«И заболев писательскою скукой,
Пошел скитаться я средь разных стран,
Не веря встречам, не томясь разлукой,
Считая мир весь за обман».
Сергей Есенин
От автора
Уже не помню, когда первый раз я услышал эту мелодию:
Besame, besame mucho,
Como si fuera esta noche...
Besame, besame mucho,
Gue tendo miedo a perderte,
Perderte despues.
Только слова моментально запали в душу. Прошли годы и однажды, было это в середине восьмидесятых, популярная мелодия приснилась мне вновь. В этот момент я представлял себя на берегу рокочущего океана рядом с высокими перистыми пальмами, гордыми испанскими мужчинами, объезжающими своих скакунов, смуглыми и стройными девушками танцующими фламенко, вздымающими в сизой дымке скалистыми горами. Как не пытался, мне не удалось сразу расшифровать этот сон и хотя с детства был увлечен далекими странами, я вовсе не стремился покидать Россию... Пройдут годы, прежде чем моя мечта воплотится в реальность. Однажды я увижу сказочную Андалузию, знаменитые древнегреческие храмы, буду бродить по знойным африканским равнинам и любоваться необычайно прозрачными голубыми алтайскими далями. Так я открыл для себя совершенно новый, заманчивый и неповторимый мир... Таким образом испанская любовная песня стала своеобразным прологом к моей жизненной одиссеи.
Стремительно меняется окружающий мир и глядя на происходящее с известным сожалением замечаю, что далеко не все к лучшему. Моя юность и молодость пришлась на шестидесятые-семидесятые годы. Теперь я с гордостью могу сказать, что это были лучшие годы не только для меня, но и для всей страны. Как-то в беседе с одним русским немцем услышал: «Мы то пожили, а вот они, выросшие в годы перестройки, которая рассорила все поколения и ограбила огромную страну, так ничего и не поняли». И хотя странно было слышать это из уст человека, прошедшего сталинские лагеря, на мой взгляд он во многом прав. Нет нынче того единства и сплоченности у народа, а страна так и не оправилась после разрушительных ветров губительной перестройки.
Не раз задавал себе вопрос: зачем пишу? Желание оставить после себя след в жизни? А может просто прославиться? Размышляя на эту тему, я пришел к выводу: не это движет мной. Описывая те или иные события, я прежде всего хотел приблизить самые яркие моменты жизни, усилить их, попытавшись остановить стремительно бегущее время, дав при этом волю творческой фантазии.
Я не случайно взял в заголовок это название. Как то возвращаясь с морского отдыха, мы: водитель маршрутного такси, пассажир и ваш покорный слуга, внезапно увидели летящую со стороны Азова в сторону Сиваша крупную стаю лебедей. Птицы летели невысоко, в пятидесяти шагах от нас и буквально завораживали своим видом. Я посетовал, что нельзя остановить машину (в это время мы находились на мосту соеденяющим косу и материк). В это время водитель (его звали Николаем) резко остановился, чуть съехав с проезжей части. "Снимайте!" - зычно произнес он. Не долго думая я воспользовался этим моментом, сделав в догонку несколько снимков.
- Сняли? – поинтересовался Николай.
- Да! – уверенно произнес я.
Буквально через минуту-другую, уже съехав с моста, нас остановила украинская милиция. Уговоры не помогли и нашему водителю выписали штраф. Извинившись перед Николаем, я тут же предложил ему деньги: «Дескать, все из-за меня произошло». Водитель категорически отказался их брать, пояснив: «В жизни всякое бывает, зато мы сняли лебедей!». Честно скажу, я был растроган. Не часто в последнее время на наших дорогах встретишь благородство и доброту. Уже на железнодорожной станции, расчитавшись с водителем, я подарил ему свою книжечку со стихотворениями. На том и расстались.
До отправления поезда оставалось еще минут пятнадцать, как в здание вокзала вбежал запыхавшийся Николай.
- Я уже думал не застану вас! – с каким-то порывом произнес он. – Вы же не подписали мне свою книгу!
Через пять минут справедливость была восстановлена и я вручил ему сборник со следующей подписью: «Николаю с пожеланиями удачи и до новых лебедей!»
- Ну вот, совсем другое дело! Вы приезжайте, я обязательно встречу. Адрес вы наш знаете!
Не скрою, мое ностальгическое настроение в связи с предстоящим отъездом, заметно улучшилось и я повеселел. Перед глазами все еще стояла картина с пролетающими лебедями и счастливым, благодарным водителем. В это время в зал вошли знакомые, еще по посещению заповедника Аскания-Нова, студенты и преподаватели. Мы едва успели обменяться последними впечатлениями, как объявили посадку на поезд: Симферополь – Москва. «До новых встреч друзья! В добрый путь!» - все еще раздавались напутствия, и пассажиры спешили занять свои места.
«Без людей нашего времени, полного побед
и человеческой теплоты, нет прекрасного
ни в цвете морей, ни в ветрах, ни в облаках
ни в полете птиц, - ни во всем, что
называется жизнью».
Константин Паустовский
Отправлясь в путешевствие по России я всегда беру с собой фотоаппарат и записную книжку. Так было и в этот раз. Устроив свои литературные дела в Рязани,(намечался выход новой книги) я с легкой душой направился рейсовым автобусом в Окский заповедник. В живописнейшем местечке мещерского края, Брыкин Бор, что буквально в ста километрах от Рязани, еще сохранились нетронутые, девственные леса с вековыми соснами и дубами, а разметавшая свои кольца речка с таинственным названием Пра, все еще манит к лесистым берегам случайных путников, рыболовов и туристов. Это не первое мое посещение заповедника. Помню, как однажды, в Есенинский праздник, добрался сюда с прогретой солнцем, немного пыльной Рязани. По сравнению с городом, здесь было необычайно прохладно. Никогда не забуду свое первое ощущение чистоты здешнего воздуха: он был какой-то хрустальный, необыкновенной свежести! Меня со всех сторон окружали огромные сосны и густой, почти непроницаемый мрак. Чуть в стороне тускло горели огни. «Ну и дела!
Попробую соорентироваться на месте. Ума не приложу, куда идти? И те немногочисленные пассажиры – мои попутчики, как на грех разбежались», - посетовал я и пошел наугад к первому, едва приметному в ночи строению. После моего стука в дверь, на пороге дома появился здоровенный, одетый в камуфляжную форму чернобородый мужчина. «Влип! От такого не уйдешь! - подумал я. На меня, с высоты, примерно двух метров, из под густых сросшихся бровей, с удивлением смотрел один из ярчайших представителей «Хомо Сапиенс». Признаюсь честно, я слегка спасовал: время позднее, практически в лесу да и бежать некуда, а кулачища у него, ну что кувалды - сваи можно забивать! Странно, но его лицо показалось мне знакомым: может быть по историческим фильмам? Такой экземпляр и не сняться в каком-нибудь сериале? Но уже через мгновение, осмелев, спросил: «Вы, вероятно за старшего? Где здесь можно остановиться на постой?» Великан ответил вполне доброжелательно: «Я из охраны, а обращаться вам нужно к Иванчеву»...
Этот раз, благодаря знакомству с Виктором Палычем Иванчевым, занимающего должность заместителя директора по научной части, мне удалось получить направление в гостиницу без проблем. Небольшой гостиничный дом располагался прямо на краю леса и блистал чистотой и домашним уютом. Здесь можно было приготовить обед, помыться или просто посидеть у камина.
Переночевав, делаю свою первую вылазку на природу и едва ли не с порога вдыхаю лесной, смолистый дух янтарных сосен; любуюсь солнечными полянами и белоствольными березами. Иду по направлению к реке, минуя все теже могучие сосны, поднявшиеся словно корабельные мачты к небу, к солнцу. Я с тихим почтением разглядываю этих могучих древесных великанов – современников динозавров. (Как известно род голосемянных растений берет свое начало двестивосемьдесят миллионов лет назад).
Уже скоро aсфальтированная дорога привела меня к двухэтажному деревянному строению. Это контора. Здесь находится мозговой центр Окского заповедника, а это несколько десятков научных сотрудников во главе с его директором – Юрием Михайловичем Марковым. Неожиданно раздается многократный трубный клич: это журавли! Последние содержатся в закрытых вольерах по соседству с конторой. Кроме обычного, Серого и журавля-красавки, здесь присутствуют Даурский, Японский, Канадский, Черный и Белый журавль или Стерх. Всего семь видов!.. А вот и сама река, вернее ее крутые берега, буйно поросшие ольхой, рябиной, прочей древесной и кустарниковой растительностью. Выхожу на высокий, обрывистый и песчаный мыс, выдвинувшийся вперед над живописной речной излучиной. Замираю от восторга: какая красота и ни души! По обе стороны реки, красуясь золотым убранством, задумчиво стоит осенний лес. Мимо плавно несет свои темные воды загадочная и таинственная Пра. Название реки древнее, сохранившееся еще с языческих времен. Как говаривают, раньше на Пре селились раскольники, ведь Мещера была своеобразным потайным местом, где можно было спрятаться от недобрых людских глаз и царских опричников.
Я по прежнему стою на высоком берегу реки, словно на носу корабля, слегка придерживаясь за шероховатую кору сосны, устремляя взор в этот таежный, заповедный мещерский простор. Ни души кругом и такая желанная, загадочная тишина, нарушаемая разве только плеском рыб да криком лесной птицы. И воздух! Разве сравнишь его с нашим, городским, пропитанным выхлопными газами и прочими продуктами жизнедеятельности. Лесной воздух можно вдыхать в себя бесконечно!
Солнце еще в дымке, но вот легкими порывами ветерка, эта серебристая, полупрозрачная завеса рассеивается на глазах и на поверхность реки падает первый солнечный луч! Солнечная дорожка, образовавшаяся на водной зыби, искрится миллионами маленьких зеркальц, манит в свои объятья, завораживает, заставляя щурится от яркого света. Обдуваемый легким ветерком, спешу достать камеру, чтобы запечатлеть увиденное... Оглядываюсь, провожая взглядом течение реки.
Пра, сделав крутой поворот, уходит вправо, чтобы снова, уперевшись в дальний лесистый берег, свернуть в таежную глухомань. На противоположном, пологом берегу, хорошо просматривается песчаная отмель с черными корягами и стоящим чуть поодаль камышом. Вода в реке, в следствие подпитки торфяных болот, имеет коричневый оттенок. В разное время года она может изменять свой цвет от черного с голубоватым отливом, до желтовато-серебристого. Острокрылая озерная чайка проносится над водой и усмотрев добычу, бросается вниз. Подняв фонтанчик на поверхности реки, она вновь взмывает в верх, удерживая в клюве зазевавшуюся рыбешку. Только сейчас, слева под обрывом, замечаю рыбака и стоящую на приколе лодку. Первое желание – сейчас же спустится к нему с откоса и поговорить, но кругом такая пронзительная тишина, такой неземной покой, что я не решаюсь нарушить его... Принял решение двигаться вдоль берега. Пробираюсь сквозь густые заросли лозняка, минуя березовую чащу. Склонившиеся над самой водой дерева, сказочно живописны, и я подолгу любуюсь их нерукотворной красотой.
Едва приметная на глаз тропинка, постоянно петляет, повторяя русло реки. Мне часто приходится преодолевать препятствия в виде поваленных деревьев и зарослей кустарника. Спугнул несколько крупных ужей: здесь их великое множество. А вот и перешеек: слева река, справа широкая затока с многочисленными кувшинками, высокой озерной травой и отразившимися на зеркальной глади облаками. Любуюсь открывшейся панорамой и вновь устремляюсь вперед с надеждой увидеть и запечатлеть на камеру нечто особенное, заповедное, скрытое от случайных глаз.
Как известно из справочников, Мещера раскинулась на многие десятки километров и представляет собой лесистую, местами заболоченную низину. Порой диву даешься, как эта заповедная, почти нетронутая цивилизацией земля, раскинувшаяся в трехстах километрах от Москвы, могла сохранится до нашего времени? И хотя нет в ней уже тех потаенных деревенек и патриархальных крестьян, многочисленных медведей, волков и оленей, все же манит она к себе не хуже магнита. Нет-нет, да найдут в ее торфяных недрах останки древних животных или какой-нибудь заблудившийся лесник отыщет боровик величиной с человеческую голову. А то найдется неожиданно старый-престарый клад с золотыми и серебряными монетами да прочей ценной утварью. Немало в этой земле еще скрывается тайн, ведь большая часть Мещеры по прежнему занимают леса и топи.
В Окский заповедник я приезжал не раз, каждый раз находя в нем что-то новое, необычное, как бы заново открывая для себя это место. И этот раз, посетив зубрятник с его могучими быками, (вес самцов достигает тонны) и вольеру с журавлями, я направился в музей природы, основанный еще в тридцатые годы Владимиром Александровичем Корсаковым – весьма увлеченным и талантливым человеком, изготовившим здесь первые чучела животных и птиц, а также подарившему свои великолепные пейзажные планы к диорамам. Тут меня ждала приятная неожиданность: я познакомился с настоящим специалистом, тонким и чутким человеком, истинным романтиком, Николаем Григорьевичем Белко.
Освободившись от дел, он поведал мне подлинную историю этого славного места. До этого Николай Григорьевич успел поработать в Дарвинском заповеднике на должности научного сотрудника-орнитолога. В Окский заповедник Белко перебрался в 1987 году, продолжая изучять поведение хищных птиц, а затем полностью перешел на эколого-просветительную работу. Мне легко было общаться с этим человеком: подкупающая интелегентность, доброжелательность и мягкий новороский говор Белко, располагали к необременительной беседе. Помимо всего прочего выяснилось, что Николай Григорьевич занимается видеосъемкой и фотографией. Это еще больше сблизило нас, так как сам люблю «поохотится» с камерой. Каково же было мое удивление, когда выяснилось, что оба рождены в одном году и почти в один летний месяц! Обменявшись книгами, (мне он подарил свой фотоальбом) мы расстались, правда ненадолго. Уже на следующий день встретились вновь, но уже на «моей территории», в гостинице, где и продолжили увлекательную беседу.
Незаметно пролетело время. Подошла пора прощаться: истекает срок моего отпуска, а вместе с ним и моего свидания с Родиной. Дома ждут неотложные дела и обычные семейные заботы. Эта неделя пролетела незаметно, а главное, я успел по настоящему отдохнуть от городской суеты и даже немного соскучиться по людям. По старой доброй традиции, в этот ясный погожий день, иду на высокий и обрывистый берег Пры. Осень в разгаре! Кругом такое буйство красок, такая неземная благодать, что хочется петь! На противоположном берегу реки, принарядившись в золоченную фату, торжественно застыли белоствольные березки. Чуть правее темнозеленой стены хвойных стоят горделивые дубы. Их одеяние отливает медью, эффектно отражаясь при этом в темных водах Пры. Фотографирую, когда неожиданно к реке подошли две девушки и парень. Предлагаю им сфотографироваться на память.
Одна из девушек, что посмелее, сразу соглашается. Кокетливо откинув со лба свои пышные блондинистые волосы, девушка становится на краю обрыва. Чтобы запечатлеть яркие краски осени на фоне реки, предлагаю ей сесть прямо на корни сосны – так удобнее! «Полная гармония! - хвалю я, запечатлевая этот момент. - По моему, все получилось, как надо!» Пообещав выслать фото, мы расстаемся. Мое время пребывания в этом красивом месте истекло и я тороплюсь в гостиницу, чтобы сдать комнату. По дороге встречаю трех стреноженных лошадей разной масти: гнедой, белой и серой в яблоках. «Прямо по заявке!» - восклицаю я, запечатлевая в этот момент. К сожалению, в заповеднике других животных, кроме зубров и журавлей, я не увидел. В лихие девяностые пропали пятнистые олени и медведи. Последние, правда, снова объявились в наиболее глухих, отдаленных районах заповедника, и это обнадеживает. И все-таки, настоящим символом этого заповедника считается не медведь и зубр, а маленький зверек под названием выхухоль! Последний является современником мамонта и чудом сохранился в небольших количествах на территории заповедника.
Сдав номер, тороплюсь на автостоянку. Шагаю бодро мимо все тех же, горделиво вознесшихся к небу сосен, окидывая взглядом немногочисленные постройки и златящееся одеяние берез, осин и клена. «Автобус на месте!» - замечаю я и прежде, чем вступить в салон авто, еще раз глубоко вдыхаю в себя этот дивный мещерский воздух.
*Продолжение в очерке "Жизнь моя? Иль ты приснилась мне?"
http://proza.ru/2020/08/01/568