Репортаж с улицы.
Гуляю как-то по своему «вокзальному» району. Всё как положено: на лице голубая маска против зловредного вируса до самых глаз, шапочка на голове тоже до самых глаз, но уже для тепла.
И осталась у меня снаружи живого тела всего-то одна полосочка с глазами. Вокруг ходят люди-прохожие, такие же «замаскированные», как я.
То есть, они раньше были все разными людьми-прохожими, весёлыми или грустными, озабоченными или беспечными, красивыми или не очень. А сейчас они-просто существа с полосочками для глаз, которые нужны им, чтобы не заблудиться, даже в своём районе.
Без этих полосочек люди начнут натыкаться друг на друга, падать, ругаться, и будет тогда им всем плохо…
И вот иду я по своему району мимо «Модного». Почему он так называется сегодняшняя молодёжь вряд ли знает.
А всё дело в том, что до перестройки на всех его четырёх этажах шили модную одежду, а не какой-нибудь там серый ширпотреб.
После перестройки и бурного развития рыночных отношений деловые люди сразу поняли, что что-то производить – дело хлопотное и затратное, а лучше всего торговать: прикупил где-то что-то подешевле, привёз в тот же «Модный» и там продал подороже. Вот такой хороший бизнес.
И начал тогда «Модный» торговать всеми своими четырьмя этажами, и даже пристройками прирастать.
Но прошло время, другие деловые люди настроили в моём любимом районе вокзала столько магазинов и торговых центров - современных, красивых, с эскалаторами, что у бедных покупателей голова пошла кругом: куда пойти, кому отдать свои кровные?
И, подумав, пошли они в новые торговые центры. Где всё блестит, играет приятная уху музыка и эскалатор везёт бесплатно до любого этажа.
Захирел тогда «Модный», и товаров у него осталось всего-то на два этажа, причём первый этаж, как и положено, стал продуктовым.
Торговый центр прожил, как и человек, полную жизнь: родился – построился, в детстве своём шил модную одежду и нарядно всех одевал. Потом, в период перестройки, он тоже перестроился на торговлю барахлом и за счёт этого выжил.
Но конкуренцию с торговыми монстрами он проиграл. И сейчас, так же, как и я, на пенсии, и ведёт размеренный, неторопливый образ жизни, украшая её иногда выставками художников на своём третьем этаже, которые я с удовольствием посещаю…
…И вот прохожу я, человек-пенсионер, мимо «Модного»- пенсионера и чувствую – что-то сегодня не так: за рядами бабушек, торгующих, как всегда, осенними (сладкими, солёными, квашенными) дарами своих садов пристроились картины (видимо тоже на продажу).
Стоя на газетах, постеленных на грязный серый асфальт, опираясь на грубую стену здания, они выглядели частицами другого мира, яркими пятнышками на фоне серой стены, серого неба, серых людей, и невольно притягивали к себе взгляды прохожих с узкими полосочками для глаз.
Я вижу хозяина этой выставки-продажи. И в этот момент мой внутренний голос начинает мне нашёптывать мысли, которые никогда бы не пришли в мою седую голову пенсионера с сорокалетним конструкторским стажем:
«Вот ты сорок лет проработал конструктором, достиг определённых успехов на заводах «Сибприбормаш» и «Олеумный завод», некоторые штампы, разработанные тобой, может быть ещё работают там исправно и приносят пользу.
Ну неужели тебе не хотелось хоть иногда попробовать себя в другой профессии?!»
«Но я же технарь, и мне положено заниматься и зарабатывать себе деньги тем, чему меня научили в институте: придумывать, конструировать, чертить!» - мои аргументы были, как мне казалось, железными.
Но мой оппонент не унимался:
«Забудь ты, наконец, про своё образование! Сейчас твоя профессия – пенсионер, и за это Путин платит тебе пенсию пожизненно.
Самое время попробовать свои силы в другой ипостаси, в которой тебе никто денег не заплатит, но зато ты таким образом потешишь своё тщеславие!
Представь, что ты окончил филологический факультет по специальности
«Журналистика», и у тебя есть задание редакции: сделать репортаж об этом художнике, торгующем своими творениями не где-нибудь на выставке, а под стенами «Модного»!
Что его сюда привело? Тем более, тебе в подмогу репортёрская записная книжка!»
И, действительно, у меня в пакете лежала солидная записная книжка с толстой обложкой на магнитной защёлке, которую мне подарил бойфренд внучки Алёнки на мой день рождения. А я, растроганный этим подарком, позволил ему поколоть дрова для бани на нашей даче.
Книжка была девственно чиста, весьма огорчена этим обстоятельством, поэтому периодически настойчиво напоминала о себе, больно стукаясь острым уголком о мою правую коленку.
«Какой ты сегодня убедительный и предусмотрительный!» - бросил я комплимент своему внутреннему голосу и взамен получил следующее:
«Не упускай свой шанс, а то потом будешь жалеть! Ты же этого не любишь?» - наступил он на мою больную мозоль.
Так как я никогда не пренебрегал хорошими советами моего друга, то, недолго думая, решительно направился брать интервью к мужчине, с жаром что-то рассказывающему о сюжете картины редкому прохожему, обратившему внимание на одну из них:
«… и тогда Магдалина, уже очистившая свою душу проповедями Христа, пришла к нему на покаяние…».
Я осмотрел всю его экспозицию и увидел, что она наполовину состояла из картин, выполненных по библейским сюжетам; часть – копии всемирно известных картин, а ещё натюрморты, рисунки животных и пр. пр.
(Я не зря воспользовался здесь словом «выполнены», а не «нарисованы» или «написаны».
Несмотря на то, что я человек, немного разбирающийся в изобразительном искусстве, я не мог понять, ЧЕМ они выполнены! И только при внимательном рассмотрении структуры их поверхности я понял и обомлел: они были выжжены на дереве!)
Хозяин «напольной выставки», закончивший беседу с прохожим, подошёл ко мне.
Это был коренастый мужчина лет сорока пяти – пятидесяти, с трёхдневной щетиной завсегдатая вокзального пивбара «По кружечке…», которая наводила на мысль, что он продаёт всё-таки не своё.
- Это всё Ваши работы? – задал я вопрос, ответ на который должен был развеять все мои сомнения.
- Вы хотите сказать, что я не очень похож на человека творческой профессии… - горько улыбнулся он и засунул свои «неинтеллигентные» мозолистые руки в карманы своей старенькой куртки.
В знак доверия к нему я снял с лица защиту от коронавируса, глубоко вздохнул и сразу открыл перед ним все свои карты:
- Я инженер, меня зовут Сергей, и я хочу взять у Вас первое в моей жизни интервью, как у интересного человека, торгующего своими произведениями на углу «Модного»!
- Я инженер, меня зовут Александр, и я хочу продать хотя бы пару своих картин по причине полного отсутствия денег в моих карманах, хотя бы на продукты! – печально известил он меня и виновато посмотрел на меня. – Но сегодня я в очередной раз убедился, что девяносто процентов бийчан испытывают те же проблемы, и покупка картин в их планах находится на пятидесятом месте!
Я раскрыл свою репортёрскую книжку, вытащил ручку и задал свой первый вопрос, уже давно написанный на моём лице:
- Расскажите, пожалуйста, немного о себе…
… После инсульта, посетившего Александра лет десять назад и оставившего после себя первую группу инвалидности, будучи вынужденным (по необходимости) проводить длительное время в постели, он решил попробовать повыжигать что-нибудь, не вставая с постели, увидев за этим занятием своего сына.
Ему понравилось. И постепенно это занятие захватило его всецело, он уже и дня не мог прожить без этого "паяльника" и деревянной доски. Выжигание стало для Александра как водка для алкоголика, как кокаин для наркомана, которые практически нельзя бросить или чем-то заменить.
Полюбившееся занятие помогло ему со временем встать на ноги и обрести твёрдость руки и души…
Сашина жена Ольга, работающая медсестрой, с благоговением отнеслась к его увлечению и радовалась каждой удавшейся работе, как награде свыше за его упорство в стремлении достичь того, что раньше было для него недоступно.
Любимой картиной Ольги была «Маска» с венецианского карнавала, которая выделялась среди остальных своей тончайшей работой и душой, вложенной в неё Мастером.
Из-за болезни, потеряв работу по специальности, Саша какое-то время работал сторожем, дворником на полставки. Но эти работы были временными.
Чтобы хотя бы купить материал для дальнейшей работы, Александр стал продавать свои картины (с автографом на тыльной стороне). Ведь нужны были фанера толщиной десять мм, шкурка для шлифовки, бесцветный лак для покрытия картины … И это только основные материалы…
Мужчина понимал, что он не профессиональный художник, воплощающий свои фантазии на холсте или бумаге, а лишь человек, копирующий так талантливо и с душой, добавляя немного от себя, что можно без сомнения считать, что его работы созданы Мастером.
Вы можете поверить мне, как человеку, ходившему в студию Дома Учителя к Александру Ивановичу Маркову, народному художнику России, воспевающему в своём творчестве красоту Горного Алтая, что сделать копию с живописного полотна абсолютно «другим способом», имея в своём распоряжении только детский пирограф своего сына – задача архисложная!
И выполнить её может только неординарный, очень талантливый человек. Или, как говорит Ольга, подруга моей жены, - поцелованный Богом.
… Мы ещё долго стояли, пенсионер и безработный, под стенами «Модного», обсуждая его «напольную выставку», технику его работы, ситуацию с пандемией, рост цен на продукты…
Александр сетовал на то, как тяжело продаются его работы, в которые он вложил всю свою душу, всего себя.
Оказывается, его работа схожа с работой сапёра – он не имеет права на ошибку. В отличие от живописца, имеющего возможность переделать, соскрести в конце концов, неудавшийся элемент картины, пирографист не может переделать рельеф рисунка или ослабить его тон. А может его только усилить…
- Саша, послушай меня, человека старше тебя на …дцать лет, понимающего искусство. Ты не просто человек, у которого есть своё хобби. Ты – поцелованный Богом. Ты – САМОРОДОК!!!
По лицу Саши было видно, что ему никогда не говорили таких слов:
- Моя жена, может быть, тоже так считает, но не говорит этого. Ей очень хочется, чтобы моё увлечение приносило какой-то доход в семейный бюджет. И я её понимаю.
Сильно не разбежишься на одну зарплату медсестры, а у меня сейчас нет работы, только хобби…
Поэтому я сейчас и расстаюсь с работами, которые создал за несколько лет. И пытаюсь продать картины, над которыми трудился по месяцу, за две-три тысячи рублей. Вот такой у меня сейчас бизнес… - печально ответил мне Мастер и бросил взгляд на свой «товар для продажи».
Мой внутренний голос, оторопевший от такой информации, воскликнул:
«Как жалко, что ты, Серёга, не меценат, как Третьяков, и не можешь скупить его лучшие работы для своей картинной галереи! – и, подумав, добавил, - но ты всё равно должен, обязан помочь таланту! Это моё последнее слово, не хочу больше тебе надоедать!» - и больше в этот день он не выходил со мной на связь.
… Я захлопнул свою репортёрскую книжку и помог Александру, как рядовой пенсионер талантливому, но бедному безработному – купил у него две работы.
Одну из них, на которой изображена молодая мать с кудрявыми младенцами на коленях (наверное, где-то там, в раю), я подарю на день рождения своему хорошему другу Людмиле, как матери, родившей двух замечательных дочерей. А другую – «Маска» - я буду дарить себе тогда, когда будет серый день и безлунная ночь, и мне будет тоскливо, и не будет никакого желания сесть за свой рабочий стол, чтобы что-то вспомнить и написать об этом.
Тогда я достану «Маску», повешу её на гвоздик напротив моей кровати и буду питаться целый день её позитивом, зная, сколько труда и души вложил в неё человек с красивым именем Александр.
А когда пройдёт Хандра, я аккуратно упакую «Маску» и отправлю её опять на покой, на верх платяного шкафа, где уже хранится новая резиновая лодка для летнего отдыха.
Пусть картина вместе с лодкой заряжается там энергией, как аккумуляторная батарея, чтобы в случае необходимости отдать её мне, своему хозяину…
Я не хочу, чтобы она постоянно висела на стене, потому что с некоторых пор стал считать, что всё хорошее в мире должно быть дозированным.
Нельзя есть сладкое каждый день, иначе оно покажется горьким; нельзя влюбляться каждый день, нельзя быть счастливым всю жизнь, потому что оно, счастье, познаётся только в сравнении…
Если «Джоконду» Леонардо да Винчи ты повесишь у себя над кроватью (копию, конечно), то через некоторое время не сможешь ответить на вопрос: «А чем её улыбка лучше, чем у соседки с третьего этажа, раздающей свои загадочные улыбки направо и налево, лишь бы рядом был мужчина. А улыбка у соседки, кстати, шире «джокондовской» раз в десять!!! И анфас лица – тоже…»
Сегодня я ещё раз убедился, что на этом свете стоит жить только потому, что у тебя есть работа, которая доставляет Радость тебе и окружающим людям.
* * *
… На прощание я пообещал Александру и подошедшей к нам после дежурства его супруге Ольге, что обязательно напишу о них репортаж, самый правдивый в моей жизни, и опубликую его на портале Проза.ру.
Ведь у меня тоже есть работа, доставляющая РАДОСТЬ от мук творчества. И мои рассказы-воспоминания читают с удовольствием мои близкие, друзья, знакомые и незнакомые читатели.
Репортаж с места событий без фотографий – не живой. Поэтому я попросил Ольгу сфотографировать нас с Сашей на фоне его «напольной выставки» под серыми стенами «Модного».
Расставаясь, Александр вытащил из внутреннего кармана и протянул мне свою визитку, на которой я прочёл:
Башорин Александр Вадимович
Пирография (выжигание по дереву)
Тел. . . . . . . . . . . . . .
- Звони, если что, - выдавил он и протянул мне свою руку с пальцами, совсем не похожими на пальцы художника.
Я пожал её, совсем без боязни заразиться:
- Хорошо, позвоню «если что». Жаль только, что не могу дать тебе взамен свою визитку, потому что до сих пор не решил, что бы я там написал, при всей моей богатой фантазии, о своём теперешнем занятии и о себе… Может быть просто – «Человек с радостью за пазухой»?
Да нет, конечно это правда, но будет не всем понятная.
Ладно, обойдусь без визитки. Пусть моя физиономия будет ей!
Спасибо, Саша, за общение, за «Маску». Теперь хоть буду знать, что такое пирография!
И береги себя, пожалуйста! Стоишь тут без маски…
* * *
… Я до сих пор так и не позвонил «самородку» Саше и ещё ни разу не повесил «Маску» на стену.
Буду по каплям расходовать её энергию и не тратить без особой нужны.
Вдруг она окажется ещё одной «шагреневой кожей»?!
А позвоню ему лишь тогда, когда исполню своё обещание и опубликую этот репортаж…
На фото: 1. Я с «самородком» Сашей у стен «Модного».
2. «Маска» - скажи, кто ты?
* * * * *
"Сергей, доброе утро! Прочитала ваш рассказ! Как всегда, такой живой, увлекательный и щемяще-грустный. Про Модный так живо написали, как про живое существо! А Александру захотелось организовать выставку! Правда, я тоже не Третьяков..."
Татьяна Пляскина.
* * *
"Рассказ замечательный. Никакого желания на критику- все правильно дозировано,где нужно акцентировано, смысловая составляющая доминирует!!! Поздравляю!"
Ирина Ельчинская.
* * *
"Добрый день, Сергей Борисович! Вчера прочла ваш рассказ "Самородок..." До сих пор нахожусь под впечатлением. Произведение просто классное! Надо же, в таком коротеньком повествовании отразить эпоху процветания и увядания непобедимого и легендарного государства! И все это на примере жизнедеятельности "Модного"! Вот уж поистине, все гениальное просто! После прочтения на душе осталась какая-то светлая лёгкость с примесью грусти. С грустью все ясно: ушедшие года детства и юности. А что касается лёгкости... Знаете, может сейчас пафосно напишу, но я так люблю своих соотечественников за их стойкость характера, широту души и уверенность, что все будет хорошо не смотря ни на что! Именно за это и хочу вас поблагодарить! Спасибо огромное!"
Тамара.