Частные мобилизации, придуманные специалистами Главного Штаба в 70-х годах XIX века, во многом были хороши. Особенно в теории.
Главное, как считали военные - они позволяли не напрягать все население огромной империи во время военных кампаний. Запасные вычерпывались выборочно и поочередно из разных местностей, подчас находившихся в разных концах страны.
«Напрягать всех» - значит, возможно, иметь в будущем недовольство широких масс, особенно, если боевые действия складываются неудачно. Поэтому первостатейное значение идеи – снизить градус напряженности в обществе.
Такое намерение плавно вытекало из самого смысла частных рекрутских наборов, установленных при Императоре Николае I в 1834 году, когда было повелено «для последовательного отправления рекрутской повинности разделить Государство на две полосы: на Северную и Южную, по народонаселению своему приблизительно равные». Решено было наборы проводить с каждой полосы по очереди через год. Признавалась возможность «отменить навсегда общие наборы в Империи в мирное время, и вместо того установить ежегодные частные наборы, с производством оных в порядке последовательном в двух равных народонаселением частях государства».
Вообще Император Николай I, военный до мозга костей, попытался сделать из русской военной машины ручной сборки, работающей в исключительных случаях, хорошо смазанный и отлаженный «Мерседес», готовый в любую минуту прокатиться катком по всякой местности и раздавить какого угодно противника. Столько новшеств для армии, возможно, не делал до него никто из правителей России. И лишь его сын, реформатор Александр II, полностью воспитанный отцом в военном духе, модернизировал армию, полностью перекроив ее устройства.
Если первые частные мобилизации, проведенные во время успешной русско-турецкой кампании 1876-77 г.г., не выявили каких-либо существенных недостатков, то уже девять мобилизаций русско-японской 1904-05 г.г. показали, что проблемы существуют и немалые!
****
О многих нюансах этих мобилизаций я уже написал. Сейчас продолжу.
Русский мужик – послушный, исполнительный и сердобольный. Терпила. Все эти качества власти хорошо знали и использовали их с лихвой. Примеры тому – войны с Турцией второй половины XIX века. Казалось бы, ну какое дело до ущемления каких-то прав и «угнетения» христианского населения в Османской империи, защиты «братьев-славян»? Некоторые из подобных «братушек», которых русские освободили от турецкого влияния и подарили самостоятельность, дважды (!) в мировых войнах воевали против нас!
Тем не менее, русский мужик послушно шел на войны 1876-77 и 1904-05 г.г., при этом, абсолютно не понимая, за что именно он воюет. Парадокс! При этом непонимании явка на призывные пункты по мобилизациям превышала 100% (правда, речь в данном случае идет лишь о первых мобилизациях в русско-японскую войну).
На практике это означало, что на сборные пункты являлись запасные, не имевшие на руках призывных карт, т.е. которых попросту не звали, но они пришли!
Так, например, во время проведения 4-й частной мобилизации (август 1904 года) в Лодейнопольском уезде Петербургской губернии превышение числа явившихся составило 12%!
Конечно, власти перестраховывались: на случай уклонения от призыва, неспособных к службе и «для предоставления запасным возможно более широких льгот на освобождение по семейному положению» по мобилизации вызывалось гораздо больше запасных, чем реально требовалось. Так, при той же самой 4-й мобилизации такая набавка составила 48% (т.е. людей вызвали почти вполовину больше), а во время 7-й мобилизации в Псковском уезде и вовсе превышала 100%!
Однако продолжительность и успешность военной кампании всегда влияет на настроение населения. Все привыкли к коротким и победоносным войнам, а посему неудачи на фронте заметно снижают как боевой дух войск, так и желание запасных идти на такую провальную войну. Может, награду и получишь, но общий неблагополучный фон так и останется темным пятном в биографии. И не отмоешься потом!
Во время проведения 8-й частной мобилизации (июнь 1905 года) в Петербургском округе было разослано 21,923 призывных карты, что составляло 62% всех состоявших на учете ко дню мобилизации. При этом, на сборные пункты прибыло 19,874 человека, т.е. 90% призывавшихся.
В отчете о проведении мобилизации прямым текстом сказано:
«…повторные мобилизации и военные неудачи на Дальнем Востоке сильно повлияли на рвение населения к участию в войне. При предшествующих мобилизациях, в районе Округа в каждом уезде было довольно значительное (около 5%), явившихся к призыву без призывных карт. При 8-й частной мобилизации в 13-ти поднятых уездах без призывных карт явилось лишь 93 человека (0,4% всех призывавшихся), причем наибольшее число явившихся без призывных карт было в Верроском уезде – 56 человек (поднимался этот уезд впервые), и не было вовсе явившихся без призывных карт в уездах Петербургском, Царскосельском, Петергофском, Эзельском, Великолуцком и Торопецком.
Первые четыре уезда поднимались в первый раз, остальные же два – во второй…».
Как видно, в уездах, в которых мобилизация проводилась вторично, желающих добровольно идти на войну, сильно поубавилось.
Мало того. Еще во время проведения 4-й частной мобилизации самый большой процент не явившихся дали Гдовский и Лужский уезды Петербургской губернии, хотя и поднимавшиеся в первый раз!
Вообще, столичная Петербургская губерния уже к тому моменту доставляла военным сильную головную боль, как крайне неблагополучная и состоявшая из неблагонадежного фабричного элемента.
Именно по этой причине, проводя самую первую мобилизацию (3-ю частную) в Петербургском округе, было решено не призывать запасных из самых развращенных и порочных уездов Петербургской губернии, а именно города Петербурга и Петербургского, а также Петергофского уездов. В результате, мобилизация в этих уездах прошла лишь самая последняя – 8-я по счету.
Связываться с порочными и преступными элементами не хотелось никому: поначалу потому, что в бой хотелось идти с лучшими из лучших, а под конец – потому, что с аморальным элементом
Так, задолго до событий русско-японской войны начальник штаба XVIII армейского корпуса ген.-майор А.Н. Штрик еще в рапорте в Главный Штаб от 3 января 1896 года за №6 докладывал:
«…новобранцы Петербургской губерни большую часть времени проводят на фабриках и заводах и занимаются ремеслами, разлагающим образом влияющие на новобранцев…» .
Начальник Главного инженерного управления в рапорте в Главный Штаб от 1 мая 1896 года за №7084 назвал уроженцев Санкт-Петербурга и губернии «в большинстве своем деморализующим элементом» .
А уже после окончания кампании, командир Кронштадтской крепости в рапорте в Штаб войск Гвардии и Петербургского военного округа от 11 августа 1906 года за №3372 докладывал о «плохой нравственности населения этих уездов вообще, а петербургского рабочего элемента»:
«…Дурная нравственность контингента новобранцев Санкт-Петербургской губернии, частые самовольные отлучки и просрочка из отпуска обусловливаются постоянным общением с рабочими Колпинского, Обуховского и других заводов и тем, что большинство солдат имеют своих родных в близости от места служения, а потому соблазняются к отлучкам, что не имело бы места, если бы родные жили подальше от места стоянки…».
****
Фабрично-заводской контингент был неугоден армейским кругам, в первую очередь, из-за того, что молчать они не хотели. Быть покорной, тупой рабочей лошадкой, слепо исполняющей приказы и отправляющейся на убой (тем более, непонятно, за чьи интересы и во имя чего), хотелось далеко не каждому. Безусловно, работала мощная пропаганда различных революционных кругов. Однако основная масса населения империи представляла собой «болото» - послушную серую массу, которая видят в любом решении властей лишь благо для народа.
Что ж, таковым она осталась и по сей день…