Ольга Соина. Матрёшино счастье (сибирская сказка). Часть 9.
Картина 44.
Тут, скрепив себя и собрав силушки для разговора серьезного и допытливого, Иван Исидорович Закиру первый-от вопросец задал: « А скажи-ко, мил любезен друг, как тя по батюшке звать-величать? Потому как ты верно знаешь, что в нашем обнакновении без отчества человек есть самый ничтожный, а с отчеством всяк, значитца, знает, какого он роду и прозвания».
Закир ему на энто отвечает: «У нас, батюшка, Иван Исидорович, по отчеству величаются только те татары, кои в полный русский-от обычай и обиход вошли и православную веру приняли, а те, стал быть, кои традиции и примеры предков, чтут без отчества проживают, одначе имя отцово в своем прозвании содержат. Так, если нашим обычаем в полноте следовать, то называть меня надобно Закир Булат улы, потому как Закир – имя мое нареченное, Булат – мой отец, стал быть, по прозванию, а улы – сын по-татарски и все тут».
«Охтиньки, - тут Иван Исидорович аж на стуле крутанулся, - тяжело будет русским такое-то твое имячко запомнить да исчо наемным работникам! Так что ж мы таковском деле для людей изделаем?»
Закир усмехнулся да и отвечает: «Да прозывайте меня попросту по имени, потому как, когда я с русскими дело имел, они спервоначалу на имя-от мое как-то смущалися, а потом ничего, привыкали и кто попросту «Закиром», а кто «Закирычем» назовет, как бы даже для согласия али просьбы какой. Так што и Вы, батюшка, Иван Исидорович, хозяин дорогой, не смущайтеся и попросту по имени меня кличьте, а уж когда привыкнете, Бог знает, и прозвание моего родителя вспомянете».
«Ну, ин ладноть, - Иван Исидорович в согласие восшел, - а скажи-ко мне, братец ты мой, какого ты роду-племени, откуда женку взял и чем в энтой жизни займовался?»»
«Я, - отвечает Закир без малейшего смущения, но с большим и явным достосинством, - происхожу из рода домовитого почтенного, но однако с достатком небольшим, потому как у отца моего Булата-аги было нас-от пять сынов и две дочери, а таковое семейство, сам знашь, што содержать труднехонько. А жили мы-от в селе большом, под Казанью и занималися по большей части столярным да плотницким делом, да ишшо торговлишкой мелкой, не особо корыстной, но, скажу так, што на жизнь нам хватало, и ничем мы протчих наших сельчан не были хуже, кабы на семнадцатом моем годе не встренул я женку мою Асию, дочерь купца богатеющего и знаменитого, и влюбился я в ее паче всякой меры. А татары-от, в мусульманских семьях, особливо дочерей своих строго держат, а как возрастут, дажеть одну на улицу не пущают, окромя того, молодая-то Асия была собой красива до неабнаконовенности, так што отец-от ея, Тагир, на большущий калым за ея рассчитывал.
И дали бы, конечно, и за ради красоты девичьей, и за ради чести, ибо многим было бы лестно с богатым-от и сильным Тагиром породниться, да вот, видать Аллаху было угодно, штобы мы с Асией друг дружку увидели, а увидемши, полюбили я – ее, а она, как мне бает, меня, на всю-то жизнь, а уж затем сговорилися как-нибудь да обжениться. Ну, я-от отца и семьи моей таку великую любовь не потаил; и горестно отец мой пожалел, што у его калыма за Асию не хватает, хоть весь дом продай и все заведенья, но увидемши, што я от великой тоски по своей-от любимой худеть и болеть зачал, разрешил мне убегом ее увести, но штоб беспременно найти сговорчивого муллу, дабы он над нами никах (то есть, по вашему помолвку) исполнил. Нашли мы с братьями муллу, деньжонок ему дали, а уж потом братья мои всем гуртом сложилися, да отец кое-што добавил и купили мне тройку с кибиткой знатною, да немного денег на первый случай собрали.
И от благословил меня отец-от мой Булат-ага на таковское рисковое дело, зная при энтом, што Тагир всю семью нашу крепко донимать зачнет, да аж до лютости. Одначе и тут помог нас с Асией Аллах великой помощью; сбежали мы да ловко так, што отец жаны моей два али три дня ничего и понять не мог: куды любимая дочерь делася?
А мы-то малым делом за энто время добралися аж до Урала,и в одной деревеньке затаилися; и стал я в семнадцать-то годов семейный человек, муж-от и хозяин, а жена тожет шестнадцати годов всего домоводительница, а чрез годок и матерь добрая, потому как вскоре она мне дочушку принесла, Асму, как две капли воды на ея похожую, а чрез три годочка у нас и сыночек-от, Риф появился.
И от благословил наш союз Аллах великим счастьем, любовью да семейной радостью. Я помаленьку-потихоньку в дом стал деньжонки носить; а Асия-от, скажу тебе без утайки, великим врачебным и предсказительным даром овладела, каковой, сказывают как-то от прабабушки по материнской линии ей перешел.
Ну, и стали мы жить да поживать, да друг на друга и детей радоваться, а тут прознал я, што отец-от Асии, Тагир, узнавши про нашу семью и жизнь примирную, решил нас простить и каку-то небольшую семейскую долю Асии нам на обзаведенье выделить. Стали мы думать-гадать, где нам обосноваться накрепко, землю купить, дом построить и протчее и тут-от прознали, што многие из поволжских и уральских-от татар зачали в Сибирь пробираться, потому как в Сибири земля-то бесплатная и по договоренности с миром можно в бессрочную аренду знатное подворье взять. Опять же: лесу в Сибири много и дешев он, а работников, штоб хорошо столярным да плотницким делом владели не особливо; и кажный дело свое ведет на особинку.
Подумали мы, подумали, и тут Асия моя бабкину ворожбу как-то сполнила и вышло, што в Сибири нас-от удача ждет и жизня достаточная, а коли так, то помолившись Богу, двинулись мы потихоньку свое счастье искать. Да маленько не рассчитали: летом все место искали, где притулиться, а когда нашли, уж осень зачалась. Тут мы недалече от дороги и пристали на ночлег, и от в лесу-то Асия моя твою женку увидела в болезни, горе и великой тягости; и меня помочь ей всячески понудила. А я-то, скажу тебе, Иван Исидорович, Асию в больших делах шибко слухаю, потому как мудрая она у меня женка и прозорливая и, как от скажет, так-то оно обнакновенно и сбывается.
А уж дальнейшее ты, хозяин дорогой, и сам знаешь. Скажу лишь, што коли тебе помощник по делам шибко нужон, то служить тебе буду верою и правдою, честно и без утайки; и ежели тебе я и судьба моя таковская шибко не зазрят, то, думаю, што должны мы в делах как-то да сойтись. Но одначе знай, што я без семьи жить не могу ни дня, потому как мне Асия только день на отлучку дала, а завтра меня с решением ждет. А значится, што нужен нам на первый случай какой-нито домишко да исчо и кой-каких сродников своих, работников добрых и честных, я тожеть намеруюсь с собой привезти. Так от: ежели у тя помещенье и пропитанье для нас хучь на один месяц достанет, тогда мы нанимаемся к тебе полной оравою; а Асия стал быть, твою женку пользовать станет и с с сынишкой помогать. Ну, якши?!»
«Что есть такое «якши»? – Иван Исидорович любопытствует. – я от такого слова в жизни не слыхивал».
«А «якши», по-татарски, значится «ладно», а также согласие на добрый уговор, и полное меж людьми согласное доверие», - с достоинством и спокойно так Закир ответствует.
«Ну, якши, якши, и Бог в помощь, как говорится, - Иван Исидорович резон подвел. – Все тебе обеспечу в лучшем виде, а пока не обночилось, айда мои владения смотреть, а там повечеряем, на ночь тебе названная матерь моя Дарья Кузьмовна в горенке постелю соорудит, а уж по утрянке к женке и сотоварищам своим отправишься. Одначе тут и я скажу тебе: дело мое промедленья никак не терпит, на все сборы-приборы те только три дни даю, а чрез энто время тя к себе ожидаю дп со всей оравою. Ну, якши? (Уж больно Ивану Исидоровичу слово энто занравилось, так што порешил он его в своем обиходе употреблять без сумления).
«Якши, батька, якши, - Закир улыбается, - давай за дело приниматься, а за мной никакого промедленья не будет!»
Ну, на том и порешили.
(Продолжение следует).