Германский Протей
музыкальные драмы немецких и австрийских композиторов
Перевод с немецкого и латинского Ю.Е. Смирнов
Светлой памяти Кирилла Ивановича Никонова
/Аннотация/
В книге собраны переводы легендарных музыкальных драм немецких и австрийских композиторов. Принадлежа к разным музыкальным эпохам и являясь вершинами барокко, венского классицизма, романтизма, неоромантизма и модерна, эти сочинения входят в сокровищницу мировой музыкальной культуры и убеждают нас в том, что в Германии и Австрии союз музыки и слова увенчался лавровым венком бессмертия. Большинство произведений публикуется на русском языке впервые.
Оглавление
Ян Питерсзон Свелинк О, сжалься надо мной, Господь, мой Бог
Дитрих Букстехуде Иисус, жизнь моей жизни
Иоганн Пахельбель В смертных узах лежал Христос
Людвиг ван Бетховен Торжественная месса
Роберт Шуман Геновева
Примечания
Иоганнес Брамс Погребальная песнь
Густав Малер Восьмая симфония
Эрнст Кшенек Таинственное королевство
Эрнст Кшенек Карл Пятый
Примечания
Ян Питерсзон Свелинк
(1562-1621)
О, сжалься надо мной, Господь, мой Бог
I
О, сжалься надо мной, Господь, мой Бог,
По милосердью своему, которому нет меры и предела!
Я знаю, в чём мой грех, я от него иссох.
Избавь меня от злого, гибельного дела!
Мой грех, Господь, – причина моей тяжкой боли,
Но, согрешая пред тобой, я согрешаю против своей воли.
Перед тобой, мой Бог, зла не хочу творить:
Ты справедлив, Господь, – тебе меня судить.
II
Я во грехе, Господь, на свет явился:
Зачат в грехе, в грехе я матерью рождён.
Плодами тайной мудрости твоей я насладился.
Их даровал мне Бог, который в истину влюблён.
Ты окропи меня, Господь, иссопом –
Я стану чист; омой – я буду снега белого белей,
Нагрянут звуки радости всем скопом –
И моё сердце станет веселей.
*
Примечание
Нидерландский композитор использует немецкий поэтический текст, который принадлежит перу Эрхарда Хегенвальда и является вариацией на 50 (51) псалом.
* * * * *
Дитрих Букстехуде
(ок.1637 – 1707)
Иисус, жизнь моей жизни
кантата
[BuxWV62]
Иисус, жизнь моей жизни,
Иисус, смерть моей смерти,
Ради меня Ты обрёк
Себя на глубочайшую
Душевную скорбь
И вверг Себя
В страшнейшую погибель, –
И всё это – лишь для того,
Чтобы я избегнул смерти.
Прими же за это,
Возлюбленнейший Иисус,
Мою тысячекратную
Благодарность!
*
Ах, праведный Сын Божий,
Ты вынес насмешки и поношенье,
Плевки и удары, Ты оказался в узах, –
И всё это Ты претерпел лишь для того,
Чтобы избавить меня, несчастного,
От греховных цепей дьявола.
Прими же за это,
Возлюбленнейший Иисус,
Мою тысячекратную
Благодарность!
*
Ты получил тяжёлые удары
И тягостные раны,
Дабы избавить меня от мук,
Ты попустил это,
Дабы я обрёл мир.
Ах, ради того чтобы
Я обрёл благословение,
Ты позволил возвести
На Себя хулу!
Прими же за это,
Возлюбленнейший Иисус,
Мою тысячекратную
Благодарность!
*
Над Тобой жестоко насмехались,
Тебя сурово злословили,
И Тебя увенчали
Терновым венцом.
И всё это Ты перенёс,
Дабы усладить меня
И возложить на мою
Голову венец славы.
Прими же за это,
Возлюбленнейший Иисус,
Мою тысячекратную
Благодарность!
*
Я от всего сердца
Благодарю тебя, Иисус,
За все перенесённые Тобою беды:
За раны, за муки,
За тягостную, горькую смерть,
За Твою дрожь, за Твой страх
И за Твои неимоверные страдания.
Прими же за это,
Возлюбленнейший Иисус,
Мою тысячекратную
Благодарность!
Аминь.
* * * * *
Иоганн Пахельбель
(1653-1706)
В смертных узах лежал Христос
кантата
[T. 371]
1
В смертных узах лежал Христос,
Преданный смерти за наш грех.
Воскреснув, Господь нам жизнь принёс,
Оживив воскресеньем нас всех.
*
Веселье и радость – наш удел,
Благодарность Ему – наш долг.
Спасённый народ «Аллилуйя!» пел,
Дабы хвалебный глас никогда не умолк!
*
Аллилуйя!
2
Никто из человеческих детей
Не в силах смерти избежать:
Повсюду грех и вереница пагубных затей,
И невиновного нам не сыскать.
*
Вот почему приходит смерть без стука.
Живое – бренно, бытие – постылый тлен.
Нам с жизнью предстоит разлука,
Нас в царстве смерти ожидает плен.
*
Аллилуйя!
3
Явившись к нам, Сын Божий Иисус Христос
Изгнал грехи, намереваясь смерть искоренить,
И Своей властью нам бессмертие принёс.
Отныне смертью нас не устрашить,
Ведь, утеряв своё убийственное жало,
Она от нас стремительно сбежала.
*
Аллилуйя!
4
Вот битва странная пылала:
Сражались жизнь и смерть,
И жизнь победу одержала
И жадно поглотила смерть.
*
И сказано в Писании немало
О том, как смерть сжирала смерть, –
И смехотворной шуткой она стала,
И отшумела злая круговерть…
*
Аллилуйя!
5
Вот истинный пасхальный агнец Божий, –
И длань Всевышнего почиет на Христе, –
Как агнец жертвенный с изжаренною кожей,
Он с пылкою любовью принял муки на кресте.
*
Святая вера побеждает смерть Его нетленной кровью
И осеняет свыше неземной любовью.
Гнетущий сумрак тёмных сил нас не коснётся,
И Удушитель злой до нас теперь не доберётся.
*
Кровь Божья – символ, указующий нам путь,
И с этого пути нам не свернуть.
*
Аллилуйя!
6
На празднестве высоком мы вкушаем сладость,
Которую Господь дозволил нам познать,
И сердце наполняет неземная радость,
И души не устанут ликовать.
*
Он сам – как Солнце, и сиянье Его благодати
Лучами озаряет наши верные сердца;
Господня справедливость явлена в расплате, –
И ночь грехов сокрылась от Его лица.
*
Аллилуйя!
7
Вкушая пасху верную, мы знаем,
Что слово благодати изгоняет старую закваску;
И Господа Христа мы почитаем –
И в вере обретаем Божью ласку.
*
Душа жива лишь Господом одним,
И вера правая пребудет с Ним.
*
Аллилуйя!
* * * * *
Примечания
* Поэтический текст принадлежит перу Мартина Лютера (1483-1546) и датируется 1524 годом.
* Это стихотворное произведение использовали в своём музыкальном творчестве многие композиторы, не только автор органной «Прелюдии, фуги чаконы в дорийском ладу», но и, к примеру, И.С. Бах.
* В изданиях первоисточника имеются некоторые разночтения.
* Душитель, удушитель, der W;rger – любопытные и весьма экстравагантные «характеристики» дьявола.
* «…старую закваску…» Старую – то есть древнюю, ветхую.
* * * * *
Людвиг ван Бетховен
(1770-1827)
Торжественная месса
для солистов, хора и оркестра
[опус 123]
[сочинение 1819-1823 годов]
I
Господи, помилуй.
Христос, помилуй.
Господи, помилуй.
II
Слава в вышних Богу.
И на земле мир
Людям доброй воли.
Восхваляем Тебя.
Благословляем Тебя.
Возносим к Тебе молитву.
Славословим Тебя.
Наша благодарность –
Твоей великой славе.
Господь Бог, Царь небесный,
Всемогущий Бог Отец.
Господь единородный Сын,
Иисус Христос. Господь Бог,
Агнец Божий, Сын Отца.
Сжалься над нами,
Уничтожающий грехи мира.
Внемли нашей мольбе,
Истребляющий грехи мира.
Сжалься над нами,
Сидящий одесную Отца.
Ибо Ты один свят,
Ибо Ты один Господь,
Ибо Ты единственный Бог,
Ибо лишь Ты Высочайший,
Иисус Христос, со Святым Духом
Во славе Бога Отца. Аминь.
*
Слава в вышних Богу!
Слава! слава! слава!
III
Верую во единого
Бога Отца всемогущего,
Творца неба и земли,
Всего видимого и невидимого.
*
Верую во единого
Господа Иисуса Христа,
Единородного Сына Божьего,
Рождённого от Отца
Прежде всех веков,
Бога от Бога, свет от света,
Бога истинного
От Бога истинного,
Рождённого, не сотворённого,
Единосущного Отцу,
Которым всё сотворено,
Низошедшего с небес
Ради нас, людей,
И ради нашего спасения.
И принял Он плоть
От Духа Святого
И Девы Марии,
И стал человеком,
И был распят за нас,
Претерпевший страдания
При Понтии Пилате,
И был погребён.
И воскрес на третий день
Согласно Писаниям,
И взошёл на небо,
И восседает Он одесную Отца.
И снова придёт во славе
Судить живых и мёртвых,
И Царству Его не будет конца.
*
Верую в Святого Духа,
Господа животворящего,
От Отца и Сына исходящего,
Которому возносят молитву
И которого прославляют
Наравне с Отцом и Сыном,
Говорившего через пророков.
*
Верую в единую святую
Вселенскую апостольскую церковь,
Исповедую единое крещение
Во оставление грехов
И ожидаю воскресения мёртвых
И жизнь грядущего века.
Аминь.
IV
Святой Господь Бог Саваоф.
Земля и небеса
Преисполнены Твоей славы.
Слава в вышних!
Благословен приходящий во имя Твоё.
Слава в вышних!
V
Сжалься над нами,
Агнец Божий,
Уничтожающий грехи мира.
Даруй нам мир.
* * * * *
Впервые исполнено в Санкт-Петербурге 7 апреля 1824 года.
Роберт Шуман
(1810-1856)
Геновева
опера в четырёх актах
Либретто Роберта Шумана и Роберта Райника по произведениям
Людвига Тика и Фридриха Геббеля.
[Опус 81.]
[Сочинение 1847-1848 годов.]
Действующие лица:
Хидульф, трирский епископ
Зигфрид, пфальцграф
Геновева, его супруга
Голо
Маргарета, бывшая кормилица Голо
Драго, дворецкий
Бальтазар, слуга в замке Зигфрида
Каспар, слуга в замке Зигфрида
Анджело
Конрад, прислужник Зигфрида благородного происхождения
Рыцари, духовные лица, оруженосцы, холопы, народ, видения.
Первый акт
Поднимается занавес.
Большой дворцовый двор в укреплённом замке Зигфрида. Справа – дворец Зигфрида, к его главным воротам ведёт лестница. Напротив расположена церковь, к ней также ведёт лестница. Задний план образует повсюду увитая плющом стена, в центре которой находятся з;мковые ворота с подъёмным мостом, и устремлённому сквозь них взору открывается живописный вид.
В церкви идёт богослужение.
Сцена заполнена рыцарями, их прислужниками благородного происхождения и простолюдинами, часть которых стоит на коленях. Среди рыцарей находится Голо.
ХОР.
Преисполнившись благоговения,
Вознесите к небесам
Ваши длани и ваши сердца!
Вознесите их к нашему
Всеобщему повелителю,
Могущество которого
Беспредельно!
Да пребудет царствие
Его во веки веков!
Ради него мы всегда
Готовы идти на смерть!
И если он с нами,
То нам страшиться нечего.
Он – источник благодати,
Спасение – лишь от него.
Из церкви в сопровождении большой свиты выходит Хидульф.
ХИДУЛЬФ (с силой).
Готовьтесь вступить
В богоугодную борьбу!
Во Францию из Испании
Вторгся заклятый враг
Нашей веры Абдоррхаман!
ХОР (поднимаясь; очень громко).
Смерть ему! Смерть ему!
ХИДУЛЬФ.
Возмущённый его злодеяниями,
На него идёт войной
Могучий Карл Мартелл,
Который призывает
Здешних храбрецов
Покарать мечом этого наглеца.
ХОР (очень громко).
Слава Карлу Мартеллу!
Слава Карлу Мартеллу!
ХИДУЛЬФ.
От его имени я призываю
Вступить в борьбу и вас!
Пусть каждый, кто в силах
Держать в руке меч,
Вооружится и, вступив
В войско благородного
Пфальцграфа Зигфрида,
Которого Карл назначил
Военачальником, примет
Участие в священном походе
В защиту креста Господня!
ХОР (громко).
Мы готовы! Мы готовы!
ХИДУЛЬФ (изо всех сил).
Сразись же во славу христианства,
О, сонм храбрых воинов!
ХОР.
Мы готовы иди в бой!
Во имя Господа Христа
Мы готовы идти на смерть!
ХИДУЛЬФ.
Пусть же тебя сопровождает
Ангельское воинство!
И да пребудет с тобой Господь!
Хидульф спускается по церковной лестнице и, сопровождаемый огромной свитой, следующей за ним из церкви, медленно удаляется.
ХИДУЛЬФ И ХОР.
Да пребудет царствие
Его во веки веков!
К движущемуся из церкви шествию присоединяется всё больше и больше людей, находящихся на сцене.
Ради него мы всегда
Готовы идти на смерть!
И если он с нами,
То нам страшиться нечего.
Он – источник благодати,
Спасение – лишь от него.
На сцене остаётся один Голо.
ГОЛО (глядя вослед удаляющимся).
О, если бы я мог
Отправиться вместе с ними!
О, если бы и меня освятило
Благословение святого отца!
Я мог бы, как и они,
Стяжать славу в кровавой битве
И, погибнув, обрести честь,
Но мне суждено иное…
Покой… жизнь,
Преисполненная тишины…
(Очень выразительно.)
О, если бы я обрёл в душе мир!
*
Ария Голо (сладко и тихо).
Заполони моё сердце, мир!
Заставь умолкнуть голос
Тягостного горя!..
Прекрати яростную
Борьбу моих чувств!
Заполони моё сердце, мир!
Солнце изливает
Свои золотые лучи –
Мне же всё представляется
В мрачном свете…
О, если бы я, как прежде, мог,
Сетуя, излить свои слёзы!
(Громче.)
Ины;е чувства владели
Мной в минувшие дни,
Когда я рвался в бой!
Я мог обуздать любого коня,
Оставить за спиной любое ущелье,
Любое поле, и для меня
Не было недостижимой цели!
После же я возвращался домой,
Дабы вкусить сладостный отдых;
И когда под звуки цитры
Звучала моя песнь, в чертогах
Раздавались похвалы певцу.
Когда же все с ласковой
Благодарностью восхваляли
Мою весёлую песнь,
За обильной трапезой
(Очень громко.)
И при наполненных кубках
Она воспламенялась ещё сильней!
*
(Тихо.)
Так было в минувшие дни…
А теперь…
(Задушевно.)
Заполони моё сердце, мир!
Заставь умолкнуть голос
Тягостного горя!
Прекрати яростную
Борьбу моих чувств!
Заполони моё сердце,
Сладостный мир!
Солнце изливает
Свои золотые лучи –
Мне же всё представляется
В мрачном свете…
О, если бы я, как прежде, мог,
Сетуя, излить свои слёзы!
*
(Громче.)
Зигфрид! Зигфрид!
Ты для меня второй отец,
И я всем тебе обязан.
Что же ты наделал!
Ты поставил меня
Охранять твою супругу!..
И я – человек –
Должен оберегать
Это небесное сокровище!..
(Тихо.).
Я вижу: она приближается сюда!
(Ещё тише.)
О, если бы я мог
Спастись бегством
И укрыться там,
Куда не проникнет
Ни один луч солнца!
Голо направляется в глубину сцены.
По дворцовой лестнице спускаются Зигфрид и Геновева. За ними следуют Драго, Анджело, Бальтазар, Каспар, Конрад и другие слуги.
ЗИГФРИД (обращаясь к Геновеве).
Недолго мы были вместе,
И ныне нас разлучает суровая судьба.
ГЕНОВЕВА (обращаясь к Зигфриду).
Священные узы соединяют
Нас и в разлуке, – и взор любви
Устремится за тобой в любую даль.
ЗИГФРИД.
Ты – немецкая женщина,
И жалобы тебе не к лицу!
Скажи, неужели я должен
Примириться с тем,
Что нашей вере
Нанесено бесчестье?
ГЕНОВЕВА.
Если бы ты не был героем,
Ты не был бы Зигфридом, –
И я бы так не сокрушалась!..
ЗИГФРИД.
Неужели я должен
Примириться с тем,
Что нашей вере
Нанесено бесчестье?
ГЕНОВЕВА.
Куда бы ты ни устремился,
Моя любовь последует за тобой!
ЗИГФРИД.
Однажды наступит день радости,
И он сменит ночь скорби!
ГЕНОВЕВА.
Пусть тот, кто дал мне тебя, видит:
Я готова по его повелению
Пожертвовать тем лучшим,
Что у меня есть!
ЗИГФРИД.
Славно поднять боевые знамёна
И сразиться во славу христианства, –
Есть ли на свете что-нибудь
Прекраснее этого!
ГЕНОВЕВА.
О, мой возлюбленный супруг!
ЗИГФРИД.
О, моя возлюбленная супруга!
ГЕНОВЕВА.
Счастлива та,
Кому дарован такой герой!
ЗИГФРИД.
Счастлив тот,
Кому дарована такая супруга!
Слева за сценой раздаются звуки труб. Справа за сценой тоже раздаются звуки труб, и они звучат громче.
ЗИГФРИД.
Нас созывают эти звуки!
(Обращаясь к слугам.)
Ещё пару слов!
Драго, ты всегда доказывал
На деле свою верность, –
И ныне я вверяю твоему
Попечению свою дворню!
Позаботься же о ней как следует!
ДРАГО (почтительно).
Расставание с вами приносит
Нам глубокую скорбь!
ЗИГФРИД (указывая на Анджело).
И прежде всего позаботься
Об этом несчастном человеке!
Да, он лишён дара речи,
Но в его взоре
Видна преданная душа!
Никогда не обижай его!
ДРАГО.
Как скажете!
Всё будет сделано!
ЗИГФРИД.
Здесь нет одного…
(Замечая Голо и обращаясь к нему.)
Голо, ты – самый близкий
Человек моему дому.
Отчего же ты стоишь
Так далеко в стороне?
ГЕНОВЕВА.
Как он бледен!
ДРАГО.
Как он смущён!
ЗИГФРИД.
Быть может, ты желаешь
Отправиться вместе
Со мной на войну?
ГОЛО.
Как скажете!
ЗИГФРИД.
Нет, лучше послужи мне здесь…
ГЕНОВЕВА.
Его больше всех мучает
Мысль о грядущем расставании!
ЗИГФРИД.
Лишь самому лучшему человеку
Я хотел бы доверить то лучшее,
Что у меня есть!
И этот человек – ты!
(Обращаясь к Голо от всего сердца.)
Позаботься о моей супруге
И защити её, если ей понадобится
Мужское заступничество!
(Обращаясь к другим слугам.)
А вы служите ему так,
Словно он – это я!
И исполняйте любое его повеление!
ГОЛО.
Хотелось бы мне,
Чтобы для этого дела вы нашли
Более достойного человека, чем я…
ГЕНОВЕВА.
Я с радостью приму вас
В свои рыцари!
ГОЛО.
О, благородная графиня,
Вы слишком высокого
Мнения обо мне!
Слева за сценой раздаются звуки труб.
ЗИГФРИД.
Слова здесь ни к чему!
ГОЛО (обращаясь к Геновеве).
Слишком высокого!..
ЗИГФРИД.
Время дорого,
И об этом говорят звуки труб.
За дело! Приведите моего
Боевого коня!
ГОЛОСА (за сценой справа).
Вперёд!
ГОЛОСА (за сценой слева).
Вперёд!
Геновева и Зигфрид заключают друг друга в долгие и страстные объятия. Голо глядит на них, стоя в стороне.
ХОР.
Вперёд! вперёд! в бой!
Граф Зигфрид-герой
Ведёт наше войско в бой!
Зигфрид – с нами, и это не мало!
Нас ожидает слава!
Вдоль по сцене проходит первый хор воинов.
ХОР.
Прелестная возлюбленная, поцелуй!
Нас ожидает расставанье!
Но счастье пребудет с нами,
И скоро мы возвратимся назад!
ГЕНОВЕВА (обращаясь к Зигфриду).
Прощай!
ЗИГФРИД.
Прощай!
ГЕНОВЕВА.
До скорой встречи!
ГОЛО (в сторону).
О, как сладко она целует!..
ЗИГФРИД.
До скорой встречи!
ГОЛО (в сторону).
Это чувствуешь, на это глядя!
Второй хор (теноров) – он сперва за сценой, затем приближается всё ближе и ближе и, наконец, полностью выходит на сцену.
ВТОРОЙ ХОР.
Карл Мартелл, Карл Мартелл,
Он – храбрый молот
На горе всем язычникам!
Когда мы крепко ударим по врагу,
Он превратится в наковальню!
Что за громкий звон
Издаёт этот молот! –
Карл Мартелл! Карл Мартелл!
ПЕРВЫЙ ХОР.
Вперёд! вперёд! в бой!
Граф Зигфрид-герой
Ведёт наше войско в бой!
Зигфрид – с нами, и это не мало!
Нас ожидает слава!
Прелестная возлюбленная, поцелуй!
Нас ожидает расставанье!
Но счастье пребудет с нами,
И скоро мы возвратимся назад!
К Голо подходит оруженосец и указывает ему, что конь стоит наготове.
ГОЛО (обращаясь к Зигфриду).
Господин, конь стоит наготове!
ГЕНОВЕВА (обращаясь к Зигфриду).
О, если бы я могла
Отправиться вместе с тобой!..
ЗИГФРИД.
Утешься! мужайся!
ГЕНОВЕВА.
Прощай! прощай!
Зигфрид заключает Геновеву в объятия и целует в последний раз. Затем он садится на своего коня, протягивает Голо, Анджело и Драго руку на прощанье и, ещё раз поприветствовав рукой Геновеву, уезжает. Слуги Зигфрида удаляются вместе с воинами.
ХОР (очень громко).
Вперёд! вперёд! в бой!
Граф Зигфрид-герой
Ведёт наше войско в бой!
Зигфрид – с нами, и это не мало!
Нас ожидает слава!
Прелестная возлюбленная, поцелуй!
Нас ожидает расставанье!
Но счастье пребудет с нами,
И скоро мы возвратимся назад!
Карл Мартелл, Карл Мартелл,
Он – храбрый молот
На горе всем язычникам!
Когда мы крепко ударим по врагу,
Он превратится в наковальню!
Что за громкий звон
Издаёт этот молот! –
Карл Мартелл! Карл Мартелл!
Сцена постепенно пустеет, и на ней остаются Голо и Геновева. Геновева
в бессилии опускается на скамью. Голо поддерживает её руками.
Хор, звучащий за сценой, постепенно стихает.
ГОЛО (тихо).
Грубый воин!
Он знает толк в мечах
И в битвах, – в любви же
Он ничего не понимает!
Он её околдовал!
Я не хочу страдать
Из-за её смерти!
О!.. Она вздыхает!
(Немного громче.)
Прелестная жизнь
Возвращается к ней!
На её губах проступил
Первый румянец!
(Очень тихо.)
О, губы, сладостные губы!
Тот, кто вас целует,
Похищает вечное блаженство,
Ибо такой поцелуй
Никогда не остынет на губах…
Никогда! никогда!..
(Озираясь вокруг; очень тихо.)
Я мог бы это сделать…
Я один, и кругом никого нет…
Нет, эти священные очи –
Не херувим, возбраняющий вход в рай…
(Очень тихо, но твёрдо.)
Я хочу – и я должен её поцеловать!
Голо целует Геновеву. В это время Маргарета просовывает свою голову в замковые ворота, затем она быстро исчезает.
ГЕНОВЕВА (очень тихо и задушевно).
Мой Зигфрид!
(Замечает Голо, но всё ещё его не узнавая.)
Кто ты?
ГОЛО (очень учтиво).
Ваш преданнейший раб!
ГЕНОВЕВА.
Поддержите меня!
У меня голова идёт кругом!
Опираясь на руку Голо, Геновева уходит во дворец.
*
МАРГАРЕТА (выходя из замковых ворот).
Как прекрасен этот рыцарь!
Глядя на него, испытываешь
Одни лишь радостные чувства!
Ему всё к лицу: и шпага,
И шляпа с пером, и мужество!
Когда же он склонился над ней,
Намереваясь её поцеловать,
Какой пламенный жар
Загорелся на его щеках!
Женщина одна, её супруг на войне…
Да, этому миловидному парню
Было нетрудно совершить задуманное!
Нет мне ни отдыха, ни покоя,
И я питаю затаённую злобу:
(Делая угрожающий жест, поворачивается в сторону дворца.)
О, властительный граф,
Я отплачу тебе за то,
Что ты изгнал меня из дома!
(Очень тихо.)
Тихо! Он приближается!
Голо возвращается из дворца. Он погружён в глубокие раздумья. Маргарета отходит назад и подслушивает.
ГОЛО.
О, что ты натворил!
Охваченный дерзновенной
Мечтой, ты поцеловал
Супругу своего повелителя!
Ты заключил в свои объятья
Благородную женщину!
Ты нарушил своё рыцарское слово!
Несчастный, ступай отсюда прочь,
И шагай отсюда до тех пор,
Пока тебя носят твои ноги!
Голо намеревается уйти через замковые ворота.
МАРГАРЕТА.
Голо!
ГОЛО (не узнавая её и отталкивая её в сторону).
Прочь! прочь!
МАРГАРЕТА.
Мой сын, куда ты?
Неужели ты не скажешь
Ни слова своей кормилице,
Которая так долго тебя не видела?
ГОЛО (невольно).
Ты?.. Маргарета?.. Здесь?..
МАРГАРЕТА.
Некогда ты сурово оттолкнул меня –
Я же сохранила к тебе добрые чувства.
ГОЛО.
С тех пор как ты стала творить
Злодеяния и предалась
Дьявольским искусствам,
К которым я испытываю отвращение,
Я тебя возненавидел!
Здесь – дом добродетели!
МАРГАРЕТА (вопросительно).
Дом добродетели?..
Ах! Я надеялась, после
Долгих скитаний, обрести
Здесь тихое отдохновение.
ГОЛО.
Это – дом добродетели!
МАРГАРЕТА (тайком).
И что же я вижу в этом
«Доме добродетели»?..
ГОЛО.
Ах!
МАРГАРЕТА (шепчет ему на ухо).
В самом деле, прелестная женщина
Стоит того, чтобы её поцеловать!
ГОЛО (хватая её).
Ты видела?!. Умри же!
МАРГАРЕТА (равнодушно).
Ударь же! Ведь я для тебя –
Лишь кормилица, не мать.
(Тихо.)
Уходи, Голо! Ты болен!..
ГОЛО.
Да, я смертельно болен!
МАРГАРЕТА.
Доверься мне!
(Указывая в сторону дворца.)
Мне ведомо целебное искусство…
ГОЛО.
Прочь, ведьма!
Мне ненавистна ты,
Ненавистен этот дом
И ненавистен весь мир!
Мне не под силу
Тягостное бремя жизни,
И я едва ли его вынесу…
Я хочу уйти отсюда
И скрыться ото всех глаз,
Скрыться там, где меня
Никто не увидит!
Голо намеревается уйти, но Маргарета его останавливает.
МАРГАРЕТА.
Ты оставляешь бедную
Женщину в одиночестве,
Без тебя она погрузится
В бескрайнюю печаль,
И её охватит уныние.
Она, как говорят,
К тебе благосклонна...
ГОЛО (хватая её за руку).
Чего ты несёшь?
Кто тебе об этом сказал?
МАРГАРЕТА.
Не садни мне руку!
Такого рода вещь – не редкость…
ГОЛО.
Ты лжёшь!
Ты её, непорочную, не знаешь!
МАРГАРЕТА.
Гляди-ка, как всё
Чудесно складывается!
Граф на войне, ты же
Остался здесь, дома.
Граф сделал тебя
Своим наследником,
Сам же он, быть может,
Погибнет на войне!
На свете часто происходят
Чу;дные дела: гора и дол
Сходятся вместе,
Но двум огням сойтись
Между собой намного легче!
Всех благ тебе! Всех благ!
Маргарета намеревается уйти.
ГОЛО (удерживая её).
Ты уже отправляешься в путь?
МАРГАРЕТА.
Я направляюсь в Страсбург.
ГОЛО (доверительно).
Ответь мне, Маргарета,
Как бы ты поступила на моём месте?
МАРГАРЕТА (в сторону).
Его задело за живое!..
(Громко.)
Если бы я была таким же
Молодым человеком, как вы,
И с такими очами, как у вас,
Я твёрдо хранила бы надежду,
И я была бы влюблена в королеву…
ГОЛО.
О, разве мог бы я питать
Подобные надежды!
МАРГАРЕТА (в сторону).
Его задело за живое!..
ГОЛО.
Маргарета!
Я хочу по-царски
Тебя вознаградить!
Останься здесь, в замке,
И гляди в оба!
МАРГАРЕТА.
Мне вполне достаточно того,
Что я уже видела!
ГОЛО.
Прошу тебя, останься здесь
Лишь на несколько дней!
МАРГАРЕТА.
Вы так сильно этого хотите?
ГОЛО.
Так ты останешься?
МАРГАРЕТА.
Быть может…
ГОЛО.
И ты мне поможешь?
МАРГАРЕТА.
Чем могу, помогу.
ГОЛО.
Дай же мне свою руку!
МАРГАРЕТА.
Вот она!
ГОЛО (громко).
Клянёшься ли ты помогать мне?
МАРГАРЕТА (громко).
Клянусь!
ГОЛО.
Ты вдохнула в меня
Новую жизнь!
И с твоей помощью
Я осуществлю задуманное!
МАРГАРЕТА (в сторону).
Мне удалось
Осуществить то,
Что я задумала:
Я поймала его в свои сети!
ГОЛО.
Она должна стать моей!
И она будет моей!
Даже если ангелы
Спустятся на землю,
Чтобы защитить её
И принести ей спасение,
Всё равно:
(Ещё громче.)
Она должна стать моей!
И она будет моей!
МАРГАРЕТА (обращаясь к Голо; столь же громко).
Она должна стать твоей!
И она будет твоей!
ГОЛО И МАРГАРЕТА (очень громко).
Теперь или никогда!
Теперь или никогда!
Быстро падает занавес.
*
Второй акт
Поднимается занавес.
На половине Геновевы. Готический зал. Справа – дверь и окно, ведущее
в замковый двор. Слева располагается дверь во внутренние покои. В центре – дверь и окно алькова (спальни Геновевы). На стене висит цитра. На столе горит светильник. Геновева прядёт за прялкой.
ГЕНОВЕВА (тихо и очень искренне).
О, боль расставания с Зигфридом!..
Счастье и радость покинули
Вместе с ним этот замок,
И замок остался без хозяина
И без его мудрого руководства!
(Громче.)
О, скорее бы Зигфрид
Возвратился назад,
А вместе с ним возвратились
Мужество и веселье!
В отсутствие Зигфрида
Начинаются неурядицы;
Когда же он здесь,
Замок сияет и блестит
И всё идёт как нельзя лучше!
О, боль расставания с Зигфридом!..
Геновеву прерывает пение, доносящееся снизу из комнаты для челяди. Песня, сопровождаемая шумом и стуками, становится всё громче и громче.
ХОР ХОЛОПОВ (за сценой, тихо).
Там-там-там-там!
Там-там-там-там!
ГЕНОВЕВА.
Что это?
ХОР ХОЛОПОВ (громко).
Наполните бокалы до краёв!
Под звон бокалов
Осушите их до дна!
Геновева подходит к окну, ведущему в замковый двор, и наблюдает за поющими.
ГЕНОВЕВА.
Что там происходит?
ХОР ХОЛОПОВ.
Если повелитель
Отправился в далёкие края,
То в доме властвует
Его оруженосец!
Под звон бокалов
Осушите их до дна!
Под звон бокалов
Осушите их до дна!
(Очень громко.)
Эй! Кто это там сидит в углу?
Да это старый Драго!
Выйди из своего укрытия!
Этот бокал – за нашу
Повелительницу!
Под звон бокалов!
За здоровье госпожи!
Пусть раздаётся звон бокалов!
ГЕНОВЕВА.
Что за грубое пение!
Оно звучит словно в насмешку!
ХОР ХОЛОПОВ (очень тихо).
Там-там-там-там!
Там-там-там-там!
ГЕНОВЕВА.
Это холопы, а среди них Маргарета…
ХОР ХОЛОПОВ.
Наполните бокалы до краёв!
ГЕНОВЕВА.
…этот ужас моих очей!
А вон добрый Драго.
Он не желает петь
И играть с ними в кости…
ХОР ХОЛОПОВ (очень громко).
В доме властвует оруженосец!
ГЕНОВЕВА.
Что за дикий шум они издают!
Зигфрид, вернись поскорее назад!
Положи конец их дерзости!
Они погубят твой двор и твой замок!
(Прислушиваясь к шуму у двери, испуганно вскрикивая; тихо.)
Кто-то идёт!
Входит Голо.
(Приветливо.)
Это вы, Голо?
ГОЛО.
Простите меня за то,
Что я явился к вам
В столь поздний час…
ГЕНОВЕВА.
Добро пожаловать в любое время!
Знаете, (Тихо.) меня
Только что охватил страх…
ГОЛО.
Вы тщательно прислушивались…
ГЕНОВЕВА.
Они так громко поют…
(Пугливо.)
А я совсем одна…
ГОЛО (в сторону, очень тихо).
Она в полном одиночестве!
Какая редкостная удача!
ГЕНОВЕВА.
Я отпустила служанку в Трир
Ухаживать за её больным отцом.
ГОЛО (в сторону).
Она в полном одиночестве!
Какая редкостная удача!
ГЕНОВЕВА.
Меня охватило чувство
Похожее на страх…
А тут ещё это дикое пение…
Скажите, что всё это значит?
ГОЛО.
Слуги Каспар и Бальтазар
Развлекаются со своими
Дружками по охоте.
ГЕНОВЕВА.
А Маргарета?
ГОЛО.
Она показывает
Парням своё искусство,
То пробуждая в них смех,
То приводя их в ужас.
(Замявшись.)
И вот…
ГЕНОВЕВА.
Вы замолчали, продолжайте же,
Говорите, не молчите!
ГОЛО.
Узнайте же о том,
Что привело меня к вам
В столь поздний час:
Как утверждают, недавно
Была одержана великая
Победа над Абдоррхаманом.
ГЕНОВЕВА (громко, с огнём).
Победа! Победа! О, радость!
(Тихо.)
Но почему же Зигфрид
Оставил меня без известия?
ГОЛО.
Слухи мчатся быстрее людей…
Говорят и о скором
Возвращении войска…
ГЕНОВЕВА.
И Зигфрида?
О, как бы этого хотелось!
Снаружи снова раздаются дикие крики и слышен топот.
ГОЛО.
Всё это привело в волнение парней…
ХОР ХОЛОПОВ (за сценой; очень громко).
Прочь сомненья!
Прелестная женщина
Достойна поцелуя!
ГОЛО.
…и они снова принялись бушевать.
Пойду, заставлю их замолчать.
Голо намеревается уйти.
ГЕНОВЕВА.
Оставьте! Не надо!
Радость побуждает к пению…
И меня тоже…
Вы так искусно поёте, –
Заглушим нежной мелодией
Этот дикий шум!
Вон там цитра!
ГОЛО.
Я так давно не предавался пению…
ГЕНОВЕВА.
Тем ярче оно будет!
Прочь возражения!
Пусть прозвучит песнь,
Которой нас научил
Певец из Эльзаса!
ГОЛО.
Ваша просьба,
Прелестная дама,
Могла бы заставить
Петь даже камни!
ГЕНОВЕВА.
Лесть, Голо, –
Ваша вторая натура.
Пойте же, заставьте
Ваше сердце смягчиться!
ГОЛО (в сторону).
О, миловидная волшебница!
Голо берёт цитру и усаживается у ног Геновевы, которая снова принимается прясть за прялкой.
*
ГЕНОВЕВА (тихо).
«Если бы я птичкой была,
Я бы по небосводу плыла
(Громче.)
И летела к тебе!
(Тише.)
Но не в силах я летать –
И должна я здесь страдать,
Помня о тебе!
*
(Очень искренне.)
Далеко я от тебя,
(Громче.)
Но во сне, тебя любя,
Говорю с тобой!
(Очень тихо.)
Пробужденья горький час
Разлучает снова нас –
И мне быть одной!..
*
(Громче.)
Моё сердце ночь напролёт
Мыслью о тебе живёт,
Зная, как ты любил.
Пусть проходят дни, года,
Не забыть мне никогда,
Как ты сердце мне дарил!»
ГОЛО (одновременно с Геновевой; тихо).
«Если бы я птичкой был,
Я бы по небосводу плыл
(Громче.)
И летел к тебе!
(Тише.)
Но не в силах я летать –
И я должен здесь страдать,
Помня о тебе!
*
(Громче.)
Далеко я от тебя,
Но во сне, тебя любя,
Говорю с тобой!
(Очень тихо.)
Пробужденья горький час
Разлучает снова нас,
Разлучает нас с тобой!
*
(Громче, всё более и более страстно.)
Моё сердце ночь напролёт
Мыслью о тебе живёт
И всё видит вновь…
Пусть проходят дни, года,
Не забыть мне никогда
Сердца твоего любовь!»
*
(Забываясь.)
Меня снедает жар, и более
Я сдерживаться не в силах!
К её ногам!.. К её ногам!..
Пусть она узнает всё! всё!
Внезапно Голо бросается к её ногам.
ГЕНОВЕВА (вскакивая из кресла; громко).
Что с вами?
ГОЛО (громко).
Простите меня, Геновева!
ГЕНОВЕВА.
Сперва встаньте!
Стоять на коленях
Вам не к лицу!
ГОЛО.
Я не встану до тех пор,
Пока вы меня не простите…
Я обманул вас…
ГЕНОВЕВА.
Что же, Господь вас простит –
Прощаю и я.
ГОЛО (оставаясь на коленях).
После прощания Зигфрида
Я поступил с вами, как вор...
Вы не подозреваете об этом?
ГЕНОВЕВА.
Голо, таким я вас
Никогда не видела! Что с вами?
Быть может, вы нездоровы?
ГОЛО.
Ты причинила мне рану –
Останови же кровь,
Струящуюся из моего сердца!
ГЕНОВЕВА.
Злой демон внушает вам эти речи!
(Громче.)
Опомнитесь! Вспомните о том,
С кем вы говорите!
ГОЛО (всё более и более забываясь).
О, волшебница, ты похитила
У меня жизнь своими чарами…
ГЕНОВЕВА.
О чём вы?
(Громче.)
Опомнитесь!
Вы меня с кем-то путаете!
Я Геновева, супруга вашего
Повелителя графа Зигфрида!
ГОЛО.
Выслушай меня,
Супруга моего повелителя!
О, если бы я мог это выразить!
Где мне найти верные слова?..
ГЕНОВЕВА.
Его охватило безумие!
Он сошёл с ума!
ГОЛО.
О, если бы я мог это выразить!
О, если бы я мог это выразить!
ГЕНОВЕВА.
Кто же придёт мне на помощь?
Куда мне скрыться?
ГОЛО.
Ты любишь меня,
Прелестная невеста…
ГЕНОВЕВА.
Он сошёл с ума!
ГОЛО (громко).
…ибо день настал,
И всё пришло в движение,
И буйный трепет, и все радости
Пробиваются из своих почек…
ГЕНОВЕВА.
Куда мне скрыться? Куда?
(Зовёт.)
Драго! Анджело!
(Громче.)
Неужели меня никто не слышит?
ГОЛО.
…всё пришло в буйный трепет,
И все радости пробиваются из почек…
ГЕНОВЕВА.
Он сошёл с ума!
ГОЛО.
Ты любишь меня,
Прелестная невеста!
Ты любишь меня!
ГЕНОВЕВА.
О, Зигфрид, супруг мой,
Когда же ты возвратишься назад?!
ГОЛО (громко).
Не называй его имени!
Его имя – смерть!
ГЕНОВЕВА.
О, мой супруг…
ГОЛО.
Его имя – смерть!
ГЕНОВЕВА
…когда же ты вернёшься назад?
ГОЛО.
Ты моя!
ГЕНОВЕВА.
Господь всемогущий!
ГОЛО.
Ты принадлежишь мне!
ГЕНОВЕВА.
Господь всемогущий!
ГОЛО (надвигаясь на неё).
В мои объятья, женщина!
ГЕНОВЕВА.
Прочь! прочь!
ГОЛО.
На мою грудь!
ГЕНОВЕВА.
Прочь! прочь!
ГОЛО.
На мою грудь!
ГЕНОВЕВА (стоя перед ним с угрожающим видом).
Прочь, бесчестный бастард!
При этом слове Голо отшатывается назад и, не препятствуя Геновеве, позволяет ей удалиться.
Пауза.
ГОЛО (очень тихо).
Это слово…
Оно прозвучало!
Это слово…
Оно поразило!
Пауза.
Проклятье тебе!
Сон не смежит эти очи,
А еда и питьё
Не коснутся этих губ
До тех пор, пока ты
Не принесёшь погибель…
Пауза.
Пока (Ещё тише.)
Ты не принесёшь
Погибель! погибель!
Голо намеревается удалиться, ему навстречу попадается входящий Драго.
ДРАГО.
Благодарение небу за то,
Что я вас нашёл!
Я разыскивал
Вас по всему замку!
ГОЛО.
Нет, Драго, не сейчас!
Оставь меня!
ДРАГО.
Мне требуется ваша помощь!
Мошенники, которые
Находятся там внизу,
Перестали мне повиноваться.
ГОЛО (равнодушно).
Так заставь их повиноваться!
Какое мне до этого дело?
ДРАГО.
Я бы тоже закрыл на это глаза, но…
Послушайте, они злословят…
ГОЛО.
Вероятно, меня? Оставь их!
(Тихо.)
Какое тебе до этого дело?
ДРАГО.
Нет, не вас! Вы только представьте,
Они смеют поносить нашу графиню…
ГОЛО (со вниманием).
И что же они говорят?
ДРАГО.
Мне не хотелось бы
Пересказывать подобное.
Позорнее этого ничего нет…
ГОЛО.
Говори же!
ДРАГО (очень тихо).
Они утверждают,
Что с тем юным капелланом,
Которого недавно
Прислал сюда Хидульф,
(Шепчет тайком.)
Графиня вступила в гораздо
Более близкие отношения,
Чем мог бы подумать граф Зигфрид.
(Громче.)
Представьте, какие негодяи!
ГОЛО (охваченный какой-то внезапной мыслью).
Драго, (Громче.) эти негодяи
(Тише.)
Говорят сущую правду.
ДРАГО (в ужасе).
Господин Голо!
ГОЛО.
Я знаю и ещё больше…
ДРАГО.
Я не в силах этому поверить!
Благородная графиня…
ГОЛО.
Ещё этой ночью
Она призывала его к себе….
ДРАГО.
Вероятно, для того,
Чтобы вместе с ним
Совершить молитву…
ГОЛО.
Да-да, помолиться о том,
Чтобы граф Зигфрид
Никогда не возвращался…
ДРАГО.
Я никогда в это не поверю!
ГОЛО.
Ты что, слепой?
ДРАГО.
Неужели вы и в самом
Деле так думаете?
ГОЛО.
Ты сам можешь убедиться
В правоте моих слов.
ДРАГО.
Я вырву свои очи,
Если они увидят
Столь постыдное дело.
ГОЛО.
Идёт. Проверить это легко.
Открывает дверь, ведущую в спальные покои Геновевы.
(Очень тихо.)
Здесь, в этой нише,
Можно незаметно
Подслушать любовников…
Я проскользну внутрь.
Я проскользну внутрь.
ДРАГО.
Во имя её невинности
Мне и самому хотелось бы
Так поступить, (Задумываясь.)
Но…
Голо делает вид, что хочет проникнуть в спальню.
ГОЛО.
Тогда верь, если не хочешь это видеть!
Драго удерживает Голо.
ДРАГО.
Позвольте мне!
А сами останьтесь снаружи у двери!
И когда завтра рано утром
Я смогу поклясться вам в том,
Что всё это ложь и обман…
ГОЛО.
Назови меня тогда негодяем! Назови!
ДРАГО.
Так с Богом! С Богом!
Он выведет истину на свет!
Голо прячет Драго в спальне Геновевы и намеревается удалиться. Ему навстречу выходит Маргарета.
МАРГАРЕТА (тихо).
Я подслушивала у двери,
Я всё знаю…
Вы были с Геновевой резки!..
ГОЛО.
А ты слышала,
Как она меня назвала?
МАРГАРЕТА.
Твоя ли вина?..
ГОЛО.
Помоги мне за меня отомстить!
МАРГАРЕТА (тайком).
Послушай!
Я отправлюсь в Страсбург
И задержу там графа…
ГОЛО.
Ты этого хотела…
МАРГАРЕТА.
Он лежит там раненный.
ГОЛО.
Ха!
МАРГАРЕТА.
Я перехватила письмо к графине…
И я сумею приготовить для него
Иное снадобьице…
Оно должно избавить
Его от его страданий,
(Тише.)
А тебя – от него.
ГОЛО (очень тихо).
Меня бьёт лихорадочный озноб…
Геновева заглядывает в дверь и быстро отшатывается назад. Её замечает Маргарета, которая, удаляясь, увлекает Голо за собой.
МАРГАРЕТА.
А тебя от него…
Пойдём (Тише.)
В комнату для челяди!
(Издалека.)
Драго как любовник!..
Эй! это будет забавно!
Маргарета и Голо удаляются.
Геновева выходит из другой двери. Как только их голоса стихают, она спешит к двери, чтобы запереть её на засов.
Пауза.
ГЕНОВЕВА (стоя у окна; тихо).
Они крадутся по; двору,
Словно волки,
Возвращающиеся с охоты!
Мне так страшно…
Так тоскливо…
Пауза.
Ария Геновевы (сложив руки, но не коленопреклонённо).
О, ты, заботящийся обо всех
И устроивший всё
Наилучшим образом!
Будь, Господи, и в эту ночь
Защитником добрых
И благочестивых!
Я полагаюсь ныне
На твою волю, –
Пусть ей покорятся
Моё тело и моя душа!
О, сжалься надо мной!
(Громче.)
И если я забылась,
Ибо один злодей
Посмел посягнуть
На меня и на мою честь,
Прости меня,
Ибо у меня не было
Иного средства
Защитить себя…
О, охотно дарующий
Прощение Господь,
Защити меня в моей
Великой беде!
Она берёт со стола всё ещё горящий светильник и неспешно направляется в спальню.
И ты, сладостный сон,
Избавляющий от всех страданий,
Смежи мои очи,
И пусть мне пригрезится
Образ Зигфрида,
(Её пение доносится из спальни.)
Дабы я отдохнула на его груди
От преисполнившей меня
Глубокой печали!
Замковый колокол бьёт полночь. Девять ударов раздаётся ещё во время музыки, а три удара – во время паузы перед наступлением финала. В помещении воцаряется полная тьма, лишь окно спальни освещается изнутри слабым светом.
ХОР ХОЛОПОВ И СЛУЖАНОК (за сценой; очень тихо).
Тихо! осторожно! тихо!
Глядите в оба!
Маргарета распахивает дверь, и хор холопов и служанок, ведомый Бальтазаром, Каспаром и Анджело, врывается внутрь. У них в руках фонари, мотыги, косы и т.д. Маргарета снова стремительно исчезает.
Будьте начеку,
Иначе он от нас улизнёт!
Тихо! осторожно! тихо!
Глядите в оба,
Иначе он от нас ускользнёт!
БАЛЬТАЗАР (тихо).
Вот комната.
Перекройте дверь!
Перекройте дверь!
ХОР (очень тихо).
Ему от нас не улизнуть,
Мы за это ручаемся!
БАЛЬТАЗАР.
Свет потухает…
ХОР.
Тихо! тихо!
БАЛЬТАЗАР.
Я слышу шёпот,
Как будто двое…
ХОР.
Врывайтесь внутрь! врывайтесь!
ГЕНОВЕВА (выкрикивает из спальни).
Кто здесь?
ХОР (тихо).
Тихо!
ГЕНОВЕВА.
Кто бы ни был, прочь отсюда!
ХОР.
Тихо! тихо! они пойманы!
Геновева выходит из спальни.
ГЕНОВЕВА (громко).
Чего вы здесь ищете?
БАЛЬТАЗАР (он сконфужен).
Мы ищем…
ГЕНОВЕВА (всё так же громко).
Кого?
БАЛЬТАЗАР (всё так же сконфуженно).
Господина Голо…
Позвольте нам поискать
Его в вашей спальне.
ГЕНОВЕВА (с негодованием).
В моей спальне?!
ХОР.
Она побледнела!
ГЕНОВЕВА (громко).
Тот, кто сюда войдёт,
Примет смерть,
Когда вернётся повелитель!
ХОР.
Скорее! врывайтесь внутрь!
БАЛЬТАЗАР (с насмешкой).
Он в походе,
И он отсюда так далеко…
ХОР.
Врывайтесь!
БАЛЬТАЗАР.
…мы же ищем того,
Кто занял его место!
ХОР.
Врывайтесь!
ГЕНОВЕВА.
Вы говорите о господине Голо, –
Так его здесь нет.
(Просительно.)
Уходите, прошу вас!
БАЛЬТАЗАР И ХОР (громче).
Она напустила на себя важный вид
И при этом просит!
(Ещё громче.)
Ищите! Ищите же!
Мы должны его найти!
Анджело удаляется, намереваясь привести Голо.
ГЕНОВЕВА.
Господи, защити меня
Пред лицом этой дерзости!
(Обращаясь к хору.)
Уходите! уходите!
БАЛЬТАЗАР И ХОР (тихо).
Мы должны его разыскать!
ГЕНОВЕВА.
Господи, защити меня
Пред лицом этой дерзости!
БАЛЬТАЗАР И ХОР (тихо).
Мы должны его разыскать!
ГЕНОВЕВА.
Прочь! прочь!
БАЛЬТАЗАР И ХОР (надвигаются на дверь; всё громче и громче).
Мы должны его найти!
ГЕНОВЕВА.
Прочь! уходите прочь!
БАЛЬТАЗАР И ХОР (очень громко).
Врывайтесь внутрь!
Приведённый Анджело Голо врывается на сцену с обнажённым мечом.
ГОЛО (громко).
Назад, негодяи!
Как вы осмелились
Тревожить покой госпожи?
ГЕНОВЕВА (обращаясь к Голо).
О, заступитесь за меня!
(Обращаясь к остальным.)
Вот господин Голо…
А теперь уходите!
Кого же ещё вы ищете?..
ГОЛО (притворяясь).
Так они искали меня?
ГЕНОВЕВА (громко).
Да, вас!
ХОР (громко).
Нет!
ГОЛО.
Кого?
ГЕНОВЕВА.
Вас!
ХОР.
Нет! В спальне, должно быть,
Находится кто-то другой!
БАЛЬТАЗАР (обращаясь к Голо).
В спальне находится кто-то иной!
ХОР.
Да! В спальне находится кто-то другой!
ГОЛО (обращаясь к Геновеве; негромко).
Графиня, дабы доказать
Вашу невиновность,
Позвольте им обыскать
Вашу спальню!
ГЕНОВЕВА (гордо).
Ищите же!
Они устремляются в спальню, а из неё выбегает Драго.
ДРАГО (громко).
Сжальтесь! Сжальтесь!
БАЛЬТАЗАР И ХОР (очень громко).
Драго!
Бальтазар закалывает Драго.
ГЕНОВЕВА.
Господи, помоги мне!
Господи, помоги мне!
БАЛЬТАЗАР.
Графиня, это, с позволения
Сказать, скверно…
ХОР (очень громко).
Глядите, она побледнела!
ГОЛО (обращаясь к Бальтазару).
Как ты стремителен, друг!
ГЕНОВЕВА.
Господи, помоги мне!
ХОР.
Её вина очевидна!
ГЕНОВЕВА.
Господи, помоги мне!
БАЛЬТАЗАР.
Что же вы теперь скажете?
ГЕНОВЕВА (обращаясь к Бальтазару, с негодованием).
Я ничего вам не скажу!
БАЛЬТАЗАР.
Я понимаю, что нам,
Видевшим это,
Вы ничего не скажете…
ХОР.
Её вина очевидна!
Её вина неоспорима!
Её вина налицо!
БАЛЬТАЗАР.
…но что вы скажете тому,
Кто узнает обо всём от нас?
ГЕНОВЕВА (тихо и успокаивающе).
Верьте тому, что вы видите!
Прошу вас, верьте только этому!
Вы пришли со светильниками, –
Дайте мне один из них!
Бальтазар осматривает спальню. Геновева направляет в неё свет.
БАЛЬТАЗАР.
Ничего подозрительного я не вижу!
У двери внезапно появляется Маргарета, у неё угрожающий вид.
МАРГАРЕТА (громко, пронзительно).
Я подслушивала там у окна
И слышала, как Драго её обнимал!
ГЕНОВЕВА (в отчаянии ломая руки).
И эта здесь!..
Маргарета снова стремительно исчезает.
ГЕНОВЕВА (обращаясь к Голо).
Я взываю к вам.
Скажите, господин Голо,
Чему верите вы?
ГОЛО (холодно).
Я не Зигфрид,
И не мне судить.
ГЕНОВЕВА (с гордостью).
Да, это правда!
БАЛЬТАЗАР.
После её падения её обуяла
Ещё бо;льшая гордыня!
Быть может, когда
Она окажется в башне,
Её гордыня будет сломлена…
Обессилевшая Геновева падает на стену.
БАЛЬТАЗАР (обращаясь к Голо).
Если бы я был повелителем,
Она бы мигом там очутилась!
ХОР (очень громко).
В башню её! в башню!
Там у неё будет вдоволь
Времени для того,
Чтобы раскаяться!
БАЛЬТАЗАР И ХОР.
В башню её! в башню!
ГЕНОВЕВА (слабым голосом).
Ведите меня куда угодно,
Только ведите туда,
Где бы я не видела крови!
БАЛЬТАЗАР И ХОР (очень громко).
В башню её! в башню!
Там у неё будет вдоволь
Времени для того,
Чтобы раскаяться!
ГЕНОВЕВА.
О, Господь небесный,
Защити своё дитя!
БАЛЬТАЗАР И ХОР (очень громко).
В башню её!
ГОЛО (в сторону).
Утихни, о, сердечная рана!
БАЛЬТАЗАР И ХОР (очень громко).
В башню её!
ГЕНОВЕВА.
О, Господь небесный,
Защити своё дитя!
Что; я совершила,
Чтобы ты посылал мне
Столь тяжкие испытания?!
ГОЛО (в сторону).
Утихни, о, сердечная рана!
Пусть месть вступит в свои права!
ХОР (громко).
В башню её!
БАЛЬТАЗАР.
Вяжите её и ведите её туда!
ХОР.
В башню её! в башню!
ГЕНОВЕВА (всё громче и громче).
О, всемогущий Господь,
Защити своё дитя!
Что; я совершила,
Чтобы ты посылал мне
Столь тяжкие испытания?!
Защити же своё дитя!
ГОЛО (в сторону; всё громче и громче).
Умолкни, сердечная рана,
И заглуши свою боль!
Пусть месть вступит в свои права!
БАЛЬТАЗАР И ХОР (всё громче и громче).
Вяжите её и ведите в башню!
В башню её! в башню!
Геновеву с дикими криками уводят.
Анджело стоит на коленях, в отчаянии ломая руки.
Быстро падает занавес.
*
24.08.2020.
Третий акт
Поднимается занавес.
Непритязательная комната на постоялом дворе в Страсбурге.
На походной кровати лежит Зигфрид, на его руке повязка. Маргарета перевязывает ему рану.
ЗИГФРИД (громко).
Меня ничто здесь
Больше не удерживает…
Довольно ваших мазей,
Добрая женщина,
Довольно ваших трав!
Рана исцелилась…
Взгляните! смотрите!
МАРГАРЕТА (тихо).
Поберегите себя,
Останьтесь здесь
Ещё на несколько дней!
(В сторону.)
Он, должно быть,
Создан из железа,
Ибо снадобье,
Которое я ему дала,
На него не подействовало…
ЗИГФРИД.
Я охотно поберёг бы себя,
Оставшись здесь и долее,
Но мне не даёт покоя
Тоска по моему дому
И по моей супруге…
МАРГАРЕТА (притворяясь).
У вас есть супруга?
ЗИГФРИД.
Добрая супруга!
Другой такой
На свете не сыскать!
МАРГАРЕТА.
У вас и дети есть?
ЗИГФРИД.
Всё впереди!..
Уже давно я жду известия,
(Поднимаясь.)
И завтра я должен
Отправляться в путь,
Больше я этого
Выносить не в силах…
МАРГАРЕТА.
Терпение! терпение!
Позаботьтесь о своём здоровье!
Останьтесь здесь
Ещё на пару дней!
И если вы хотите развлечься,
То я покажу вам одну
Прелестную вещицу,
Которая напомнит вам
О вашей родине
И о вашей супруге…
ЗИГФРИД.
Я вас не понимаю…
МАРГАРЕТА (громко).
Послушайте!
Здесь есть волшебное зеркало,
И в нём можно увидеть всё,
Что угодно, и все недавно
Произошедшие события…
ЗИГФРИД.
Сдаётся мне,
Здесь что-то нечисто!
Так или не так?
МАРГАРЕТА.
Не знаю, не знаю…
Верно одно:
Это зеркало не обманет…
ЗИГФРИД.
Да что вы говорите!
И вы полагаете,
Что оно способно
Поведать мне
О моей супруге?
МАРГАРЕТА.
Оно поведает вам обо всём,
О чём пожелаете…
ЗИГФРИД.
Я должен это увидеть!
Скажите, когда я могу
В него взглянуть?
МАРГАРИТА.
Лучше всего это делать,
Когда стемнеет.
ЗИГФРИД.
Вот, возьмите это
За ваши труды и заботы.
Протягивает ей небольшой мешок с деньгами.
Быть может, я вас навещу.
МАРГАРЕТА (удаляясь).
Вашему благородному слуге
Известно, где я проживаю.
Будьте здоровы
И не беспокойтесь!
Маргарета уходит.
ЗИГФРИД.
Всех благ!
(Лукаво глядя ей вослед, вскакивает со своего ложа.)
Ага! Жди меня вместе
Со своим зеркалом
Вплоть до Страшного суда!
(Зовёт.)
Конрад! Конрад!
Входит Конрад.
Скачи и радуйся, юнец,
Оседлай коней!
Ужё сегодня
Мы отправимся домой!
Хотя моя рана всё ещё горит,
(Указывая на своё сердце.)
Но здесь горит ещё сильнее,
И я более не в силах
Находиться вдали от дома…
Открывает окно.
Какая прелестная ночь!
О, восхитительный порыв ветра!..
(Обращаясь к Конраду.)
Сделай так, чтобы всё
Было готово к отъезду!
За дело! вперёд!
Конрад удаляется. Зигфрид снимает со стены меч, латы и проч.
*
(Громко.)
О, замок мой родной, тебя увижу вскоре!
На башне сторож затрубит, его сигнал раздастся на просторе,
Ворота замка с шумом отворятся предо мною,
И встретят меня слуги верные гурьбою,
Опустят мост, – теперь дорога мне открыта, –
И возликует моя свита.
*
(Тихо и задушевно.)
Она меня заметила – она летит навстречу!
Глаза в глаза, и грудь на грудь, – и я любви отвечу!
О, верная любовь щедра на мёд благословений!
И радость новой встречи обещает бурю наслаждений!
*
(Громко.)
Враг побеждён, разбит и обесславлен,
А крест Христов возвышен и прославлен.
Победы весть летит ликующей волной,
И знамя веры реет над страной!
Язычник в гневе был и в ярости, но вместе с нами
Сражался Бог с его небесными полками!
*
(Тихо и задушевно.)
Ты в страхе смотришь на меня, моя супруга,
Оставшись средь безмолвных стен, –
Прочь страх! Не попадай к своей печали в плен!
Теперь мы неразлучны, – (Громче.) жди супруга!
*
Пауза.
Зигфрид прислушивается к тому, что происходит за окном.
Кто это так стремительно
Ворвался верхом в ворота?
Всадник, похоже, сошёл с ума…
Я слышу, он направляет
Свои стопы ко мне!
Подходит к окну.
Сидящий на окне
Ворон долбит клювом…
Что бы это могло значить?
Входит Голо, на нём плащ всадника.
ЗИГФРИД (дружелюбно).
Голо? Ты? Приветствую
Тебя от всего сердца!
(Хочет заключить Голо в объятия.)
Но ты бледен – и добрых вестей
От тебя ожидать не приходится!
ГОЛО.
Да, это правда.
ЗИГФРИД (отворотив лицо в сторону).
Моя супруга мертва?
ГОЛО.
Нет, она жива.
ЗИГФРИД.
Жива?
Тогда будь что будет,
Я всё с лёгкостью перенесу!
ГОЛО (протягивает ему письмо; тихо).
Прочитайте это сами!
ЗИГФРИД (тихо).
Письмо от моего
Замкового капеллана…
Зигфрид читает письмо.
Его движения и выражение его лица всё более и более свидетельствуют об охватившем его ужасе.
(В сторону.)
Господь небесный!
ГОЛО (в сторону).
У меня дрожат колени.
ЗИГФРИД.
В этом письме ложь!
ГОЛО (в сторону).
Как бы мне хотелось
Свернуть с того ужасного пути,
На который меня заставила
Вступить Маргарета!
ЗИГФРИД.
Господь небесный!
Неужели мир
Сбился со своего пути?
ГОЛО (в сторону).
Как бы мне хотелось свернуть
С того ужасного пути,
На который меня заставила
Вступить Маргарета!
ЗИГФРИД (стремительно бросаясь к Голо и заключая его в объятия; громко).
Голо!..
(Очень громко.)
Возьми мой меч, вот он!
Заруби меня!
Нет!.. Подожди!..
(Тише.)
Сначала убей её! её!
ГОЛО (в сторону).
Как бы мне хотелось свернуть
С этого ужасного пути…
ЗИГФРИД.
А затем возьми всё,
Что у меня есть,
И пусть всё, чем я владею,
Принадлежит тебе!
ГОЛО (в сторону).
Как бы мне хотелось свернуть
С этого ужасного пути!
ЗИГФРИД.
Я не хочу возвращаться
В свой замок…
Холопы будут показывать
На меня пальцем…
Я не желаю возвращаться назад.
Пусть мой замок
И всё моё имущество
Принадлежат тебе.
Ты всегда хранил мне верность!
Пауза.
ГОЛО.
О, мужайтесь,
Благородный повелитель!
ЗИГФРИД.
Избавь меня от твоих утешений!
Они звучат, словно в насмешку!
ГОЛО (опускаясь на одно колено).
Выслушайте меня!
В письме написана ложь!
Тот, кто писал это письмо,
Лгал!.. лгал!..
ЗИГФРИД.
Лгал?
Ступай прочь, добрый Голо!
Это ты; хотел бы солгать,
Дабы смягчить мою боль,
Но тебе это не удастся!
ГОЛО (в сторону; тихо).
При виде этого мужа
Меня охватывает ужас!
ЗИГФРИД.
Послушай, никто на свете
Меня больше не увидит!
И никто не узнает о том, где я!
(Тихо, страшно.)
Но… она тоже должна умереть!
Возьми мой меч, вот он,
А вот кольцо, –
(Громче.)
Покажи ей этот меч и это кольцо,
Пусть она поймёт,
От кого ты к ней явился!
Намереваясь отдать Голо меч и кольцо, Зигфрид внезапно останавливается.
Постой! Мне кое-что
Пришло на ум…
Здесь живёт одна дама,
Она рассказывала мне
О волшебном зеркале,
В котором можно увидеть
Прошлое, и увидеть вплоть
До мельчайших подробностей….
Веришь ли ты в подобные зеркала?
Я не слишком…
Но меня неудержимо влечёт
К этому зеркалу, и я хочу
Узнать от него правду!
(Зовёт.)
Конрад!
Входит Конрад.
Тебе известно,
Где живёт та женщина,
Которая за мной ухаживала, –
Веди же нас к ней!
Пойдём, добрый Голо!
Зигфрид вооружается мечом и проч., и они отправляются в путь.
*
Сцена меняется.
*
Комната Маргареты.
Комната декорирована в фантастическом стиле, видны колдовские инструменты и проч. В глубине сцены – занавешенное волшебное зеркало. У стола сидит Маргарета, она охвачена сном.
Маргарета пробуждается.
МАРГАРЕТА (тихо).
Я видела во сне ребёнка…
Прелестное дитя,
Зубы белые,
Щёки круглые и красные,
А глаза… нет, глаза
Я толком не разглядела.
В них было две слезинки…
(Очень тихо.)
Дитя кричало:
«Мне ангелом быть,
Ты бросила меня в ручей!»
Глупый сон!
Раздаётся стук.
Вот что пришло мне на ум:
Если бы я не утопила эту девчушку,
И она бы стала такой красивой,
Какой я видела её во сне, –
То теперь, быть может,
Стучался женишок,
Такой женишок,
Который приносит счастье
Всю ночь напролёт…
(Тихо.)
Не надо тревожить мертвецов,
Они покоятся с миром.
Эй! Кто же их тревожит?..
Это они меня тревожат!
Снова раздаётся стук, он довольно громок.
ЗИГФРИД (снаружи).
Холла! Откройте!
МАРГАРЕТА.
Кто там?
Маргарета открывает дверь, входят Зигфрид и Голо.
Ваше сиятельство! граф!..
И так поздно!
Ставит перед Зигфридом кресло.
ЗИГФРИД.
Оставьте! Не надо! Это ни к чему.
Почему вы решили, что я намерен
Здесь засиживаться?
Долго я у вас не задержусь!
МАРГАРИТА.
Что же, если не зеркало,
Привело вас сюда?
Не правда ли, оно может
Сослужить вам службу?
ЗИГФРИД.
Да-да, я чуть было не забыл…
Я хотел бы увидеть ваше зеркало.
Покажите мне мою супругу!
Пусть зеркало поведает мне о том,
Что она делала шесть
Месяцев тому назад!
МАРГАРЕТА.
Сдаётся мне,
Мой благородный господин,
Вы чем-то разгневаны, –
Поэтому прошу вас,
Если вам не понравится то,
Что вы увидите в зеркале,
Не разбивайте столь дорогую вещь!
ЗИГФРИД.
Ну что вы!
Как вы могли такое подумать!
МАРГАРЕТА.
Это значит: начинай!
Но есть одно условие:
Не помышляйте ныне о том,
Кто сотворил мир
И его сохраняет!
ЗИГФРИД.
Что за диковинные речи
Я от вас слышу! Зеркало!
Покажите своё зеркало!
МАРГАРЕТА (указывая на Голо).
Здесь присутствует чужой человек, –
Не следует ли ему удалиться?
ЗИГФРИД.
Это мой друг, и он хочет
Увидеть всё своими глазами.
У нас нет секретов друг от друга!
МАРГАРЕТА (тайком Голо; тихо).
Чего ты дрожишь, трус?
На протяжении последующего терцета Маргарита занята зеркалом, Зигфрид же беспокойно ходит взад и вперёд.
ГОЛО (в сторону; тихо).
Она тянет меня
Навстречу греху и позору!
МАРГАРЕТА (тайком Голо; тихо).
Вспомни, как тебя
Осмеяла графиня!
Она должна стать твоей!
ЗИГФРИД (обращаясь к Голо).
Отчего ты дрожишь, Голо?
Подумай лучше о том,
Как ты за меня отомстишь!
ГОЛО (в сторону).
Она тянет меня
Навстречу греху и позору!
(Очень тихо.)
Навстречу греху и позору!
МАРГАРЕТА (тайком Голо; очень тихо).
Вспомни, как тебя
Осмеяла графиня!
Она должна стать твоей!
ЗИГФРИД (в сторону; очень тихо).
Я хочу знать правду,
Даже если она
Разорвёт моё сердце!
ГОЛО (тайком Маргарете).
Ты вовремя мне о ней напомнила!
И я уже раскаиваюсь
В своём малодушии!
ЗИГФРИД (в сторону).
Правду! я хочу знать правду!
МАРГАРЕТА (тайком Голо).
Она должна стать твоей!
Будь мужествен! мужайся!
ЗИГФРИД (обращаясь к Маргарете, нетерпеливо).
К чему терять время?
Дайте взглянуть на ваше зеркало!
ГОЛО (тайком Маргарете).
Если ты со мной,
То удача будет на моей стороне!
МАРГАРЕТА (тайком Голо; очень тихо).
Прелестная женщина,
Право же, достойна поцелуя!
ЗИГФРИД (в сторону; очень тихо).
Я хочу знать правду…
ГОЛО (тайком Маргарете).
Она должна стать моей! моей!
ЗИГФРИД (настойчиво).
Зеркало! Зеркало!
МАРГАРЕТА.
Оно к вашим услугам!
Заставив Зигфрида опуститься в кресло, Маргарета чертит волшебным жезлом широкий круг, затем воздевает руку к небу и торжественно восклицает:
Явитесь!
Завесы зеркала раздвигаются, и из-за пелены облаков постепенно проглядывает первая картина.
Первая картина
Вечер. Живописный край. Видна крепость Зигфрида. На первом плане – пашни и зелёные холмы.
*
Прогуливающаяся Геновева время от времени тоскливо озирается по сторонам. Наконец, из зарослей навстречу Геновеве выходит Драго. Между ними происходит доверительный разговор, и они удаляются, скрывшись за одним из зелёных холмов.
ГОЛОСА (за сценой; тихо).
Вечерние ветра прохладой веют,
Любовь поёт в лесу и в поле!
Неужто сердце устоять сумеет,
Когда весь мир в блаженной доле?
ЗИГФРИД.
Гляди-ка! и вправду мой замок!
ГОЛО (в сторону).
Эта ведьма находится
В сговоре с Сатаной!
ЗИГФРИД.
А вон и дубовый лес!
ГОЛОСА (за сценой; тихо).
Когда посевы всходят вкруг тебя волн;ми,
Неужто твоё сердце не волнуется и не живёт любовными мечтами?
ЗИГФРИД.
А там, на тропинке, она…
Моя супруга…
ГОЛО (в сторону).
О, прекраснейшая из женщин!
ЗИГФРИД.
А вот и Драго…
ГОЛОСА (за сценой).
Нагрянет тот, кого ты ждёшь,
(Громче.)
И в море из цветов земля сырая превратится,
(Тише.)
И в это море ты нырнёшь,
(Очень тихо.)
Как та счастливая пчела, которая за данью полевой стремится.
ЗИГФРИД.
Они дружелюбно беседуют.
Честное слово,
Она говорила так со всеми!
Картина исчезает.
*
Зигфрид поднимается со своего кресла.
Я не нахожу в этом
Ничего предосудительного.
Пойдём, Голо! Ничего нового
Я от этого зеркала не узнал!
МАРГАРЕТА.
Повинуясь вашему желанию,
Я заставила зеркало
Показать то, что происходило
Шесть месяцев назад.
Быть может, вы хотите
Увидеть картину
Из более позднего времени?
ЗИГФРИД.
Как ты на это смотришь, Голо?
ГОЛО.
Взгляните!
ЗИГФРИД.
Что ж, хорошо! Посмотрим!
Пауза.
МАРГАРЕТА (торжественно).
Явитесь!
Зигфрид снова садится в кресло.
МАРГАРЕТА (громче).
Явитесь!
Вторая картина
Небольшой дворцовый сад внутри замкового двора. В глубине сцены видны возвышающиеся над стенами башни и замковые строения (как в первом акте). В углу – тенистая беседка. Густой вечерний сумрак. К концу пения появляется Луна, она освещает сцену, и становятся видны Геновева и Драго, сидящие в беседке.
ГОЛОСА (за сценой; очень тихо).
Когда светильники Земли неспешно потухают,
А чашечки цветов закрылись в сладком сне забвенья,
Ночной цветок во мраке расцветает,
Желая втайне вечного цветенья!
ЗИГФРИД.
Это сад во дворе моего замка.
Беседка у стены.
Она мне отлично известна!
ГОЛОСА (за сценой).
Когда созвездия искрятся и сияют,
(Громче.)
А белая Луна излилась чудесами,
Появляется Луна.
(Тише.)
Царство Любви свои ворота открывает,
(Очень тихо.)
Желая втайне воспылать великими огнями!
ЗИГФРИД.
Они вдвоём в вечерний час!
(В сторону.)
Ну и проворный же ты парень!
Зигфрид встаёт и беспокойно ходит взад и вперёд.
ГОЛО.
Я часто видел их сидящими там,
Но ничего дурного я не подозревал.
ГОЛОСА (за сценой, издалека; очень тихо).
Ночной цветок во мраке расцветает,
Желая втайне вечного цветенья!
Картина исчезает.
ЗИГФРИД.
Ничего плохого я не увидел!
Она так благонравно смотрит…
Она держится как госпожа,
А он – как слуга.
ГОЛО.
Счастлив тот, кто этому верит!
ЗИГФРИД (обращаясь к Маргарете, настойчиво).
Можете ли вы вызвать
Своими колдовскими чарами
Ещё одну картину – картину
Из ближайшего прошлого?
МАРГАРЕТА.
В моей власти – три картины, не более!
Вы хотите увидеть последнюю?
ЗИГФРИД.
Да!
МАРГАРЕТА (заклиная).
Явитесь! явитесь! явитесь!
Пауза.
Третья картина
Спальня Геновевы.
Геновева спит на своём ложе. Драго тихо открывает дверь. Геновева просыпается и дружелюбно протягивает ему руку.
ГОЛОСА (за сценой; тихо).
В безмолвном замке тихие шаги.
Она одна, вдали её защитник.
Пусть в сумрачной ночи, в которой не видеть ни зги,
Утонет в темноте всевидящий светильник!
*
Как сладок с древа райского запретный плод!
Лукавый змей, как встарь, его срывает,
(Громче.)
И снова искушение несёт,
И с плодом золотым коварно подползает.
Во время последней картины Зигфрид с решительным видом ходит взад и вперёд, не глядя в зеркало. И лишь в конце, когда Геновева протягивает руку Драго, Зигфрид устремляет свой взор в зеркало.
ЗИГФРИД (очень громко).
Негодяй! Драго!
Отомсти за меня, Голо!
Зигфрид обнажает меч, разбивает зеркало и, увлекая за собой Голо, устремляется прочь.
МАРГАРЕТА (закрывая свой взор).
О Боже!
Из разбитого зеркала выходит дух Драго.
МАРГАРЕТА.
Исчезни, страшный лик!
ДУХ ДРАГО.
Напрасно ты испытываешь
На мне свою силу!
МАРГАРЕТА.
Кто тебя сюда послал?
ДУХ ДРАГО.
Повелитель!
МАРГАРЕТА.
Я его не знаю!
ДУХ ДРАГО.
Ты призывала его,
И ныне он повелевает
Тебе моими устами:
Немедленно отправляйся
К графу Зигфриду
И признайся ему
(Громче.)
В совершённом
Тобой преступлении!
МАРГАРЕТА.
А если я этого не сделаю?
Что тогда?
ДУХ ДРАГО.
Тогда не пройдёт и месяца,
Как ты окажешься на костре
И примешь смерть в огне!
МАРГАРИТА.
Нет! Прежде я сама себя убью!
ДУХ ДРАГО.
И не пытайся!
В огне ты станешь саламандрой,
Во чреве земли – червём,
А супротив стали и железа
Ты станешь слово камень!
МАРГАРЕТА.
Я в ужасе!
ДУХ ДРАГО.
Да, так определено!
МАРГАРЕТА.
Языки пламени уже лижут дерево…
ДУХ ДРАГО.
Да! Именно так и будет!
Исчезает.
МАРГАРЕТА.
Они охватывают меня –
И я становлюсь кроваво-красной!..
Как прожорлив огонь!
Как мощно он пылает!
О, смерть!
Страшно! страшно!
Из осколков разбитого зеркала взвиваются языки пламени, которые
постепенно заполоняют всю глубину сцены.
Куда мне бежать?
Где мне укрыться?
Сжалься надо мной,
Господь небесный!
Сжалься!
Где мне укрыться?
Воздуха!
Спасите! Помогите!
Спасите! На помощь!
Зигфрид! Зигфрид! Зигфрид!
Охваченная пламенем Маргарета устремляется прочь.
*
Четвёртый акт
Поднимается занавес.
Дикая скалистая местность.
Пасмурное небо. Вдалеке возвышаются башни замка Зигфрида. Слышно журчание лесного ручья. Слева, в лесных дебрях, у подножья скалы, едва заметные, находятся распятие и образ Девы Марии.
*
На скалистых вершинах показываются Геновева, Бальтазар, Каспар и Анджело. На Геновеве жалкие одеяния, её волосы заплетены в косы. Бальтазар и Каспар идут рядом с ней, несущий оружие Анджело следует несколько поодаль. Они медленно спускаются вниз.
ГЕНОВЕВА (тихо).
Всё выше и выше
Устремляются скалы.
Какие страшные места!
Какая ужасная
(Громче.)
Дикая местность!
(Тише.)
Скажите, скоро ли мы
Достигнем цели нашего пути?
КАСПАР И БАЛЬТАЗАР.
Скоро!
ГЕНОВЕВА.
Сегодня так душно,
У меня болят ноги, –
Позвольте мне,
Измождённой, передохнуть!
КАСПАР И БАЛЬТАЗАР.
Вперёд!
ГЕНОВЕВА.
Вы причиняете мне
Ужасные страдания!
КАСПАР И БАЛЬТАЗАР.
Не останавливаться!
ГЕНОВЕВА.
Неужели вы не боитесь того,
Кто однажды нагрянет
И за меня отомстит?
КАСПАР И БАЛЬТАЗАР (громко).
Молчите, лицемерка!
ГЕНОВЕВА.
Горе мне, несчастной!
Отсюда нет дороги назад!
Они спустились вниз.
БАЛЬТАЗАР (обращаясь к Геновеве).
Ждите здесь!
Бальтазар даёт знак Анджело, чтобы тот удалился; затем он вместе с Каспаром отходит в глубину сцены; изредка видно, как они, шагая взад и вперёд, несут караул.
ГЕНОВЕВА.
Горе мне, я едва держусь на ногах!
В измождении Геновева опускается на поверхность скалы.
*
КАСПАР И БАЛЬТАЗАР (за скалами; тихо).
«Друг другу по; сердцу они:
Он – вор, она – мошенница-плутовка.
Когда тянулись его воровские дни,
Она старалась и смеялась звонко!
И смеялась звонко!
*
(Очень тихо; они в ещё большем отдалении.)
В шестом часу повесили его,
В седьмом его могила проглотила.
В восьмом плутовка, позабыв его,
Другого целовала и, смеясь, шутила!
И, смеясь, шутила!»
*
Пауза.
ГЕНОВЕВА.
Последняя надежда исчезает,
И скоро наступит конец!
До;лжно умереть,
И умереть такой юной,
Умереть от рук убийц…
И стать добычей (Громче.) позора!
Неужто выхода нет?
Неужели никто
Не принесёт мне спасения?
Геновева поднимается.
Зигфрид, Зигфрид,
Неужели ты не слышишь
Голоса своей супруги,
Которая любит тебя
И которая хранит
Тебе верность?
Однажды преступление
Выйдет на свет Божий,
И ты, Зигфрид,
Охваченный тоской,
Будешь звать меня,
А я не сумею тебя утешить
И не смогу поведать тебе
О том, что ради тебя
Я забыла обо всех
Пережитых страданиях
И вовсе не держу обиды!
Неужто выхода нет?
Неужели никто
Не принесёт мне спасения?
Пауза.
Геновева замечает распятие.
Что это там светит
Из тёмного укрытия?
Это распятие и образ Богоматери!
Их не заметили те,
Кто готов был бы украсть
У меня и последнее утешение!
(Опускается на колени.)
О, святая Дева,
Воззри на меня
И дай мне сил
Перенести горчайшее!
(Тихо.)
Я отдаю себя в твою длань,
Которую ты протянула мне во благо.
Пусть же она всегда
Пребудет со мной!
Ты ведёшь меня
Навстречу моему счастью, –
Сделай же так,
Чтобы на этом пути
Я не знала страха!
Пауза.
Свежеет воздух в нежных звуках,
И к сердцу моему они летят!
Им вторят лес и скалы,
И все страданья мигом исчезают!
На Геновеву изливается розовое сияние, исходящее от образа Девы Марии.
Что я вижу!
Пещера разверзлась ввысь?
Надо мной сияющий небосвод,
И в его сиянии – Всеблагой!
ХОР (за сценой; очень тихо).
Мир тебе! мир!
ГЕНОВЕВА.
Воззри на меня!
Я пред тобой во прахе!
Что; пред твоим небесным
Величием людские
Беды и быстротечные
Земные страдания?..
Нет, ты не позволишь мне
Стать добычей отчаяния!
Ты источник любви
И моё сокровище,
(Громче.)
В которое я верую!
ХОР (очень тихо).
Мир!
ГЕНОВЕВА.
Через скорби
Ты ведёшь к блаженству!
(Ещё громче.)
Ты источник любви
И моё сокровище,
В которое я верую!
Через скорби
Ты ведёшь к блаженству!
(Тише.)
Высокий светлый образ исчез,
Звуки утихли,
А небесное сияние погасло.
Геновева встаёт с колен.
Я слышу шаги, –
Кто-то идёт по лесу…
Что бы ни было впереди,
Я буду держать себя в руках!
Появляется Голо.
ГОЛО.
Узнаёте ли вы это кольцо?
Пауза.
А этот меч?
Пауза.
Этот меч дал мне граф Зигфрид,
Дабы вы приняли от него смерть;
А это кольцо он вручил мне для того,
Чтобы у вас не возникло сомнений
В твёрдости и непоколебимости его решения.
Что вы на это скажете?
ГЕНОВЕВА.
Вы лжёте!
ГОЛО.
Неужели и этот меч лжёт?
Неужели и это кольцо,
То самое кольцо,
Которое Зигфрид некогда
Вручил вам у алтаря, тоже лжёт?
ГЕНОВЕВА.
Я этого не понимаю!
Голо усаживается на каменную глыбу напротив Геновевы.
ГОЛО.
А что вы думаете
О ночном визите Драго?
ГЕНОВЕВА.
Я? Ничего не думаю.
А что об этом думает граф?
ГОЛО.
Он думает то, что думает всякий:
Вы соблазнили Драго, заставив его
Совершить самое ужасное!..
ГЕНОВЕВА.
В этот час мои бедствия
Только начинаются!
ГОЛО.
Украсить вас всё более и более
Прекрасными украшениями…
ГЕНОВЕВА.
О, дерзкая насмешка!
Что вы медлите?
Вот я – убейте меня!
Вы сделаете этим доброе дело!
ГОЛО (вставая).
Вы столь мужественны,
Что предпочитаете смерть…
(Тихо.)
Я же слишком труслив для того,
Чтобы отдать в жертву мечу
(Громче.)
Эту прелестную голову,
Которая была для меня
И Солнцем, и Луной, и звёздами…
Убежим отсюда!
ГЕНОВЕВА (тихо).
Вы говорите в безумии!
ГОЛО.
Убежим отсюда вместе!
Дай мне лишь раз то,
Что ты можешь дать:
Позволь мне один лишь раз
Вкусить покой на твоей груди!
ГЕНОВЕВА.
Прочь, бесчестный!
ГОЛО.
Один лишь раз! Позволь мне
Вкусить это небесное счастье!
ГЕНОВЕВА (громко).
Прочь, проклятый!
ГОЛО (всё более и более настойчиво).
Выслушай меня!
Я хочу спасти тебя от смерти!
Лишь попроси!..
ГЕНОВЕВА.
Вас? О, никогда!
ГОЛО.
Вдумайся, ты в моих руках!
Стоит лишь мне дать знак –
(Указывая за сцену.)
И эти мужчины тебя схватят!
ГЕНОВЕВА (громче).
Я в длани Господней!
ГОЛО (громко).
О, скажи лишь
Одно-единственное словечко –
И ты будешь свободна!
Геновева отворачивается от Голо.
Произнеси же его!
Пауза.
Ты молчишь?
(Обращаясь за сцену.)
Мужчины, сюда!
Появляются Бальтазар и Каспар.
Готовы ли вы исполнить
Приказание повелителя
И совершить то,
Что он приказал сделать
С его супругой-греховодницей?
КАСПАР И БАЛЬТАЗАР.
Да!
ГОЛО.
Повинуясь воле графа,
Вы должны исполнить это
Вот этим мечом.
Голо протягивает им меч Зигфрида.
КАСПАР И БАЛЬТАЗАР.
Как вы прикажете – так и будет!
ГОЛО.
Свершите же ваш долг!
А я ухожу! И знайте:
Если ночью я не вернусь в замок,
Не ищите меня
И скажите остальным,
(Громко, с силой.)
Что я в седле
И с соколом на руке
Устремился прочь!
Голо быстро удаляется по скалистой дороге, по которой он спустился. Его видно вплоть до реплики Каспара.
КАСПАР (обращаясь к Геновеве).
Если у вас есть какое-нибудь
Предсмертное желание,
Поведайте о нём!
На протяжении последующего сцена всё более и более затемняется, надвигается гроза.
И если я буду
В силах это сделать,
Я его исполню!
ГЕНОВЕВА.
Если мой супруг
Возвратится назад,
Скажите ему, что я,
Несмотря на то, что он
Поступил со мной
Жестоко, перед смертью
Ему всё простила.
БАЛЬТАЗАР.
Женщина, не притворяйтесь
В свой последний миг!
Я своими глазами видел
Драго в вашей спальне.
ГЕНОВЕВА.
Я увидела Драго тогда же,
Когда его увидели вы.
БАЛЬТАЗАР.
Эй! Вы лжёте!
ГЕНОВЕВА.
Воспылавший ко мне страстью
Голо был, как и следовало
Ожидать, отвергнут, –
И он принялся плести козни…
БАЛЬТАЗАР.
Далее!
ГЕНОВЕВА.
Он одурачил доброго
И благочестивого слугу,
Заставив его прокрасться
В мою спальню.
БАЛЬТАЗАР.
Довольно!
Вы ведёте себя, как змея, –
Её раздавили, а она ещё кусается!
Пауза.
ГЕНОВЕВА (тихо).
Напрасно я пытаюсь
Тронуть своими речами
Эти чёрствые сердца!
Геновева встаёт на колени перед распятием.
Что ж, если ты
Не посылаешь мне
Знака своей милости,
То я готова принять смерть!
И я должна склониться
Пред твоей волей!
КАСПАР (обращаясь к Бальтазару).
Отвели её от распятия!
Я не хочу убивать возле распятия!..
ГЕНОВЕВА.
Если ты не посылаешь мне
Знака своей милости…
КАСПАР И БАЛЬТАЗАР (громко).
Отойдите отсюда!
ГЕНОВЕВА.
…то я готова принять смерть!
КАСПАР И БАЛЬТАЗАР.
Отойдите от распятия!
ГЕНОВЕВА.
Нет! От распятия я не отойду!
КАСПАР И БАЛЬТАЗАР.
Отойдите!
ГЕНОВЕВА.
Нет!
БАЛЬТАЗАР.
Неужели вы верите в то,
Что оно способно защитить
Распутную женщину?
ГЕНОВЕВА.
От распятия я не отойду!
БАЛЬТАЗАР.
Прочь! прочь от него!
ГЕНОВЕВА.
Своего Спасителя я не покину!
БАЛЬТАЗАР.
Прочь! прочь!
За сценой, с левой стороны, вдалеке раздаются звуки рогов.
КАСПАР (тихо Бальтазару).
Мне кажется, я слышал вдали
Крики и звуки рогов!
За сценой снова раздаются звуки рогов.
Разве ты их не слышишь?
БАЛЬТАЗАР.
Молчи, трус! Умолкни!
КАСПАР.
Я их отчётливо слышал!
БАЛЬТАЗАР.
Страх обострил твой слух.
Будь мужчиной!
Держи себя в руках!
Звуки рогов раздаются справа.
ГЕНОВЕВА.
Если ты не посылаешь мне
Знака своей милости,
То я готова принять смерть!
(Громче.)
Я готова принять смерть!
Звуки рогов, раздающиеся то справа, то слева, звучат всё ближе и ближе.
(Очень искренне; ещё громче.)
И я должна склониться
Пред твоей волей!
КАСПАР.
У меня дрожит рука,
И я не в силах этого сделать!
БАЛЬТАЗАР.
Мужайся! Будь мужчиной!
ГЕНОВЕВА.
Милостиво прими меня к себе!
КАСПАР.
Мы преданы! Бежим отсюда!
БАЛЬТАЗАР.
Спокойно! Держи себя в руках!
Каспар бросает меч и убегает.
БАЛЬТАЗАР (громко).
Да будет так!
Бальтазар хочет нанести Геновеве удар, но тут на него бросается Анджело, скрывавшийся за одной из скал. Анджело вырывает у него меч, а затем бросается в погоню за убегающими убийцами.
Одновременно с этим на вершинах скал появляются отряды охотников и оруженосцев.
Геновева в бессилии опускается на землю.
ХОР ОХОТНИКОВ (на скале, с лесными рогами; громко).
– Это она! Это она!
Она у распятия!
В погоню за убийцами!
– На помощь!
На помощь! На помощь!
– Где же граф?
– Где же граф?
– Ищите его! Вперёд!
МАРГАРЕТА (за сценой; пронзительным голосом; очень громко).
Граф Зигфрид! Сюда!
Гроза начинает утихать.
ХОР ОХОТНИКОВ.
Он приближается сюда!
Появляется Зигфрид, ведомый Маргаретой. Охваченный величайшим страданием, он бросается к ногам Геновевы. Маргарета стремительно исчезает за скалой.
ЗИГФРИД.
О, Геновева!
ХОР (тихо).
Горе! Она его не узнаёт!
ЗИГФРИД.
Моя дорогая супруга!
ХОР (тихо).
От ужаса она лишилась рассудка!
Пауза.
ГЕНОВЕВА (ещё в полубессознательном состоянии; очень тихо).
Господь милостивый…
Где я?
ЗИГФРИД.
Моя драгоценная супруга!
ГЕНОВЕВА (очень оживлённо; громко).
Я узнаю; этот голос!
(Приглушённо.)
Мои очи застилает туман…
Пауза.
(Узнав Зигфрида.)
Это ты, Зигфрид!
ХОР (очень тихо).
Новая встреча!..
Пауза.
ЗИГФРИД (тихо).
Пусть твой взор покоится на мне!
ГЕНОВЕВА.
Я смешиваю свои слёзы с твоими!
ЗИГФРИД.
Я виновник твоих несчастий,
Я ввергнул тебя в беду!
ГЕНОВЕВА.
Не говори так!
ЗИГФРИД.
Чем мне загладить свою вину?
ГЕНОВЕВА.
Не говори так!
В том, что произошло,
Твоей вины нет!
На всё воля Божья!
ЗИГФРИД.
До тех пор, пока я жив,
Моё сердце не узнает утешения!
ГЕНОВЕВА.
Поверь мне, моей любви
И моей верности…
ЗИГФРИД.
Нет! Утешения не будет! Никогда!
ГЕНОВЕВА.
…удастся вернуть
Покой и счастье!
ЗИГФРИД.
О, моя дорогая супруга!
ГЕНОВЕВА.
Поверь мне, нашей любви
И верности это удастся!
ЗИГФРИД.
Это удастся твоей любви
И твоей верности!
ВМЕСТЕ.
Нашей любви и нашей верности
Удастся вернуть покой и счастье!
ГЕНОВЕВА.
Но где же Голо?
КОНРАД.
Не беспокойтесь о нём!
Мы нашли его, он разбился,
Упав в ущелье…
ГЕНОВЕВА.
О! Покинем же
Это страшное место!
ЗИГФРИД (обращаясь к хору, громко).
А теперь прошу всех в замок,
Ибо этот день должен
Превратиться в празднество!
Вдали уже звонят колокола.
Издали доносится колокольный звон. Сначала этот звон тих, затем он становится всё громче и громче.
Пусть же священство
Отслужит мессу,
Дабы вознести Всевышнему
Нашу благодарность!
Образуется шествие.
ПЕРВЫЙ ХОР (отправляясь в путь; тихо).
Усыпьте дорогу
Зеленью берёзы,
И пусть по всей стране
Разнесётся весть:
Благородная повелительница,
Претерпевшая столь
Много страданий,
Возвращается назад!
*
Усыпьте дорогу
Зеленью берёзы,
И пусть по всей стране
Разнесётся весть:
Благородная повелительница,
Претерпевшая столь
Много страданий, –
О, великое счастье!
О, великое счастье! –
Возвращается назад!
Постепенно приближается второй хор, и его напев становится всё громче и громче.
ВТОРОЙ ХОР (за сценой; из церкви; очень тихо).
Преисполнившись радости,
Вознесите к небесам
Ваши длани и ваши сердца!
Вознесите их к нашему
Всеобщему повелителю,
Могущество которого
Беспредельно!
Да пребудет царствие
Его во веки веков!
Ради него мы всегда
Готовы идти на смерть!
Первый хор постепенно удаляется, и его напев звучит всё тише и тише.
ПЕРВЫЙ ХОР.
Усыпьте дорогу
Зеленью берёзы,
И пусть по всей стране
Разнесётся весть:
Благородная повелительница,
Претерпевшая столь
Много страданий, –
О, великое счастье!
О, великое счастье! –
Возвращается назад!
Сцена изменяется и становится первой сценой первого акта. Во время продолжающего пения второго хора и колокольного звона она всё более и более заполняется рыцарями, сельскими жителями и проч., ожидающими шествия возвращающихся из дикой местности. Перед церковью виднеются группы коленопреклонённых и молящихся.
ОБА ХОРА (первый хор (из дикой местности) появляется снова).
Чего нам бояться,
(Громче.)
Если он с нами?
Он – источник благодати,
Вечный, ясный, светоносный!
Из церкви, в сопровождении огромной свиты, состоящей из духовных лиц, выходит Хидульф.
Колокольный звон прекращается.
Зигфрид и Геновева, как и все присутствующие стоят перед епископом на коленях.
ХИДУЛЬФ.
Приветствую вас!
Дни тяжких испытаний позади!
Они миновали…
А вы возвратились с войны,
Украшенные победой!
ГЕНОВЕВА И ЗИГФРИД (тихо).
В нас зримо явлена
Благодать Господня!
ХИДУЛЬФ.
Я же снова соединю ваши руки,
Руки тех, кто так долго
Искал друг друга!
Пусть же тот,
Кто поступил с вами
Столь милостиво,
Будет милостив к вам всегда!
ГЕНОВЕВА, ЗИГФРИД И ХОР (тихо).
Пусть он будет милостив всегда!
(Очень тихо.)
Всегда! всегда!
Зигфрид, Геновева и хор поднимаются с колен.
ХОР (очень громко).
Пусть же раздастся
Торжественное песнопение!
Гряньте, ликующие песни!
Слава отважному
Герою Зигфриду!
Слава великой
Женщине Геновеве!
Слава отважному
Герою Зигфриду!
Слава великой
Женщине Геновеве!
(Тише.)
К нам возвращается
Благородная чета,
(Громче.)
С которой мы так долго
Были разлучены!
(Очень громко.)
Слава Зигфриду!
Слава Геновеве!
Слава Зигфриду!
Слава Геновеве!
(Тысяча девушек, несущих цветы.)
(Тихо.)
Примите радушно
Цветущие розы!
ГЕНОВЕВА.
Благодарю!
ЗИГФРИД.
Благодарю!
ХОР (тихо).
Пусть злые бури жизни
Вас никогда не коснутся!
ГЕНОВЕВА И ЗИГФРИД.
О, невыразимое счастье!
ХОР.
Живите в мире!
Живите в мире!
ГЕНОВЕВА.
Я не в силах уместить это в голове,
И я не могу в это поверить:
Зигфрид принадлежит мне!
ХОР.
Примите радушно
Цветущие розы!
ГЕНОВЕВА И ЗИГФРИД.
Благодарю! благодарю!
ХОР.
Пусть злые бури жизни
Вас никогда не коснутся!
ГЕНОВЕВА И ЗИГФРИД.
О, невыразимое счастье!
ХОР (очень громко).
Слава отважному
Герою Зигфриду!
(Тише.)
Слава великой
Женщине Геновеве!
Слава отважному
Герою Зигфриду!
(Очень громко.)
Слава! слава Геновеве!
Слава Зигфриду!
(Ещё громче.)
Слава Геновеве!
Слава Зигфриду!
Слава! слава! слава! слава!
Падает занавес.
Конец.
25.09.2020.
Опера «Геновева» (опус 81) создавалась Шуманом в 1847-1848 годах, впервые она прозвучала в 1850 году в Лейпциге под управлением автора.
Примечания
* К стр.?: В изданиях «Геновевы» присутствуют некоторые разночтения: например, в готическом издании либретто в перечне действующих лиц Бальтазар и Каспар названы не «слугами в замке Зигфрида», а охотниками.
* К стр.?: Действие оперы «Геновева» происходит в 732 году. Таким образом, перед нами, с исторической точки зрения, раннее Средневековье, а с теологической – христианская церковь до её разделения, произошедшего, как известно, позднее – в 1054 году.
* К стр.?: Оперу предваряет оркестровое вступление, основанное на принципах бетховенской программной увертюры.
* К стр.?: Хоровое духовное песнопение, открывающее действие, выдержано у Шумана в духе И.С. Баха.
* К стр.?: «Во Францию из Испании / Вторгся заклятый враг / Нашей веры Абдоррхаман!» Абдоррхаман, Абду-р-Рахман (вторая половина VII века – 732) арабский военачальник и государственный деятель. Командовал арабским войском в битве при Пуатье, состоявшейся в 732 году.
* К стр.?: Карл Мартелл (686 или 688 – 741) майордом франков из рода Пипинидов. Возглавлял христианское войско в битве при Пуатье.
* К стр.?: Сольное высказывание Голо представляет собой любопытнейшую и самобытную страницу в истории вокального искусства эпохи романтизма. Задушевный лиризм соседствует здесь с бурным драматизмом, кантилена – с ритмически заострённой фактурой изложения. Вообще говоря, столь своеобразную партию, каковой является партия Голо, мог бы исполнить и лирический, и драматический и – что интересно! – лирико-драматический тенор. Голо – это ответ Шумана Бетховену и Моцарту, Флорестану и Тамино; и, ваяя перед нашим умственным взором образ Голо, немецкий композитор-романтик радикально переосмысляет вокальные эталоны венского классицизма. Голо – порождение романтизма, и оно созвучно «теноровым героям» Шуберта, Вебера, Берлиоза и Мендельсона.
* К стр.?: «И я – человек – / Должен оберегать / Это небесное сокровище!..» Романтическое противопоставление «человек – небесное сокровище» – противопоставление, в сущности, платоническое; и эти искренние слова Голо могли бы характеризовать его в лучшую сторону…
* К стр.?: «О, властительный граф, / Я отплачу тебе за то, / Что ты изгнал меня из дома!..» Действия Маргареты продиктованы жаждой мести, для неё die Rache («месть») – движущая сила бытия.
* К стр.?: «В отсутствие Зигфрида / Начинаются неурядицы…» Дальнейший ход событий свидетельствует о том, что каверзное положение, в котором оказалась Геновева, покинутая отправившимся на войну Зигфридом, оставшаяся в замке среди хмельных и бесчинствующих холопов и окружённая вниманием влюблённого в неё Голо, отчасти напоминает то положение, в котором некогда оказалась Пенелопа, оставленная Одиссеем в Итаке. (См., например, первые две песни «Одиссеи» (; ;;;;;;;;) Гомера.)
* К стр.?: «А вон добрый Драго». Преследующий благие цели Драго оказывается жертвой трагических обстоятельств и вероломства.
* К стр.?: «Заглушим нежной мелодией / Этот дикий шум!» Трогательно видеть, как здесь, в «песне певца из Эльзаса», образующей дуэт Геновевы и Голо, нарождается новая музыкальная эстетика, нашедшая своё продолжение в творчестве преемника Роберта Шумана Иоганнеса Брамса (1833-1897); и «гамбургский майстер», – создатель, к примеру, «Интермеццо» опус 117 №3, – с нами бы, конечно же, согласился…
* К стр.?: «Лесть, Голо, – / Ваша вторая натура». Голо и льстив, и влюбчив, и способен к раскаянию, и, как выясняется позже, коварен, подл и вероломен.
* К стр.?: В критические моменты жизни Геновева, взывая ко Богу, апеллирует ко горнему.
* К стр.?: «Прочь, бесчестный бастард!» В средневековой Западной Европе баст;рд – внебрачный сын владетельной особы.
* К стр.?: «Сон не смежит эти очи, / А еда и питьё / Не коснутся этих губ / До тех пор, покаты / Не принесёшь погибель…» Обращаясь с этой репликой к самому себе, мстительный Голо встаёт на путь зла.
* К стр.?: «Я вырву свои очи, / Если они увидят столь постыдное дело!» Искренне преданный Геновеве Драго – несчастная жертва чужого коварства.
* К стр.?: Движимая местью Маргарета готова пойти на убийства, и в этом смысле она чудовищнее Голо, в душе которого любовь борется с ненавистью, обуреваемой жаждой мести.
* К стр.?: Ария-молитва Геновевы – одна из лирических вершин творчества Шумана. Её полная драматизма задушевность и её метафизический накал (Геновева обращается ко Господу) заставляют нас вспомнить такие – написанные, впрочем, в разное время – страницы творчества немецкого романтика, как четвёртая часть Третьей – «Рейнской» – симфонии, третья часть Третьей сонаты для фортепиано, Виолончельный концерт…
* К стр.?: Замковый колокол бьёт полночь. Взвинченная атмосфера «полночных страстей» второго акта «Геновевы» предвосхищает ту атмосферу, которая царит в полночной сцене на Зимней канавке оперы «Пиковая дама» П.И. Чайковского.
* К стр.?: Заострённая маршеобразность охваченного негодованием хора, созвучная маршеобразности хоровых сцен второй части «Фиделио» Бетховена, предвосхищает ту маршеобразность, которая была присуща музыке Малера (см., например, первую часть его Шестой симфонии).
* К стр.?: «…мы же ищем того, / Кто занял его мест!» «Праведное негодование» Бальтазара приводит к печальным результатам…
* К стр.?: «Господи, помоги мне!» Окружённая со всех сторон злом и недоброжелательством единичность, по-прежнему взывая ко Богу, апеллирует к метафизической сфере.
* К стр.?: «Я подслушивала там у окна / И слышала, как Драго её обнимал!» – Маргарета лжёт.
* К стр.?: «Он, должно быть, / Создан из железа, / Ибо снадобье, / Которое я ему дала, / На него не подействовало…» Маргарета пыталась отравить Зигфрида.
* К стр.?: «Позаботьтесь о своём здоровье!» Человеколюбие Маргареты насквозь лживо и притворно.
* К стр.?: Замковый капеллан – внесценический персонаж, судить о котором на основании косвенных и сомнительных свидетельств было бы весьма опрометчиво.
* К стр.?: Явление духа Драго, устремляющее действие в новое русло, во многом созвучно явлению Командора из оперы В.А. Моцарта «Дон Жуан».
* К стр.?: Воровская песнь Каспара и Бальтазара – вставной жанровый эпизод, характеризующий внутреннюю суть этих палачей Геновевы.
* К стр.?: Мстительность и сластолюбие соседствуют у Голо с его склонностью к издевательствам и трусостью.
* К стр.?: «Бальтазар хочет нанести Геновеве удар, но тут на него бросается Анджело…» Анджело на стороне Геновевы.
* К стр.?: Покорившись указанию духа Драго и содействуя Зигфриду в поиске Геновевы, Маргарета, конечно же, отчасти искупила свою вину.
* * * * *
Иоганнес Брамс
(1833-1897)
Погребальная песнь
[opus 13]
Мы тело предадим земле без промедленья
И прочь отбросим все сомненья:
Когда грядущий Судный день настанет,
Оно из смертных уз восстанет.
Из праха созданное тело – прах;
Прах ныне возвращается во прах,
Но в день, когда труба Господня грянет,
Из праха мёртвое восстанет.
Душа его пребудет жизнью вечной
Во Господе, который благодатью бесконечной
От всех грехов и зол её очистил
И к сонму горнему причислил.
Благой исход и смерть за гробом увенчали
И труд его, и горе, и печали.
Он был рабом Господним, и он жил в надежде.
Он умер – и он жив, как прежде.
Теперь душа его скорбей не знает,
А тело сладко почивает, –
И в Судный день Господь его прославит
И в сонме радостей оставит.
Здесь жил он в страхе, среди жутких наваждений, –
А там вкусит он райских наслаждений,
Там в вечной радости он будет ликовать
И, словно солнце ясное, сиять.
Оставим же его. Опутал сон его сетями.
Пойдём своими дольними путями
И будем гласу добродетели внимать,
Ведь смерти нам, друзья, не избежать.
*
Примечания
* Это поэтическое произведение принадлежит перу Михаэля Вайсе (около 1488-1534).
* «Погребальная песнь» создавалась Иоганнесом Брамсом в 1858-1859 годах. Впервые это произведение было исполнено в Гамбурге в 1859 году под управлением автора.
* * * * *
Густав Малер
(1860-1911)
Восьмая симфония
Часть первая
Гимн
Приди! приди, Дух-Творец!
Осени умы тех,
Кто принадлежит тебе!
*
Преисполни высшей благодатью
Сотворённые тобою сердца! –
И тебя назовут Утешителем,
Даром всевышнего Бога,
Живым источником,
Огнём, любовью
И духовным елеем!
*
Приди, Творец!
Преисполни высшей благодатью
Сотворённые тобою сердца!
*
Своею вечной мощью
Вселяющий силы
В наши слабые тела,
Яви чувствам свет,
Влей в сердца любовь!
*
Яви чувствам свет!
Влей в сердца любовь!
*
Прогони врага прочь
И даруй нерушимый мир!
Избегнем же всякого зла,
Взяв тебя в предводители!
*
Божьим даром, ты, семивидный, –
Палец на правой руке Отца.
*
Помоги же нам познать
Отца и Сына
И навсегда уверовать
В Святого Духа!
*
Яви чувствам свет!
Влей в сердца любовь!
*
Приди! приди, Дух-Творец!
Тебя назовут Утешителем
И даром всевышнего Бога.
*
Даруй вселяющую радость награду,
Яви дары благодати,
Избавь от оков, в которых
Мы находимся из-за распрей,
И установи мир и согласие!
*
Прогони врага прочь,
Даруй нерушимый мир!
Избегнем же всякого зла,
Взяв тебя в предводители!
*
Слава Господу Отцу! Слава Богу!
И Сыну, рождённому
И воскресшему из мёртвых,
И Утешителю –
Во веки веков слава!
* * * * *
Эрнст Кшенек
(1900-1991)
Таинственное королевство
сказочная опера в одном акте
(двух картинах)
[opus 50]
[сочинение 1926-27 годов]
Действующие лица:
Король баритон
Королева колоратурное сопрано
Шут баритон
Бунтарь тенор
Три поющие дамы сопрано, меццо-сопрано, альт
Первый революционер тенор-буфф
Второй революционер бас-буфф
Стражник тенор
Хор бунтовщиков, танцующие, дамы Королевы.
*
Действие происходит в сказочной стране.
*
(Справа и слева от исполнителя.)
Первая картина
Помещение в королевском дворце.
Выходы: один наружу, лучше всего – по лестнице, впускающейся вниз на одной из сторон сцены; симметрично расположенный ход, ведущий в темницу; третий выход – во внутренние покои дворца, лучше всего – через длинный коридор, ведущий в глубину сцены. Имеется, наконец, и четвёртый выход: через небольшую дверь в прилегающее помещение.
Окно на улицу.
*
За сценой до поднятия занавеса раздаются крики и слышен шум.
ХОР (за сценой).
Долой короля!
Да здравствует великая революция!
Низвергните королевский трон!
Народ, народ сам себе властелин,
И в мире царит свобода!
У окна, выглядывая наружу, сидит Шут. После некоторой паузы он впрыгивает в помещение и захлопывает окно. Шум стихает.
ШУТ (презрительно). Они смехотворны! Что, спрашивается, на уме у сапожника, портного и перчаточника, кричащих: (Карикатурно.) «Низвергните королевский трон!»? Да ни один из них и в глаза не видел трона! И этот рёв!.. Разве не для них существуют общества любителей пения? Но нет же, они никогда ему не учились. Всё время раздаётся песня о маленькой косуле и зелёном лесе… И если бы они взглянули на косулю в зелёном лесу, то они безмолвно пали бы на землю и принялись ей молиться.
Сброд, лишённый воображения. Шайка разбойников, лишённая сердца. (Об уме речь и не идёт!) От скуки и от недовольства собой они устраивают революцию, потому что ни один из них не видит того места, на которое он поставлен. В этом смысле я лучше: я всего лишь шут. Я делаю то, чего от меня требует текущий день, и я делаю это сполна. Я занят лишь тем, что у меня под рукой, и я отдаюсь этому без остатка. Я – словно кошка, которая, падая, всегда приземляется на лапы. Я доволен самим собой, и я сам для себя целый мир. Одним словом, мои дела идут как нельзя лучше, и другим становиться я не желаю. Вот почему мой король и повелитель величает меня дураком.
А король!.. А король!.. Он не лучше тех, которые там на улице. Этот добрый человек не желает быть королём! И, вместо того чтобы оставить это, он терзает самого себя и считает себя (Насмешливо указывая за окно.) их недостойным. Смех и грех! Он носится кругом, как дурак, хватается за свою корону (Делает подражающий жест.) и горестно кричит: «Я тебя не достоин! Я этого не достоин! (Карикатурно.) Я этого не достоин!»
За спиной Шута, делая тот же самый жест, что и он, показывается Король. Он медленно приближается, не видя Шута и не замечаемый им.
КОРОЛЬ (за самой спиной Шута; серьёзно). Я этого не достоин! Я этого не достоин!
ШУТ (в испуге). Ты… ты… ты меня напугал!
КОРОЛЬ (не обращая внимания на Шута). Я не достоин быть королём. Я лишился своего королевства, потому что не имею более власти над своим народом. Корона, священная корона, – символ власти, полученный мной по наследству, – ты наделяла моих предков силой, – отчего же ты более не помогаешь мне и не вселяешь в меня силы в моей беде? Те, к кому я приближался с любовью, преследуют меня с ненавистью; те, кому я никогда не хотел ничего плохого, грозят мне смертью. Скажи мне, любезный шут, неужели я совершил неверные шаги?
ШУТ (подавляет волнение). Всё к лучшему.
КОРОЛЬ. Не можешь ли ты мне что-нибудь посоветовать?
ШУТ. Совета не дам, но загадаю загадку. (Рассудительно.) Круглое, сверкающее, находится на голове и заключает в себе целый мир. Что это?
Король слушает добродушно, но довольно рассеянно.
КОРОЛЬ (осенённый внезапной мыслью). Это моя королевская корона! Корона, которой я лишился, которую я проиграл и потерял, корона, которую я не достоин носить.
ШУТ (подавляя иронию). Она – словно кошка, которая, падая, всегда приземляется на лапы. Но мне кажется, что она свалилась на голову… (С огромным сочувствием.) Мой бедный друг, это – не разгадка. И тебе много ещё предстоит испытать страданий, прежде чем ты найдёшь её и прежде чем ты сумеешь понять то истинное королевство, которое тебя ожидает…
КОРОЛЬ. Мой добрый шут, я не в силах думать ни о чём другом, кроме своей короны, которая на меня возложена и которую я должен нести.
ШУТ. Ты всё ещё не обрёл своё собственное «Я». Тебя всё ещё пленяет иллюзорность вещей.
КОРОЛЬ. Я никогда не в силах был довести до конца те великие дела, которые я замышлял, и они уплывали от меня сквозь пальцы.
ШУТ. До тех пор, пока ты от этого не избавишься, тебе не разгадать той загадки, которую я тебе загадал и которая принесёт тебе спасение!
КОРОЛЬ. Мой добрый шут, скажи мне, что же меня может спасти?
*
С улицы, в сопровождении двух дам, врывается Королева. Королева в негодовании. Она жестом отсылает двух дам, и дамы удаляются.
КОРОЛЕВА. Такое могло произойти только в твоём королевстве! (В раздражении шагая взад и вперёд.) Меня освистали на улице, словно провалившуюся комедиантку! Сброд окружил мою карету. «Уничтожьте королевство!» – выли они. (Горько и злобно.) Я их прекрасно понимаю, ведь наверху сидит такое чучело, как ты, и оно не может защитить свою честь! Ах, вот что я могу сказать одному мужчине!..
ШУТ (иронично). Ах, достойная сострадания госпожа! Как же мне жаль вашего супруга! Радужный конец – как же его обрести?
КОРОЛЬ (сумрачно). Моё королевство гибнет.
КОРОЛЕВА. К чему тебе теперь твоя корона?
КОРОЛЬ. Опять!.. Неужели и здесь я должен слышать такое!..
КОРОЛЕВА. Где же та сила, которой наделяет этот символ?
КОРОЛЬ. Я знаю: я не достоин короны.
ШУТ. Разве она не обладала силой сотни лет?
КОРОЛЕВА. Не сомневаюсь в том, что в достойных руках она способна творить чудеса.
КОРОЛЬ (с болью). Шут, мой дорогой шут, вдумайся, я любил эту женщину! И, быть может, я всё ещё люблю её.
ШУТ (обращаясь к Королю). Попробуй же снова отдаться любви!
КОРОЛЕВА. Когда я вспоминаю о том, что я некогда любила этого мужчину, я перестаю себя понимать.
Король приближается к Королеве.
КОРОЛЬ. Возлюбленная королева, любимая женщина!
ШУТ. Протяните друг другу руки! Протяните друг другу руки!
КОРОЛЕВА (недружелюбно Королю). Чего ты от меня хочешь?
ШУТ. Королева, не будь так сурова!
КОРОЛЬ. Помоги мне! Помоги мне, дабы я обрёл силу!
КОРОЛЕВА. Помоги себе сам! Помоги себе сам!
КОРОЛЬ. Неужели ты мне не поможешь?!
КОРОЛЕВА (злобно). Хоть у тебя и есть корона, но ты не понимаешь, как её надо носить, – поэтому она и не наделяет тебя силой.
КОРОЛЬ. Она ведь тоже говорит, что я не достоин короны…
ШУТ (иронично). Что за волшебная и диковинная вещь! Она действенна лишь в руках у того, кто в ней вовсе не нуждается!
КОРОЛЬ. Я не король, и я не способен им быть, – разве это не горько?.. (Решительно.) Слушайте же мою клятву! Я снимаю с себя корону, (Снимает с себя корону.) священную корону, символ власти, доставшийся мне по наследству.
КОРОЛЕВА. Ах, наконец-то моя мечта сбылась!
КОРОЛЬ. И я не прикоснусь к ней до тех пор, пока снова не обрету своё истинное королевство. Там, на улице, я буду сражаться с врагами моей власти.
КОРОЛЕВА (алчно). Так дай же мне эту корону!
КОРОЛЬ. И я намерен снова обрести корону и вступить в своё подлинное королевство.
КОРОЛЕВА (насмешливо). А я тем временем буду верой и правдой оберегать её для тебя.
ШУТ. Возлюбленный король, небо услышало твою клятву.
КОРОЛЕВА (делая резкое движение). Так дай же мне корону!
КОРОЛЬ (тянет корону к себе). Нет! (Горько.) Её получит мой шут. Он будет её оберегать. Я не достоин её, и она, оскорблённая, переходит в руки шута и будет находиться у него до тех пор, пока я не вернусь назад достойный её или не умру там, на улице.
Король вручает корону смущённому Шуту и устремляется прочь.
КОРОЛЕВА (в ярости). Какой позор! Я хотела власти, а оказалась опозоренной!
ШУТ (он потрясён). Возлюбленный король! Вещь, завещанная тобой мне, для меня свята.
Сквозь небольшую дверь Шут устремляется в прилегающее помещение.
*
Двое вооружённых людей вводят пойманного Бунтаря.
Охваченная яростью Королева, намеревавшаяся устремиться вслед за Шутом, идёт навстречу вошедшим.
БУНТАРЬ. Даже заточив меня в тысячу подземелий, темниц и тюрем, где я за тысячью замками не увижу чудесного солнечного света, вам никогда не удастся сломить мой дух и мою бессмертную душу, которая является залогом свободы моего народа!
Королева с любопытством приближается к Бунтарю.
КОРОЛЕВА. Кто этот красавец, вызывающий во мне симпатию?
СТРАЖНИК. Это предводитель мятежников. Мы его поймали.
КОРОЛЕВА. В его манерах присутствует нечто королевское. (Подступая к Бунтарю ближе.) Эй! Мужчина! Я прекрасно тебя понимаю. Ты не доволен оказанным тебе приёмом. Ты прав! И я вознагражу тебя по-королевски.
БУНТАРЬ. Искушайте меня, как хотите, но знайте: вам не удастся сбить меня с пути.
КОРОЛЕВА. Не будь глупцом! Воспользуйся той возможностью, которую нам милостиво предоставляет судьба!
БУНТАРЬ. Мне нужна королевская корона, и я хочу отдать её моему народу!
КОРОЛЕВА (с нетерпением). Не желаешь ли ты получить её из моих рук?
БУНТАРЬ. Мне всё равно, каким образом я её добуду! Отдай её мне! Подай её сюда!
КОРОЛЕВА. Какое наслаждение – укротить такую силу!
БУНТАРЬ. Моё сердце пылает тысячью огнями во имя свободы моего народа; и жажда этой свободы заставляет меня быть благодарным моей судьбе, которая привела меня сюда.
КОРОЛЕВА. Я уже чувствую, как его сердце пылает тысячью огнями. Он думает, что оно пылает во имя его народа, – я же знаю, что эти огни принадлежат мне и моей любви.
СТРАЖНИК. Время не ждёт! Долее мы медлить не можем!
КОРОЛЕВА (обращаясь к Бунтарю). Ты получишь королевскую корону!
Два стражника уводят Бунтаря в темницу.
КОРОЛЕВА. Была бы она у меня в руках, я бы имела власть над супругом!
Королева делает знак своим дамам, они вбегают стаей, и Королева указывает на дверь, сквозь которую удалился Шут. Дамы стучат. Открывается дверь, и их неё выходит Шут.
КОРОЛЕВА. Шут, отдавай корону!
ШУТ. Я отдам её королю, а не тебе.
Дамы пытаются отвлечь внимание Шута танцевальными движениями. Некоторым из них удаётся его окружить. Тем временем другие дамы осторожно пытаются приблизиться к двери, ведущей в прилегающее помещение. Заметив их попытку приблизиться к двери, Шут ускользает из круга, бросается к двери и преграждает им путь.
КОРОЛЕВА (с яростью дамам). Ваши прелести столь блёклы, что вы не в силах обворожить даже этого жалкого шута!
Другие дамы несут вино в кувшинах и чаши.
ТРИ ПОЮЩИЕ ДАМЫ (обращаясь к Королеве, стараясь её успокоить). Разум этого шута будет скоро одурманен вином, сладким вином…
Они приближаются к Шуту, наливают вино и на протяжении последующего побуждают его пить всё больше и больше.
ТРИ ПОЮЩИЕ ДАМЫ. Пей, мой дорогой шут! Быть может, ты в силах стать мудрым? Быть может, ты способен стать королём? По всей Земле – от края и до края – мудрость Божья заключается в вине!
ШУТ. Превосходное вино! Отличное вино! В нём – прошлогоднее Солнце, то же самое доброе Солнце, которое меня согревало. Милое Солнце! Как я рад твоей удвоенной силе! Некогда она уже вселяла в меня силы!
ТРИ ПОЮЩИЕ ДАМЫ. Жидкое Солнце! Помоги нам одурманить разум этого дурака! Пей же, мой дорогой шут! (Смеются.)
ШУТ (он пьян; качаясь из стороны в сторону). Превосходное вино! Отличное вино!
ТРИ ПОЮЩИЕ ДАМЫ. Пей, мой дорогой шут! А мы сыграем тебе на лютне и для тебя станцуем.
КОРОЛЕВА. Он уже пьян. Глядите в оба! А теперь – скорее в комнату! Добудьте для меня драгоценную корону!
ТРИ ПОЮЩИЕ ДАМЫ. Скорее в комнату! Завладеем королевской короной!
ШУТ. Отличное вино! Вино – что надо!
ТРИ ПОЮЩИЕ ДАМЫ. Выпей ещё немного, добрый шут, попируй с нами вдоволь!
Некоторые из дам снова пытаются приблизиться к двери, в то время как другие дамы удерживают охмелевшего Шута.
КОРОЛЕВА. Да! Да! В добрый путь! А теперь – скорее в комнату! Добудьте корону!
Несмотря на своё опьянение, Шут замечает дам и вскрикивает:
ШУТ. Нет! Нет! (Бросается к двери.) Вам не пройти сквозь эту дверь! (Преграждает дамам путь.)
КОРОЛЕВА (в ярости). Упрямый дурак! (Обращаясь к дамам.) Попробуйте обыграть его в карты! Живо!
Дамы достают карты.
ШУТ (он совсем пьян). Как кошка! Как ребёнок! По-шутовски!
ТРИ ДАМЫ. А вот и карты. Что ты готов поставить на кон?
ШУТ. У меня ровным счётом ничего нет: я нищий шут.
ТРИ ДАМЫ (обмениваясь друг с другом взглядами; хитро). Поставь свой шутовской жезл!
ШУТ (быстро). Идёт!
ПЕРВАЯ ДАМА (играет). Семь!
ШУТ (играет). Восемь!
ВТОРАЯ ДАМА (играет). Шесть!
ШУТ (всё время ходит с карты). Три!
ТРЕТЬЯ ДАМА. Пять!
ШУТ. Четыре!
ВТОРАЯ ДАМА. Два!
ШУТ. Восемь!
ПЕРВАЯ ДАМА. Девять!
ТРИ ДАМЫ. Девять!
КОРОЛЕВА. Глядите-ка, наш шут проигрывает! Шутовской жезл отныне принадлежит нам!
Они забирают жезл себе.
ШУТ (он опечален). О, карты, не обманывайте меня! (С жаром.) Дальше! Я ставлю на кон свой шутовской колпак!
Королева и три дамы смеются.
ТРЕТЬЯ ДАМА. Три!
Идёт такая же игра, как и прежде.
ШУТ. Пять!
ВТОРАЯ ДАМА. Четыре!
ШУТ. Шесть!
ПЕРВАЯ ДАМА. Семь!
ШУТ. Четыре!
ВТОРАЯ ДАМА. Шесть!
ШУТ. Девять!
ТРИ ДАМЫ. Десять! Колпак принадлежит нам!
Забирают колпак себе.
ШУТ (оторопело). Опять я проиграл!
КОРОЛЕВА. Глядите-ка, шут проиграл, и теперь шутовской колпак принадлежит нам!
Шут снимает с себя свой пёстрый сюртук.
ШУТ. Вот мой пёстрый сюртук! Я ставлю его на карту!
Три дамы смеются.
ШУТ. Шесть!
Идёт такая же игра, как и прежде.
ШУТ. Принесите же мне успех, карты!
ПЕРВАЯ ДАМА. Семь!
КОРОЛЕВА. Глядите, он проигрывает!
ШУТ. Четыре!
ВТОРАЯ ДАМА. Восемь!
ШУТ. Три!
ТРЕТЬЯ ДАМА. Пять!
ШУТ. Девять!
ТРИ ДАМЫ. Десять! (Шуту.) Ты проиграл! Ты проиграл!
Забирают шутовской сюртук себе.
ШУТ (в ужасе). Я проиграл?.. Я проиграл?..
ТРИ ДАМЫ. Бедный, бедный шут! Мы тебя раздели! Ты уйдёшь из королевского дворца голым!
ШУТ. Неужели я утратил своё шутовство? Неужто оно заключалось в одном лишь одеянии?
КОРОЛЕВА. Поглядим, что он теперь станет делать!
ТРИ ДАМЫ. Посмотрим, как он теперь поступит!
ШУТ. Я пьян… и не понимаю, что мне делать… (Подскакивает.) Я ставлю на карту королевскую корону!
ТРИ ДАМЫ (быстро). Идёт!
КОРОЛЕВА. Не вздумайте проиграть!
ШУТ. Помогите мне, карты! Помогите мне, карты! Я разыгрываю короля!
ТРИ ДАМЫ. А мы – даму!
ШУТ. Семь!
Идёт игра.
ТРИ ДАМЫ. Шесть!
ШУТ. Восемь!
ТРИ ДАМЫ. Девять!
ШУТ. Два!
ТРИ ДАМЫ. Десять!
Шут падает уничтоженный.
ШУТ. Я проиграл!!
КОРОЛЕВА И ТРИ ДАМЫ. Корона наша!
Дамы спешат в прилегающее помещение и приносят оттуда корону. Королева берёт корону, устремляется к лестнице, ведущей в темницу, и кричит вниз:
КОРОЛЕВА. Именем этой священной короны, отпустите пленника!
Из темницы поднимается Бунтарь.
КОРОЛЕВА. Ты мой! Благодаря могуществу этой короны ты стал моим.
БУНТАРЬ. Отдай мне её, – и ты избегнешь народной мести!
Бунтарь хватается за корону. Королева тянет корону назад, вырывая её из его рук.
БУНТАРЬ (угрожающе). Ты мне её не отдашь?
КОРОЛЕВА (в испуге). Не сейчас!
Бунтарь направляется к окну и кричит из него на улицу:
Эй, вы, на улице! Знайте, я свободен!
ХОР (за сценой). Низвергните королевский трон!
БУНТАРЬ. Берите дворец приступом и завладейте королевской короной!
КОРОЛЕВА (в ужасе). Что на уме у этого дикого человека?
БУНТАРЬ (выкрикивает в окно). Эй, вы, слева, вперёд! Прежде всего – на короля! Он бежит! Слава нам!
КОРОЛЕВА. О, сейчас сюда нагрянет дикая орда! Бежим от неё!
*
С улицы врывается Король. Он затравлен и измотан.
КОРОЛЬ. Теперь всё кончено. Я потерял своё королевство, и оно навсегда погибло. Королевская корона пала навеки.
ТРИ ДАМЫ (смотрят на явившегося Короля). О горе, наш бедный король здесь, и ему не спастись от смерти.
БУНТАРЬ (вся время кричит в окно). Эй, вы, там, на правом крыле! Держитесь ближе к воротам! Вот так! Хорошо! А теперь навалитесь как следует! Пусть свобода одержит победу!
Шут постепенно приходит в себя.
ШУТ. Лишившийся шутовского наряда, я предал своего короля и продал своего повелителя его недругам, – и всему виной коварство этих женщин.
КОРОЛЕВА. Он взывает к своим диким ордам, и они настигнут меня. Я убегаю отсюда вместе с моей драгоценной короной, – и в более подходящем месте я сумею использовать её силу!
ДАМЫ (между собой). А что если надеть на него шутовской наряд? В нём он с лёгкостью сумеет скрыться от своих коварных врагов.
Вместе с вещами, которые им достались от Шута, дамы приближаются к Королю.
КОРОЛЬ. Ныне я ищу лишь одного – смерти. (Замечает дам.) Вы намерены унижать меня и дальше? Неужели я должен напялить на себя шутовской наряд? За что такое наказание?
ДАМЫ. Надевай его! В нём тебя примут за шута – и ты без труда сумеешь скрыться.
Дамы надевают на Короля шутовской наряд, Король этому не препятствует.
БУНТАРЬ. Близится час, которого я страстно жду с тех самых пор, как моё сердце стало биться для несчастного народа. (Кричит в окно.) А теперь сюда! Ко мне! Вперёд! На последний приступ! Ко мне!
КОРОЛЕВА. Я боюсь этого человека. Я страшусь его. Мне страшно.
ШУТ. Улизну-ка я прочь из этого скверного места. Кто знает, быть может, мне удастся где-нибудь ещё раздобыть корону! Быть может, я сумею где-нибудь снова стать шутом! Вот только где?..
КОРОЛЕВА И ТРИ ДАМЫ. Бежим отсюда скорее! Сюда приближается эта дикая свора!
БУНТАРЬ. Сюда! Ко мне! Во дворец! Вперёд, друзья! Отважьтесь на последний штурм!
КОРОЛЬ. Приди, приди, о, смерть!
КОРОЛЬ И ШУТ. Эта дикая свора приближается сюда!
ХОР (за сценой). Низвергните королевский трон!
Вооружённые сторонники Короля, частью раненные, спасаясь бегством, движутся вверх по лестнице, ведущей с улицы во дворец. Они в беспорядке бегут по сцене и скрываются в коридоре, ведущем в глубину дворца.
БУНТАРЬ. Сюда, друзья!
Бунтарь бросается на лестницу, которая, спускаясь, ведёт на улицу из дворца.
КОРОЛЬ И ШУТ. Скорее прочь отсюда!
Шут убегает по лестнице, ведущей в темницу. Король следует за ним.
КОРОЛЕВА И ТРИ ДАМЫ. Ах!
Королева и три дамы очень быстро убегают по лестнице, ведущей в темницу.
ХОР (за сценой, ближе). Низвергните королевский трон!
БУНТАРЬ. Сюда!
На лестнице, ведущей с улицы во дворец, становятся видны некоторые участники хора. Они останавливаются.
Бунтарь оборачивается назад и смотрит туда, где прежде находилась Королева.
БУНТАРЬ. Куда она делась вместе с короной? Убежала? За ней! Её ждёт неминуемая смерть!
Бунтарь и его сторонники поворачиваются к ведущей в темницу лестнице, по которой скрылись беглецы.
*
Вторая картина
Лес.
Лунная ночь.
Появляется Королева с короной. Королева измождена.
КОРОЛЕВА. Мои ноги отказываются нести меня дальше. Смертельный страх охватил меня в этом диком лесу, и я не знаю, куда мне деваться.
БУНТАРЬ (за сценой). Стой! стой! я убью тебя!
КОРОЛЕВА. Он преследует меня. Неужели мне не спастись? Я не вижу пути спасения…
БУНТАРЬ (он ближе). Стой! стой! я убью тебя!
КОРОЛЕВА. Неужели он и в самом деле меня убьёт? Странное чувство меня одолевает – будто я страстно хотела этого сама!.. Осталось лишь одно средство, и я его испробую!
Появляется Бунтарь.
БУНТАРЬ. Отдай же мне, наконец, корону!!
Королева начинает раздеваться перед ним, намереваясь его испытать.
КОРОЛЕВА. Ты по-прежнему намереваешься меня умертвить?
БУНТАРЬ. Отдай мне корону!
КОРОЛЕВА. Ты всё ещё хочешь меня убить?
БУНТАРЬ. Тебе не удастся меня одурачить…
КОРОЛЕВА. Неужели ты и в самом деле хочешь меня убить?
БУНТАРЬ. Как ты мерцаешь в лунном свете! Это сводит меня с ума!
КОРОЛЕВА. Ты хочешь убить меня вместо того, чтобы жить со мной!..
БУНТАРЬ (слабо). Дай мне корону! Довольно! Стань же моею! Ты должна принадлежать мне!
Бросается на неё, они опускаются за кустарник и становятся невидимы.
На том месте, которое они покинули, внезапно вырастает дерево; и, глядя на это дерево, становится ясно, что Королева превратилась в него.
Объятый ужасом Бунтарь в страхе отшатывается.
*
ХОР (за сценой).
Да здравствует великая революция!
Низвергните королевский трон!
Народ, народ сам себе властелин,
И в мире царит свобода!
БУНТАРЬ. Это – мои товарищи! Они шагают навстречу победе! А я – о стыд! – я лежу здесь, в волшебном лесу! Скорее прочь из этого проклятого места!
Охваченный ужасом, Бунтарь спешит прочь.
*
По сцене плетётся Король.
КОРОЛЬ. Бессмысленно, бессмысленно слоняюсь я по лесу, по тёмному лесу…
Появляются два революционера. У них бутылка водки, они оба пьяны. Первый из них (по возможности) высок, худощав и невообразимо глуп, второй – приземист, толст и осанист, второй революционер несколько умнее первого.
ОБА РЕВОЛЮЦИОНЕРА (напевая революционную песнь). «Убейте нашего короля! В смерти его – свободы заря!» Хе-хе-хе-хе-хе!
ПЕРВЫЙ РЕВОЛЮЦИОНЕР. Хлебни, братец!
Революционеры пьют водку.
КОРОЛЬ. Бессмысленна, бессмысленна вся моя жизнь, и бессмыслен её конец.
ПЕРВЫЙ РЕВОЛЮЦИОНЕР. Ты ведь слыхал: назначено вознаграждение…
ВТОРОЙ (кивает). За голову короля.
ПЕРВЫЙ (тупо). Найти бы его!
ВТОРОЙ РЕВОЛЮЦИОНЕР (указывая на Короля). Расспросим этого болвана, быть может, он видел пробегающего короля.
Появляется Шут.
ШУТ (всматриваясь). Что это за сходка дураков посреди леса? Сегодня весь мир, за исключением шута, сошёл с ума.
Второй революционер поворачивается к Королю.
ВТОРОЙ РЕВОЛЮЦИОНЕР. Эй, приятель!
КОРОЛЬ (его охватывает страх). Что вам от меня угодно? Вы намерены мучить меня и дальше?
ШУТ (замечает Короля). Эй! Да вы только посмотрите! А вот и мой конкурент! Его наряд и маска безупречны!
КОРОЛЬ. Кто вы? Духи этого леса?
ПЕРВЫЙ РЕВОЛЮЦИОНЕР. Сдаётся мне, он, как и мы, пьян.
ВТОРОЙ (обращаясь к Королю). Не мели вздор, братец!
ПЕРВЫЙ. Ответь лучше, ты знаешь короля?
КОРОЛЬ. Короля? (Невольно.) Да, конечно! (Охваченный внезапным страхом.) То есть нет! Не знаю!
ШУТ. Скверно сыграно! Разве это шут! Это жалкий халтурщик, а не шут! Шутовское ремесло приходит в упадок. Оно гибнет!
ПЕРВЫЙ РЕВОЛЮЦИОНЕР. Видно, что он притворяется! Хе-хе-хе-хе-хе!
ВТОРОЙ. Он – опаснейший мошенник! Конечно, он знает, где находится король!
КОРОЛЬ. Что вам от него угодно? Скажите, чего же вы от него хотите?
ПЕРВЫЙ РЕВОЛЮЦИОНЕР (глупо). Укокошить его!
ВТОРОЙ (громко, бранчливо). Тебе не следовало ему этого говорить!
ПЕРВЫЙ. Убить его. (Всё время столь же глупо.) Это звучит тоньше.
ВТОРОЙ. Осёл! Я не об этом!
ПЕРВЫЙ. А о чём?
ВТОРОЙ. Он же может улизнуть и получить вознаграждение!..
ПЕРВЫЙ. Ах, да! Ах, да! Ты прав.
КОРОЛЬ (он поражён). Вы хотите убить короля?
ШУТ. Так кто же здесь настоящий шут? Бесподобная проделка! Такого мне отколоть не удавалось!
ОБА РЕВОЛЮЦИОНЕРА. Он даст нам ответ – и мы получим недурные деньги, и нам кое-что перепадёт от революции.
КОРОЛЬ. Неужели это – небесный знак? Неужто я должен принести себя в жертву во имя моего народа? (Решительно.). Слушайте же меня! Я король! Вы видите перед собой короля!
ОБА РЕВОЛЮЦИОНЕРА. Он крепко нализался.
ПЕРВЫЙ. Именно об этом я и говорил.
ВТОРОЙ. И ты был прав.
ОБА РЕВОЛЮЦИОНЕРА. Видел ли кто-нибудь подобного шута? Хе-хе-хе!
ШУТ. Он гораздо лучше, чем я думал прежде. Недурно сыграно! Кое-что в этой комедии берёт меня за сердце.
КОРОЛЬ. А теперь убейте меня! Убейте меня скорее! Принесите меня в жертву моему народу, дабы он стал счастливее! Я с радостью умру за свой народ.
ОБА РЕВОЛЮЦИОНЕРА. Хлебни-ка, забавный малый!
Революционеры протягивают Королю бутылку водки.
Ты развеселил нас в это мрачное время, а теперь позволь нам отправиться дальше и устремиться на поиски настоящего короля.
КОРОЛЬ (пьёт). Это яд? Вы дали мне яду? Я скоро умру? Это быстродействующий яд?
ШУТ. Ха-ха-ха! Это – самая лучшая шутка! У этого парня чёрный юмор, прошибающий до слёз!
ОБА РЕВОЛЮЦИОНЕРА (удаляясь прочь). «Убейте нашего короля! В смерти его – свободы заря!»
ШУТ (обращаясь к Королю). У тебя больше не осталось зрителей, шут? Они подсунули тебе водку!
КОРОЛЬ (страдальчески, всё время рассеянно). Значит, я не умру?
ШУТ. Двух этих балбесов я разыграю, как дураков, повторяя припев этой взбалмошной ночи.
Пританцовывая, Шут удаляется вослед обоим революционерам.
Ла-ла-ла! (Его голос затихает.)
*
КОРОЛЬ (один). Значит, я не умру и не приму смерть после такого позора? Что ж, тогда я сам наложу на себя руки. (Поворачиваясь в сторону дерева, в которое превратилась Королева.) На этом дереве я окончу свою жизнь. Сниму шутовской наряд. (Снимает с себя колпак и пестрый сюртук.) Я и как шут успеха не добился… Вспомню ещё раз свою супругу, а затем – всему конец.
Направляется к дереву, намереваясь на нём повеситься.
Лес начинает светиться волшебными огнями.
ГОЛОС КОРОЛЕВЫ (из дерева). Остановись, добряк! Неужели ты не узнаёшь мой голос?
КОРОЛЬ. Что за чудо! Сдаётся мне, это дерево говорит, обращаясь ко мне!
ГОЛОС КОРОЛЕВЫ. При жизни я некогда была рядом с тобой, но тогда я не могла понять тебя. Я принесла тебе зло, вот почему теперь я стала деревом, чистым созданием, и указываю тебе на то истинное королевство, которое тебе суждено.
КОРОЛЬ. Голосом, который заставляет меня вспомнить давно минувшие времена. Я словно охвачен грёзами. Это смерть? Или жизнь? Мне кажется, что в своей жизни я ни разу не видел деревьев. Каким же прекрасным было моё королевство!
ГОЛОС КОРОЛЕВЫ. Отчего же теперь оно не столь прекрасно?
КОРОЛЬ. Оно полно благодати Божьей, явленной в цветах, травах и деревьях!
ГОЛОС КОРОЛЕВЫ (с большей теплотой). Ты начинаешь видеть это благодаря мне? Простишь ли ты мне мои слабости? Вступишь ли ты в своё истинное королевство?
КОРОЛЬ. Неужели доныне я был слеп и ничего не видел? Я полагал, что смогу стать королём лишь в том случае, если буду совершать величайшие дела. Но есть ли что-нибудь более великое, чем этот цветок, (Нежно.) это чудо Божье? О, как мне легко!..
ГОЛОС КОРОЛЕВЫ (словно голос птицы). Ты счастлив?
ТРИ ЖЕНСКИХ ГОЛОСА (за сценой). Ты счастлив?
КОРОЛЬ. Меня объемлет вечность! Деревья, цветы, травы, звери, возлюбленные существа, окружите меня навеки! навеки!
ГОЛОС КОРОЛЕВЫ. Останься со мной! Я люблю тебя!
ТРИ ЖЕНСКИХ ГОЛОСА. Останься с нами! Останься в нашем лесу навсегда!
КОРОЛЬ. Целый мир отражается в оке зверя!
Из-за дерева высовывается голова Шута.
ШУТ (обращаясь к Королю). Оно круглое, сверкающее, находится на голове и заключает в себе целый мир…
Шут исчезает.
КОРОЛЬ. Таково решение загадки! – Не моё королевство, а око зверя! Я обрёл своё истинное королевство, и я его никогда не покину. Усну под этим деревом, ожидая наступления утра.
Король ложится под деревом.
Появляется Шут.
ШУТ. Усни же, о, добрый король! В твоей великой жизни счастье было чуждо тебе, – пусть же оно улыбнётся тебе здесь, среди этой неприметной жизни!
КОРОЛЬ. Моя жизнь, Солнце, Луна, звёзды, мои движения, красота вечной жизни и моё королевство будут преисполнены покоя.
Король медленно погружается в сон.
Шут замечает на земле свой сюртук и свой колпак.
ШУТ. А вот и мой наряд! Отныне я снова шут!
Шут надевает сюртук и нахлобучивает колпак.
ГОЛОСА КОРОЛЕВЫ И ТРЁХ ПОЮЩИХ ДАМ. Спи! Усни! Лес убаюкает тебя своим пеньем!
ШУТ. Шут тоже споёт тебе…
Луч света падает на корону, висящую на ветви волшебного дерева. Шут замечает её и снимает с ветви.
И наденет на тебя корону.
Надевает корону на спящего Короля.
Лишь во сне людские дети возвращаются на свою родину.
Занавес начинает медленно закрываться.
Шут бросается к проёму почти закрывшегося занавеса и поднимает руку, намереваясь сказать что-то ещё.
(Обращаясь к публике.)
Будьте снисходительны к этой маленькой пьесе и не придавайте ей слишком большого значения: она – всего лишь сказка на сон грядущий, не более того. Немного музыки, танцев, пения – и (Делая выразительный жест.) как много пищи для размышлений. До свидания!
Отступает назад, занавес полностью закрывается.
Конец оперы.
* * * * *
27.06.2019.
Эрнст Кшенек
Карл Пятый
сценическое действие с музыкой в двух частях
[опус 73]
[сочинение 1931-1933 годов]
Действующие лица:
Карл Пятый
Хуана, его мать
Элеонора, его сестра
Фердинанд, его брат
Изабелла, его супруга
Хуан де Регла, его духовник
Генри Матюс, его лейб-медик
Франсиско Борджиа, иезуит, прежде бывший дворецким императрицы
Аларкон
Альба военачальники императора
Фрундсберг
Ланной
Императорский канцлер
Писарро
Испанский вольнодумец
Франциск Первый
Франджипани
Папа Климент Седьмой
Кардинал
Лютер
Мориц Саксонский
Сторонник Лютера
Протестантский военачальник
Султан Сулейман
Его придворный астролог
Четыре духа
Четверо часов
Глас Божий
Гонец, мальчики-питомцы монастыря, клерикалы, ландскнехты, севильский народ, испанские дамы, еретики, монахини.
Первая часть
1558 год.
Монастырь святого Иеронима де Юсте в Эстремадуре.
В глубине сцены виднеется огромная картина Тициана «Страшный суд».
Карл Пятый, монастырские монахи.
Входит гонец. Он подаёт императору пергамент. Император разворачивает его и читает.
КАРЛ.
Курфюрсты во Франкфурте лишили меня императорского сана, как я того и хотел. Снимите с дверей императорские гербы! Пусть то недолгое время, которое мне осталось, мои печати будут украшены лишь символами Испании и Бургундии. С меня достаточно имени Карл, ибо я – Карл, не более того. Восславьте Господа, монахи, за то, что он избавил меня и от этой ноши! Пусть земной покой станет моим уделом в преддверии покоя вечного.
Монахи удаляются.
ГЛАС БОЖИЙ (c картины Тициана).
Преждевременно успокоившийся Карлос, не император ты более и не король, а человек пред Моим высочайшим троном! Открытие, совершённое Колумбом, представило человеческому разуму мироздание как целое, и человек узрел, что оно – как шар – совершенно, повинуется двенадцати небесным знамениям, конечно и сходным образом бесконечно. Я дал тебе это мироздание, дабы ты объединил его под знаком Моего единородного Сына в истинном Духе. Выполнил ли ты свою обязанность? Исполнил ли ты возложенное на тебя поручение? Вплоть до сегодняшнего дня ты был наделён властью и могуществом, – и ты мог действовать. Ныне же ты сложил с себя последнюю земную власть, и вскоре Я выясню, можно ли было тебе так поступать или нет. Готовься же к Моему суду!
КАРЛ.
Ах! Что я слышал! Неужели этот дикий голос принадлежал Господу? Неужто меня охватил смертный страх? Неужели Господь счёл все мои усилия напрасными? Неужто я что-то упустил?.. Неужели после долгих мук я не вправе предаться благочестивому созерцанию в этом святом месте – в моём последнем земном жилище? Или же я во время моего правления где-то допустил ошибки? Быть может, беспристрастному взору всё представляется иначе?..
Звонит в колокольчик.
Позвать молодого монаха, которому я исповедуюсь!
Входит Хуан де Регла.
Послушай, Хуан де Регла! Сегодня, когда всё мирское, когда последний блеск и имя покинули то усталое ничто, каковым я теперь являюсь, на меня нахлынул внезапный страх: сумею ли я оправдаться на Страшном суде? У меня такое чувство, словно до моего слуха уже донёсся Божий призыв…
ХУАН.
Испытываемый вами страх – это та скорбь, которая сама способна себя излечить. Потерян лишь тот, кто мнит себя непотерянным…
КАРЛ.
Мне не терпится немедленно выяснить: не совершил ли я во время своего правления каких-либо ошибок? То, что я делал, и то, каким я был, – всё это я хочу изложить тебе, чтобы ты смог судить о том, сумею ли я оправдаться перед Господом или нет.
ХУАН.
Ваше величество, мне ли, юному и несмышлёному монаху, судить о ваших грандиозных деяниях?
КАРЛ.
Именно благодаря тому, что ты далёк от запутанных мирских дел, ты сумеешь лучше уяснить истинную цену моих поступков. Закон действия для всех один и тот же, и для императора, и для раба…
ХУАН.
Одно то, что вашу исповедь выслушиваю именно я, быть может, приносит гораздо больше тягот мне, чем облегчения вам, но моя опора – мой священный сан…
КАРЛ.
Считай, что это исповедь!.. Вооружись теми дарами, которыми тебя наделяет святая церковь, и помоги мне сегодня в моём великом страхе!
ХУАН.
Ваше величество, я сделаю это для вас. Не сердитесь, если я стану прерывать ваш рассказ многочисленными вопросами, и позвольте мне сперва вознести молитву ко Святому Духу, дабы он укрепил меня в столь великом начинании.
Входят несколько мальчиков, питомцев монастыря.
МАЛЬЧИКИ.
Низойди, Святой Дух, озари ум этого мужа, дабы он сумел прояснить своими вопросами, чего стоят пред вечным троном Судии деяния императора. Минувшее покрыто туманом, – и кто в силах ясно понять его истинное значение? То, что мнится ушедшим в прошлое, снова и снова даёт о себе знать, приводя в замешательство изумлённых потомков. О, Святой Дух, сделай так, чтобы в суждениях потомков всегда царила справедливость! Надели их добродушной прозорливостью! Сделай так, чтобы мысли их были ясны и преисполнены истины! Будь всегда поблизости, сделай так, чтобы им на помощь пришло воображение! О, Святой Дух!
Мальчики удаляются.
ХУАН.
Начинайте, ваше величество!
КАРЛ.
Даровав нам посредством совершённого Колумбом открытия знание о том, каковой является форма Земли, Господь Бог потребовал от меня, чтобы я объединил мир под знаком Христа. Из Испании в бурю был отправлен за океан крест, – и из Испании я должен был излить дух на целый океан людей, излить его на множество людей, дабы оно пришло к единству. Как часы, существующие на этом пространстве, должны измерять часовой круг, повинуясь единому закону, так и в моей империи, в которой никогда не заходило Солнце, множество людских воззрений должно было прийти к единообразию. Меня окружало волшебство юности, не теряющей чувствительности своих протянутых в иной мир щупалец, когда такие щупальца с новой силой отрастают у стариков. Столь же волшебными, тёмными, светлыми и двусмысленными были те таинственные знаки, которые я получил, явившись к моей несчастной матери в Тордесильяс.
Становится видна Хуана.
Я снова вижу её перед собой! Я снова вывожу на свет забытое и снова узнаю; его в своём воспоминании.
*
ХУАНА (она в трансе). Я ничего не забыла. Поэтому я ничего не узнаю;.
Лишь воспоминание наделяет знанием.
КАРЛ.
Из-за того, что она считает покойного супруга живым, её держат за сумасшедшую. Но она не более безумна, чем мы, не способные отличить причину от следствия.
ХУАН.
Её омрачает скорбь, ибо она мнит потерянное непотерянным.
КАРЛ. А мы, разве скорбь о конце нашего мира не делает нас столь прозорливыми, что мы во мгновение ока заново узнаём в наших ярчайших грёзах забытое?
ХУАНА (приходя в себя). Ах! Зачем вы его забрали? Он же не был
мёртв! Он не умирал! Я отрицаю смерть. Нет! Нет! (Замечает Карла.)
Вот он! Он здесь! Я знала об этом. Филипп, любимый…
КАРЛ.
Когда я вот так подошёл к ней, она приняла меня за моего отца.
Подходит к ней.
Дорогая мать, я не Филипп. Я Карлос, твой сын.
ХУАНА. Мой сын? Вы что, снова хотите меня обмануть? Неужели
у меня был сын?..
КАРЛ. Вспомните, мать, те светлые дни в Брюсселе, когда мы
играли в саду…
ХУАНА. В саду, да… Тогда ты залезал высоко на деревья, любимое
дитя… Я была в ужасном страхе при мысли о том, что ты улетишь
в Индию вместе с орлами. Ты же бросил вниз яблоко! Вот, вот оно!
Возьми это яблоко! Съешь его! Путь в Индию не близок…
КАРЛ. Благодарю вас, мать, я не голоден.
ХУАНА. Ты должен есть! Негодное дитя! Я велю тебя высечь!
КАРЛ (берёт яблоко). Я уже ем, мать. (Надламывает яблоко.)
Ах, в этом яблоке червь.
ХУАНА. Червь внутри яблока… Таковым было моё счастье: оно –
расколовшийся стеклянный шар, треснувший изнутри. Жужжащий жук –
так в каждой жизни сидит смерть, и всегда чего-то недостаёт, всегда,
всегда…
Исчезает.
КАРЛ.
Когда я выступил из тёмного материнского лона на свет, предо мной, словно теснина, расстилалась жизнь: там – светлая сторона, полная дел и надежд на свершение; а здесь – тёмное и бездейственное ничто, ночь разбитых иллюзий. И тогда я нарисовал на своём гербе две колонны, а между ними написал: Plus ultra – только вперёд!
ХУАН.
Не те ли колонны Геркулеса вы обозначили, сквозь которые Колумб некогда последовал на запад?
КАРЛ.
Быть может, и так… Узость и неповиновение. Оковы, сдерживающие его, и гнёт, способный его сломить.
*
Между тем я стал императором, и под моим началом оказалась целая империя. Я прибыл на сейм в Вормс, и на меня свирепо набросились неповиновение и гнетущая сила. Я как сейчас всё это вижу, я слышу нестройные голоса князей, звучащие под высокими сводами зала. Затеяв непонятный спор, князья набросились друг на друга. Этот германский край похож на котловину, наполненную холодным туманом. То, за что я брался, того я не видел; а то, что я видел, ускользало, теряясь в сотне неуловимых сцеплений. Ближайшее там всегда находится в зависимости от отдалённейшего, а теснейшая связь оборачивается глубочайшим раздором. Я хватался за тончайшую ниточку, а за ней тянулся целый клубок бранящихся призраков.
И тут нагрянул Лютер, монах из Виттенберга. Я пригласил его к себе, и он явился, намереваясь отстоять своё дело. Вот он входит, окружённый пребывающими в смятении людьми, которые молятся ему, как святому.
*
ЛЮТЕР (обращаясь к своим спутникам). Друзья! Немецкие братья!
Верьте в силу Господа и Его благость! В духе и вере заложено всё,
придите к нашему Богу, как дети: Ему люб каждый, кто простодушно
и от всего сердца к Нему взывает. Рождается новый мир, а прогнившее
здание древности рушится, превращаясь в руины.
КАРЛ.
Мой канцлер держит стражей наготове, чтобы его арестовать.
ЛЮТЕР. Я хочу говорить с императором. Он поборник свободной веры.
МОРИЦ. Не идите в западню, доктор!
КАРЛ.
Это сказал Мориц Саксонский.
ЛЮТЕР. Он дал мне слово, и у меня к нему свободный доступ.
МОРИЦ. Он на это и не посмотрит. Предательство – вот метод, который
здесь в ходу.
ЛЮТЕР. Не бойтесь за меня! Бог встанет на мою сторону.
Исчезает вместе со своими спутниками.
ХУАН.
Чего же он хотел?
КАРЛ.
Мы этого не ведали. Мы понимали лишь, что в нём, должно быть, живёт нечто мрачное, пробудившее в душах этих немцев такой мрак, что их охватило чудовищное и неутихающее волнение и их непокорность достигла исполинских размеров.
Вот он стоит перед имперским сеймом и кричит мне:
*
ЛЮТЕР (со своими спутниками перед имперским сеймом). Ваше
величество! Немецкий христианин взирает на вас и с детским
чувством уповает на вашу мудрую силу. Избавьте веру от злой мирской
суеты! Для Бога важен человек, а не наряд. Отделите дух от земного –
и мы с радостью воздадим вам тем, что вам подобает как императору.
ХОР КЛЕРИКАЛОВ. Он намеревается поколебать наше могущество.
Он еретик и бунтовщик.
ЛЮТЕР. Свободу христианину! Никто не должен стоять между нами и
Богом.
ХОР. Он поносит папу!
ЛЮТЕР. Избавь нас от папы, император, – и мы станем твоими, а
империя – немецкой!
ХОР. Смерть хулителю!
СТОРОННИК ЛЮТЕРА. Пусть меч решит этот спор!
КАНЦЛЕР. Стражи, взять его!
ХОР. Смерть хулителю!
СТОРОННИК ЛЮТЕРА. Немцы! Воспротивьтесь этому бесчестию!
КАРЛ. Остановитесь! Я дал ему своё императорское слово. Он
отправится домой невредимым, но отныне ему запрещено
проповедовать.
Имперский сейм исчезает.
*
ХУАН.
А как же единство христианского мира?
КАРЛ.
Я велел Лютеру хранить молчание.
ХУАН.
Он на это и не посмотрит. Предательство – вот метод, который там в ходу. Ваше величество, почему вы так поступили?
КАРЛ.
Если с ним то, о чём он говорит, то я не в силах ему противостоять; а если он глупец, то его дело, иссякнув само собой, рассеется, как дым.
ХУАН.
Почему вы так поступили? Ведь на кону стояло спасение вашей души!
КАРЛ.
Ты знаешь, чем это кончилось, тебе легко судить.
ХУАН.
Вашей обязанностью было знать это заранее.
КАРЛ.
Ты жесток. Неужели я совершил то, чего Господь не может простить?
ХУАН.
Вглядитесь, вглядитесь в глубины вашей совести! Ваше величество! Почему, почему вы так поступили?
КАРЛ.
Если бы было так просто увидеть насквозь человеческое сердце, я, быть может, оказался бы сейчас в ином месте, а не здесь, на краю света, на одре болезни.
ХУАН.
От вашего ответа зависит оправдание, которого вы так жаждете. Исслёдуйте потаённые недра вашей совести! Вглядитесь в них пристальней!
КАРЛ.
Нет, так мы до цели не доберёмся. Поменяемся ролями. Что ты сейчас видишь?
Пантомима: праздник с балетом при французском дворе. Франциск Первый прощается со своей возлюбленной.
ХУАН.
Я вижу безоблачную страну, охваченную блестящим празднеством с музыкой и танцами. Моложавый мужчина с весёлыми шутками ласкает красивую женщину. Не так ли?
Образ исчезает.
КАРЛ.
Прочь эту картину, которая так часто приносила мне мученья! Это французский король Франциск, он прощается со своей возлюбленной, и, направляясь в Италию, он идёт войной против меня.
ХУАН.
Зачем же он начал эту несчастную войну?
КАРЛ.
Он боялся моего чрезмерного могущества, ибо он не понимал, что я вовсе не
собирался использовать свою власть ради удовлетворения низменных, эгоистичных целей. Неужели тогда, когда его войска стремительно перешли через Альпы, я должен был ввязываться из-за Лютера в бесконечную войну внутри своей империи?
ХУАН.
Ваше величество, вы уходите от ответа! Глубоко ошибочно разрешать вопросы веры и духовной ответственности, ссылаясь на политические события.
КАРЛ.
Оставь свои возражения, ведь ты меня не дослушал! У меня не было никакой возможности предотвратить эту ужасную надвигающуюся войну.
ХУАН.
Вы ведь намеревались завоевать в этой войне Бургундию, не правда ли?
КАРЛ.
Да, я хотел её получить как награду победителю! Но я вёл эту войну вовсе не ради земных благ. Я вступил в неё с огромной неохотой и с тяжёлым сердцем: вместо того чтобы сражаться с язычниками, я должен был биться с христианами. Вместо того чтобы вести полки против врагов, я должен был направить их на Франциска, в котором я всегда желал найти друга. Божьей милостью и Божьей силой он был пленён при Павии. Оказавшись в моих руках, Франциск плёл интриги, о которых я и не догадывался. Ты видишь его, он находится под нестрогим арестом.
*
ФРАНЦИСК. Франджипани!
Появляется Франджипани.
Вот послание. Крошечный текст, написанный на крошечных листочках.
Спрячь это послание в свои подошвы и спеши на восток к турецкому
султану Сулейману. Пусть он поможет мне в борьбе против императора!
ФРАНДЖИПАНИ. Король, вы знаете, я делаю для вас всё, и ныне я
добровольно разделяю с вами ваше заключение, но… он же язычник…
Вдумайтесь, он магометанин… Вправе ли вы, наихристианнейший
король…
ФРАНЦИСК. Прочь сомнения, друг! Я месяцами сижу здесь,
заточённый в башню в Пиццигеттоне, а ты и не торопишься с помощью!
Я призвал бы самого чёрта, чтобы обрести свободу (а затем надул бы его
с оплатой). Натрави Сулеймана на Карлоса, – я должен выйти на свободу.
Ты понял?
ФРАНДЖИПАНИ. Простите меня за мою медлительность. Я, словно
Меркурий, слетаю туда в один миг.
Исчезает.
ФРАНЦИСК. Словно Меркурий, на окрылённых подошвах…
Записывает последующее.
Предательских следов нигде не оставляя,
Послание моё старательно скрывая,
Меркурий – новый бог – стремится на восток,
И с ним моё посланье в несколько коротких строк.
В подошвах окрылённых он его таит,
И о моих страданиях он вскоре сообщит…
В подошвах окрылённых верный мой гонец,
Он передаст письмо – и моим тяготам придёт конец.
*
Скорей! через широкий луг! смелей! скорей!
Час пробил – и спасение моё не за горами.
Твои крылатые подошвы всех ветров быстрей.
И утро новой жизни дышит юными цветами!
КАРЛ.
Ты слышишь? Даже тяжкое горе оборачивается у него игривой и незатейливой песнью!
ФРАНЦИСК.
Хочу лишь одного: свободы, да, свободы.
Меня гнетут моей темницы своды.
Но скорбь, пронзавшая меня, и злое горе умолкают,
Когда меня надежды радостно ласкают.
*
В подошвах окрылённых – мимо всех расставленных сетей –
Неси, Меркурий-бог, моё послание скорей!
Записывает дальше.
КАРЛ.
Ты понимаешь, что он искал у неверных язычников поддержки в борьбе против меня, желающего основать всемирное царство Христово?! Разве он не находился в ещё большем заблуждении, нежели Лютер, у которого была добрая вера?
ХУАН.
Тот был свободен…
КАРЛ.
Неужели?
ХУАН.
…а этот – слабый человек, оказавшись в скверном положении, он спасался, как мог…
КАРЛ.
Но вправе ли он был так поступать?! Неужели и ты, околдованный его изяществом, встаёшь на его сторону?
Становятся видны Ланной и ландскнехты.
Вот, взгляни, это – новое препятствие на пути моих стремлений. Это Ланной, мой полководец в Италии, а вот и немецкие ландскнехты, состоящие у меня на службе и получающие от меня жалование.
ХОР ЛАНДСКНЕХТОВ. Выслушай нас, командир! Услышь наше слово!
Короли и папы сидят высоко наверху, а глубоко внизу их холопы
проламывают друг другу головы. Так устроен мир – человек живёт
благодаря смерти, – плати же нам честно и исправно, как и было
обещано! Хорошо сказано: бесплатна только смерть; но она бесплатна
лишь для того, кто её принимает, а тот, кто её приносит, хочет получать
приличное жалование. Нам нет никакого дела до нашего повелителя. Он
худо-бедно, но живёт своей жизнью в своём замке среди зелёных
раздолий, и его копьё и мушкет покоятся в углу… А у тебя, командир,
есть враги,– так что плати нам больше! Повысь нам жалование! Иначе,
получив плату от другого, оружие обратится против тебя, против тебя…
Исчезают.
ЛАННОЙ. Денег, чтобы заплатить жалование наёмникам, нет, и более я
не могу держать пленённого короля здесь, в Италии, среди ропщущего
войска. (Обращаясь к Франциску.) Ваше величество, если вы не
возражаете, мы доставим вас в Испанию. Лето там гораздо мягче, чем
здесь, в этой сырой стране.
ФРАНЦИСК. Большего я и желать не мог! Сейчас же ведите меня
к императору. Наша распря мигом прекратится, и я, обретя свободу,
вернусь в мою любимую Францию.
Они исчезают.
ХУАН.
Разве к вам не потекло из Америки несметное число золота, благодаря которому можно было быстро завершить войну? Как часто мой отец рассказывал мне о блистательном прибытии Писарро в Севилью и о том, как он бросал к вашим ногам несметные сокровища!
Взору предстают севильский народ, затем Писарро со своими матросами и индейцы в оковах. Вносят золотые вещи экзотического вида.
ПИСАРРО. Повелитель, только что мы на множестве каравелл
пристали к берегу.
ХОР. Золото! В страну хлынуло несметное число золота!
ПИСАРРО. Далёкая страна полным-полна таких вещей, красота которых
заставит померкнуть жалкие взоры европейцев!
ХОР. Рай обретён заново! Отныне не будет ни трудов, ни тягот!
ПИСАРРО. Пред вами – лишь скромные образцы этого изобилия.
ХОР. Взгляните на цветные народы Запада! Мы, испанцы, властелины
всего этого богатства, а все бесчисленные народы, живущие на этих
землях, станут нашими данниками. Свободные от всех тягот, мы
восседаем на вершине мира, все же остальные – наши поданные.
Взгляните на цветные народы Запада! Да здравствует Писарро!
КАРЛ.
А понимал ли твой замешавшийся в эту толпу отец, как много было пролито из-за этих сокровищ крови туземцев и как много страданий они им перенесли? Вот почему я тогда изрёк следующее:
– Мир шарообразен. То, что сегодня наверху, завтра беспомощно
обрушится в глубокую бездну, и, быть может, именно туда
обрушится всё его совершенство. Отправившись в тот мир под
знаком Христа, вы должны были озарить его тьму светом веры, –
вы же кровавой рукой собрали это золото… Служа нам в нашей
борьбе с неверными, это золото очистится от крови. Несите сокровища
в королевскую сокровищницу!
Золотые вещи уносят.
ХОР. Значит, золото не про нашу честь? Значит, оно не для нас?
Неужели золото снова иссякло под шумок?
ПИСАРРО. Кто думает, что эти краснокожие псы добровольно
расстались с золотом, тот полный дурак. Кому по душе это золото,
тому должен быть по душе и тот путь, которым оно было добыто…
Исчезает.
ХОР. Разве не нашими силами оно было добыто? Разве оно было
добыто не благодаря усилиям нашего народа? Значит, золото нам не
достанется?
Женщины исчезают, остаются мужчины, они тихо советуются
друг с другом.
ХУАН.
Что они там бормочут? Мой отец, конечно же, в этом участия не принимал.
КАРЛ.
Я это отлично знаю, мой добрый Хуан. Уже тогда, без моего ведома, даже в самой древней Испании стали пробиваться ростки той самой ереси… И они росли вместе с ропотом. Взгляни, вот что происходило тёмными ночами возле королевской сокровищницы.
ХОР МУЖЧИН (первая группа). Тихо! Тихо! Сейчас мы добудем
чужеземное золото, которого нас лишила королевская воля. Оно
принадлежит нам! Нам! Мы не хотим, чтобы оно служило державе
императора. Что нам до огромной, бескрайней империи? Испания нам
ближе! То, что было добыто благодаря испанскому мужеству, пусть
останется лишь у нас, останется как наше вознаграждение. Стой! Тихо!
Кто идёт? Стража?
ХОР МУЖЧИН (вторая группа). Добрые друзья! Стража подкуплена
и устранена.
ОДИН ИЗ МУЖЧИН. Выслушайте меня! В далёкой Германии тоже
поднимается народ. Приобретём на золото немецкие книги и узнаем
из них, как нам избавиться от поповщины!
ДРУГИЕ. Разве они не еретики? Разве это не грех? Смерть и проклятие
– вот что мы получим в награду!
ОДИН. Так говорят наши угнетатели! Проверим, так ли это на самом
деле? Лишь благодаря познанию – свободно и беспристрастно – дух
достигает своей цели.
ВСЕ. За дело! Скорее тащите мешки и сундуки на стоящие внизу
наготове суда, чтобы ещё до восхода солнца устроить там надёжные
тайники!
Именно так они и поступают, затем они исчезают.
ХУАН.
Мне крайне мучительно видеть, как этот тёмный народ подло пытается вас обмануть. Но должен признаться: то, что они сказали об Испании, о моей родине, заставило моё сердце биться сильнее. Испания превыше всего!
КАРЛ.
А Бог превыше всех! Я ясно вижу: повсюду глаголет новый дух, дух молодости, поэтому осуждать тебя я не хочу. Я тоже любил Испанию, но мой дух простирался гораздо дальше, моя цель была намного выше, и моя воля была устремлена к более священному… Вы, молодые, видите лишь то, что находится у вас перед глазами! И тяжко вам придётся: имея лишь одно, без иного вам не обойтись.
ХУАН.
Ваше величество, вы приводите меня в сильное замешательство. О, если бы вы задушили эту ересь в самом ещё зародыше! Тогда всё было бы хорошо!
КАРЛ.
Не терзай меня сильнее, чем меня терзает моя совесть! Войско в Италии осталось без жалования, и ситуация стала угрожающей. С Франциском договориться я не сумел, ибо он отвечал отказом на все мои требования. Негласно окружённый моей заботой, он сидел в Мадриде, и сидел так, словно он на свободе, а невольник я. Разве не так? Он выглядит беззаботным и держится непринуждённо, он пишет стихи и нежные послания, он кумир кавалеров и дам моего королевства, а я, властелин мира, чахну в бесплодных попытках сохранить его пошатнувшееся единство и вместе с ним гибну сам. Франциск же строит коварные планы и, вопреки данному им рыцарскому слову, помышляет о том, как бы улизнуть.
ФРАНЦИСК (обращаясь к некоторым слугам; в глубине сцены – негр).
Живо куртку! А теперь перекрасьте мне лицо так, чтобы я стал похож на
этого чёрного невольника! (Обращаясь к негру.) Радуйся, Мохаммед!
Этот день принесёт тебе богатство, если ты сумеешь избежать виселицы.
Под личиной негра, несущего дрова, я улизну из этого звериного логова,
охраняемого испанской стражей, и, обретя свободу, вернусь во Францию.
Нарушаю ли я своё слово? Не сам ли упрямый император в этом
виноват? Я прибыл сюда, в Мадрид, как его брат, дабы по дружбе
выговориться перед ним до конца. Он же, не позволив себя узреть,
посылает ко мне одного твердолобого писца за другим, предлагая
невозможные условия! Он требует назад Бургундию! Всю французскую
землю! Я на всё согласился: я обещал помочь ему в борьбе против турок
(хотя прежде я искал у турок помощи в борьбе против него самого), я
обещал ему денег столько, сколько он пожелает… Но отдать благосло-
венные земли, всё более и более плотным кольцом сжимающиеся вокруг
милого французского острова?.. Нет! Никогда! Безопасность моего
народа мне дороже призрачного единства мира, и её можно добиться
лишь на ограниченной, замкнутой территории.
Слуги исполнили его повеление.
Вы готовы? Зеркало! (Разглядывает себя в зеркало.) Отлично!
Превосходно! Теперь даже сам Карлос, если бы он явился сюда,
выпустил бы чёрного невольника, позволив ему убежать отсюда.
О, чудесное приключение! Смелее вперёд!
Хочет устремиться прочь.
Быстро входит Аларкон.
АЛАРКОН. Стоять! Никому не двигаться! Два негра? Я знаю лишь
одного негра, и я быстро выясню, кто из них настоящий! (Стирает
краску с лица Франциска.) Мохаммед, за твою жизнь я не дам и ломаного
гроша! Уведите его!
Негра уводят.
А вы, ваше величество?..
ФРАНЦИСК. Это маскарад… чтобы развеяться среди суровой неволи…
АЛАРКОН. Отложите это до вашего возвращения в Париж! В Мадриде
королям не пристало маскироваться таким образом! Удвоить караул!
Аларкон удаляется.
ФРАНЦИСК. Предан! Предан и продан в этой стране коварный проныра,
так похожий в своей мрачной жажде мести на их высокомерного,
молчаливого и пустоголового властелина!
ХОР ИСПАНСКИХ ДАМ (они в масках, у них в руках мандолины,
поют, находясь прямо перед башней, в которую заточён Франциск).
Украшение Франции, храбрейший христианский рыцарь! Покажись нам!
Яви себя нашему взору! Мы сочувствуем тебе, мы скорбим вместе с
тобой, и мы знаем твоё героическое сердце!
КАРЛ.
Ты видишь дам, собравшихся под стенами его башни? Ночами, тайно прокравшись к ней, они распевают под звуки лютней серенады врагу империи!
ХОР ДАМ. Ах, мы, испанские дамы, грезим о твоём иссякающем огне
и горестно помышляем о твоём великом одиночестве. Слава тебе,
украшение Франции! Слава!
ФРАНЦИСК. Славословие этого народа звучит как насмешка надо мной.
Заставьте их умолкнуть! Заставьте их замолчать!
КАРЛ.
Тяжко измученный завистью и досадным чувством, я, замаскировавшись, замешался в эту толпу влюблённых.
ФРАНЦИСК. Ах, меня снедает недуг, и моя жизнь подходит к концу.
Скоро, если меня не выпустят из заточенья, меня окончательно сразит
тяжкий недуг!
Франциск исчезает, дамы видны по-прежнему.
КАРЛ.
Я говорил этим дамам:
– Как же вы можете прославлять смертельного врага вашего короля?
ХОР ДАМ. Мрачен и суров Карлос – пленённый же король весел
и галантен.
КАРЛ. У него ветреный и холодный ум.
ХОР. У него бурное и огненное сердце.
КАРЛ. Вы поёте серенады врагу! Где же ваша испанская гордость?
ЭЛЕОНОРА (она среди дам и тоже в маске). Тот, кого я люблю,
мне более не враг.
КАРЛ. Этот голос!.. Прочь маску!
ЭЛЕОНОРА. Как ты смеешь!
КАРЛ. Я ваш король!
ЭЛЕОНОРА (снимает маску). Карлос!
Дамы вскрикивают и исчезают.
КАРЛ. Сестра?.. Ты?..
ЭЛЕОНОРА. Прости, брат, я не осмелилась тебе признаться в том, что
моё сердце мгновенно воспламенилось, лишь только я увидела
пленённого короля. Я тоже, как и весь наш род, погружена в уныние
и испытываю великий страх, но в моих венах течёт столь же горячая
кровь, что и у других людей, и меня, как и любого человека,
снедает жажда счастья. Неужели всё не может обернуться в лучшую
сторону? Ты снова будешь с ним в мире, а я, вступив с ним в союз,
стану залогом вашей дружбы!
КАРЛ. Неужели это возможно? О большем я и мечтать не мог!
ЭЛЕОНОРА. О, не отнимай его у меня! Не дай ему погибнуть!
КАРЛ. Неужели я мог бы таким образом привязать его к себе и,
наконец, стать ему ближе?..
Элеонора исчезает.
ХУАН.
Простите, ваше величество, не уводит ли это наш взор прочь от великого хода истории, который нам надлежит исследовать? Разве это не анекдоты из преходящей и полной случайными событиями жизни отдельных людей? Есть ли в этом смысл?
КАРЛ.
Я не хочу оправдывать себя мелкими слабостями, но знай, монах: поток человеческой жизни образуется из бесчисленного числа бо;льших или меньших ручьёв, и в едином великом потоке во;ды этих ручьёв ты различить не в силах. Если же ты хочешь в полной мере осознать величие этого потока, ты должен знать все ручьи, из которых он возник. Я поведал тебе об утренней поре моей жизни, о той поре, когда мной руководили любовь, дружба, человеческие чувства, страсть к музыке, жажда лёгкой, беззаботной жизни, наслаждений и вполне понятных вещей. Франциск же довёл меня до той черты, через которую я не должен был переступать. Я пошёл на уступки, я надеялся завоевать его и, тайком вступив с ним в тесное общение, хотел стать более похожим на него... Тяжко больной, он лежит на своём ложе в заточении, вокруг него витают мысли о смерти, и он устремляет свои помыслы к далёкой возлюбленной.
ФРАНЦИСК (на ложе, он болен).
Я знаю: моя смерть не за горами…
Приветствую тебя, любимая, в последний раз,
Я больше не увижу твоих ясных глаз,
И мрачная могила ждёт меня внизу –
Пролей над моей горькой участью слезу!..
*
Певец Орфей когда-то пробирался в ад,
Он Эвридику вызволить оттуда был бы рад.
Семь лет о ней он слёзы лил ручьями, –
А смерть была не за горами…
*
Любимая, ты сможешь так меня любить,
Чтоб мою любящую смерть со мною разделить?
Я твой, навеки твой, и правда – с нами…
Я знаю: смерть не за горами…
*
КАРЛ.
И тогда я отправился к нему.
– Брат! Друг! Я вижу тебя в первый раз!
ФРАНЦИСК. О, ты явился слишком поздно!
КАРЛ. Нет-нет! Ты выздоровеешь, ты сможешь продолжить свой труд
и сумеешь послужить нашему делу.
ФРАНЦИСК. Нашему делу? Какому делу?
КАРЛ. Объединению всего мира под знаком креста Господня!
ФРАНЦИСК. Ты слишком многого хочешь; и я понимаю это,
находясь у самых смертных врат. Мир расторгнут и разделён
на множество частей, – позволь же каждому правителю заботиться
о своём собственном небольшом регионе, и заботиться так, как он
считает нужным.
КАРЛ. Ты один препятствуешь тому, чтобы я покарал немецких
еретиков!
ФРАНЦИСК. Возьми пример с меня, оставь их в покое! Франция на
правильном пути, и она вступила на него самостоятельно.
КАРЛ.
Он коснулся той темы, которая представляла для меня искушение и была причиной смертельной зависти.
– Франция мною побеждена. Но я предлагаю тебе мир. Ты не вправе
обрекать себя на смерть ради земных благ!
ФРАНЦИСК. А ты, разве ты сам их не жаждешь?
КАРЛ. Нет, вовсе не из низменных целей я хочу господствовать над
Бургундией. Твои отцы добыли её неправедным путём, – и если мы
стремимся к величайшей цели, то право и честь должны восторжество-
вать вновь! Я отдаю тебе в супруги свою сестру Элеонору, – и пусть
Бургундия станет её приданым, пусть Бургундия остаётся твоей.
Долгая пауза.
ФРАНЦИСК. Хорошо, да будет так.
КАРЛ. Как я благодарен тебе, мой друг, за то, что ты помогаешь мне
положить конец твоему несчастью! Отыне слава и мир навсегда!
Я сейчас же пришлю к тебе моего канцлера, чтобы подписать договоры.
*
Но лишь только я его покинул, он принялся плести козни у меня за спиной.
Франциск звонит в колокольчик, появляется несколько официальных лиц
в его цветах, они протоколируют последующее.
ФРАНЦИСК. Сюда, советники! Слушайте и записывайте! Всё, что я
здесь подпишу, и всё, в чём я здесь поклянусь, ровно ничего не значит
пред Господом Богом, потому что всё это я был вынужден сделать,
находясь в плену и вследствие своей болезни, знайте и запишите:
этими клятвами я не связан, ибо я дал их лишь для того, чтобы
сохранить свою жизнь!
А теперь пусть явится канцлер!
Неисправим этот мракобес, вынашивающий фантастические замыслы,
и ему не удастся прикрыть ими свою жажду власти и славы.
Исчезают.
ХУАН.
Ваше величество, неужели вы и в самом деле ему поверили? Вы же знали, что такого рода обман – обычное дело в политике!
КАРЛ.
Быть может, я это понимал… Но я верил, я хотел верить! Неужели ты этого не понимаешь, священник? А вот трогательная робость сестры пред лицом желанного счастья, испытываемая в тревожных предчувствиях горя! О, позволь мне лучше остаться среди картин моей юности!
Становится видна Элеонора.
ЭЛЕОНОРА. Моё сердце сильно дрожит, когда я взираю на него, на
этого прославленного героя, и оно содрогается при мысли о том, что
ныне я должна стать его супругой. Когда я помышляю о блеске и красоте
его королевского двора, меня начинают одолевать сомнения. Не буду ли
я выглядеть среди окружающих его блистательных дам жалкой и
тупоумной? Пусть же меня украсит жар любви!
Вместе со своей свитой торжественным маршем прибывает Франциск,
намеревающийся забрать Элеонору.
КАРЛ.
Лживый мир заключён, и теперь он покидает меня в праздничном блеске.
Торжественное шествие.
– Король Франциск, заклинаю тебя, чти мою сестру!
ФРАНЦИСК. Неужели я мог бы обидеть такую красавицу? Я люблю её.
Они исчезают.
КАРЛ.
Он оставил меня, терзаемого тоской. Я чувствовал, что он одновременно забрал у меня и сокровище моего сердца и победу, но я не мог его удержать. Я оказался в тяжёлом положении: подстрекаемые им турки вымогали деньги на испанском побережье, а то, что происходило в Италии, ты скоро увидишь сам.
ХУАН.
Ваше величество, не скрою, всё это – веские причины, и с помощью разного рода документом можно убедительно доказать, почему одно произошло так, а другое иначе; но объясните мне, почему здесь, как и прежде, подлинное, истинное, важное и значимое глубоко сокрыто под сбивающей с толку своей пестротой, но при этом гладкой, густой и безнадёжно непроницаемой оболочкой? Я знаю лишь одно (и вы сами в самом начале вашей речи выразили схожую мысль): закон, данный нам Господом нашим Христом, для каждого из нас одинаков, – у каждого из нас есть персональное дело, каждый из нас несёт личную ответственность, а политика и земная власть – вовсе не препятствия для свершения истинного долга.
КАРЛ.
Да, это так… И эту тему можно было бы обсудить на семинаре… Но ты слышишь, как свистит мистраль между реями семидесяти четырёх галеонов, на которых я отправляюсь в Африку, намереваясь бить турок? Разве ты не слышишь, как в Римской Кампаньи рычат от голода немецкие ландскнехты? Такова действительность, связывающая меня по рукам и ногам. А теперь, если ты не доверяешь моим словам, послушай, что говорит о моих деяниях римский папа, которого я хочу сделать духовным властелином мира.
*
Становятся видны папа Климент Седьмой и кардинал.
КЛИМЕНТ. Опасный человек этот Карл, он полон чудовищных
замыслов. Он снова заключил мир с Францией, – что принесёт это нам,
пользу или вред?
КАРЛ.
Дальше узких границ своего тщедушного государства он ничего не видит. Ему и невдомёк, какую для него опасность представляет Лютер.
ХУАН.
Так вы о ней знали?.. Почему же вы ничего не предприняли?
КАРДИНАЛ. Великие слова минувших времён текут с его уст:
объединение всех христиан единым мечом, единое царство Господне,
но сегодня трудно до конца понять значение таких слов.
КЛИМЕНТ. Он сошёл с ума, как и его мать.
КАРДИНАЛ. Он ничем не отличается от всех остальных: он добивается
власти и стремится к богатству. Но дело тут гораздо проще: если он
достигнет огромной власти, наша власть будет поколеблена. То, что он
делает в Африке, насколько ослабляет его мощь, настолько и
увеличивает его авторитет.
КЛИМЕНТ. Церковь утеряла свою святость, в её недра проникло
нечестие.
КАРДИНАЛ. В этом вопросе нам следует быть весьма осторожными
в суждениях. Мир превратился в огромную настольную игру, и святое,
как и многое иное, стало в ней разменной монетой.
КЛИМЕНТ. Пусть же церковь как можно скорее исправит своими
силами столь скверное положение вещей!
КАРДИНАЛ. На мой взгляд, гораздо важнее насущный вопрос о том,
как нам разделаться с голодными ландскнехтами императора, которые
с угрожающим видом стоят уже под самым городом.
КЛИМЕНТ. Тщетно я пытался привлечь на свою сторону их
полководцев Фрундсберга и Пескару…
КАРДИНАЛ. И тщетно уже тогда, когда положение их повелителя было
ещё хуже, чем ныне.
К вам на аудиенцию явился сам Фрундсберг.
Появляется Фрундсберг.
КАРЛ.
Бравый Фрундсберг! Он должен думать, что я его покинул, но он остаётся верным, человек старой закалки. Он явился к папе, находясь на краю отчаяния.
ФРУНДСБЕРГ. Святой отец! Вы святы, хотя вы совершили то, за что
иной христианин был бы давно отправлен вами во все ады. Вы хотите
склонить нас к тому, чтобы мы предали нашего повелителя, нашего
императора, и предали его именно тогда, когда он оказался в трудном
положении и попал в тяжелую беду. Дело нехитрое: вы выплачиваете
нам деньги – ваше гнусное предложение будет забыто, и мы с миром
отсюда уйдём. Если же вы на это не согласны, то богатый Рим услышит
от нас иную речь.
КЛИМЕНТ. Сдаётся, во всех немцах пробиваются ростки той
омерзительной ереси, злобный шум которой уже достиг нашего слуха.
Вы забываете о том, что вы разговариваете не с казначеем вашего
повелителя, а с верховной главой христианства, которая в одиночку
управляет духовными делами.
ФРУНДСБЕРГ. Неужели склонять нас к измене – это духовное дело?
КЛИМЕНТ. С крестьянином, который оставил свой плуг, беседовать
на теологические темы мы не станем. Есть ли у нас деньги, чтобы
утихомирить этих парней?
Кардинал делает знак, означающий: нет!
Поступайте же так, чтобы вы сумели оправдаться пред Богом.
ФРУНДСБЕРГ. Сюда, приятели-вояки! Забирайте, где найдёте, всё то,
что вам причитается!
Появляются ландскнехты.
ХУАН.
Он произнёс кощунственные речи…
КАРЛ.
Он хотел остаться верным своему повелителю, и он не желал морить голодом своих ландскнехтов. Его оправдывала его совесть.
ХУАН.
Это не дело, повелитель! Пред самим собой каждый невиновен; но есть и суд, вечный суд…
КАРЛ.
Тебе легко рассуждать, ибо ты для этого и избран!.. Взгляни лучше на то, что происходило дальше.
ЛАНДСКНЕХТЫ. Вперёд! В Вавилон! Вперёд! В золотой город порока!
Обесчестите женщин! Подожгите дворцы! Убейте этих лжехристиан,
поклоняющихся золоту! Мы рабы Божьи, – так отберём же у них их
идолов! Немец возвысился над горами, и он оказывает погрязшему
в пороках Риму такую честь, которой тот заслуживает! Всё, что
возвышается, обратите во прах! Дуйте вино разврата из нечестивых
сосудов! Дуйте его до дна! Растянитесь на ложе срама! Выспитесь,
позабыв о бесконечных муках земной жизни! Гоните папу! Гоните прочь
этого антихриста!
КЛИМЕНТ. Проклятие во веки веков! Христиане хуже всяких турок
беснуются против своего главы! Проклятие! Проклятие!
ЛАНДСКНЕХТЫ. Мы всё равно, так или иначе, окажемся в аду, –
так уж лучше отправиться туда с полным брюхом!
ФРУНДСБЕРГ. Остановитесь! Вы богохульствуете и позорите
императора, нашего повелителя!
ЛАНДСКНЕХТЫ. Император и папа никогда не голодали. У нас нет
иного повелителя, кроме голода, и нам никто не страшен.
Опустошение и пожар.
ФРУНДСБЕРГ. Заблуждение и безумие, которое само пожирает себя.
Этот день чёрен, как ад, который нас ожидает. Мне более нельзя видеть
моего императора; и так как я не в силах остановить этот ужас, я покончу
с собой на руинах священного города.
Убивает себя.
КЛИМЕНТ. Проклятие разрушившим Рим!
Все исчезают.
КАРЛ.
И проклятие папы полетело ко мне через моря и устремилось в Африку, где я уже вырвал у турок крепкий Тунис.
ПЕРВЫЙ ДУХ.
Я проклятие. Я бичую море, в котором стоят суда императора. Я швыряю на рифы пришвартованные корабли, чтобы их кили треснули. Пусть потоки солёной воды зальют съестные припасы для его войска! Пусть голодные наёмники восстанут против него! Око за око, зуб за зуб! Пусть с ним произойдёт то, что произошло с Римом! Я проклятие.
КАРЛ.
Бог, мой Бог, не дай мне умереть на берегу неверных! Неужели я, узревший высшую цель в сохранении священных порядков древности, должен стать отцом их уничтожения и виновником чудовищного ужаса? Спаси меня, Боже, – и я отправлюсь к папе и стану молить его о том, чтобы он смиловался над моей несчастной душой!
ВТОРОЙ ДУХ.
Я дух легкомыслия и безмятежности. Я обитаю в пребывающей в безопасности Франции, напитанный весёлыми идеями, почерпнутыми из старых, заново открытых книг. Я делаю человека свободным и беззаботным, и я побеждаю тяжкий гнёт.
КАРЛ.
Он приближается снова и снова, полный коварных, обольстительных замыслов. Я сбрасываю с себя тяжесть короны, – и я хочу предаться беззаботной жизни!
ХУАН.
Будь осторожен, император! Ты совершаешь опасную ошибку! Будь начеку! Помни о жертвенной смерти нашего Господа!
ТРЕТИЙ ДУХ.
Я дух народной гордости. Я живу в упрямой Германии, оживлённый идеями, почерпнутыми из старых книг. Ныне я ещё более властно поднимаю голову, ибо я вижу императора пребывающим в отчаянии, а гордый Рим раздавленным.
КАРЛ.
Старые римские книги научили меня иному: я хочу обновить древнюю мировую империю язычников в духе Господа.
ТРИ ДУХА.
Тебе не понять знамений времени. Колесо [истории] катится вперёд, и тебе его не остановить. Народы, живущие вокруг тебя, пробуждаются, стремясь к блистательной жизни, и каждый преследует свои собственные интересы.
ХУАН.
Бог превыше всего!
КАРЛ.
Я хотел служить ему, и моя полночная молитва была сильнее проклятий и искушений сатаны.
ЧЕТВЁРТЫЙ ДУХ.
И это лишь потому, что им положил конец я, дух глубочайшей скорби, которого ты ещё не знал. Ради меня ты был спасён, ради меня папа снял с тебя ужасную вину. Я же поставлен Господом Богом надо всякой дольней жизнью; земной мир – мой, и он принадлежит мне, ибо слёзы и скорбь – глубинная сущность вещей. Я явился тебе у смертного ложа твоей супруги, обременённый ужасами всех тех мук, которые ты причинил миру.
КАРЛ.
Вырванный из когтей погибели, я достался в добычу скорби, когда, примирившись с папой, приняв в Риме императорскую корону и возвратившись в Мадрид, нашёл свою супругу при; смерти.
ТРИ ПЕРВЫХ ДУХА.
Оттеснённые назад, мы поджидаем на краю круга, в который мы его толкнули, – предоставим же дело уничтожения самому сильному из нас, ибо он имеет власть над его совестью.
Становится видна умирающая Изабелла.
ИЗАБЕЛЛА. Я видела тебя в величайшем блеске, император мира,
победитель язычников. Я могла сопровождать тебя до самой цели…
но довольно… и я с благодарностью возвращаюсь в чертоги отца…
КАРЛ. Изабелла! Ты не можешь меня покинуть! Снова глубокое
страдание после великого света. Отбивая вечный такт между печалью
и радостью, раскачивается эта жизнь, маятник невидимых часов.
Даётся за земным столом едоку и иссякает, повинуясь непостижимому
закону… И всегда не вовремя усиливается этот голод, утоление которого
несёт нам погибель…
ИЗАБЕЛЛА. Темны и путаны твои речи, ибо ты ещё далеко от врат
вечности. А она рядом со мной, – и всё ясно и просто… Святая
твёрдость, вознеси меня! Я любила тебя.
Умирает.
КАРЛ. Любимая! Прочь смерть! Блеск вокруг меня меркнет, а великое
становится мелким и дрожащим. Шатаясь, я блуждаю в мрачных
чертогах своей души. Мрачно, словно раскрытый и не издающий ни
звука рот, и слепо, словно окна сожжённых домов, безмолвно взывает
ко мне пустая пещера моего счастья, в которой живёт ужасная змея
моего горя. Довольно! Ах! Довольно!
ХОР ЕРЕТИКОВ (снизу). Только вперёд! Только вперёд!
КАРЛ. Кто насмехается над моим девизом?
ХОР ЕРЕТИКОВ. Только вперёд! Всё больше и больше мук!
КАРЛ. Кто это? Кто?
ЧЕТВЁРТЫЙ ДУХ.
Это воют от отчаяния еретики, которых ты посадил в темницу.
КАРЛ. О, горестные звуки!
ЧЕТВЁРТЫЙ ДУХ.
А теперь вниз! Вниз! Тебе самое время испить до дна все чаши горести.
ХОР ЕРЕТИКОВ. Закованные в этой лишённой воздуха дыре,
оказавшиеся по соседству с отвратительной стаей крыс, которые
лижут наши тела с содранной кожей… Пылающий в пересохшем рту
язык – словно медь!.. Часто ли восходит солнце над нашей могилой?
Много ли охлаждающих лун упустили наши ослепшие очи? Будь
проклят император палачей! Будь проклято золото, из-за которого
мы здесь очутились!
ЧЕТЫРЕ ДУХА.
Как обнищал мир с тех пор, как ты его обогатил!
КАРЛ.
И правда, будь проклято золото, которое я завёз в эту страну! Дьявольские чары золота ослабили веру и поколебали добродетель.
ХОР ЕРЕТИКОВ. Не слышно ли там, наверху, среди сладостного
света, стука молотков? Соорудят ли эшафот, который, наконец,
принесёт нам спасение?
КАРЛ. Нет! Там лишь эшафот моего счастья, там катафалк, на котором
с мрачной торжественностью повезут в последний путь мою любовь.
ХОР. Кто кричит там, снаружи, возле нашей темницы?
КАРЛ. Столь же несчастный, как и вы.
ХОР. Ты более счастлив, чем несчастлив, ведь ты находишься на
свободе, а не здесь, за решёткой.
КАРЛ. Вы согрешили, не правда ли?
ХОР. А ты?.. Вправе ли ты нас судить?
Наверху становится видно погребальное шествие с факелами, провожающее Изабеллу в последний путь.
ХОР МОНАХИНЬ. Requiem aeternam dona ei, Domine, et lux perpetua
luceat ei.
КАРЛ. Да обрету и я вечный покой! Когда мне воссияет свет?
ХОР ЕРЕТИКОВ. Вечный покой? Наш удел – вечные муки и проклятие
за наши грехи.
КАРЛ. Довольно мук!
ЧЕТЫРЕ ДУХА. Всё больше и больше мучений! Только вперёд!
ХОР МОНАХИНЬ. Te decet hymnus, Deus, in Sion, et tibi votum reddetur
in Jerusalem.
ХОР ЕРЕТИКОВ. Будь проклят император палачей! Будь ты проклято,
кошмарное, распространившееся по миру наваждение, из-за которого
мы оказались здесь! Будь ты тысячу раз проклято! Ад тебе!
КАРЛ. Меня захлестнула волна скорби! Боже, Боже, к чему же приведёт
столь великая скорбь?
ХОР МОНАХИНЬ. Exaudi orationem meam, ad te omnis caro veniet.
ЧЕТЫРЕ ДУХА. А теперь вниз! Вниз! Обременённую виной голову –
ещё ниже!
ХОР ЕРЕТИКОВ. Довольно мук!
ХОР МОНАХИНЬ. Requiem aeternam… et lux perpetua…
КАРЛ.
Ах… это… конец?!
ХУАН.
Прочь, призрак!
Духи и хоры исчезают.
Хуан звонит в колокольчик.
Врача! Святое причастие! Скорее! Императору стало дурно.
Занавес.
*
Вторая часть
Там же.
Хуан, Франсиско Борджиа и спящий Карл Пятый.
ХУАН (обращаясь к Франсиско).
Речь императора, излагающего мне в своей исповеди события, происходившие в его жизни, была прервана диким шквалом нахлынувших на него страданий. Не думаю, что вы можете вступить с ним в разговор…
ФРАНСИСКО.
Как? Неужели его величество намерено оправдываться с твоей, юный монах, помощью?
ХУАН.
Я вовсе не добивался этой милости.
ФРАНСИСКО.
Неужто тебе насквозь видна губительная ноша связанных между собой обстоятельств, отяготившая эту жизнь столь мрачной виной?
ХУАН.
Франсиско Борджиа, вы бесконечно выше меня, и не только благодаря вашему происхождению, позволяющему вам быть другом и слугой его величества, но и благодаря милости и заслугам, ведь именно вам святой отец поручил укоренить в нашей стране великий орден Лойолы; но я тоже священный слуга Божий и вооружён тем оружием, которое мне даёт святая церковь для борьбы со злыми искушениями, и у меня есть компас церковных догм, в которые мне надлежит верить, дабы не заблудиться в тёмных дебрях жизни. Конечно, я должен признать, что…
ФРАНСИСКО.
Пусти меня к императору! Не до тебя сейчас, есть дела поважнее, чем разговоры с тобой.
Входит Генри Матюс.
ГЕНРИ.
Нет, достопочтенный отец, не сейчас!
ФРАНСИСКО.
А будет ли время потом?..
ГЕНРИ.
Да, будет, если Господь захочет сотворить чудо… Императора оставили силы, и он лежит в полном безмолвии и неподвижности. Высокие и низкие звуки, издаваемые часами, да тихие всхлипывания его старых верных слуг нарушают царящую вокруг него мёртвую тишину, делая её ещё более зловещей…
Удаляется.
ФРАНСИСКО.
Несчастный царственный властелин!
ХУАН.
Позвольте мне признаться вам в том, что сокрушает меня до глубины души! Меня гнетёт та же ноша, что и императора. Он ждёт от меня суждения, но я в замешательстве и судить не в силах. Он взвалил на себя столь чудовищную ношу, и его так сильно сокрушило горе, что чаши моих весов едва умещают ту непомерную тяжесть, которую мне надлежит взвесить.
ФРАНСИСКО.
Неужто человек в силах судить там, где судил Господь?
ХУАН.
Быть может, я не стал этого делать из сострадания…
ФРАНСИСКО.
Грешно превращаться в тряпку там, где твёрдость требует стальной природы единой и незыблемой истины. Это – правда, и так и должно быть!
ХУАН.
Иногда мне кажется, что, как учит и история, в неуловимом беге времени природа так сильно изменяет человека, что сегодня ему представляется истинным то, что завтра станет ему казаться ложным, и то, что ныне он осмеивает как заблуждение, в ближайшем будущем он будет глубоко чтить как научную истину. Разве не так?
ФРАНСИСКО.
Даже если так постоянно и происходит с внешними вещами, силы которых (доныне ещё сокрытые, хотя их действие нам известно) подчиняются земному разуму благодаря новым средствам научного исследования, – всё равно, мораль и вера, невзирая на такого рода изменения, должны оставаться теми же, что и прежде! Явленное некогда в откровении богатство идей, порождённых верой и проникнутых моралью, должно всегда, во все времена пребывать неизменным, словно штемпель из благороднейшего и прочнейшего металла, который, оставляя чекан на всех поколениях, сам не изнашивается и никогда не изменяется.
ХУАН.
Да, в самом деле, именно так и должно быть! Благодарю, отец, за наставление!
ФРАНСИСКО.
Преодолей искушение, дабы избежать слепоты Пилата, дерзнувшего спросить: «Что есть истина?» Горе той эпохе, которая возводит на трон сомнение!
ХУАН.
Вперёд, император! Вперёд! Тебе предстоит последняя – истинная и величайшая – битва! Позволь же нам во время этой битвы выяснить, что; может тебя оправдать пред Богом!
ФРАНСИСКО.
Ты призван не для того, чтобы принести мирское счастье, а для того, чтобы распространить истину и благо. Гони прочь тоску, охватившую повинные головы!
Взору предстаёт собрание протестантских князей в Шмалькальдене.
В числе присутствующих Мориц Саксонский и Лютер.
МОРИЦ (обращаясь к Лютеру). Гоните прочь тоску, охватившую
повинные головы!
ФРАНСИСКО.
Вот это эхо!
ХУАН.
Это князья еретиков, кующие в Шмалькальдене свои планы.
ФРАНСИСКО.
Сейчас твоё духовное око увидит, чему позволило созреть ложно понимаемое снисхождение.
ЛЮТЕР. Господа, я постарел, мой пульс ослаб, и иными ночами его
заглушают крики тех, кто был принесён в жертву моему учению.
МОРИЦ. Неужели из героя веры вы превратились в раба сомнения?
ЛЮТЕР. Крестьяне, искавшие на этой земле справедливости Господней
и принявшие смерть от вас, князья, прокляли меня как княжеского раба.
МОРИЦ. Мы поступили с ними, доктор, как с мятежниками, вняв
вашему совету, вняв вашему совету! И это был дельный совет. Вы дали
нам средство освободить имперских князей от императорской службы, –
неужели вы хотели, чтобы чернь лишила их власти? Сдаётся, ваш дух
слишком опрометчиво покидает эту твёрдую землю, которую мы
никогда не покинем. С носом, устремлённым в облака, немец рыщет
в родном лесу, и любой чужеземный прохвост затыкает его за пояс.
Политика, господа, политика! Неужели немец никогда не сумеет в ней
разобраться?
ЛЮТЕР. К чёрту политику! Мне не следует иметь с ней дело! Для того
ли мы вырвали римского папу из сердца глупого народа, чтобы теперь
каждый сельский пастор занимался мировой политикой? Бог,
великомощные князья, живёт в сердце каждого человека, и в час
углублённых размышлений человек мог бы вступить с ним диалог. Пусть
же император и папа не вмешиваются в этот диалог, ибо между религией
и политикой нет ничего общего, – оставьте же сейм и диспуты, ибо всё
это пустой взор, который сбивает нас с пути и уводит прочь от
истинной, глубинной веры.
Появляется хор ландскнехтов.
ХОР ЛАНДСКНЕХТОВ.
Привольно жить среди полей,
В своём жилище верность сохраняет воин.
Прелестный василёк и красный мак – отрада,
И милочка всегда мне рада.
ЛЮТЕР. Что это за песнь?
МОРИЦ. Это немецкие ландскнехты, возвращающиеся из Италии на
родину. Самое время!
*
Выслушайте мой план: сейчас необходимо собрать силы для
решительного удара, который избавит имперских князей от
императорского гнёта. Но к;к сгруппировать наши силы, не возбуждая
при этом подозрений императора? – Перейдя на его сторону! Помедлим
же с нашим представительством в сейме, на котором должны
обсуждаться вопросы веры, умышленно затянем совещания и
постараемся вывести императора из себя. Если же он захочет вступить
в борьбу, то я притворно перейду на его сторону, дабы на самом деле
действовать против него.
ХУАН.
Ты слышал это, монах из Виттенберга? Неужели твоё учение покрывает подобные замыслы?
ФРАНСИСКО (обращаясь к Хуану).
Неужели ты, наконец, начинаешь понимать, сколь велика вина императора?
ХОР ЛАНДСКНЕХТОВ.
Неспешно мельничное колесо кружи;тся,
Измена там, где без неё не спится.
Прелестный василёк и красный мак,
Сокровище моё на ложе, так или не так?
МОРИЦ. Словно весенний лесной поток, шумит снова пробуждённая
сила нашего могучего народа. Я же изумлённо сижу на берегу реки,
вместо того чтобы направлять этот поток, дабы он всё быстрее и быстрее
нёс наши суда к блистательным и совершенно неожиданным рубежам.
Встретим воинов и поставим их на службу нашим целям!
Всё, за исключением Лютера и хора, удаляются.
ХОР ЛАНДСКНЕХТОВ.
С весёлой песней в бой спешим мы, как всегда.
День короток, а ночь длинна.
Прелестный василёк и красный мак,
Сраженья – наша страсть! Да, это так!
Ландскнехты исчезают.
ХУАН.
Ты изгнал этот народ из римской школы и ввергнул его обратно во тьму его варварства. Однажды ты за это ответишь!
ФРАНСИСКО.
Его ожидает суд, и этот суд будет страшен.
ЛЮТЕР. Я более не в силах уберечь их от суетного заблуждения. Моё
дело вступило на ложный путь: то, чего я сумел добиться во имя духа,
оказалось ввергнутым в старую игру – в борьбу за власть; плоды моих
трудов – ничто иное, как игральная карта, и к ней относятся со
вниманием до тех пор, пока она способна крыть иные карты. Во благо ли
человеку то, что я совершил? Поздно! Бессмысленные вопросы! Я
должен был совершить то, что я совершил. Словно бы сатана принёс в
мир нечто, что заставляло меня делать выбор и решиться… И я не мог
уклониться, и этот мир не позволял мне сделать выбора. Сомнение уже
превратилось в адское наслаждение и небесную муку; и всё то время,
которое наступит после меня, в плену у сомнения. Человеческий дух
дерзнёт устремиться к вселяющему ужас пределу, за которым начинается
ничто, и на этом пути грядущим поколениям назад дороги не будет…
А мне? И мне тоже?.. С миром ли в душе, или в страхе, но я следовал
своим земным путём, никогда не останавливаясь, – и это принесёт мне
награду на небесах.
Исчезает.
ХУАН.
Сомневающийся уже начинает сомневаться в своём собственном сомнении?..
ФРАНСИСКО.
Это проклятие, и оно уже гложет его дух.
ХУАН.
Пилат, Пилат, неужели ты правитель грядущего времени? Ну же, император! За дело! Кто, если не ты, будет бодрствовать ради нас в эту ужасную надвигающуюся ночь?
Входит Элеонора.
ЭЛЕОНОРА.
Как обстоит дело с моим братом?
ФРАНСИСКО.
Близится его последний час.
ЭЛЕОНОРА.
Франсиско Борджиа, храбрый приверженец Господа, ты явился сюда, чтобы, как и я, поддержать его?
ФРАНСИСКО.
Если его исповедь снимет с него вину…
ЭЛЕОНОРА.
Где же мой брат?
ХУАН.
Отличив меня, недостойного, правом принять у него исповедь, император
повествовал в ней о кончине её величества, и его охватило бессилие, так похожее на смерть.
ЭЛЕОНОРА.
Как только на него сегодня обрушилось это несчастье, во мне обострилось чувство вины.
ФРАНСИСКО.
Речь не о вашей вине, а о тёмной молве, гласящей о тяжком грехе, совершённом императором в его бытность в Париже.
ЭЛЕОНОРА.
Я знаю, что вы имеете в виду, но исторический смысл, который вы в этом ищете, от меня ускользает, – да, правда, это душевно!..
ФРАНСИСКО.
Об этом тоже должно быть изложено на исповеди.
ЭЛЕОНОРА.
Услышьте же это из уст дамы, которая, привыкнув к горю, повествует вам о нём.
Вскоре после смерти императрицы мой брат отправился в Германию. Все дороги были закрыты, и тогда Франциск по моей просьбе открыл ему для проезда свою страну. Я же, вместо того чтобы утешить моего оцепеневшего от горя брата, взвалила на него своё собственное горе! Стократно оскорблённая ветреным сердцем своего супруга, я долго и громко жаловалась на своё потаённое горе брату, которого я видела впервые после расставания в Мадриде, и я не помышляла о том, что он мог бы счесть себя виновным в моём несчастии. Сама того не желая, я настроила его против Франциска.
Тогда звучала торжественная музыка, заказанная моим супругом; и сердце моего брата вновь раскрылось чарующему фантому радостной грации этого двора, которая заставляла меня так страдать. Попавший в соблазнительные сети любовницы короля, император тяжко оступился,
и его траур лихорадочно сменился неиссякающим мирным весельем.
Сидя за вечерним столом, мы безмолвно ожидали наступления бури, чьи далёкие молнии сверкали голубоватым светом на тихо дребезжащем хрустале. И непрерывно гремела торжественная музыка. Вдруг сверкающая молния отразилась не на хрустале, а на обнажённых мечах; и пронзительный смех женщины, которая разожгла эту ссору, закружился в танце и смешался с тёмным рокотом приближающегося грома. И непрерывно гремела торжественная музыка.
В тёмных покоях, при свете факелов император вкусил горький хмель раскаяния, ибо то, что он намеревался совершить в отместку за меня, произошло из ревности к той… Много часов император, словно мертвый, пролежал в страшной неподвижности. Я сокрушённо пролила слезу, принёсшую мне облегченье, – и, не умолкая, играла торжественная музыка.
Тотчас мой брат отправился своим путём, а вскоре после этого Франциск умер, и общего языка они так и не нашли.
ХУАН.
Новая и ещё более глубокая бездна разверзлась в душе императора, – и охватившее меня новое и ещё более глубокое замешательство я могу преодолеть лишь благодаря усердной молитве.
Удаляется.
ФРАНСИСКО.
Да, без раскаяния ему не обойтись, ибо, отвергая земную память об Изабелле, он позабыл и о поручении, возложенном на него Всевышним.
ЭЛЕОНОРА.
Жестокий монах, неужели всё человеческое сделалось тебе чуждо? Вспомни, некогда ты тоже был озарён сиянием двора, и у тебя были супруга и дети!
ФРАНСИСКО.
Моя супруга давным-давно на том свете, и, посвятив себя служению Господу, я почтил её лучше, чем император свою покойную императрицу.
ЭЛЕОНОРА.
Бог создал человека слабым и беспомощным.
ФРАНСИСКО.
Но он дал человеку свободную волю, дабы он стал твёрд на пути к вечному спасению.
ЭЛЕОНОРА.
Ты хочешь убить моего брата подобными речами?
ФРАНСИСКО.
Я хочу спасти его и мир от греха и погибели. Нет, часы, проведённые им в тёмных покоях, не привели его к должному раскаянию.
ЭЛЕОНОРА.
Этот страдалец лежит, охваченный муками!
ФРАНСИСКО.
Эстремадура – его пристанище, extrema dura – его участь: впереди его ждёт самое тяжёлое…
ЭЛЕОНОРА.
Неужели ты никогда не слышал о милосердном прощении?
ФРАНСИСКО.
Император – орудие Божье. И если злосчастная природа погубила это орудие, то мастер неумолимо отбрасывает его прочь. Что такое страдания императора по сравнению с муками нашего Спасителя, с муками, которых никому не измерить?
ЭЛЕОНОРА.
Святая Богоматерь чувствовала их, – пусть же по её просьбе императору будет дарована жизнь!
ФРАНСИСКО.
Благодать в длани Божьей. Нас не печалят ни его страданья, ни его спасенье, – лишь бы дело увенчалось успехом! Суд за мной! Так говорит Господь.
Вместе с Хуаном входит Генри Матюс.
ГЕНРИ МАТЮС.
Император пробудился! Прошу вас, удалитесь ненадолго, пусть он обретёт силы!
ФРАНСИСКО.
Суд за мной!
Удаляется.
*
Карл проснулся.
ЭЛЕОНОРА.
Ты проснулся, мой брат?
КАРЛ.
Элеонора, сестра! Ты пришла сюда, чтобы переполнить своим страданием чашу моей вины?
ЭЛЕОНОРА.
Нет! Нет! Я явилась сюда, чтобы поддержать тебя.
КАРЛ.
О, если бы я мог осчастливить близкого мне человека! Как знать, быть может, это уравновесило бы пред Богом тяжесть моих грехов.
ХУАН.
То, что один человек совершает во имя всего, имеет больший вес, особенно когда это совершает император. Предстоит громадный труд, мой великий повелитель, и этот труд ещё не свершён!
ЭЛЕОНОРА.
Не мучай его, монах! Мой брат, пусть этот прелестный летний день вдохнёт в тебя силы! Гляди, вон там вдалеке в сиянии солнца парит серебристо-голубая Сьерра-де-Гуадалупе!
КАРЛ.
Это так далеко, что на больных ногах туда не добраться. Это – лишь песчинка на необъятных просторах моей империи, которая рухнула потому, что не желала существовать среди людской беспредельности.
ХУАН.
Повелитель, сейчас не время предаваться грёзам! Суд!.. Суд!..
ЭЛЕОНОРА.
О, монах, дай ему краткую отсрочку!
КАРЛ.
Нежные дуновения, струящиеся из близлежащей долины, шелест тополя над маленьким светлым ручьём, солнце, играющее в колчедане старого сада, птичьи голоса, тихие звуки природы, достигшие ныне моего усталого слуха… Поздно пытаться занять у вас силы жизни, слишком поздно!
ЭЛЕОНОРА.
О, сколь благотворен для императора такой покой! Но этот отдых слишком краток, и тут же снова начинаются неотвратимые вопрошания.
ХУАН.
Ваше величество, время покоя ещё не пришло! Изменница Германия по-прежнему ждёт вашего меча.
КАРЛ.
Неугомонный, твои напоминания несносны! Не я ли изгнал турок из Туниса? Неужто я не вправе отдохнуть после испепеляющей африканской лихорадки, лишившей меня сил?
ХУАН.
Ошибкой было вести борьбу там, где неверие выступает лишь в форме несметного множества, а в итоге, как выясняется, вовсе не представляет никакой опасности. Приняв же в Германии форму духа и увидев вас в далёких краях слабым и больным, неверие поднимает голову всё выше и выше.
КАРЛ.
Ты слишком громко пытаешься меня пробудить! Разве здесь не светлая Испания и не солнечный южный край? Неужто здесь туманная долина холодной Эльбы? И вот они тащат меня, измученного подагрой, по сырым лесам этой мрачной страны, после того как я мигом положил конец собравшимся в кружок в этом безнадёжном сейме. Отряды еретиков, словно тени, рассеялись пред моим войском, и, наконец, под Мюльбергом я настиг их всех и разгромил.
*
Становятся видны Мориц Саксонский, Фридрих и другие немецкие господа, протестанты, клерикалы, народ и императорские воины.
КАРЛ.
А вот я стою в церкви в Виттенберге, откуда начались все эти ужасы; я нахожусь там, намереваясь вершить суд над мятежниками и врагами веры. Мориц на моей стороне. Ко мне приводят взятого под стражу толстого Фридриха.
ХУАН.
Ваше величество, не доверяйте этим вероломным молодчикам!
КАРЛ.
Это немцы – они не могут меня обмануть, и они не станут этого делать.
ХУАН.
О, только бы вы не ошиблись в своих ожиданиях!
КАРЛ.
Ко мне подходит мой военачальник Альба.
АЛЬБА. Ваше величество, мы стоим на могиле отца всех этих ужасов.
Здесь покоится Лютер, отягощённый изобилием своих грехов.
КАРЛ. Он покоится в могиле, а я жив! Мысль о том, что мир может быть
изменён к лучшему, была его заблуждением; и его дело – проявление
тщетной надежды. Он намеревался утвердить свободу христианина, но
он позабыл о том, что наилучшим образом она расцветает лишь под
хорошо обдуманным и незаметным спудом древних установлений.
АЛЬБА. Не следует ли в знак нашей победы извлечь из этой почётной
могилы его прах и предать его огню?
Хор приходит в сильное волнение.
КАРЛ. Нет. Я веду войну с живыми, а не с мёртвыми. У него есть свой
судия, – и пусть этот судия некогда будет милостив и к нам, ибо все мы
грешны.
*
Великая победа, одержанная нами, возвращает в мои руки империю,
после того как неверие и своеволие отторгли её у истинной власти.
Но я принимаю империю не для того, чтобы удерживать её в своих
руках, а намереваясь преподнести её Всевышнему, ибо государство
имеет право на существование лишь до тех пор, пока оно открывает
каждому человеку путь ко Богу и содействует ему на этом пути,
и я не желаю превращать государство в нового идола, как того, быть
может, хотелось бы сделать иным из вас по отношению к своей вотчине.
Князья по справедливости получат награды и наказания за свои деяния.
Мориц Саксонский! Несмотря на то, что ты привержен духу ереси, ты
сослужил мне службу, и твоя помощь ускорила победу. Прими же мою
благодарность, и пусть курфюршеское достоинство этого толстокожего
Фридриха отныне принадлежит тебе!
МОРИЦ. Ваше величество! Я нахожусь на вашей стороне в надежде на
то, что мудрость и благоразумие помогут вам проникнуть в саму суть
немецкого народа!
КАРЛ. Как и прежде, меня будет направлять мудрость истинной веры,
во имя которой я и вёл борьбу. И всё-таки ты последовал за мной, и это
знак того, что единство империи крепче всех тех сил, которые
намереваются привести её к духовному расколу. Так ли это – покажет
будущее. Одно скажу твёрдо: истинная общность заключается лишь во
всеобщей вере в вечное, а всё земное – оковы, напитанные ложью.
МОРИЦ. Я прошу вас милосердно простить протестантских
предводителей. Они боролись за свободу веры, а не против империи.
КАРЛ. С ними поступят так, как того требует справедливость.
МОРИЦ. Не карайте их за сомнения в вере, ибо эти сомнения
признаёт даже римский папа, по инициативе которого они тщательно
обсуждаются на Тридентском соборе!
КАРЛ. От папы и его нескончаемого церковного собора я более ничего
не жду. Я миновал пик жизни, и настало время довести до конца
порученное мне дело. На этом этапе развития мелочные ссоры и долгая
грызня нам ни к чему. Теперь вера этого народа обретает порядок под
дулом моих пушек. И ныне я хочу совершить то, что сделали язычники
в древнем Риме, даровавшие своей державе мир, римский мир: я даю
всем народам гражданство христианской мировой империи, – и да
пребудет с вами мир Божий!
Испанцы вместе с Фридрихом и другими пленными удаляются.
МОРИЦ. Этот император – мечтатель, преданный идеалам давно
ушедших поколений, или же – я едва решаюсь допустить подобную
мысль! – он опережает свою эпоху на много столетий.
ЭЛЕОНОРА.
Ты одержал изумительную победу, и то, что ты провозгласил, прекрасно. Неужели этого недостаточно, чтобы его оправдать?
ХУАН.
Изумительно, прекрасно – да. Но существующее непрерывно стремится к изменению. Какие же меры вы приняли, чтобы это предотвратить? Послушайте, что говорят немцы, лишь только вы удалились!
ХОР НЕМЦЕВ. Мы хотим быть немцами, а не гражданами мира! Тяжко
обременила нас рука Господня. Иноземные испанские ландскнехты
сидят у нас на шее, выжимают из нас все соки, а молодой побег нашей
веры печально засыхает. Неужели все жертвы напрасны? Неужто нашу
оборонительную мощь заткнули за пояс? Неужели свобода покинула
немецкий край? Помоги нам, хитроумный Мориц! Помоги нам! Или ты
нас предал? Неужели ты стал рабом императора и римским наёмником?
МОРИЦ. Будьте спокойны, дорогие немецкие братья! Я лишь делаю
вид, что служу императору, а за бесчестье, нанесённое нам иноземцами,
мы отплатим с лихвой, и небо посмотрит на такой обман благосклонно.
Исчезают.
ХУАН.
Неужели вы не знали об этом новом и неслыханном волнении?
КАРЛ.
Быть может, я знаю и всегда знал то, чему меня хотели научить умными и глупыми советами, но не дело императора рассказывать всё, что ему известно.
Я сидел в тихой зимней альпийской долине, в Инсбруке, жизнь
казалась мне пустой, сила иссякала среди однообразных будней,
и от тех деяний, которые были совершены благодаря ей и которые
казались столь великими, остался лишь горький привкус.
ЭЛЕОНОРА.
Неужели моё горе так сильно тебя надломило?
ХУАН.
Неужели вас не приводит в волнение снова пробудившаяся активность еретиков? Разве то, что ещё не свершено, не напоминает о быстром беге времени?
КАРЛ.
О чём же оно должно мне напомнить? О том, что я ещё в силах позволить чему-то выступить из мрака возможности на свет действительности, дабы оно, таинственно отторгнутое у самого создателя, исчезло как минувшее в потоке времени?
Марш немецких ландскнехтов.
ХОР ЛАНДСКНЕХТОВ.
Ты слышишь, громкий барабанный бой
По всей земле немецкой раздаётся?
Ты видишь стяг, зовущий за собой,
Который у альпийских рубежей взовьётся?
Святая близится свобода!
Прочь, чужеземцы! И да сгинет подневольный труд!
Награда нам – немецкая свобода!
Её германцы с нетерпеньем ждут!
Появляется Франсиско Борджиа.
КАРЛ.
Я прекрасно видел ту гибельную бездну, над которой парил, окружённый губителями, и, склонившись над этой бездной, я взирал в неё, словно в тёмное зеркало, полное теней.
ФРАНСИСКО.
И при этом вы остались бездеятельным?
КАРЛ.
Кто ты?
ФРАНСИСКО.
Вы меня не узнаёте? Я Франсиско Борджиа, прежде я служил дворецким у её величества.
КАРЛ.
Я вижу на тебе одеяние какого-то неизвестного ордена…
Вдали угадывается построение войск.
ФРАНСИСКО.
Решительные действия – вот цель общества Иисуса, чьё одеяние я имею честь носить. Новые средства в руках врагов веры, – это заставляет и нас искать новые средства. Они избавили человеческий разум от всех оков, и ныне нам следует взять это на вооружение. Очищенная церковь обрела этот мужественный путь благодаря своей собственной силе.
КАРЛ.
Ты мой старый друг, поэтому я желаю, чтобы ваше стремление увенчалось успехом. Но знайте: если вы хоть раз возьмёте пример с врага, ваша война против него наполовину проиграна.
ФРАНСИСКО.
Новыми путями следует мир. Мышление стало счастьем.
КАРЛ.
Вера была бо;льшим счастьем! Я не отрицаю новое, но отношения к нему не имею .
Марш звучит ближе.
ХОР. Ты слышишь, громкий барабанный бой
По всей земле немецкой раздаётся?
Ты видишь стяг, зовущий за собой,
Который у альпийских рубежей взовьётся?
Святая близится свобода!
ФРАНСИСКО.
Не буйство ли разрушителей вселило в вас такую корысть?
КАРЛ.
Не порицайте меня! Меня и прежде посещала мысль, которая ныне, обретя полную ясность, разрешает все загадки моего поведения: тот, кто действует, приносит вред вечному бегу непрерывного, и лишь непрерывное имеет смысл. Тот, кто действует, оказывается в путах неправоты пред вечными взорами. Мудрец позволяет следовать миру своим путём и ни во что не вмешивается. В этом заключается смысл власти.
ХУАН.
Теперь я начинаю лучше понимать…
ФРАНСИСКО.
Это языческая мудрость, и она в большом ходу в Китае!
КАРЛ.
Неужели свет так переменился и твой новый орден не понимает того, что моя мудрость проникнута католическим духом?
Марш звучит ещё ближе.
ХОР. Долой Антихриста! И день, и ночь
Гоните его через Альпы прочь!
ФРАНСИСКО.
Ты должен действовать и бороться до самого конца!
КАРЛ.
Ах, как давно борьба стала мне совершенно чужда!
ЭЛЕОНОРА.
Тогда, по крайней мере, спаси свою жизнь, брат! Беги от врагов, расточающих страшные угрозы!
ФРАНСИСКО.
Сохрани достоинство священной короны, дабы её носитель не был ввергнут в позор, оказавшись в плену!
КАРЛ.
Никогда ещё моя решимость не позволяла мне обращаться в бегство. Обессиленный, угнетённый и при этом совершенно свободный, я испытываю странное облегчение, словно я оставил жизнь позади, и я ожидаю грядущего, как будто это – участь другого человека.
ЭЛЕОНОРА И ФРАНСИСКО.
Мы знаем выход, ибо мы здесь не первый день, но мы дрожим за тебя, император, спасайся! Спасайся! Враги уже оставили за спиной густо занесённое снегом подножье гор, и шум их войск раздаётся всё ближе и ближе. Как странно, словно в лихорадочных видениях, смешались прошлое и настоящее.
ХОР. Свобода! Наступает святая свобода! Долой чужеземцев! Да сгинет
непосильный труд! Свобода!
Шум на сцене нарастает.
КАРЛ.
В последний миг я победил оцепенение и скрылся… Они рвутся туда, где пусто…
Врываются протестанты, ведомые Морицем Саксонским.
МОРИЦ. Перекрыть все входы и выходы! Мигом отыскать все
секретные бумаги! Мы знаем, что император описал свою жизнь,
и опасаемся, что в его записках о нас сказано мало лестного.
Воины удаляются.
ВОЕНАЧАЛЬНИК. Не следует ли броситься за ним в погоню? Далеко
уйти он не может, и мы непременно его настигнем!
МОРИЦ. Пусть он бежит! Его власть над Германией кончилась; если же
он окажется у нас в плену, то это скорее принесёт нам вред, чем пользу.
Для такой огромной птицы клетки мне не сыскать!
ХОР ЛАНДСКНЕХТОВ.
Антихриста изгнали
от северного моря до альпийских гор.
Власть чужеземная разрушена.
Немецкими отныне стали империя и вера,
и они пребудут таковыми вечно!
Воины возвращаются с донесением.
ВОЕНАЧАЛЬНИК. Повелитель, ничего не найдено. Все потаённые углы
пусты.
МОРИЦ. Оставьте всё как есть! Чем нам способна повредить мёртвая
буква, повествующая о минувшем, когда с нами живой дух будущего?
Исчезают.
ХУАН.
Вы всегда плохо понимали немцев.
ФРАНСИСКО.
Неужели вы позволили ему одержать триумф и без труда уничтожить огромное орудие, созданное вами для утверждения истинной веры? Взгляните же на то, как ныне всё рушится!
НЕЗРИМЫЙ ХОР. Империи настал конец!
Появляются султан Сулейман и астролог.
СУЛЕЙМАН. Человек, что ты видишь на небосводе?
АСТРОЛОГ. Великий султан Сулейман, в этот час на небе происходит
что-то невероятное: могущественная звезда, самая далёкая и самая
холодная, и самая высокая, самая огненная планета, несущая в себе
трупное окоченение и тончайшую жизнь деятельнейшего духа,
таинственным образом сблизились и смешались друг с другом, – и эта
звезда, господствовавшая прежде во всём небе, ныне покидает жилище
своего могущества и склоняется во тьму и бессилие. Небесные сферы
содрогаются.
СУЛЕЙМАН. Для нас это большая радость! Это звезда императора,
и она гаснет! Народы Европы отныне свободны, и они воспользуются
своей свободой для того, чтобы крепче вцепиться друг другу в глотку!
Азиаты им за это, конечно же, благодарны!
Исчезают.
НЕЗРИМЫЙ ХОР. Империя погибла, и близится Страшный суд.
КАРЛ.
Что это грохочет у меня в ушах? В каких я пределах?.. Наступает смерть?.. Врача! Дело идёт к концу, – и близится Страшный суд?
Становится виден Фердинанд.
КАРЛ. Где я? Кто ты?
ФЕРДИНАНД. Ты в Вене. Я твой брат Фердинанд. Тебя тащили
через Альпы в Филлах. Ты был в лихорадке. Я велел тайком доставить
тебя сюда, и теперь ты в безопасности.
КАРЛ. Прочь! Прочь! Всё проиграно! Всё погибло!
ФЕРДИНАНД. Я спасаю там, где можно принести спасение. Я вёл
в Пассау переговоры с Морицем и другими протестантами; кажется, они
готовы идти на некоторые уступки.
КАРЛ. Всё это вздор! Мировая империя разрушена! Солнце, которое
никогда не знало заката, ныне уходит навсегда. И если смерть не
положит – по-видимому, бессмысленный – предел этому ужасу, то тогда
я сам, по собственной воле и милостью Божьей создавший его из ничего,
положу ему конец.
ФЕРДИНАНД. Сейчас ты не вправе выказывать слабость!
КАРЛ. В ближайшее время я провозглашу своё неизменное решение и
сложу с себя императорскую корону. Этот мир, выпавший из длани
Божьей, словно воробей из гнезда, разделяется на всё более и более
враждебные друг другу части и распадается, превращаясь в печальный
хаос.
ФЕРДИНАНД. Неужели ты оставляешь на произвол судьбы наш
императорский дом? Что же его ждёт в грядущем?
КАРЛ. Всё более и более стеснённый на этих дунайских землях, мой
род мог бы сохранить видимость своего единства, предавшись
благочестивой вере во внутреннюю свободу при внешних ограничениях;
но он мог бы сохранить эту видимость лишь до тех пор, пока он,
изгнанный и лишённый последних сил, не иссякнет и не угаснет и этот
мир не станет добычей низших сил.
ФЕРДИНАНД. Мрачен твой оракул, и горькое наследство ты мне
предуготовил.
КАРЛ. В свой срок я возвращаюсь ко трону Божьему, и я стану молить
его о том, чтобы замысел создания мировой христианской империи
продолжал жить в вас и, если ему это будет угодно, чтобы в страшной
ночи, которая ныне наступает, некогда воссиял новый спасительный
свет.
ЭЛЕОНОРА И ФРАНСИСКО.
Озари нас, божественный свет! Воспылай ярким светом! гори! свети!
НЕЗРИМЫЙ ХОР. Свет из Австрии!
ФЕРДИНАНД. Повремени немного! Быть может, горечь вскоре пройдёт.
КАРЛ. Нет. Не препятствуй мне! Вскоре я совершу торжественное
отречение.
Фердинанд исчезает.
КАРЛ.
И вскоре это произошло в Брюсселе.
ЭЛЕОНОРА.
Потрясённые, мы видим, как замыкается чудовищный круг.
ФРАНСИСКО.
Да, крепко он сомкнулся. Вы же слишком быстро отреклись от власти и могущества, не исполнив возложенного на вас поручения.
КАРЛ.
Нет! Это не так! Всю свою жизнь я пытался совершить то, что совершить было невозможно. Желания мне было не занимать… Подайте мне тот искусно сделанный глобус, который недавно прибыл к нам из Германии! Распятие!
Подают глобус и распятие.
Глядите! Вот так, вот так я хотел взять в свою руку Землю и увенчать её крестом Христовым…
Своими действиями с глобусом он иллюстрирует сказанное. Глобус выскальзывает у него из рук, падает и разбивается, а из него высыпаются бумаги.
Ах! Он упал и разбился, необъединимый, как и моя империя!
ХУАН (рассматривает бумаги).
Что это? Бумаги?
ФРАНСИСКО.
Ах! Ересь! Это протестантские писания!
КАРЛ.
Неужели в Испании снова хотят насадить ересь, тайком пронеся её – куда бы вы думали? – в мой дом?! Вы видите это? Они разбили с трудом скроенный мир, этот стеклянный шар, – и они отравили его ядом! Червь внутри яблока… Неужели мрачная сила, сокрушившая мою мать, останется победительницей?
Немедленно пишите великому инквизитору, чтобы он… Ах, пишите! Пишите! Бумагой на бумагу!.. Непрерывный и вселяющий ужас шелест этих мертвенных листов в скором времени истребит жизнь целого континента!
ФРАНСИСКО.
Как же ты оправдаешься, если ныне стало совершенно ясно, сколь мало ты использовал власть, данную тебе милостью Божьей?
КАРЛ. Почему Бог, возложив на меня такое поручение, не дал мне сил его исполнить?
ФРАНСИСКО.
Дерзкий вопрос! Покайся!
КАРЛ.
Да, низвегнутый во прах и полный страстей, я раскаиваюсь в том, что я не должным образом боролся за веру.
ХУАН.
А могли ли вы действовать иначе? Разве природа и окружающий мир не препятствовали силе вашей воли?
ФРАНСИСКО.
Нет! Ибо человеческая воля обладает свободой!
КАРЛ.
О, безграничная глупость, – с дрожащей свечой нашего слабосильного духа исследовать такие глубины!..
ФРАНСИСКО.
Сломись, гордый ум! Пади во прах пред сокрушающей силой Вечного!
ХУАН.
Твоя вера принесёт тебе блаженство!
ФРАНСИСКО.
Берегитесь инквизиции, Хуан де Регла! Такие речи опасны!
КАРЛ.
Ах! Даже у моего смертного одра не утихают споры и сомнения! Принесите мне картину Тициана «Страшный суд»! Я отдаю свой дух в твои руки, Господи! Возвышаясь над человеческой мудростью, ты будешь милостиво и справедливо судить меня. Помолимся же ныне о моей бедной душе! Помолимся так, как нас изобразил этот живописец! И ещё, окутай мою голову, музыка вечности! Пустите в ход все часы! Словно бы избавив маленьким ножом семена от шелухи, я слышу каждую струю бесконечного потока времени. Неумолимо бегут стрелки часов, кружатся миры, и всё обвивающая цепь, тянувшаяся из длани Творца, быстро устремляется вспять: всё есть лишь одно, тысячекратно преображённое; смысл же, сокрытый от слабых очей, для вознесённой души бесконечно прост…
ПЕРВЫЕ ЧАСЫ.
Окончили свой бег мы, часы великого единства, и ныне мы, указывавшие согласно единому рабочему плану всё земное и небесное, – лишь любопытная диковинка для грядущих далёких времён.
ВТОРЫЕ ЧАСЫ.
Окончили свой бег мы, часы твоего, монах, служения, и скоро император будет неподвластен твоему служению и предстанет пред более высоким судом.
ТРЕТЬИ ЧАСЫ.
Окончили свой бег мы, часы жизни, и скоро мы обрушим свою тяжесть на землю и остановимся.
ЧЕТВЁРТЫЕ ЧАСЫ.
Окончили свой бег мы, часы земли, которая разверзнется в день Страшного суда, треснув, как ныне трескается мой циферблат, и исторгнет из своих недр мёртвых.
ХОР МЁРТВЫХ.
Умершие из-за тебя, отправленные тобой на смерть, мы пришли забрать тебя и отправиться вместе с тобой в великий путь.
КАРЛ.
Вы явились обвинить меня и увеличить тяжесть моих грехов?
ХОР.
В тех краях, где мы обитаем, жалоб не знают и им не верят: воля Господня там единственный закон.
КАРЛ.
Боже, стань моей опорой в моём смертном страхе, дабы я не утерял тебя в последней борьбе! Не дай мне пасть в бездну вечного проклятья! Близится последний миг. Дайте мне крест Изабеллы! Я хочу умереть с ним в руках.
ЧЕТВЕРО ЧАСОВ.
Ещё немного ударов часов, пульса, сердца и маятника – и станет так тихо, и в чертогах вечности наступит тишина.
ХУАН.
Сумеет ли он оправдаться?
ФРАНСИСКО.
Да, ибо Господь Бог определяет бег мироздания. Мы же – слепые творцы, находящиеся в самых отдалённых пределах мира, и срок нашей жизни мал.
ХОР МЁРТВЫХ.
Иди к нам! Вперёд! Ну же! Доверься грядущему бегу!
ЭЛЕОНОРА.
Господь небесный! Сжалься над ним! Не отвергай дрожащую птицу, которая хочет укрыться в складках твоего одеяния! Каким великим он казался – в твоей же высоте он ничто.
КАРЛ.
Только вперёд! Ко Богу! Какой миг! Иисус!
Умирает.
ФРАНСИСКО.
Вместе с этим человеком умерла целая эпоха.
ХУАН.
Его дело не завершено.
ФРАНСИСКО.
С нами навеки то, что он героически пытался осуществить.
ЭЛЕОНОРА.
Мир его праху!
Конец.
* * * * *
1.05.2020.
Сценическое действие с музыкой «Карл Пятый» создавалось Эрнстом Кшенеком в 1930-1933 годах.
Примечания
К стр.?: Карл (1500-1558) – испанский король Карлос Первый (правил с 1516 г.), он же Карл Пятый Габсбург, император (основанной в 962 году) Священной Римской Империи (правил с 1519 по 1556 годы).
К стр.?: Глас Божий (с картины Тициана) – манифестация потустороннего в посюстороннем, побуждающая Карла встать на путь интроспекции и устремить свой умственный взор в прошлое.
Тициан Вечеллио (1476/77-1576) – итальянский живописец, глава венецианской школы Высокого Возрождения. Хизненный путь Тициана был тесно связан с Карлом.
К стр.?: Роль Хуана де Регла, как роли папы Климента Седьмого, кардинала, Морица Саксонского, как и некоторые иные – небольшие – роли, – роль разговорная.
К стр.?: Рассуждая анахронически и перефразируя Рене Декарта (1596-1650), познавательную интенцию Карла, образующую внутренний динамический стержень повествования, можно было бы выразить так: recordor ergo appeto veritatem («я вспоминаю, следовательно, я стремлюсь к истине»).
К стр.?: Хуана Первая Безумная (1479-1555) – мать Карла, королева Кастилии (с 1504 года).
К стр.?: «Я ничего не забыла. Поэтому я ничего не узнаю;. Лишь воспоминание наделяет знанием». Глубоко своеобразная, с историко-философской точки зрения, гносеологическая установка человеческого «Я», которое, обладая полнотой знания, заново обретаемого им посредством «воспоминания» (recordatio), вовсе не ищет иного – почерпнутого извне и излишнего – знания. Сия познавательная установка как нельзя лучше иллюстрирует правоту Августина, воскликнувшего некогда: in te ipsum redi in interiore homine habitat veritas («вернись к самому себе, во внутреннем человеке обитает истина») («Об истинной религии», 39 гл.).
К стр.?: Филипп (1478-1506) – король Кастилии Филипп Первый (правил с 1504 года), он же герцог Бургундский (с 1482 года) под именем Филипп Четвёртый, супруг Хуаны Безумной, отец Карла Пятого.
К стр.?: «Этот германский край похож на котловину, наполненную холодным туманом. То, за что я брался, того я не видел; а то, что я видел, ускользало, теряясь в сотне неуловимых сцеплений. Ближайшее там всегда находится в зависимости от отдалённейшего, а теснейшая связь оборачивается глубочайшим раздором». Именно такие слова вкладывает в уста испанскому королю австрийский драматург, именно так он характеризует Германию.
К стр.?: Оба монолога Мартина Лютера (1483-1546) вдохновлены протестантской идеей спасения sola gratia, sola fide, sola scriptura («только благодатью, только верой, только писанием»); клерикалы же, присутствующие на имперском сейме, рассматривают Лютера как еретика, бунтовщика и хулителя. Стоящий над схваткой и оказавшийся в роли третейского судьи Карл, как видим, склонен искать компромиссы…
К стр.?: Мориц Саксонский (1521-1553) – курфюрст Саксонский, полководец.
К стр.?: Католик Хуан де Регла враждебно настроен к лютеранству.
К стр.?: Франциск (1494-1547) – французский король Франциск Первый (правил с 1515 года), основатель ангулемской ветви династии Валуа. В 1525 году в битве при Павии Франциск потерпел поражение от Карла Пятого. Об истории взаимоотношений Карла Пятого и Франциска Первого см., например, книгу французского историка М. Минье «Соперничество Франциска I и Карла V» (M. Mignet, «Rivalit; de Fran;ois Ier et de Charles-Quint») (Париж, 1875 г.).
К стр.?: Султан Сулейман (1494-1566) – Сулейман Первый Великолепный, десятый султан Османской империи (с 1520 по 1566 годы) и восемьдесят девятый халиф (с 1538 года).
К стр.?: Климент (1478-1534), в миру Джулио Медичи, – римский папа Климент Седьмой (в 1523 года).
К стр.?: Явление четырёх духов у Кшенека заставляет вспомнить Гёте,
схожие драматические решения можно найти и в музыкальных драмах Пауля Хиндемита.
К стр.?: Requiem aeternam dona ei, Domine, et lux perpetua luceat ei. – «Даруй ему (ей), Господи, вечный покой, и да светит ему (ей) вечный свет» (лат.).
К стр.?: Te decet hymnus, Deus in Sion, et tibe votum reddetur in Jerusalem. – «Ты достоин гимна, Бог на Сионе, и к тебе вознесётся мольба в Иерусалиме» (лат.).
К стр.?: Exaudi orationem meam, ad te omnis caro veniet. – «Внемли моей мольбе, к тебе приидет всякая плоть». (лат.).
К стр.?: Франсиско Борджиа (1510-1572) – третий генерал Общества Иисуса, святой, герцог де Гандиа.
К стр.?: Хуан де Регла: «Это князья еретиков, кующие в Шмалькальдене свои планы». Шмалькальденский союз протестантских князей был основан в 1531 году; Шмалькальденская же война в Германии между Карлом Пятым и протестантскими князьями происходила в 1546-1548 гг.
К стр.?: Игра слов: extrema dura – «крайняя, суровая» (лат.).
К стр.?: Явление четырёх часов вполне в духе «Фауста» Гёте.