– Вы же знаете, что Мастер умер!
Священники скорбно помолчали, не проходя вглубь мастерской. Затем тот, что повыше, произнес:
– Значит, пришел твой черед исполнять свой долг! Тебе надлежит пойти с нами.
– Но я – не Мастер! – криво усмехнулся Пауль. – Я всего лишь ученик – к тому же, как видите, бывший. Почистить механизм, припаять сломанные стрелки, отполировать маятник, заменить пружину – к остальному он меня не подпускал. Поди, принеси, сбегай, подержи, проваливай – вот и вся его наука!
– Это был великий Мастер! – назидательно поднял палец тот, что пониже. – Он имел божественный дар и разумно распоряжался им. Но сейчас дело не терпит отлагательства. Смолкли наши башенные часы – и ты должен поторопиться. Если к трем часам утра не успеть, мир погрузится в Хаос и произойдет непоправимое.
Какое-то время Пауль соображал, о каких часах идет речь: в захолустном городке не было ни одной башни. Но упоминание хаоса его развеселило.
– Можете приобрести любые часы из имеющихся! – хозяйским жестом он обвел мастерскую. – Забирайте за полцены. И всё сразу образуется: у меня появятся деньги, а ваш мир не погрузится в хаос. А башенные часы подождут.
По тому, как резко напряглись фигуры священников, Пауль почувствовал, что сказал лишнее. Он попытался было усмехнуться, но тут черные фигуры расступились и в мастерскую молча вошли несколько крепких молодцов в монашеских одеяниях.
– Тебе надлежит пойти с нами! – повторил высокий священник. – Братья помогут нести инструменты.
***
Пауля долго вели наверх по бесчисленным лесенкам, скользким от птичьего помета. Несколько раз он испуганно вздрагивал, когда всполошившиеся голуби вдруг вылетали откуда-то из-под ног, но тот, кто шел сзади, уверенно придерживал его за плечо. Пару раз приходилось протискиваться сквозь какие-то люки, идти по шатким доскам, но вот свеча осветила массивную железную дверь, и Пауль понял, что они пришли. Раздалось лязганье замка, затем заскрипели петли, и они вошли в помещение, где лестниц, ведущих наверх, уже не было.
Посредине, в подобие домика, размещался массивный часовой механизм, из которого на четыре стороны расходились валы, управляющие циферблатами, которые располагались со всех сторон квадратной башни. Куда-то вниз, в темноту специального люка, уходил стальной трос, на котором, по идее, должна была висеть огромная многопудовая гиря. Трос был почти полностью смотан.
Пауль облегченно выдохнул: тупые попы никогда не заводили часов. Неужели они всякий раз вызывали сюда Мастера, заставляя старика вновь и вновь подниматься на многометровую высоту, чтобы на самой верхотуре делать десятки оборотов огромной заводной рукояткой? Впрочем, это не его дело.
Он уже было взялся за отполированную рукоять, когда вдруг мгновенно осознал истинную причину неисправности. Один из валов, уходящих наружу, отвалился от приводного механизма и заклинил собой шестерни. Возни будет довольно много, однако успех гарантирован.
– Дайте больше света! – распорядился Пауль. – Придется как следует повозиться.
***
Вал удалось вернуть на место довольно быстро. Труднее всего оказалось высвободить его из зубчатого зацепления, но Пауль с этим справился. Затем он быстро нашел в своем чемоданчике подходящую шпонку и успешно вставил ее в паз. Оставались пустяки – выставить стрелки на циферблатах в нужное положение, поднять гирю и пустить часы. Но Пауль не торопился: он чувствовал во всей истории какой-то подвох. И подсказка была где-то рядом.
Вал, с которым он возился, был массивнее трех других. Да и карданное соединение, через которое он соединялся с шестеренками циферблата, явно было рассчитано на больший момент, чем требовался для перемещения стрелок. При этом священники, не спускавшие с него глаз, как бы случайно загородили собой именно этот циферблат. И Пауль решил не церемониться.
– Позвольте мне подойти, – заявил он, делая вид, что проверяет радиальный люфт вала, покачивая его туда-сюда.
Священники слегка подвинулись. Пауль, поочередно перехватывая вал то левой, то правой рукой, подобрался вплотную к кардану, пытаясь при тусклом свете свечей разглядеть в темноте что-то такое, чего не было на остальных циферблатах.
И он увидел. Хотя и не подал виду.
***
– Сейчас запустим! – заявил Пауль и, взглянув на карманные часы, начал было вручную прокручивать привод массивных стрелок. – Подведем на 4 часа, потом поднимем гирю…
Священники быстро переглянулись. Затем низенький мягко произнес.
– Благодарим тебя, сын мой. Твоя помощь будет вознаграждена по достоинству. Братья помогут тебе добраться до дома.
Пауль искренно удивился.
– Мастер должен видеть, что работал не зря, – гордо заявил он. – Если хотите, можете сами переводить стрелки и поднимать гирю, но я…
– Братья помогут тебе добраться до дома, – повторил высокий священник. – Твоя помощь была своевременной.
Он протянул Паулю мешочек – тот машинально его принял. Мешочек оказался увесистым. Монахи, не проронившие за все время ни слова, отворили дверь: один начал спускаться, другой взял Пауля за плечо и, слегка подтолкнув его, пошел вслед за ним вниз.
***
– Он что-то заметил, – молвил низенький священник. – Но, конечно же, ничего не понял. И уж точно не понял бы, почему стрелки надо подводить не на 4 часа, а на 52!
– Истинно так, – кивнул высокий. – Лишние вопросы нам не нужны. Подводим на двое суток и четыре часа. Итого – четыре полных оборота, после чего выставляем точное время и поднимаем гирю. А запускать программу сегодня твой черед.
Механизм заскрипел.
***
Пауль несколько раз оборачивался, пытаясь разглядеть исчезающий во тьме горный монастырь. Но ночь была безлунной. Он не мог видеть, как стрелки на циферблатах часов зачем-то наматывают лишние круги, вместо того, чтобы сразу занять нужное положение. А когда все-таки взошла луна, Пауль уже похрапывал, забившись в угол повозки. Увесистый мешочек приятно оттягивал полу его накидки, а воспоминания о том, что за карданом четвертого циферблата был закреплен непонятный цепной привод, уходящий куда-то вверх, быстро превратились в сновидение. Скорее всего, старый Мастер внес какое-то усовершенствование в древние часы.
Или собирался внести, но не успел. В любом случае, Паулю не было до этого никакого дела.
***
Молодой монах притащил деревянную лестницу и, вскарабкавшись по ней, открыл неприметный люк. Затем он быстро спустился вниз и помог низенькому священнику подняться наверх. Оставалось главное.
Около трех часов утра священник закончил чтение священного текста – теперь программа была введена и готова к запуску. Цепной привод от четвертого циферблата, который заметил-таки глазастый ученик старого часовщика, уже перевел трафарет лунного диска в начало первой четверти – его краешек показался из-за контура земного полушария. Священник бережно смахнул с механизма пыль.
Их монастырю повезло. Поломка пришлась на период новолуния, когда Луны в этих краях и не должно быть видно. Случись это в любое другое время – и Луна зависла бы в небесах в неизменном положении, порождая смуту и ересь. Конечно, в других краях ничего подобного не заметили бы: повсюду свои монастыри и каждый управляет своим ночным светилом. Но все они работают по единой программе, обеспечивающей явление лунного диска и смену его фаз в строго определенное писанием время. Во всем должен быть порядок – иначе наступит Хаос.
Низенький священник включил рубильник. Что-то зашипело, посыпались искры, но на горизонте тут же засиял тоненький серпик того, что все называют Луной. Всё сработало: на небе нарисовалась точно такая же картина, какую заняли трафареты на макете под куполом башни.
Можно было закрывать люк и спускаться вниз.
***
– А если освещение однажды не включится – что тогда? – как бы между прочим обронил высокий священник низенькому, когда монахи разошлись по кельям, и они остались вдвоем. – Мы же понятия не имеем, почему оно вообще включается. Читаем священные тексты, следим за состоянием часов, но не знаем, кто освещает этот диск в небесах! Прости меня, но, будь это высшие силы, они бы точно обошлись без этого юного мастерового, да и без нас с тобой тоже. Студентам и ученым хорошо: они свято верят в то, что это – Солнце!
– Когда не включится, тогда действительно придет Хаос, – спокойно заметил низенький священник. – Потому что рухнет Вера. А высшие силы на то и высшие, что недоступны нашему пониманию. Есть Программа управления Луной – из века в век мы ее обслуживаем и используем. В этом наше с тобой предназначение. А кто и зачем повесил эту жестянку на небе, да еще сделал так, что она все время смотрит на нас, нам знать не дано.
Несколько минут священники молчали. Затем высокий встрепенулся.
– Между прочим, – усмехнулся он, – один английский богохульник как-то сказал, что до войны Луна была более красивая, чем нынешняя!
- И он прав! - откликнулся низенький. - Мы же с тобой ни разу не смахивали с нее пыль!