В октябре 1974 года у меня начался четвёртый курс института. И в первую же субботу мы с ребятами, комнатной компанией, решили отметить и начало четвёртого курса, и встречу после каникул. Мы посидели в ресторане, взяли немного с собой, а по дороге в общагу зашли, купили трёх литровую банку пива. Пиво было на завтра, на поправление мозгов с утра. А чтобы с утра не напрягаться, и не вставать с кровати, мы подвешивали банку пива на сыромятном ремне в сумке-авоське за крюк, на котором когда-то висела люстра. Банка висела так, что её каждый мог достать рукой со своей кровати. Но ночью, каждый, вставая по нужде, считал долгом из банки отхлебнуть, и к утру она была, практически пустой, а головная боль натуральной.
Жребий выпал идти за пивом Славке, он начал ныть, что он пить не будет, и пусть идёт тот, кому хочется. Но мы знали, что это отговорка, и знали Славкино слабое место, он боялся щекотки. Мы, втроём, навалились на него, и начали пытать его щекоткой, чтобы добиться согласия. Славка был парень здоровый, занимался вольной борьбой, он таки вырвался от нас и, как был в одних трусах, кинулся в коридор. Дверь у нас никогда не закрывалась на замок, то есть замок у нас был, но он открывался ногтем, пилкой для ногтей, двух копеечной монетой, да так было почти во всех комнатах мужской половины общаги. Воровать у нас было не чего, деньги мы носили с собой, а кто-то мог затеять лёгкий праздничек и ему потребуется сковорода, ложки, стаканы, стулья. В этом случае, всегда, оставлялась записка, в какую комнату уплыло имущество.
Славка пинает дверь ногой, она с треском врезается в стенку с другой стороны, при этом Славка ещё и рычит на нас определёнными словами. В этот момент мы слышим звук, похожий на то, как будто на пол высыпали крупную картошку из ведра, с большой высоты, и видим, как у Славки глаза лезут на лоб. Мы вылетаем за ним в коридор, тоже в одних трусах, и видим странную картину. Вдоль стены коридора, плотно к ней прижавшись, закрыв головы руками, лежит штук восемь детей. Первая наша мысль - откуда тут дети, а вторая, что мы такое пили вчера, что такое мерещиться. Ближний к нам ребёнок поднимает голову, и мы видим, что он узкоглазый, но глаза у него начинают расширяться. Он встаёт и за ним остальные, и тут до нас доходит, что это люди взрослые, только маленького роста. И тут до нас окончательно доходит, нам говорили, что на наш факультет привезут вьетнамцев, а следовательно в наше общежитие.
Уже позже, когда мы с ними познакомились, мы выслушали их интерпретацию этой истории. Нам, я говорю от их лица, сказали: «Идите на второй этаж, в комнату №201, и ждите коменданта». Мы идём и, вдруг, раздаётся звук взрыва (это дверь ударила в стену) и какой-то рёв, мы, по привычке, падаем на землю, в данном случае пол, и закрываем головы руками. А когда поднимаем головы и открываем глаза, видим четверых голых огромных (так им с полу показалось) мужиков, красных и со всклоченными волосами, мы тоже подумали, что нам чудиться. Тогда во Вьетнаме шла война с американцами, и почти все, из приехавших тогда вьетнамцев, успели повоевать, имели и ранения и награды, и были крайне худыми. Поначалу они брали в буфете одну порцию на двоих, и удивлёнными глазами смотрели, как Славка съедает по две порции сразу, а потом отъелись и освоились. И тогда в общаге начался «вьетнамский террор», они покупали солёную селёдку, тогда замороженной не было в магазинах. Вымачивали её в воде и жарили на кухне, не было в общаге места, где бы можно было укрыться от этого жуткого запаха.