Ранней осенью восемьдесят четвёртого стояла, как говорят в этой стране, «высоко-летняя» жара. Пляжи Варнемюнде были переполнены отдыхающими в купальных костюмах и без, ловившими неожиданный подарок непостоянной и – в буквальном смысле – ветреной балтийской погоды. Однако Марион не привлекали пляжные забавы. Вот уже несколько недель она жаждала настоящей бури. И обязательно с леденящим штормовым ветром, да не откуда-нибудь, а со стороны братского Советского Союза. И желательно из самой Сибири, от одного лишь названия которой зуб на зуб не попадает.
Только такая погода позволила бы ей осуществить задуманное.
Небольшая любительская фотография Марион с именем и адресом на обороте была свёрнута в трубочку и помещена в пивную бутылку тёмного стекла. Горлышку бутылки Марион аккуратно придала герметичность, расплавив ночью в жестянке сургучную палочку производства Народного предприятия B;rochemie. Никто из домашних не знал о приготовлениях Марион, разве что четвероногий дружок Вальди, который внимательно наблюдал за всеми приготовлениями хозяйки. Оставалось дожидаться погоды.
Многие подруги Марион уже отправляли, а некоторые и не по одному разу, подобного рода «почту», доверив её капризным волнам, в сторону недоступного и заманчивого западногерманского берега – в представлении гэдээровских девушек, подлинного Эльдорадо. Берега, где не строят социализм, где можно говорить, не оглядываясь по сторонам, где нет синегалстучного FDJ, куда приезжают мировые рок-звёзды и где нет дефицита...
Наконец, погода подоспела. Шквалы холодного восточного ветра внезапно обрушились на побережье, мгновенно слизнув отдыхающих с променада и загнав в складки дюн приверженцев FKK – «культуры свободного тела», одетых лишь в пупырышки «гусиной кожи». Настал час для Марион. Пряча драгоценную бутылку под целлофановым дождевиком, она быстрым шагом двинулась в сторону дюн. Не теряя времени, Марион размахнулась что было силы и метнула свою ношу, как учили её метать гранату в школе, прямо в белые барашки бурлящего Остзее. Качающееся горлышко бутылки едва виднелось среди волн – и тут Вальди бросился в море и поплыл в сторону брошенного предмета. Марион была на грани отчаянья, ведь пёс всегда приносил брошенное своей хозяйке. Но верный Вальди, настигнув уплывающую бутылку, принялся толкать её дальше и дальше в нужном направлении. Когда сургучное горлышко исчезло среди беспокойных барашков, а лохматая голова Вальди пропала из виду, Марион стало не по себе. К счастью, вскоре пёсик выбрался на берег и, шумно отряхиваясь, подбежал к Марион. В его тёмных глазах искрилась радость и дружба, не требующие никаких слов.
С тех пор Марион терпеливо ждала – это всё, что ей оставалось.
А тем временем на западном берегу того же моря, в голштинском Шёнберге, расставание Дитера и Карин удивило родню и друзей-приятелей. Но сами они уже несколько лет постепенно отдалялись друг от друга, пока совсем не исчезли из виду. Неизвестно, чем заполняла пустоту Карин, а Дитеру вполне хватало рыбалки.
Как-то раз весной следующего года Дитер удил рыбу. В тот день других рыбаков рядом не было, и конкуренцию ему создавали лишь крикливые голштинские чайки. Лишь они пробуривали пенные отверстия в зеркальной глади моря своими длинными клювами и были совсем не прочь поживиться и за счёт рыболова.
Вдруг внимание Дитера привлекла одна из чаек, что пыталась подцепить явно непосильный груз, совсем не похожий на рыбу. Предмет срывался и продолжал раскачиваться на воде. Но настырная чайка хватала его снова и снова, тем самым толкая всё ближе к берегу. Заинтригованный Дитер, шлёпая резиновыми сапогами по мелководью, подошёл поближе и увидел сургучное горлышко тёмного стекла. Выловив бутылку из воды, он обнаружил за стеклом бумажную трубочку. На берегу вскрыл бутылку рыбацким ножом и извлёк записку. С вложенной в неё фотографии, напечатанной на бумаге ORWO, на Дитера смотрела миловидная светловолосая девушка. На обороте аккуратным почерком были написаны имя и адрес. Дитер, прищурившись, поглядел в даль, словно оценивая проделанный бутылкой путь. А затем бережно спрятал содержимое в карман куртки и улыбнулся.
Марион и Дитер встретились в Ростоке спустя два месяца. Полгода оформлялись бумаги в суровых органах Германской Демократической Республики – и вот Марион с Вальди переехали к Дитеру на запад, в Шёнберг…
Судьба? Однозначно. Они развелись через год. В жизни бывает и так.