На Пасху был солнечный, теплый денек, редкий для апреля-месяца. Мы с подружкой, Людой Чернухой, легко одетые, в коротких юбчонках, какие были модны в пору семидесятых, я в дедероновых новых колготках вышли прогуляться. На улице весенняя божья благодать, кругом валяется скорлупа от крашеных яиц, все счастливые и объевшиеся, при встрече целуются. Настроение расчудесное. И все это: последний звонок после восьмого класса, выпускной, экзамены, - это все еще только через месяц, об этом и думать не хотелось. А подумалось нам: "Вот бы покататься на велосипеде!" У меня не было своего велосипеда, и я не умела на нем ездить, но, бывало, что катали знакомые мальчики. И мне это очень нравилось.
И тут едут два на великах, хулиганы из «муравейника», - это дом такой, многонаселенный. И двор этот на районе слыл хулиганским. Ну, чуваки остановились, и предложили прокатиться. Мы согласились, недолго думая. Как-то интуитивно разделились по парам, я с Валеркой, Люда с Серегой. Мне сразу Валера приглянулся. Как оказалось, и я ему тоже. Мы поехали на набережную, там, помнится, мы с Валеркой упали вместе с великом, у меня потом был большой лиловый синяк на бедре, но, что еще хуже: я порвала свои новые колготки, было очень жаль. Рубля четыре они стоили, я долго выпрашивала у матери, для семьи сумма ощутимая. Валерка извинялся, но я на него не злилась, такой день был веселый.
С этого дня мы стали ходить с нашими приятелями. Тогда так говорили: «Я с ним хожу», «Я с ним уже не хожу». Мы с Чернухой из благих намерений решили взять над ними шефство, думали самонадеянно, что выведем их на правильную дорожку. Хотелось же творить каких-нибудь добрых дел. Нам с Чернухой тогда было по 14, а наши «подопечные» немного нас старше, на год-полтора, они учились уже в ПТУ, а мы – еще школьницы, даже не старшеклассницы.
Ходили по району, и нам вслед летело осуждающе и презрительно: «Нашли с кем ходить!» - от девчонок из их двора. Плохая репутация была у ребят, но нас это не останавливало.
А ходили мы так: мы с Чернухой впереди, а ухажеры наши позади, как наши верные рыцари. Мы им даже за руку взять себя не разрешали, курить при нас тоже было под запретом. Перевоспитывали. И они, надо сказать, были довольно покладисты.
Но на майские праздники родители Людкины уехали на дачу, мы пришли к ней всем квартетом. В кладовке у Чернухи обнаружилась бутыль с яблочной брагой. Пенистая такая, видно, хорошо играла. Мы отлили из этой бутыли, а туда воды добавили, чтобы незаметно было. Пили и приговаривали:
- Самый великий праздник же!
- Давайте, чтобы войны никогда не было! - Посему можно судить, что это было 9 мая. День Победы, значит, отмечали.
Бражка была кисленькой, с душком, и носощипательной, как протухший лимонад. Ничего так, не скажу, что противная. Весело было.
Мы с Чернухой быстро закосели, ребята тоже ржали, но они то, - калачи тертые, а у меня, подозреваю, что и у Людки, это был первый опыт знакомства с алкоголем. Быстренько сдернули из дома, чтобы родители Людкины нас не застукали.
Теперь мы шли по парам: Чернуха с Серегой, и мы с Валеркой. Уже не то, что за руку, а в обнимку. Так, как Людка и Серый шли впереди, метрах в пяти от нас, я видела, как Серега вальяжно закинул свою клешню Людке за шею.
На Чернухе были надеты белые колготки и юбка короткая, тогда в моде были супер-мини-юбки. Я с интересом и волнением наблюдала, как Людка покачивается, и тонкие ее, заплетающиеся ножки в белых колготах и сейчас у меня перед глазами.
Мне-то казалось, я вполне. И Валерка обнимает меня гораздо вежливей, за плечо.
Вот чего, чего, а в тот момент никак не хотелось кого-нибудь встретить из взрослых. Мы уже почти были на выходе из нашего района. Хотели пойти в недавно посаженный скверик у набережной. И тут, как назло, из арки выруливает историчка, а мы в обнимку с чужими, т.е., не из нашей школы, мальчиками. Мы поздоровались, а она остановилась, оглядывая нас, и криво улыбнувшись, пропела: «А нельзя ли для прогулок дальше выбрать закоулок?!»
Все ждали грозу после этого дня, думали, донесет родителям, но, она, слава богу, не была нашей классной, обошлось.
Ну, и наш воспитательный процесс на этом закончился.