Если вы не знали, я скажу – у нас есть дача. Ну как – дача? Так, заплатка на теле Подмосковья. На карте вообще можно точку карандашом поставить – и всё, скрылась дача… Но иногда кое-что растет: ягоды некоторые, зелень… Что успеваем – едим, что не успеваем – закручиваем, запасаем… Что совсем не успеваем – то за нас съедают… Жуки там, прочие твари… А из ягод мы варенье варили, настойки делали. А потом они вдруг кончились… Две банки всего и сделали… настойки. Или три?.. Ну как – настойки? Сахаром засыпали и всё. Или это наливки? Как в том анекдоте: «Вы что пить будете?» «Если вы настаиваете – то настойку, а если наливаете – то наливку». Так и у нас: настаивается – значит, настойка, наливается – значит, наливка.
Ну, так вот. Мы на днях на даче настойки разливали… Заполняли освободившуюся тару… Готовили банки под новый урожай… Суетились… А пока суть да дело, банки с настоявшимися ягодами выставляли за дверь у крыльца.
На запах стала подтягиваться местная фауна. Первыми до банок допорхали две капустницы. Через минуту они были готовы на подвиги.
Со скоростью крылатой ракеты взмыв ввысь, они на лету догнали стрижа и набили ему морду, мстя за все обиды своего племени, чинимые пернатыми. Позднее побитый стриж был найден под забором, рыдающим от стыда.
Мимо крыльца пролегала муравьиная тропа. Кто мог подумать, что эти трехмиллиметровые заразы, навалившись толпой, смогут перевернуть трехлитровую банку и укатить до забора! Они бы и дальше ее уволокли, да сетку не успели перегрызть. Но содержимое унесли на плечах в свою подземную колонию. Потом еще два дня их не было видно на поверхности, а их под земли доносились нестройные звуки, отдаленно напоминавшие знаменитую песню «Шумел камыш».
На одну из банок с дерева опустился паук и стал лихорадочно запутывать паутиной горловину, пытаясь застолбить неожиданное богатство. Да не тут-то было! Две мухи и оса, до этого воюющие за право первыми посетить застолье, легко преодолели сетчатые заграждения, набросились на паука, и только разумное отступление последнего не довело дело до крайнего исхода.
Недалеко пробегала местная мышь. Двигаясь быстро короткими перебежками от кустика к кустику, она вдруг вначале замедлила бег, потом изменила направление движения… Нос ее почуял нечто влекущее… Усы, до того мятые и взъерошенные, выпрямились, глаза загорелись… Она увидела банки и двинулась к ним. Уже на подходе к посудине мышка встала на задние лапки, хвост ее вытянулся стрункой, шерстка на загривке встала дыбом. Она подхватила иголку от сосны и, встав в позу мушкетера, пропищала: «Где эта мяукающая шерстяная морда? Сейчас она ответит за все унижения моего рода!» После чего картинно удалилась, размахивая своей импровизированной шпагой.
Когда немного погодя все остатки были вынесены на мусорную кучу, пирующая живность переместилась туда.
В тот день до позднего вечера нас не беспокоили ни вездесущие комары, ни надоедливые обычно мухи, ни наглые осы. Вся эта братия гудела, пищала и зудела на отходах виноделия.
Ну, настойки – это просто ягоды с сахаром, погулявшие малость, кое-что набравшие. Какой-никакой градус в них, конечно, есть, но маленький. А вот самогон на травах – это уже что-то… Вот теперь думаем – то ли быстро разлить и спрятать, то ли опыт повторить с местной фауной. Опасаемся – то ли еще будет!