в угол ваши вещи. И давайте рассаживайтесь, кто, где сможет. У нас тут тесно. Но в тесноте – да не в обиде. Отдыхайте с дороги. А я вам мигом картошки с салом приготовлю. Небось, давно не кушали домашнего.
Все уселись, кто, где мог. В двух маленьких комнатушках и кухоньке повисла гнетущая тишина. Все думали: «Черти нас сюда принесли». Андрей Анисимов про себя отметил: «Что-то наша жизнь на гражданке начинается шиворот-навыворот». Витьки Бурдейного то ли жена, то ли невеста резко встала и представилась:
– Тамара!
И тут же переместилась к Андрею:
– Как там мой хлюст?
Андрей изобразил на лице недоумение:
– Кого вы имеете ввиду?
– Хахаля я своего имею ввиду. Подлюку Бурдейного. Я под сердцем его ребенка ношу. Уже два месяца. Когда в отпуске был, умолял не ждать его возвращения со службы. Говорил: «Как только демобилизуюсь – сразу поженимся». А теперь, когда у меня разносит брюхо, он – назад пятками! Сволота такая.
Андрей со страхом смотрел на присоседившуюся Тамару. У нее было грубое широкое лицо с громаднейшим носом. Андрей невольно подумал: «Как же мог бедняга Бурдейный польститься на такое страшилище?» Но его размышления тут же прервала громким басовитым голосом Тамара:
– Ничего. Я тут с юристами проконсультировалась. Я его поставлю на место. Будет смирным и послушным.
Андрей прикинул в уме, какая у пары намечается семейная жизнь и как можно мягче спросил:
– Тамара! Вы меня, конечно, извините. Но если у него к вам никаких чувств не наблюдается, как вы собираетесь с ним строить семейную жизнь?
Все сидели в комнате с застывшими от напряжения лицами. Но претендентка на бурдейновскую руку Тамара излучала непреклонную воинственность. Мужским голосом она заверила всех сидящих в комнате:
– Ничего! Я его выезжу. Он у меня станет шелковым.
Андрею только и оставалось сказать:
– Ну, что ж. Желаем вам успеха в вашем намерении. Только нам кажется, что у вас получится не семейная жизнь, а страшный ад. Вы не думайте, что мы защищаем своего сослуживца. Бурдейный последняя сволочь, если он с вами так подло поступил. Но ведь насильно мил не будешь.
Тамара внезапно вся как-то обмякла и неожиданно тусклым голосом сказала:
– Вы считаете, я не думала, что ничего хорошего из моей затеи не получится? Думала. Только мной сейчас владеет одно желание: отомстить этой гадине.
Из кухоньки выглянула Аня и весело попросила:
– А ну, служивые, освобождайте стол. Сковорода у меня большая. Тяжелая. Вдруг, уроню по дороге. Еще обожгу кого-нибудь!
Васька Сорокин мигом вскочил со своего места и забрал у хозяйки скворчащую сковороду громаднейших размеров. « Дембеля» мигом сбросили с себя тягостное оцепенение и стали помогать готовиться к застолью. Пранас достал из своего чемодана спиртное. На правах родственника сам сходил на кухню и принес оттуда стаканчики. Все стеснились у стола. Пранас начал разливать водку по стаканчикам. Делал он это очень уверенно. И в каждой посудине оказалось налито до краев. Пранас взял на себя обязанности тамады. Он встал, поправил прическу и произнес первый тост:
– Ну, давайте! Под столом встретимся.
Комнату огласил громкий и дружный смех. Старший сержант Журавлев укоризненно произнес:
– Ну, и тост ты произнес, Пранас. Придется лишить тебя слова.
Андрей тоже укорил незадачливого тамаду:
– И долго ты думал, чтобы такое сказать?
Пранас был в замешательстве:
Да что вы, ребята. У меня отчим всегда так говорит, когда мы с ним за стол выпивать садимся. Замечательный человек. Хотя и неродной мне, но я к нему очень даже привязан.
Андрей выпил только первый стаканчик. Больше к спиртному не касался. Он вообще к нему был равнодушен. Не понимал тех, кто напивался до потери человеческого облика. Как-то раз его почти насильно накачали – целую неделю ходил больным. С того момента принимал вовнутрь только самую малость.
Он наблюдал за всем происходящим в квартире брата Пранаса и поражался уютности и дружелюбию за столом. Словно семья собралась и отмечает праздник. Повеяло домом, куда Андрей так стремился. Готовится ли его Лидушка создать ему такую душевную радостную встречу? И в душе его растаял холодок всех неурядиц и сложностей преддемобилизационного периода.
Время пребывания в гостях стремительно истекало. «Дембеля» стали собираться на вокзал. Они от души благодарили хозяйку за отменное гостеприимство. Лучше всех сформулировал эту благодарность Алексей Журавлев:
– Аня! Спасибо тебе от всех нас. Мы посидели у вас за столом, и словно дома побывали. Ваша жареная картошка запомнится мне на всю жизнь. Вкуснее ничего не кушал.
Аня вся зарделась от похвалы:
– Эта встреча – радость не только для вас. Нас с мужем детьми судьба обделила. Он месяцами в плаванье рыбку ловит. А я одна кукую. Иногда от тоски – хоть в омут. А с вами я для себя праздник устроила.
«Дембеля» оставили мужу Ани бутылку водки, чтобы он после возвращения с моря выпил за их благополучное обустройство в гражданской жизни. Пока ехали до вокзала только и разговаривали о нежданном празднике.
Посадка прошла спокойно, и «дембеля» тронулись в мирную жизнь.
Андрей Анисимов прибыл в свой город Воронеж во второй половине ночи. На вокзале долго ждал такси. В ночное время даже частники тут почти не появлялись. Только через час после выхода из вагона он доехал до инженерно-строительного института, где была его квартира.
О своей демобилизации Андрей жену не предупреждал. Она и так знала, какого числа он был призван на службу. Примерно в это же время должен и домой вернуться. Он зашел в подъезд, поднялся на третий этаж. Вынул из кармана ключ от квартиры. Он его забрал, когда призывался в армию. У них с женой было по ключу и один хранился в квартире. Открыл дверь зашел в зал и включил свет. Тут же прошел в спальню и там щелкнул выключателем. И его чуть не вырубил страшный крик жены. Она вскочила на кровати. Глаза ее вылезли из орбит. И рядом с ней от стены так же вскочил мужчина. Глаза его таращились и в них светился такой ужас, что у Андрея пропало всякое желание расправиться с блудодеями. В его мозгах горьким юмором зазвенела цитата из великого Шекспира: « Ты перед сном молилась, Дездемона?» Она беспрерывно крутилась в голове. Так бывало с заезженными пластинками. Фраза повторялась и повторялась в голове. И, казалось, конца этому не будет.
Весь натянутый, как струна, Андрей вышел в прихожую, взял свой чемодан, аккуратно закрыл на замок входную дверь в квартиру, и медленно пошел в общежитие электромеханического завода. Там обретался его друг и напарник по работе Володька Киселев.
Андрей сначала пытался достучаться в двери общежития. Но вахтер, видать, спал. И спал, как убитый. Тогда Андрей достал мобильник и набрал номер Володьки. Вызов пришлось несколько раз повторять, пока, наконец, в телефоне не раздался заспанный голос друга:
– Слушаю!
– Ты что, друга не узнаешь?
– Андрюха!!! Друг. Как неожиданно? Ты что, с неба свалился?
Андрей поежился от предрассветной свежести и произнес:
– Я у твоего общежития. Спустить вниз, открой мне дверь. Вахтер, видать, нахлюстался с вечера. И пушками его не разбудишь.
– Андрюха! Как ты тут оказался. И почему – ночью. Что, днем не мог прийти?
– Не мог. Открывай быстрее. Я основательно замерз.
Володя уже минуты через три загремел дверью. Дверь со скрипом открылась, и друзья крепко обнялись. В сторонке от дверей на черном, обтянутом черным дерматином диване спал вахтер. Храп его разносился далеко вокруг. Но когда друзья проходили, разговаривая, мимо него, вахтер неожиданно встал с дивана. Он мгновенно обрел протокольное лицо и громко рявкнул:
– Это что такое? Почему в помещении посторонние?
В голосе его звучал металл.
Володя хохотнул:
– Макарыч! Что ж ты нашего Андрюху не узнал?
Макарыч мигом преобразился:
– Андрюха! Отслужился? Мы очень рады твоему возвращению. Приходи, поговорим.
Андрей ответил старику:
– Поговорим, Макарыч. Обязательно поговорим.
В комнате Володи был ночной беспорядок. Но хозяина это мало беспокоило. Он усадил гостя за неубранный после ужина стол, сел сам и спросил:
– Ты когда приехал?
– Да вот недавно и приехал.
– А чего не дома?
– Потом расскажу. Давай лучше убери немного со стола. А то у тебя тут свинарник. И выпьем за мое возвращение.
Володя сноровисто привел стол в порядок. И предупредил, что ему уже скоро надо на работу. Так что компаньон в выпивке он плохой.
Андрей открыл чемодан, достал оттуда бутылку французского вина и бутылку русской водки. Володя порезал хлеб и кусок колбасы. Из тумбочки взял коробку с конфетами. Андрей налил себе в стакан водки. У Володи спросил, ему что – водки, или вина? Володя взял бутылку французского вина, откупорил ее, налил себе в стакан всего пальца на два, предварительно сказав: «Только покушаю». Андрей, наблюдая за этой процедурой, сказал грустно:
– Жене вез. Не получилось.
Друг пожал плечами и вопросительно посмотрел на «дембеля».
Андрей, чего с ним никогда не случалось, выпил полный стакан водки и даже не стал закусывать.
– Ну, что у тебя произошло? – спросил его Володя.
– Беда у меня, Володя. Вот что произошло. Приехал я домой, а жена в постели с каким-то мужиком.
У друга отвисла челюсть и он только и смог произнести:
– Вот это да!
– Вот тебе и «Да». Ты, знаешь, в первую минуту я потерял над собой контроль. Еще немного – и я задушил бы их обоих. Щас об этом страшно вслух и говорить. Меня вон всего затрясло. Но в ту минуту был готов на убийство. Вот такие, брат, дела. И не сидел бы я сейчас с тобой за стаканом, а давал показания следователю.
– Вот это да! – еще раз повторился Володя. – Все время держала себя такой недотрогой. Падла подзаборная. И что думаешь делать?
Андрей налил себе полстакана и задумчиво сказал:
– Думаю жить у тебя в комнате. Если, конечно, позволишь. Готов спать и на полу. Пока кровать, какую-никакую найду.
– Да, конечно, Андрюха. Какой разговор. Да и мне будет веселей. А то одичал, как волк.
Ну, а с Лидкой, этой подлюкой как?
– А, никак.
– Что значит: никак. Ты что ей свою квартиру оставишь, что-ли?
– Я с ней после сегодняшнего и встречаться боюсь. Вдруг снова потянет не душегубство. Пусть живет одна, или с этим хахалем. Мне теперь до нее никакого дела нет. Мы, дружище, пока люди здоровые. Заработаем и на квартиру, и настоящая любовь нам, глядишь, достанется.
Начинало рассветать. Они разговаривали о разных разностях. Андрей интересовался делами на заводе, знакомыми, с которыми раньше довелось работать. Он внимательно слушал и потихоньку потягивал из своей бутылки. К уходу друга на работу он уже был в стельку пьяным.
С обеда этого и весь следующий день он отлеживался от выпивки и потрясения от случившегося в его бывшей теперь квартире. Потом пошел на завод и устроился, как и прежде в литейный цех. Там работали в основном те же люди, что и до его призыва в армию. Так что Андрею привыкать к новой обстановке не пришлось. Все было давно привычно и хорошо обжито.
Да и в комнате Володи долго жить не довелось. В цеху все знали о ситуации в семье Анисимова. Никто ни о чем не расспрашивал. Но все осудили Лидию. Андрея все знали как человека надежного, честного, приличного и порядочного. Поэтому всем цехом переживали за него. И когда в одном из домов освободилась однокомнатная квартира, Андрея немедленно предупредили об этом. У него были деньги не книжке еще с допризывного времени. Но этого оказалось мало. Андрею пришлось съездить в родное село Гороховку. Там у него жили родители. Отец многие годы занимался пчеловодством. Пасека у него была знатная. Деньги водились прозапас.
Отец щедро выделил сыну на покупку квартиры и ее обустройство. В ней доживал свой век алкоголик. С давней смерти его жены там ничего не ремонтировалось. Все заросло грязью, все сыпалось, металлические трубы проржавели. Как только удалось с женой оформить развод и приобрести жилье, Андрей каждый вечер после работы шел в свою квартиру и делал там капитальный ремонт. Работал часов до двенадцати и через три месяца он отпраздновал новоселье.
Все у Андрея налаживалось. Только личная жизнь оставалась в рамках одиночества. И совершенно никакой перспективы впереди. Андрею многие говорили, что он видный парень. Высок ростом, покладистый характером, приятный обличьем. Но как-то получалось так, что когда на него обращали внимание девушки, они ему не нравились. А жениться, на ком попало, не хотелось. Он сам в свое время говорил то ли жене, то ли невесте Витьки Бурдейного, что без любви семью не построишь. Будет не семейная жизнь – а ад земной.
Случалось, девушка очень нравилась самому Андрею. Только от нее разило таким безразличием, что он чувствовал себя уродом. И потом ходил днями, как потерянный. Он уже начал думать, что ему весь свой век куковать одиноким. Но человек предполагает, а судьба располагает.
(Окончание на второй странице "Нераскрывшиеся души)
2