Часть 2. Сингапур
В феврале 1963 года красавец сухогруз «Монгугай» готовился к отходу на Сингапур. Стояли на Эгершельде (район города Владивостока и одноименный мыс) на топливном причале, добирали последние «капли» под завязку. Настроение у всех было великолепное. Команда была собрана из визированных (имеющих визу на заграничные рейсы) опытных моряков. Пароход новёхонький, немецкой постройки 1960 года, блестел свежеокрашенными бортами. Многие тогда хотели попасть на «Монгугай» в экипаж, по комфортабельности это был один из лучших пароходов во Владивостоке. В каютах комсостава была деревянная мебель из натурального бука, очень красивая и добротная. В кают-компании и в столовой команды стояли удобные кожаные кресла и стулья. Посуда была ещё немецкая, на верфях в Германии комплектовали суда по полному списку. Всем очень нравилось судно и условия его обитаемости.
Начальник радиостанции, Серов Александр Владимирович, деловито готовил свою радиотехнику к рейсу, в сотый раз, проверяя комплектности ЗиПа (запасные части) и работоспособность основных приборов и станций. Ему, тридцатилетнему высокому брюнету, эта должность досталась, как говорили, по «блату». Пришлось дать немного валюты, оставшейся от прошлого рейса, «кадровичке» из управления пароходства. Валюту передавал в конверте, вложенном в книгу, заходил несколько раз в её кабинет, выскакивал, потому что было много народу. Наконец, когда уже был весь взмокший от пота, а было от чего – ведь хождение валюты на берегу в Союзе строго запрещалось, вошел в кабинет к Наталии Петровне и положил книгу на краешек стола. Она смахнула её в открытый ящик легким движением локтя и обратила взор на Серова:
- Ну и что стоим тут, время отнимаем?! Идите, Серов, готовьтесь в рейс! - вот же баба – кремень, подумал Александр и довольный побежал вниз по лестнице на выход из управления.
Он уже седьмой раз шёл за границу, теперь вот на сухогрузе «Монгугай», готовился к этому не без трепета. В Сингапуре уже бывал, многое знал в городе, тайно страдал, что не может жить также как они – эти китайцы, малайцы и прочие, как их там! В прошлом году стояли там 5 дней, застряли из-за задержки с топливом, так Серов был в городе, раз пять, и уже подружился с одним торговцем, который торговал на Малай - базаре. Его звали Джан, но, похоже, это имя - выдумка для всех. На базаре почти всех китайцев можно было звать Джан, и они с удовольствием откликались, качали головами, причмокивали и говорили:
- Рююский, ц,ц, хорёсё!
Ходили на сход, на берег, за границей по тройкам и пятёркам, то есть по три-пять человек в группе и среди них один из комсостава был старшим, сход с борта судна по одному строго запрещался, инструкция не позволяла. Но Серов всё продумал, брал только самых ответственных и толковых, которых выбирал и инструктировал лично сам. Он был членом КПСС, поэтому ему разрешалось ходить в тройке. Они шли на сход вместе, сначала на катере до стенки порта, потом вместе шли до проходной порта, потом садились в такси и каждый выходил там, где ему было нужно. Потом по времени собирались в условленном месте и ехали в порт опять в одной машине, вместе добирались до причала, где был пришвартован судовой катер, который доставлял всех моряков обратно из города на судно. Когда он ходил по торговым лавкам, магазинам и базарам Сингапура, у него сосало под ложечкой. Ну как же можно так жить? Какие-то узкоглазые мартышки могут, а мы, советские люди – нет. Это его бесило больше всего! Где-то в затылке «свербело», что в Союзе ничего не держит, может «свинтить» потихоньку, да и затеряться в этом мегаполисе, английский он знал на приличном уровне, с радиостанциями на «ты» уже давно.
Теплилась задумка устроиться на какое-нибудь небольшое иностранное судно, да и пошло – поехало, поживу для себя, а там видно будет! От одной этой мысли вскипала кровь, в висках стучало. Было страшно, но очень хотелось!
В этот рейс он готовился по особенному, набрал словарей и разговорников, шлифовал английский. Однако чувствовал, что ещё не готов, чего-то ещё не хватало. Но сегодня в ночь отходим, а там…? Кто его знает, как сложится? В общем, настроение было, как говориться, на подъеме! Так он размышлял про себя, как в дверь радиорубки робко постучали.
- Да, да, войдите! - Серов подошёл и открыл тяжелую, бронированную дверь радиорубки. Тут же бесшумно вошла, почти втекла, судовая буфетчица Надя Громова. Она буквально прошептала:
- Александр Владимирович, вы не хотите бутербродов с чаем? Я мигом принесу! – Серов помялся, помялся и неожиданно для себя очень вежливо сказал:
- Ну, только если вас совсем не затруднит! - Надя тут же умчалась в кают-компанию. С этой девушкой его связывало недавнее прошлое. Они были как-то вместе в одной компании, весело отмечали новый 1962 год, вместе ругали партийную дисциплину и советский строй и после этого очень подружились. Периодически встречались, если совпадало время стоянок их судов во Владивостоке. Теперь же, когда Серов переступил палубу «Монгугая», первого, кого он встретил прямо у трапа, была Надежда. Она с лёгкой улыбкой поцеловала его в щеку и бросила:
- Приветик! Очень рада, что ты тоже в экипаже! – вахтенный у трапа удивленно вытянул лицо, мол, надо же, первый раз ступает на палубу и его уже девушки расцеловывают! Серов сначала опешил, он же начальник радиостанции, что за фамильярности?! Потом он решил, что ему понравился этот поцелуй, и он еще долго прикасался рукой к этому месту на лице. Через три дня они подружились ещё ближе, а вчера, перед самым выходом из Владивостока она пришла к нему в каюту уже за полночь и ушла только под утро, шлёпая босыми ногами по палубе коридора и размахивая полотенцем…
Надежда Ивановна Громова, шикарная блондинка двадцати четырёх лет от роду, ходила по морям и океанам уже четвёртый год, была буфетчицей кают-компании комсостава и ходила на «Монгугае» второй год. Ей всё нравилось, и она уже привыкла, что все новички в экипаже сначала к ней присматривались, потом пытались ухаживать, с учетом вахт и режима плавания на пароходе, потом понимали, что время упущено, и ничего не получиться, а потом швартовки, погрузки-выгрузки, береговые заботы, тут уж не до любовных похождений. Так заканчивался один рейс, потом начинался другой, люди менялись, и всё начиналось сначала.
Отца она не помнила, он ушёл, когда ей было четыре годика, мать всё время работала, не покладая рук, то уборщицей в заводоуправлении, то экономкой и уборщицей по совместительству в семье директора судоремонтного завода. Приходила всегда поздно, садилась за кухонный столик в их комнате в коммунальной квартирке на улице Окатовой, что рядом с Мальцевской переправой и, тихо роняя слезы, говорила Наде, что ей надо попытаться прожить другую жизнь!
Их соседи, занимающие остальные две комнаты в их квартирке, были обыкновенные простые люди. Дядя Саша – старший механик китобойной базы «Советская Россия», очень уважаемый человек в их доме, и его жена Наташа, кроткая, тихая женщина, его полная противоположность. Дядя Саша, круглый, почти сто двадцать килограмм веса, очень шумный и громкий, весельчак и душа компании, а тётя Наташа, худенькая, неулыбчивая и молчаливая. Вот, собственно, и все жители их коммуналки, не считая кота Васьки. Они все вместе очень ладили, и, как-то, Наташа сказала:
- Александр, а может, ты возьмёшь Наденьку к себе на судно, пусть поработает на путине, может хоть денежек подзаработает, мир посмотрит?
- Наденьку на разделку китового мяса?! Вы что преждевременной смерти ей желаете? Посмотрите на её руки? Нет, не потянет! – и разговор как-то сам собой сошёл на нет. Однако на следующий год он Громовым преподнес царский подарок – целевое место для «Советской России» для Надежды в пароходском ПТУ (профессиональное техническое училище), где готовили специалистов на суда морского флота. Конкурс там был всегда до 25 человек на место! При этом дядя Саша сказал ей:
- Окончишь с отличием, будешь сама себе работу выбирать, а если на тройки – пойдешь в Рыбфлот рыбу шкерить! Вот так-то, соседка! – хлопнул по столу ладонью, мол, все сказал, дальше твой выход!
Надежде неожиданно понравилось в училище, и она старалась изо всех сил, закончила с отличием, одна четверка была в аттестате по химии. И вот распределение! Всех выпускников собрали в актовом зале и зачитывали кто, куда пойдет работать. Она, затаив дыхание, слышала, как назвали её фамилию – обслуживающая команда на «Советскую Россию»! Она поняла, что дядя Саша все сделал для неё, как надо.
Через два года она уже получила визу и могла идти в заграничные рейсы. Два года на «Советской России» - эта серьёзная рекомендация. Все моряки знали, что там не сахар и тот, кто сможет хотя бы год удержаться – герой, а уж два года – профессионал! Так она и попала на новенький «Монгугай». Она, конечно, думала, что прошла по конкурсу и её пригласили на новое судно, как лучшую буфетчицу по ДВГМП (Дальневосточное государственное морское пароходство), однако, не знала, что старший механик с «Монгугая» - однокашник дяди Саши, а однокашники… - это святое, и они друг для друга могут сделать многое!
Так пролетели ещё два года, и она стала своей на судне. Повидала много и стран и людей и страстей. Даже пришлось избавляться от ребенка от второго помощника капитана, иначе бы был скандал, и она могла потерять место на «Монгугае», еле утрясли ситуацию, вмешался старший механик Иван Акимович, правда второй помощник вынужден был вскоре списаться (уволиться) с судна и больше она его не видела.
В этот рейс на Сингапур Надя шла с обычным настроением, желанием поднакопить денег и, как хотела её мама, вступить в кооператив и, наконец, переехать в свою отдельную квартиру. Как-то увидела, что по трапу поднимался её хороший знакомый Серов Саша с чемоданчиком и небольшим вещевым баулом, что-то ёкнуло под сердечком и расплылось приятной теплотой по телу, поняла, что и он в экипаже! Подбежала, чмокнула в щеку, сама испугалась этой выходки, но вроде Саша не противился, даже чуть улыбнулся, хотя было видно, что он, видимо, какой-то начальник. Потом разобралась – ого, не просто, а начальник радиостанции!
В ночь снялись с якоря и швартовых («снялись» – значит, подняли якорь на борт и отвязали толстые швартовые концы – верёвки, за которые судно стоит привязанным у стенки причала) и пошли на Сингапур. Ходу две недели, там стоянка 3-4 дня, пока пароход разгрузится - погрузится, потом обратно. Всё просто! И уже март, а там весна и тепло и опять куда пошлют, такова судьба морячки.
Погода баловала «Монгугай», шли быстрым ходом, узлов 10, не меньше (1 узел равен скорости - 1 морская миля в час). Надя работала в привычном темпе - с утра до ночи, кормила комсостав в кают-компании, между приемами пищи делала уборку в каютах. Обед в кают-компании «Монгугая» всегда был настоящим священнодействием! Так поставил первый, и пока бессменный, капитан судна Иван Семёнович Красильников. В 11.55 весь командный состав судна, свободный от вахт, должен был собраться в кают-компании на обед, сесть за столы и ждать прихода капитана. Нельзя было в эту пятиминутку греметь тарелками, посудой, что-нибудь есть. Все должны были ждать прихода капитана. В море, в это время, старший помощник ещё стоял на вахте на мостике, поэтому старшим в кают-компании был помполит (помощник капитана по политической части), который иногда веселил собравшийся народ своими байками о прошлых годах службы на военно-морском флоте, или все присутствующие болтали на разные темы, какая сегодня будет погода, начнётся качка или опять будет тихо. Ровнёхонько в 12.00 появлялся Иван Семёнович в рубашке исключительной белизны и выглаженности с золотыми капитанскими погонами на плечах, говор в этот момент в кают-компании затихал, капитан осматривал всех сидящих буквально несколько секунд и произносил:
- Приятного аппетита, коллеги! Прошу всех отобедать и не забыть воздать хвалу нашим кокам и буфетчикам! – затем неторопливо присаживался на свое капитанское место и тихо произносил уже за своим столом:
- Ну, что, отведаем, чем бог послал! – при этом помполит всякий раз морщился и говорил:
- На бога надейся, а кока лично выбирай!
Это было законом, и никто не имел права входить в кают-компанию после этих слов. Это было на «Монгугае» как священный ритуал, и все новички к нему быстро привыкали. И командовала этим ритуалом Надежда Громова. Вот и когда Серов в первый день своей работы на судне подошёл к дверям кают-компании в 12.15, Надя зашипела на него:
- Куда ты лезешь?! Иван Семёнович уже обедает!
- А что, нельзя, что ли?? - Серов опять нахмурился…
- Что за фокусы опять?!
Надежда быстро ему всё объяснила, и он ретировался в свою каюту. Она принесла ему обед прямо туда, благо каюта начальника радиостанции была совсем близко по коридору. Такими Надиными привилегиями, как обед в каюту, пользовались не многие, но Серов был в их числе. Так за заботами и работами летели сутки перехода в Сингапур.
На четвёртый или пятый день вошли в Восточно-китайское море, стало очень тепло, море было спокойным, солнце ласково пригревало всех, кто мог в свободное от вахт и работ время выглянуть на верхнюю палубу. Утро у Серова было свободным, и они встретились с Надеждой в твиндеке правого борта (междупалубное пространство внутри корпуса судна между двумя палубами; место, где обычно располагаются грузовые помещения, пассажирские каюты и т. д.), медленно вышли на палубу и, вдыхая тёплый морской воздух, разговорились. Надежда рассказала ему всю свою коротенькую жизнь и, слегка всплакнув, сказала:
- Никогда, видно, мне не выбраться из этой «мясорубки»!
- А что бы ты хотела, Надя? - Серов вдруг очень внимательно посмотрел ей прямо в глаза.
- Не могу тебе сказать, сама боюсь своих желаний! Пойду я, вечером договорим! – она, повернувшись, быстро ушла к себе в кают-компанию готовиться к обеду команды.
Уже поздним вечером, когда основные дела были завершены и очередная вахта, куда входил и начальник радиостанции, отправлялась на отдых, чтобы заступить в 24.00, Надя робко постучала Серову в дверь и толкнула ее плечом, дверь Серов никогда не запирал, тихонько зашла с печеньем и вареньем на вечерний разговор. Они проговорили практически до самой его вахты. Это был для неё главный вечер в её жизни! Серов отложил сладости и неожиданно тихим голосом строго спросил, готова ли она к поступку, который может перевернуть её жизнь навсегда, к шагу, за которым не будет обратного пути! Условие одно – вместе идти до конца, чем бы всё это не закончилось! У неё забилось сердце, застучала кровь в висках, она догадалась! Всё и так было понятно. Они много раз обсуждали, что жизнь в Союзе ничего хорошего не обещала, что живут они только один раз и хочется пожить этот раз по красивому! А такую возможность предоставить может только заграница. А такая заграница, как Сингапур, будет скоро просто у нас под ногами! Она с дрожью в голосе спросила:
- Саша, а ты меня не бросишь …там?! Я же не знаю языка, я только в магазинах научилась торговаться и узнавать цену товарам!
- Будешь делать, что я скажу, не пропадёшь!
Эту ночь она уже не спала, её бил озноб, вспоминались слова в кабинетах, где выдавали паспорт моряка и заграничную визу, чтобы не посрамила высокое звание советского моряка, что за неё поручились и мать и соседи.… Потом ей казалось, что разговор их подслушали и утром поведут к капитану и помполиту разбираться. Затихла Надежда в полусне только к пяти утра. На следующий день она носилась с удвоенными силами, гремела в каюте капитана немецким пылесосом, двигала мебель в его салоне, да так, что даже Иван Семёнович спросил её:
- Наденька, у вас всё… в порядке? Ничего не болит?
- Все в порядке Иван Семёнович! – а у самой в голове стучало… в последний день стоянки..., просто разошлись, как в море корабли…, вы – туда, а мы – оттуда!
В следующие пару дней, а точнее ночей, они с Сашей Серовым разработали подробный план бегства или, как говорят в официальных бумагах, план оставления судна в иностранном порту. Серов показал ей приготовленные доллары США, и она впервые в жизни держала столько много в своих руках – несколько десятков тысяч долларов и понимала, что держит в руках своё будущее. Так пролетело еще несколько дней.
А начальник радиостанции Серов на вахте в своей радиорубке думал, не сделал ли он трагическую ошибку, рассказав всё Наде Громовой. Да, она ему очень нравилась, казалось, она была ему предана до последней своей клеточки! Да, они думали одинаково и хотели одного и того же! Всё, мосты сожжены! Только вперед! Послезавтра – Сингапур!
Два дня пролетели как один миг, и вот уже швартовка! Поставили на разгрузку прямо посередине грузового порта, к 5-му терминалу, совсем недалеко от района с гордым названием «Александра». На разгрузке задействована вся палубная команда во главе с боцманом. Старпом и второй помощник капитана занимаются с властями грузовыми документами, а остальные – в город! Серов возглавил свою обычную тройку из электромеханика Бойцова и старшего моториста Ливанова. Они разбежались у Viva Vista Shopping Mall (крупный торговый центр), договорившись вечером встретиться здесь же. Серов поменял такси и помчался к своему Джану. Он тащил на себе потаённый пояс с долларами и золотом, который он решил вынести с судна в первый же сход. Вроде всё получилось, никто ничего не заметил.
Вместе с Джаном они сходили в какую-то грязную контору, он передал фотографии, свои и Нади, заплатил деньги и подписал какие-то бумаги. Всё на английском языке, всё очень быстро, однако, они перешли из этой конторы по подземному переходу в небольшой светлый офис, где девушка на хорошем русском языке все ему объяснила.
- Адвокатская контора будет заниматься вашими документами на право постоянного местожительства в Сингапуре!
Потом Джан показал ему маленькую квартирку на последнем этаже четырёхэтажного дома, где очень старая согнутая в спине китаянка приняла деньги и, улыбаясь, передала ему ключи.
- Первый месяц поживете с-сдеся! – Джан, улыбаясь в свою бородку, увлек за собой Серова опять в какие-то уличные закоулки, он уже перестал следить за поворотами и просто повиновался юркому китайцу.
- А как с работой, Джан?
- Э-э-э, торописся, Сан, документы сначала, потом работа! – Сан, так он называл Серова с их первой встречи четыре года назад.
Капитан «Монгугая», Иван Семёнович, старый морской волк, ходивший ещё в гражданскую на буксире, иногда позволял Надежде навести порядок в вещах, погладить рубашки и при этом никогда не оставался в каюте, хотя места у него было предостаточно. Вот и в этот раз она в одиночестве в каюте капитана гладила его белоснежные рубашки и думала свою думку. Как всё будет? Как они будут жить с Серовым в этом красивом, но страшно незнакомом городе? Завтра последний день стоянки, все дела улажены, погрузка заканчивается, вечером «Монгугай» возьмёт курс на Находку. Ночью она пришла к Серову в каюту и, дрожа всем телом, тихонько заплакала.
- Ну что ты, Надя?! Всё готово, квартира есть, документы будут в течение месяца! – Серов метался по каюте и напряжённо шептал ей, что всё образуется, всё будет хорошо, надо только верить в свою звезду и жить для себя! Они договорились, что ничего не берут с собой, идут налегке и идут в одной группе.
Утром на сходе появился помощник капитана по политической части и, строго осмотрев всех, кто готовился сойти на берег, сказал:
- Смотрите у меня! Сегодня вечером отход от причала! Никому не опаздывать! И… вообще! - он хотел видимо сказать, что, мол, все должны помнить о высоком звании советского моряка, что всем надо вовремя вернуться на судно и быть готовым к отходу. Его взор упал на Надежду, которая всеми силами старалась не смотреть ему в глаза:
- Наденька, а чего это ты сегодня в группе Серова? - она посмотрела на помполита и покраснела до кончиков волос.
- А у них же роман, Герман Евсеевич! – старший моторист Ливанов ухмыльнулся и встал подальше от Серова.
- Ну, ты и свинья, Ливанов! - лицо Серова стало ровно как его фамилия тёмно-серым. Все знали, что на берег в иностранном порту ходят в составе групп, так сказать, не заинтересованных людей, а тут… полная заинтересованность! Серов ещё надеялся, что их роман с Надеждой остался незамеченным, хотя, как оказалось, об этом уже догадывались многие.
- Герман Евсеевич, Александр Владимирович обещал нас покатать по каналам на Каланг-Ривере (небольшая внутренняя река Сингапура) и помочь купить платье в торговом центре, я же по-английски не говорю! У нас и группа женская подобралась! – действительно поодаль стояли судовой врач Татьяна и помощник судового кока (поварёнок) Елизавета.
- Так вы недолго? Ладно, ступайте! - помполит уже улыбнулся и, махнув рукой, пошёл по своим делам. Группа Серова прогрохотала по трапу на сход, предъявили на контрольном пункте паспорта моряков (удостоверение личности моряка, использовались ранее всеми членами экипажей судов СССР за границей) и неторопливой походкой пошли к выходу из порта.
По плану они съездили на Каланг-Ривер, покатались на морском трамвайчике по этой почти десятикилометровой реке в другой конец города, высадились у рыболовных пирсов Сингапура и потопали к Малай-базару пешком. Изрядно уставшие выбирали девушкам платья на рынке, торговались, смеялись, когда удавалось сбить цену и, наконец, уселись обедать в рыбном ресторанчике. Сегодня сход был до 18.00 по местному времени, поэтому в районе 16.30 Серов вдруг вскочил со словами:
- Ай-я-яй! Я забыл отцу ручку перьевую купить в подарок! Я обещал ему с золотым пером! Девочки сидите здесь, ждите нас, мы с Надей мигом метнёмся туда и назад, купим ручку и возьмём такси сразу в порт, заедем за вами и на судно! – они встали и почти бегом растворились в толпе.
Через минут двадцать к ресторанчику подъехала машина такси, и к Елизавете с Татьяной подошёл приятный человек в костюме и на чистом русском языке сказал:
- Дамы, вам следует присесть в машину, всё оплачено Александром Серовым, я довезу вас в порт на ваше судно! Ваши друзья на другой машине с покупками уже уехали! Татьяна шарахнулась от него, но, посмотрев на время, сказала:
- Лиза, поехали на судно! Нам нельзя опаздывать! А Серов пусть отвечает потом за свои фокусы! – они сели в старенький, но очень чистый «Форд», и помчались в порт. Опаздывать не хотелось и, прождав Серова с Надей до 17.45, они прошли в проходную порта, предъявив товары и чеки. Наверное, ребята уже на судне, подумала Лиза и почти бегом они добежали до трапа «Монгугая». Поднялись на борт, спокойно проскочили мимо вахтенного, который только через минуту крикнул:
- Татьяна Львовна, а Серов то, где?
- А они с Громовой разве не на борту? Значит, скоро будут! – и подумала, мол, сами виноваты, придумали с двумя такси, фокусники!
Только через час, уже в 19.00 всех начальников собрали в кают-компании, и капитан с помполитом с мрачными лицами объявили:
- У нас ЧП, Серов с Громовой не вернулись со схода! Ждём ещё час и отходим, времени нет, расписание никто не отменял, добро на отход от причалов получено! Татьяна Львовна, прошу ко мне в каюту!
Потом был неприятный разговор с капитаном и помполитом, написание объяснительных записок, практически, допрос с пристрастием! Как такое могло произойти в вашей группе?! Потом у Татьяны разболелась голова от всего этого, и она ушла в каюту и забылась в тревожном сне. Проснулась она уже утром, «Монгугай» шёл полным ходом в Южно-Китайском море. Солнце ярко светило, жизнь продолжалась!
(Продолжение следует)