Кошка Дымка
В начале августа я вернулась с работы в три часа дня. Запирая калитку, я почувствовала на себе чей-то взгляд. Обернувшись, я увидела, что по направлению к калитке идёт большая кошка. Она была темно-серо сизого цвета – цвета грозовой тучи, а её мех был настолько длинным, что чуть не подметал траву и колыхался на животе при каждом её движении. Из бесформенной, утонувшей в меху морды смотрели круглые, жёлтые как два фонаря, глаза. Взгляд их был наглым, высокомерным, но не злым. «Наверное, это кошка соседей справа», подумала я ,увидев то, насколько её взгляд похож на взгляд её хозяев. «Наверное, это кошка, а не кот», подумала я, потому что её взгляд был как будто бабьим.
Кошка побыстрее прошла мимо меня, чтобы отсечь, блокировать возможность подойти к ней и погладить её. Затем она приблизилась к щели под калиткой и без труда просунула туда свою большую и круглую голову, и вот уже вся она протиснулась в эту щель и вышла за пределы нашего сада.
Из разговора с соседями справа мы узнали, что это действительно их кошка и что зовут её Дымка.
Выяснение отношений
Через год в нашем саду на пеньке снова сидела Дымка. Мы называли эту кошку, в свою очередь, по-своему: Тучка.
- Смотри, вон Тучка сидит,- с восторгом и умилением сказала мама: перед нами сидело чудо, и его нужно было никак не спугнуть.
Тучка сидела на пеньке так, как сидят кошки: собравшись всем телом в уютный меховой ком. Она ни на кого не обращала внимания, только два раза нетерпеливо перетряхнула широко расставленными ушами.
Так она сидела несколько минут: важная, невозмутимая, и как будто давила всем туловищем на пенёк, а края пенька были облеплены свисающим с них мехом.
Вдруг Тучка соскользнула с пенька и побежала, но так, как будто стелилась по земле. За ней с быстротой молнии бежала наша кошка Маша. В Маше было столько ярости, сколько бывает у хозяина, прогоняющего со своей земли незваного гостя. И Тучка испугалась и побежала, хотя и была в полтора раза больше маленькой Маши.
Неожиданно обе кошки остановились в середине сада. Подняв большую плюшевую лапу, прижав уши. Тучка заорала очень трусливо и агрессивно, как будто хотела сказать : «Попробуй тронь!» Маша мявкнула в ответ, как будто хотела сказать: «Это же моя территория».
Тут же Маша забралась на возвышение – бревно, лежавшее рядом. Она
вся подобралась и в таком собранном, напряжённом состоянии смотрела сверху вниз на Тучку. Она спокойно выжидала, но сидела с не оставляющей её ни на секунду готовностью к нападению. Тучка сидела внешне спокойно, но со скрытым страхом и с внутренним беспокойством, растерянностью и как будто вся обмякла. Через несколько минут Тучка сорвалась с места и всё с той же быстротой молнии побежала-постелилась по земле, а за ней с такой же быстротой бежала Машка. Но Маша специально не догоняла Тучку и не начинала драки. Она и так напугала Тучку, сев на возвышение и спокойно глядя оттуда: этим Маша оказала на Тучку психологическое давление.
Кошка Маша
Маша – маленькая сибирская кошка, с густым длинным мехом и необыкновенно толстым и пушистым хвостом. У Маши чёрный бархатный лоб, но на голове, за ухом, рыжее, как будто солнечное пятно, которое движется вместе с ней, и кажется, что солнце всё время падает на это место. С маленькой морды с маленьким розовым носиком смотрят огромные зелёные глаза с черными ободками. Взгляд их – умный, как будто даже человеческий. Но это взгляд не человеческий, а инопланетный: есть в нём зверское, а есть разумное. Когда Маша сидит, то её передние лапки стоят в третьей позиции, как у балерины.
Маша не может говорить как человек, она не может сказать, что ей нужно, и разговаривает глазами. Маша может смотреть с негодованием, почти что со злостью, может – с умилением. Когда она хочет есть, её бездонные глаза с продолговатыми зрачками гипнотизируют. Маша идёт, неся за собой хвост. Она идёт с чувством собственного достоинства, подняв хвост и время от времени делает им, как балерина рукой, грациозное движение. Это движение говорит о том, что она пришла и позволяет собой любоваться, и о том, что есть установленный порядок: она приходит и ей дают поесть: она как бы к этому призывает. Делает она это движение хвостом как бы нехотя: невольно оно оказывается таким плавным и изящным, как сама красота.
Когда гладишь Машу, то получаешь заряд чего-то хорошего и доброго, настолько естественного, настраивающее тебя на внутреннюю гармонию. Как деревья поглощают углекислый газ и выделяют кислород, так и кошки дают положительную энергию своим хозяевам. Когда Маша просто лежит у меня за спиной, спиной же чувствуешь, как этот меховой ком излучает положительную внутреннюю энергию, дающую всё тот же положительный настрой, и кажется, что это – неземное ощущение, когда появляется хорошее настроение, исчезает из души то злое и уродливое, что лежало там мёртвым грузом – попавшее туда из жизни или из телевизора.
Маша запрыгивает с подоконника на шкаф и делает это запросто, без усилий. Со шкафа она смотрит презрительно, свысока. Она – на шкафу, и это – свидетельство того, что мы так не можем, как она и что мы бессильны её достать.
Кошка – ночное животное, и по ночам Маша гуляет в саду. Есть человек, который её всегда выпускает, а затем впускает: это – моя мама. Если она не выпускает Машу – хочет спать, то Маша начинает драть ножку дивана. Если это не действует, Маша начинает ходить по маме и прихватывать её когтями за руки и за голову. «Машка из меня верёвки вьёт», говорит мама. К этому мама добавила, что когда Маша ходит по ней – это такое счастье. К этому могу добавить, что однажды, когда на душе у меня было плохо, Маша улеглась на мне и излучала всё ту же здоровую, нормальную, положительную энергию, и при этом мурлыкала – пела, как будто разговаривала со мной.
В другой раз, когда на душе у меня было особенно плохо, Маша начала ласкаться к ногам, терлась об меня своей шелковой шубой и как будто поделилась своей таинственной красотой, в чём-то раскрывая её передо мной.
Один человек, друг нашей семьи, сказал мне, что я – «придурковатая, наивная интеллигенция». Мне было невыносимо это определение, тем более что сказал это тот, кто считался другом. Хотя и о себе этот человек говорил то же самое. Родители сказали, что он – сам такой. Больше было не у кого спросить, и я обратилась к Маше.
- Маша,- сказала я,- один человек сказал, что я – придурковатая, наивная интеллигенция. Что делать?
Маша, как никогда, резко перетряхнула ушами, как будто решительно стряхивая с себя какую-то дрянь. Она как бы показывала, что это: то, что не давало мне покоя, то, что заводило в тупик – и пустяк, и дрянь одновременно. Так Маша вылечила меня от сомнений и тем, что подарила правильное отношение к изложенному выше высказыванию.
Мы обнаружили то, что Маша не ест еду, которую кладёт папа. Он накупил ей кошачьего корма, а она - ни в какую. В чём дело? Оказалось, что Маша ни за что не будет есть из грязной миски. Папа же её миску просто не мыл. Я вымыла её миску и ещё не положила еду, как тут же почувствовала, что мои ноги обволакивает пухом. Маша была благодарна.
Недавно у меня снова было отвратительное настроение – чувство безнадёжности. Маше ничего не нужно было объяснять. Она легла на мои ноги, и тут все плохие и тяжёлые мысли, от которых больно, перестали приходить в голову, а если и приходили, то было только чувство уверенности и блаженного, здорового тепла. Ещё: появление плохих чувств и мыслей блокировалось. Они исчезали в самом зародыше, как будто какая-то здоровая, добрая сила не допускала их.