.
Бежит время, бегут ручьи по мостовой, бегут мокрые от дождя физкультурники по перекрытой для движения транспорта улице Горького, а рядом по тротуару бежит красивая девушка в синем платочке, стараясь не отстать…
А на углу Тверского бульвара и улицы Горького стоит человек, который радуется всему этому: свежим струям московского дождя, ручьям на мостовой, бегущим физкультурникам и красивой девушке.
Человека зовут Сережей, ему восемнадцать лет, и он приехал в Москву, чтобы поступить в Литературный институт имени А. М. Горького. Он почти уверен, что поступит, потому что у него в аттестате сплошные пятерки по гуманитарным дисциплинам, его рассказы и стихи печатала областная молодёжная газета, несколько номеров которой приложены к документам, сданных им в приёмную комиссию, и там же есть рекомендация – характеристика местного отделения Союза писателей.
«С такими документами тебя обязательно примут», - завистливо говорят ему те, кто, как и он, поступает в институт сразу после школы. Ему немного жаль их, но он понимает, что все эти страшно начитанные, в основном, столичные девчонки и мальчишки - это его конкуренты в борьбе за место в институте, на каждое из которых претендуют двадцать три человека.
Физкультурники пробежали, на улице Горького стало спокойно и тихо, и бронзовый Пушкин, казалось, удивился этой тишине и чуть-чуть приподнял курчавую голову.
Сережа купил у толстой мороженицы с пронзительным голосом палочку эскимо и пошел к институту, который был совсем рядом. Там, присев на аллейную скамейку, он открыл учебник истории СССР и принялся повторять даты великих событий. Экзамена по этому предмету он боялся больше всего, так как у него была слабая память на числа.
А вскоре рядом присел мужчина в рабочей спецовке и попросил разрешения закурить. Сергей удивился, потому что все курящие люди никогда не спрашивали его об этом, и дымили, где только могли…
- Курите, - сказал он вежливо, но мужчина вдруг спрятал папиросу в карман:
- Нет, не буду. Я вижу, что ты к экзамену готовишься, а никотин плохо влияет на память. В литинститут будешь поступать?
- Да, - робко ответил он, вспомнив, как его школьные друзья смеялись над ним, когда он сказал, что хочет стать писателем.
- А я там работаю, - улыбнулся незнакомец и протянул ему руку. – Лёва.
- Сергей…
- Я вижу, что ты еще совсем молодой, как говорится, зеленый. Но предлагаю сразу перейти на «ты»... После школы поступаешь?
- Да.
- Трудновато будет…
- Но мои рассказы уже печатали… В газете…
- А вот это уже хорошо! Печатное слово - это уже сила, которая убеждает, что человек талант имеет. А без таланта в нашем институте делать нечего. Хотя, как сказать … Есть и такие, что двух слов связать не могут, а диплом об окончании получают. Это обычно те, что по блату поступили. Ты не удивляйся, Серёжа, но блат - это тоже великая сила, я тебе верно говорю. Потом сам убедишься, когда поступишь. А у тебя твоих произведений при себе нету? Я бы с удовольствием их прочитал. А потом сказал бы тебе про их достоинства и недостатки .
- Нет, с собой у меня ничего нет, Я всё в приёмную комиссию сдал. Хотя кое-какие стихи могу прочесть наизусть
- А вот это здорово! Давай мы сейчас сообразим с тобой бутылочку водки с закуской, пойдем в скверик на Спиридоньевском и хорошо там посидим. Ты мне стихи свои почитаешь, я тебе про институт расскажу многое такое, что будет тебе полезно при поступлении.
Сережа замялся.
- Понимаю, - грустно сказал Лёва. – Проблема с финансами – отличительная черта всех абитуриентов…
- Нет, деньги у меня есть! – воскликнул Серёжа и для убедительности начал рыться в карманах. – Просто водку я пил всего лишь раз, на выпускном вечере, после чего мне было очень плохо.
- Ничего, втянешься, когда поступишь, - уверенно сказал Лёва. – Эта штука снимает стрессы, который накапливаются в нашем организме в ходе учебного процесса. Я сам был студентом, поэтому знаю, что говорю. После каждой экзаменационной сессии наше институтское общежитие гудит, как ресторан «Арагви».
«Странный человек, этот Лёва, - подумал Сергей. - По виду, он из рабочих, которые заняты сейчас ремонтом, а он, оказывается, был студентом. Хотелось бы знать, в каком институте он учился».
Но он не успел задать Лёве этот вопрос, потому что тот напористо предложил:
- Гони десять рублей, то есть, половину стоимости бутылки водки, закуска – за мой счёт.
Приблизительно через полчаса они сидели на скамейке в заброшенном скверике между двумя тихими переулками и, раскладывая на газете хлеб, ливерную колбасу и плавленые сырки, Лёва с вдохновением говорил:
Люблю я это чудное обаяние Патриарших прудов! И не потому, что здесь можно спокойно выпить, не боясь нарваться на милиционера. А потому что здесь я отдыхаю душой, которая живет поэзией…
«Он - поэт, - подумал Серёжа. – Поэтому он и захотел, чтобы я прочел ему свои стихи»
И он стал лихорадочно перебирать в уме все свои напечатанные стихи, чтобы прочесть Лёве самые лучшие из них.
Тем временем его новый знакомый достал из своей сумки два стакана и налил в них до половины водки из зеленой бутылки.
- Мой тост будет прост, - сказал он в рифму. – Выпьем за то, чтобы ты стал студентом Литературного института имени Алексея Максимовича Горького! Пьём до дна, потому что иначе это наше общее желание не осуществится.
Серёжа с трудом выпил и закусил колбасой. На душе стало тепло и беззаботно.
- Молодец! – похвалил его Лёва. – А теперь читай свои стихи.
Сергей встал, так как не привык читать стихи, сидя, и громко произнес:
Наша юность - безжалостный бой,
Бой с мещанством, невольничьим бытом,
Мы не просто мальчишки с тобой,
Мы - бойцы, мы не будем забыты.
- Хорошо, - прервал его Лёва и принялся наливать по второму стакану. – Хорошо, что вместо обычного для поэтов «я», у тебя звучит многократное «мы». А больше всего я боялся, что это будут стихи о Сталине…
Серёжа вздрогнул:
- Почему?
- А потому, что о нем пишут все, кому не лень. Начиная от Михалкова и кончая пятиклассником Вовой, который регулярно кропает стишки для стенгазеты. А вот простой работяга никогда не будет писать стихов о великом нашем вожде, потому что ему, во-первых, некогда их писать, а, во-вторых, он не видит всего того, за что прославляют Сталина. Да, он выиграл войну, но не спас страну от голода, не обеспечил достойной жизнью тех, кто сражался за Родину, не поборол ежовщину в наших органах власти. Ты со мной согласен?
- Да, - неуверенно ответил Сергей, посчитав, что спорить с Лёвой было бы невежливо
- Так давай за это и выпьем. За поэзию без подобострастия и угодничества. За этот высокий и непререкаемый тост надо тоже выпить до дна.
Теперь, проглотив полстакана водки, Сережа не ощутил прежнего блаженства, а почувствовал приступ лёгкой тошноты.
- На сегодня хватит, - строго сказал Лёва, упрятывая початую бутылку в сумку. – Тебе надо готовиться к экзаменам, а мне ремонтировать кабинет ректора. Он обычно возвращается из отпуска к началу экзаменов.
Экзамены Серёжа сдал хорошо. По всем предметам , кроме истории он получил оценки «отлично», а по истории – «хорошо».
На этом экзамене произошла странная вещь. Когда он уже взял билет и собирался сесть за первый стол, чтобы готовиться к ответу, экзаменатор, белобрысый молодой человек в новом коричневом костюме вдруг предложил:
- А, может, будем отвечать не по билету и без подготовки? Всего один вопрос, вместо трёх, и тот довольно-таки легкий. Ну, предположим, «Десять Сталинских ударов в Великой Отечественной войне»
Сережа сразу же согласился, так знал все эти военные операции очень хорошо.
После его ответа, который длился не более десяти минут, преподаватель сказал:
- Ну, вот видишь, как все отлично получилось. И ты, и я сэкономили уйму времени. Теперь ты можешь смело идти гулять с девушками в парк Горького и угощать их мороженым, а я вернусь домой на полчаса раньше. Я ставлю тебе оценку «хорошо», потому что ты дважды ошибся в датах. Белорусская операция была не в сентябре, а в июне – августе 1944-го года, а дату Прибалтийской ты вообще не назвал.
Сергей, конечно же, был расстроен, получив такую оценку, но потом подумал, что, отвечая на три вопроса об истории СССР, начиная от Древней Руси до нынешних дней, он мог бы допустить еще больше ошибок и получить даже «неуд».
На следующий день после этого экзамена, который был последним, все абитуриенты пришли в институт, чтобы посмотреть списки поступивших, но списков на доске объявлений не было. Через некоторое время из кабинета ректора вышла его секретарша и объяснила:
- Списков нет в связи с тем, что пять абитуриентов набрали равное количество баллов, и сейчас с ними специальная комиссия проведет собеседование. Прошу остаться…
И она назвала пять фамилий, среди которых была и фамилия Сергея.
Через некоторое время в коридоре появилась группа людей, возглавляемая ректором.
- Идут решать нашу судьбу, - грустно сказал Вадик, сосед Серёжи по койке в общежитии.
- Властители будущего литературного мира, - добавила Элла, с которой Сережа познакомился на экзамене по литературе.
И тут он увидел в группе идущих… Лёву. Он был одет в строгий шевиотовый костюм черного цвета, гладко причесан и чисто выбрит, и ничем не напоминал рабочего – ремонтника, за которого его принял Сережа. Он даже не посмотрел в сторону стоявшей пятерки абитуриентов, о чем-то оживленно беседуя с маленьким старичком в старинных очках.
Спустя минуту Сеерёжу пригласили в аудиторию.
- Присаживайтесь, юноша, - предложил ему ректор.
И сразу прозвучал его же вопрос:
- Почему вы решили поступать именно в наш институт?
- Я хочу стать писателем, - решительно ответил Сергей, не отрывая взгляда от Лёвы, который продолжал свою беседу со старичком.
- Похвально, - сказал ректор. – Судя по вашим публикациям, у вас есть все данные, чтобы им стать.
- Какую общественную работу вы вели в школе? – спросил его другой член комиссии, лысый мужчина, похожий на поэта Грибачева.
- Я был редактором школьной стенгазеты.
- А вы играете на каком-либо музыкальном инструменте? – задала вопрос женщина в белой блузке с «бабочкой» на шее.
- Нет.
- А кто ваш отец?- поинтересовался толстячок с курчавой шевелюрой
- Мой отец был учителем. Он погиб на фронте в 1942-ом году.
Наступило неловкое молчание. И Сергей со страхом ждал, что сейчас Лёва, наконец, прекратит свою беседу, взглянет на него и спросит: «А как вы относитесь к произведениям о нашем вожде и учителе Иосифе Виссарионовиче Сталине?».
Но этого не случилось.
- Можете идти, - услышал он, и на негнущихся ногах вышел из аудитории.
- Ну, как? - набросились на него ребята, - О чём спрашивали?
- Не помню, - ответил он.
Когда на следующий день он пришел в институт, его фамилии в списке поступивших не оказалось . Узнать, почему, ему уже не хотелось.
Он пошел на Курский вокзал и купил билет на поезд Москва – Баку, который проходил через его город.
Смеялось солнце за окном вагона, смеялись, мельтеша в глазах, веселые березки, смеялась пьяная компания в соседнем купе.
И только одинокий юноша, сидевший у окна, плакал.
Не оттого, что он не поступил в институт и впереди у него была неизвестность. Он плакал потому, что доверился человеку, который поступил с ним нечестно. Человек который представился ему Лёвой и сразу предложил перейти на «ты», а на самом деле оказался Львом Моисеевичем, фамилию которого он забыл, потому что она была слишком труднопроизносимой .
Он представил себе, как пил с ним водку, и тут же стал противен сам себе. И сразу перестал плакать …
Спустя шестьдесят лет, бывший заслуженный учитель республики, а ныне пенсионер, Сергей Александрович Окулов приехал в Москву в гости к своей внучке Наташе.
На второй день после приезда он отправился на Тверской бульвар.
Улица Горького, ставшая тоже Тверской, нещадно шумела машинами и сверкала рекламой. Пушкин стоял уже на другой стороны улицы и взирал на эту суету весьма спокойно, но с легкой усмешкой: «Спешите куда-то? Ну-ну…».
Он пошел по бульвару по направлению к Литературному институту, и путь к нему показался Сергею Александровичу неожиданно долгим и утомительным.
У здания Литературного института было пустынно, двери его были заперты: учебный год уже закончился, а приёмные экзамены еще не начинались. Он постоял с минуту на тротуаре, а потом, казалось, ноги сами понесли его в знакомый переулок со сквериком, где он распивал водку с Лёвой.
Сквер оказался ухоженным и не таким маленьким, как прежде. Широкие асфальтированные аллеи с тенистыми деревьями пересекали его вдоль и поперёк, садовые скамейки были недавно покрашены и удобны. Теперь это место называлось «Сквер имени М. А. Булгакова», видимо, потому, что он находился вблизи Патриарших прудов, где начинается действие романа «Мастер и Маргарита»
Сергей Александрович очень любил Булгакова, но почему-то, увидев эту ухоженность и безлюдность сквера, развернулся и пошел прочь, не зная, куда и зачем он идёт.
Но неожиданная мысль вдруг поразила его: «Так вот кем был Лёва, так упорно добивавшийся общения со мной! Он был Воландом, вернее, человеком, великолепно сыгравшим его! Как ему хотелось, чтобы я сказал что-нибудь нехорошее о Сталине. Я не сказал, а только слушал его, и это ему не понравилось. И так как он был преподавателем института, ему ничего не стоило добиться, чтобы мою фамилию вычеркнули из списка пяти претендентов на одно место».
Шумела Москва гулом бесчисленных автомобилей, шумели рабочие, ремонтировавшие мостовую, шумел пьяный мужик у магазина, которому не хватило на водку.
И только один человек, шедший с улыбкой по улице, не слышал этого шума, потому что он вдруг оказался в том далёком прошлом, когда он был молод и беспечен.