ПАНСИОНКИ (ковчег2)
Объявление Татьяна Петровна дала в середине недели, первый звонок был в понедельник. -Ковчег? - спросил низкий женский голос. Наверное, курит,- Татьяна поморщилась. – Объявление прочитала. Сколько берёте? – решительно. – Извините, всё уже занято,- так же решительно отказала. Женщины с такими голосами вполне в состоянии справиться со своими проблемами. Номер записала на чистом листке, чтобы больше не включать соединение. Самое большее, может помочь двум – трём.
Были ещё звонки. Отказывала обладательницам нагло – напористого тона и грубовато-хамовитым особам. В чёрный список попадали визгливо-истеричные. Ответственно к подбору кадров подходила. В конце недели прозвучал голос тоненький и звонкий. –Это Кочег? Объявление видела – Девочка, тебе сколько лет? - На другом конце рассмеялись. Смех был непринуждённым, искренним, подкупающим. – Да это у меня голос такой. Вообще-то я пенсионерка молодая. Можно приехать? – А где вы сейчас? – На вокзале автобусном…- Хорошо, садитесь на автобус в сторону «Полетаева» и выходите на остановке «Буряки». Я вас встречу,- вздохнула новоиспечённая хозяйка пансиона с облегчением. То, что надо!
Как и ожидалось, женщина была маленькой, мелко - костной, одета в нелепые цветные брюки и хлопковый свитер, обтягивающий низкую грудь и складки за лопатками. Ладонь была тёплой, рукопожатие - энергичное. Белый, вязанный шарфик закрывал половину лба, открывая жидкий хвостик на затылке. Имя ей подходило – Людмила. Мила – мелкая,- подумала хозяйка и вытащила из хвостика соломинку,- В стогу ночевала? – Людмила опять рассмеялась серебристым смехом,- На сеновале два дня жила, ждала, когда муженёк уснёт. А он всё пьёт, да куражится, никак не угомонится. Трезвый – то он нормальный: добрый, работящий.-
- Не бьёт?- Да было - раза два. Стала его пьяного бояться. Ухожу, когда в запое, спасаю себя. Раньше на вокзале железнодорожном кантовалась, а сейчас менты гонять стали. На счастье ваше объявление увидела. – Хочу сразу предупредить: деревня умирающая, удобств никаких, в холодные дни печку топить придётся. Хорошо, что в доме своем живёте, значит, с печкой проблем не будет. С заслонкой обращаться умеешь, не угоришь. Не знаю, понравится ли? Денег брать никаких не буду, только убирать, готовить, стирать – сами.- Сказала Татьяна Петровна всё сразу, чтобы без претензий.
- Понравится, конечно! Вы мне сразу понравились! Спасибо вам! Поживу немного, домой возвращаться так и так придётся. Посмотреть, как он там. Может, протрезвеет?- Так за разговорами дошли до дому. -Красиво! – воскликнула Людмила во дворе. –Культурно,- оценила залу. – Спать на диване, выбирай любой. Постель моя, но если поселишься надолго - лучше иметь свою. Есть хочешь? – Хочу,- смутилась Мила
Кухня тоже привела Милу в восторг, но в меньшей степени. Перспектива готовить на печке и носить воду не очень радовала. Всё же лучше, чем на вокзале или сеновале. У неё самой на окраине города и вода была в доме, и газовая плита от баллона. На стол Татьяна Петровна поставила салат из помидор и огурцов, заправленный подсолнечным маслом, не признавала майонезы и соусы. Котлеты, приготовленные на пару с картофельным пюре и компот из дикой вишни. – Пожалуйста, - попросила Мила, - ополовиньте, это много, я мало ем. Первая пансионка всё больше нравилась хозяйке, - Правильно, есть сейчас и надо мало. Отравлено всё вокруг. Меньше пищи, меньше яда
- Это у вас таз для посуды? – спросила Мила и налила горячей воды из чайника. Помыла за собой посуду, сполоснула руки и лицо из умывальника, вытерлась свежим полотенцем из своей клетчатой сумочки. Повесила его на гвоздик над рукомойником. –Так пойдёт?- посмотрела на хозяйку. –Нормально,- улыбнулась та,- а сейчас отдыхай. А я по своим делам …
Прошло три дня. Мила освоилась. Готовила себе на плите. Очко её не пугало, у самой такое было, но про себя решила, если придётся здесь продолжительнее жить, купит себе туалетное ведро, как у хозяйки. Топила баню, сделала постирушки. Сначала замочила бельё в тазике на ночь в порошке, а утром хорошо пожимкала, прополоскала, развесила на проволоке, натянутой от забора до забора, а чтоб проволока не провисала, посередине поставила длинный брусок с фиксирующими гвоздиками. Она и дома также стирала и сушила. Приведя себя в порядок засобиралась, как там: не спалил ли муженёк дом… Но тут Татьяна Петровна пригласила новую жиличку.
Голос у женщины был приятным, хорошо поставленным, - Хотелось бы отдохнуть от домашних неурядиц… - А что случилось?- спросила хозяйка, - Живу с братом и его женой. Можете представить, что у нас творится? – Вполне Татьяна Петровна могла себе такое представить. Предупредив о всех тех неудобствах с какими придётся столкнуться, рассказала как добраться. Встречать соседку вызвалась Мила.
Имя Капа, так звали новенькую, ей не подходило. Капиталина – должно быть что-то капитальное, фундаментальное. Зануда. – дала оценку Мила, - достала своими разборками со снохой.- Татьяна Петровна смотрела немного под другим углом. Одевалась Капа со вкусом, цвета подобраны безупречно. Женщина образованная, работала диктором на заводском радио. Постоянно поправляла и хозяйку и Милу, когда говорили не правильно. И в то же время в ней как-то уживались неуверенность и вредность. Зато работы не боялась, сразу взялась складывать поленницу из привезённых готовых дров. Руки мыла часто и тщательно, что внушало уважение, не принесёт в дом заразу.
Всё, отключаюсь, хватит постояльцев. Только так подумала, раздался звонок. Чистый бодрый голос поинтересовался,- Ну и много вас там в ковчеге? Ещё одну примете? – Такой возможности уже нет, - отказала, командирша нашлась, и тут же пожалела. Капа и Мила собирались уезжать, а позвонившая, похоже, дама интересная. Ну и ладно, в следующий раз сообразительнее буду. И стала собираться в центр, тем более что в этот раз она сделала заказ: привезти подсолнечного масла нерафинированного и сахара.
Возле её дома, у ворот стояло такси. Кто бы это мог быть? Заспешила встревоженная. Незнакомка в джинсовом брючном костюме командовала парадом. Таксист послушно ставил за ворота кули и пакеты. Капа и Мила рядом, ошалелые, с вытянутыми лицами и открытыми ртами. – Вы кто?- Я вам звонила,- радостно сообщила приезжая,- А вы хозяйка, надо полагать? – Да, но как вы нас нашли? – Отстаёте от жизни. Сейчас по телефону можно найти кого угодно и где угодно, компьютерщика только знающего надо иметь. Не бойтесь, я со всем своим! Шура действительно привезла всё: раскладушку, постельное, заготовленное мясо для шашлыков и… торт для знакомства. –Не волнуйтесь, я баба обеспеченная. Три пенсии получаю: социальную, северную и от газовиков, где работала последние годы.- Жила она одна в полуторке. Стало всем интересно,- От кого же она убегает, кто её притесняет?- Шура загадочно подмигнула, - Есть кому…
Соорудив из двух камней импровизированную шашлычницу, показала Миле, как поливать мясо на шампурах, убежала благоустраиваться. Ужин был незабываемо праздничным. Татьяна Петровна по такому случаю стол накрыла кружевной скатертью. Достала тарелки из сервиза, столовые приборы разложила: ножи, вилки, поставила фужеры, графин с яблочным соком и вазу с цветами.
Праздник обжорства прошёл в дружеской атмосфере. Хвалили чуть подгоревший с одного бока шашлык, помидоры, купленные Шурой у частника, крупные, рассыпчатые, грибочки из запасов хозяйки. Торт уже из уважения к столу ели, объевшись. После ужина Татьяна Петровна ушла к себе. Она рано ложилась спать. После обильной еды спалось плохо. Поднялось давление, пришлось пить таблетки прямо ночью. Проснулась поздно, посмотрела на часы. Ой, почти девять. В домике прохладно, надо топить. На печке всегда стояло ведро с водой, холодной воды Татьяна Петровна боялась – астма.
Из трубы большого дома валил дым. Кто это там такой шустрый? Шустрой оказалась Шура. Она уже сделала пробежку по деревне. Познакомилась с парой старичков, которые держали коз. Купила у них полторашку молока. Молоко стояло в холодильнике, на печке закипал чайник, на плите жарилась картошка, в тазике поднималось тесто. Хозяйка только головой покачала в изумлении,- Обалдеть!
-Подъём, сони!- скомандовала Шура, убирая раскладушку. – Как хорошо-то! – потянулась Мила,- Шура наш ангел-хранитель. Впервые не ворчала с утра Капа. Завтрак был таким же весёлым, как ужин, только скромнее. На ужине Шура рассказывала о себе. – Я жена – космополитка? – Как это?- спросила Капа. – А так! Мужьями у меня были и татарин, и хохол, и азербайджанец и даже венгр. Венгр, правда, не долго. Познакомились, когда я по путёвке отдыхала. Самый стройный и красивый в группе был… и мой. Потом в командировки приезжал. Первый татарин – умный, редактором работал. Заболел рано. Второго сына уже от больного родила. Тоже долго не прожил. Вот тогда со мной и случилось…
Что именно случилось, слушательницы так и не дождались. Шура перескочила на другую тему. Весело передразнивала своих мужей, копировала акценты, рассказывала про их любимую еду. А русские-то у тебя были? – поджав губу, поинтересовалась Капа. – В поклонниках ходили, только скучные они, угрюмые, никакой экзотики,- Ну а вы чем тут занимаетесь в свободное от жратвы время? - Здесь скучать некогда,- степенно начала Капа, и подхватила Мила,- Воды принести, овощи почистить, дрова в сарай убрать, за собой прибрать, порядок… да много дел. Мы же всё сами. Татьяна Петровна не о чём не просит. Крышу над головой дала, низкий поклон ей за это.
В лес пойду… кто со мной? – пригласила Шура. Вызвались все, кроме хозяйки, плохо себя чувствовала после бессоницы. – Сколько наберём… пирожки с грибами испеку, Не найдём ничего… сделаю со щавелем. Капа, посуду сегодня моешь ты, вчера я убирала, - скомандовала, и Капа на удивление не возражала. Татьяна Петровна помогла подобрать подходящую одежду для прогулки по лесу в осеннюю пору. Что – то нашла у себя, что-то предложила Шура. Грибников проводив, пошла к себе, порядок наводить.
Грибов принесли немного. Лето и осень были сухими. Поэтому пирожки были со щавелем, а зато суп был с грибами. Обед получился отменным. После сытного обеда – повальный сон-час. Вечером все дружно смотрели телевизор. Показывали здесь только два канала, главных. Смотрели в основном доброжелательно, но иногда спорили. Так Мила, например, не любила Скабееву. – Она же не говорит, лает. Как можно это слушать?- Капа возражала,- Наоборот, напористо, энергично, заразительно…-
На следующий день Мила уехала проверить дом, а Капа поехала выяснять отношения с родными,- Чтобы жизнь мёдом не казалась! – воинственно настроенная.
А ещё через день Шура заскучала, - А где у вас деревня с магазином? – На тракт надо выйти и в любую сторону остановку проехать, - Татьяна Петровна вызвалась проводить, но Шура отказалась,- Сама найду! – Я скоро…- Махнула рукой, вся из себя нарядная и накрашенная. Вернулась только к вечеру, пьяная и весёлая. – О Боже! – ахнула и засуетилась хозяйка. Только что позвонила Мила, предупредила – приезжает. Шура принесла с собой бутылку водки - Д…давайте ...в..в..выпьем,- еле выговорила. –Господь с тобой, Шура, я не пью. Давай-ка перебирайся в мой домик. Я тебе туда поесть принесу, а ты не высовывайся. Скоро Мила приедет и каково ей от одного пьяницы уехать, к другой приехать. – Кое- как дотащила - Шуру до своей постели, хотела бутылку забрать, но та так глянула зло, что пришлось оставить её в покое.
Заперла Шуру у себя, села на кухне и задумалась. Надо завтра Шуре отказать. Не место ей здесь. Так вот от чего она спасается: от одиночества и алкоголя. Убегает, а убежать не может. Жалко. Умница ведь. Обещала картину свою подарить. Художница, значит. Лепетала, что мужа сначала похоронила, потом сына любимого. Тогда и начала от депрессии алкоголем спасаться. Про второго сына рассказывала, что обеспеченный, ей помогает и вещами, и деньгами. Хороший сын, а она вот такая…
Приехала Мила, закутанная платком. Стонала, упала на диван, вся в синяках. Бил на отмаш, когда упала, пинал. Перестал бить, только когда устал. Еле уползла, отдышалась в кустах придорожных, побрела на остановку. Татьяна Петровна осторожно раздела Милу, на лицо положила повязку из содового раствора. Сходила в домик. Шура храпела, полбутылки стояло недопитой. Отлила немного, чтобы хватило на спиртной компресс. Обмотала Милу тряпками, смоченными водкой, потом газетой, полиэтиленом и тёплой шалью. Видно боль притупилась и Мила уснула.
Проснутся, что есть будут? Затопила печку. Поставила варить овощи и бульон, хорошо бы из говядины для Шуры, но нашла только суповой набор куриный. Таблетки угольные и аспирин были в наличии. Шуре нужно выводить токсины. Они помогают. Достала квашенную капусту, тоже первое блюдо при алкогольном отравлении. Геркулесовая каша, приготовленная на печке полезна всем. Надо бы баню… Видно будет…
Баню топить не пришлось. Весь следующий день Шура проспала, а Мила пила только бульон. Лишь на третий день в дверь маленького домика постучали. Очухавшись, Шура жадно набросилась на капусту, выпила таблетки и засобиралась. –Опять,- тихо взмолилась хозяйка.- Не волнуйтесь, всё будет хорошо-. Вернулась скоро, принесла козьего молока. Разлила всем. Выпили, сытно, есть не хотелось. –А я с Мишей познакомилась,- похвасталась,- приятный мужичок. в гости обещал…- Какие гости? Ты же видишь, в каком Мила состоянии… - Так он ведь ко мне,- засмеялась беспечно,- Да не бойтесь вы. Он сегодня на всю зиму уезжает, на гастроли. В конце зимы появится.
Через неделю появилась Капа в тёмных очках, не сняла их, даже войдя в дом. – Очки-то что не снимаешь,- как всегда бесцеремонно поинтересовалась Шура. – Да так,- отмахнулась, но очки сняла. Правый глаз украшал здоровенный фингал. - Кто левша? Сноха или брат?- Шура хохотала. Капа обиделась. Да ладно, не обижайся. И правда, чего это я? Но все равно смешно, сходили на побывку, одна только подниматься начала, и ты тут с подарком. Хотя, действительно, что тут смешного? Капа и на этот раз была хорошо одета, по погоде, вещи добротные. Культурная, судя по всему. Сделала стрижку, видно до фингала успела
Так и потекли дни в ковчеге. Как –то само собой распределилось кто чем будет заниматься. Капа чистила двор и дорожки. Мила следила за печкой, чтобы всегда было тепло, и никто не угорел. Шура готовила, радовала международными рецептами. Хозяйка заходила редко, если на ужин пригласят, и то часто отказывалась, после шести не ела. Старались поужинать до вечерних новостей. Мила не смотрела, больше читала, вставив бируши в уши. Капа плохо слышала, включала громче. –Как это можно слушать! – возмущалась тогда Мила,- они же такую хрень несут, а эта Скабеева вообще не выносима! - Что ты к ней прицепилась? Нормальная боевая баба энергичная. – Так это ты от неё зарядившись, фонарь заработала? – Ну и что? Зато спуску не даю, хотя и боюсь. А попустись, вообще житья не дадут.
-Дура ты, - беззлобно вздохнула Мила.
-От дуры и слышу, - с раздражением огрызнулась воительница.
- Стоп, стоп, девочки, - посчитала своим долгом вмешаться Шура,- Этак мне впору желание загадать между двумя дурами.- Все невольно засмеялись, а Шура с грустью, примирительно,- Да ладно вам. Молитесь, чтобы пенсию не отобрали…
Так проходили будни ковчега. Сведённые судьбой пансионерки постепенно узнавали о жизни друг друга. Капа любила поныть, как обижают её брат с женой. Рассказывала о соседях. Про Дуську, у которой не все дома, но баба добрая. Не раз Капу у себя спасала. Как-то телевизор за бутылку водки отдала пьянице, что на одном этаже с ней живёт. Тот, когда приспичило, променял этот телевизор на выпивку у своего приятеля этажом выше. А недавно Капа встретила Дуську возле лифта, на ногах не стояла. Спрашивает, - Телевизор надо? Не дорого, за поллитра…- поняла, несчастный телевизор по кругу прошёл. Отсмеявшись, Шура вытерла слёзы,- У вас там что, одни недоумки живут? – Ну да,- быстро согласилась Капа,- Наш подъезд так и называют – «дебильный». –Значит и ты тоже? – не унималась нахалка. – Почему же? У меня всё же образование и работа достойная была. – Одно другому не мешает,- пожала плечами Шура.
Не очень охотно говорила про себя Мила. С трудом вытянула из неё Шура, что муж у Милы был добрым и работящим, а споила его работа. Вечные авралы, план, план… В конце месяца сутками домой не приходил, а потом на рогах приползал. Начальник цеха лично подносил стакан спирта за хорошую работу. Так и втянулся. Дети? Ещё не охотнее Мила рассказывала о детях. Старшая дочь в Америке. Приехал к приятельнице племянник – чисто американец, по - русски с акцентом объяснялся. Увёз дочку, вроде поженились. Сын перед выпускным классом поехал на каникулы погостить, там и остался. Написал,- лучше я здесь на копа выучусь, чем в нашу армию пойду…- Оно и к лучшему. Не зря же в наших доблестных рядах стреляются, вешаются, друг друга убивают. У соседки сын вернулся с головой настолько проблемы, что сейчас на инвалидности. -Пишут?- Звонят, редко. Успокаиваю себя, значит всё у них хорошо.
Шура больше о своих мужиках трещала. Какие они у ней были красавцы и умники. – Чего же одна кукуешь? – отомстила Капа. – Не судьба выходит,- нисколько не смутилась, - Мой первый, который татарин рано заболел, сердце, работа нервная, да и я похоже, не подарком была,- честно призналась,- Он умер. С хохлом три года прожила и вдруг, как нашло что-то, не хочу, надоел. Он даже плакал, а мне по барабану. Так и уехал к себе на родину. Азербайджанец нежный, щедрый – второй женой я у него была. Первая в Баку жила, детей его растила. Я им, верите, шмотки посылала, а она мне спасибо через мужа передавала. Венгр… так- то курортный роман был. Командировки закончились и роман тю-тю.
Случались в ковчеге и ЧП. Шура уехала пенсию получить, за квартиру заплатить, продукты купить. Татьяна Петровна уже приготовилась ко сну. Сделала несколько дыхательных упражнений, чтобы лёгкие к ночи очистить, помыла ноги, почистила зубы. –Татьяна Петровна! Татьяна Петровна! – услышала встревоженный голос Милы. – Иду, не выходи раздетой…- крикнула Миле через приоткрытую дверь и стала одеваться.
Ой, Татьяна Петровна, у Капы запор! Ей так плохо, стонет! – Когда последний раз ходила? – смотрела на измученную Капу с сочувствием.- Не помню…- С ума сошла? Разве так можно? –огляделась, увидела на умывальнике хозяйственное мыло, отломила кусочек с капсульную таблетку, размочила под умывальником, подала Капе,- В зад, как свечку!- Вышла и прикрыла дверь. Подождали… - Ну как? – Капа покачала головой,- Никак…- Так, - Татьяна Петровна бросила на пол одеяло с Капиной постели,- Ложись! – скомандовала,- На спину, ноги вытяни, руки скрести на груди, ладонями на плечах. Мила, помогать мне будешь. Вставай на колени с левой стороны, а я с правой. Делай, как я!- Татьяна Петровна схватила Капину ногу, согнула в колени и подтянула к локтю левой руки,- Раз, два, три- подсчитала количество толчков и вытянула ногу.- Теперь ты! Миле далось такое упражнение труднее, всё же мелкая, но справилась. Сделали несколько раз. - Открывай живот!- Капа обнажила девственный чистый живот, и Татьяна Петровна принялась его массировать кругами по часовой стрелке. Семь кругов, семь массажей точки справа от пупа на расстоянии спичечного коробка. Пошла на второй круг, когда Капа вскрикнула,- Ой!- и побежала на кухню, где стояло купленное в складчину туалетное ведро. –С облегчением!- радостно приветствовала Мила повеселевшую Капу. –Слава Богу!- устало вздохнула Татьяна Петровна.- Боялась, что скорую придётся вызывать, а вот приедет или нет – большой вопрос. Питаетесь не правильно! В рационе обязательно должны быть винегрет, салат на сметане, свекла, капуста квашенная, каши любые, лучше на воде. Всё это у меня есть: овощи в подполе, крупы в столе. Берите сколько надо. Не переедать – главное правило! Мясо? Людям в возрасте лучше вообще от него отказаться. Представьте только, в каких муках забивают и скот, и кур. И весь этот ужас мы поглощаем. Ещё раз, прочитав лекцию о необходимости правильного испражнения, самое лучшее: раз в день и обязательно посикать в заключении, Татьяна Петровна ушла.
Когда приезжала Шура, в ковчег, как говорила Мила, как-будто ящик шампанского занесли. Пусть не шампанское, но бутылку водки Шура привезла и расстроилась, что пить никто не захотел. Потом решила, что может оно и к лучшему и поставила водку в холодильник, на всякий пожарный случай. С Шурой не было скучно. Любила гадать. Гадала по датам рождения. Точно угадывала главные вехи жизни. Умела гадать по руке. Раскрывала не раскрытые таланты, предсказывала будущее. Ближнее будущее пророчила гаданием на монетах. Орёл, решка, плюс, минус, книга у неё такая была. И ещё она разгадывала сны.
Однажды уже в конце зимы, Капа утром рассказала сон,- Вижу, на кухне сноха готовит. Но это не удивительно, она всегда готовит. Мне на кухню вообще хода нет. Совсем брата закормила. Глазки заплыли, живот на нос лезет, а ведь всего-то за пятьдесят три. Удивительно, что она голая, а потом вдруг подошла к окну и улетела. А стою и думаю, - Такой придурошной Бог крылья дал. Шур, к чему бы такой сон?- Заболеет твоя сноха, сильно заболеет, умрёт, - ответила, не задумываясь. Вскоре Капа уехала за пенсией. Вернулась через неделю, в настроении, – И правда заболела, худая стала. Думала я, притихнет. Нет, всё так же орёт, ещё злее стала. А у меня к ней даже жалости нет. Что-то по- женски у неё, опухоль вроде.
В другой раз Шура разгадала сон для Милы. Мила увидела вшей на вороте своей кофточки. Так напугалась, что даже закричала и проснулась. – Жди, дети денег пришлют,- успокоила Шура. И когда пришёл день получения пенсии, Мила нашла в своей ячейке на почте перевод на сто долларов от дочери. На радостях накупила вкусностей и был пир. Татьяна Петровна глянув на изобилие из супермаркета не удержалась, - Если бы вы знали, какую отраву мы сейчас едим… - Да ладно вам, Татьяна Петровна, с водочкой надо, тогда никакая отрава не страшна. - Ну, кто о чём,- ответила Шуре и прикусила язык. Это ведь была их тайна.
В полном составе они собирались редко. Одна Мила оставалась, не волновал её больше ни дом брошенный, ни супруг – изверг. Перебиралась к хозяйке, спала на сундуке. Вместе слушали радио, обсуждали, спорили. Однажды, перед сном Татьяна Петровна спросила, - Мила, а почему ты сразу не ушла, когда он тебя в первый раз ударил? Ведь понятно, если мужик поднимает руку на женщину, такое будет продолжаться? – Мила молчала. -Наверное уснула, - решила Татьяна Петровна. И вдруг Мила заговорила, видно даже самому большому не любителю рассказывать о себе, иногда необходимо высказаться.
- Потому что за дело, - вздохнула,- возбудимость была повышена. До меня дотронуться нельзя было. Нет, вы не думайте, сначала у нас всё хорошо складывалось. И дети наши по любви рождены. Это потом уже, когда он пить стал, толку нет, только мучает. Я твёрдо сказала, -Пьяным ко мне не лезь! А пьяным он был чаще. Вот и приходилось… на стороне. Знаете, старалась, чтобы не узнал, не хотелось травмировать, а он все – равно узнавал. Не могла понять – как. Потом только узнала – трепачи они. - Кто они?- не поняла Татьяна Петровна. Мила опять заговорила через длинную паузу, - Я без отца выросла. Для меня мужчины были идеальными загадками. Супруга своего тоже наделяла героическими качествами: смелый, работящий, умный. Анекдот знаете? Адам благодарит Бога, - Спасибо тебе, Боженька, что половинка моя такая расчудесная: и ножки, и глазки, и шейка… - Это что б ты её любил,- отвечает Бог, - Так что же она такая дура? – А это что б она тебя любила. Вот и я дура. А как отмылась, так как рукой сняло всю мою чувственность. Рада была до безумия. Получается природа, меня от порока освободила, а мужа уже не вылечить.
В воздухе пахло весной. Шура ушла в разведку, нельзя ли козьем молоком разжиться у знакомых фермеров. Капа готовилась к отъезду. Сноха умерла, похоронили. Брат ерунду несёт, что это из-за неё, из-за Капы жена заболела. – А причём здесь я? Ну, ругались, нервы сдавали. Один раз дверями её стукнула, нечаянно, не увидела. Так она меня кулаком двинула. И мне же во след кричала, что б я сдохла. Вот и результат – не желай зла другому.-
Мила наводила порядок. В честь Капиного отъезда готовился праздничный ужин. Шура принесла молока и привела Мишу. Тот не сводил с Шуры обожаемого взгляда. Один мужик на деревню и тот её,- подумала Татьяна Петровна, доставая свои сервизы. Шура кинулась в холодильник за водкой, но хозяйка строго пригрозила пальцем. На столе салат, нарезки, манты – Шурина коронка. Ужин удался. Миша рассказывал о жизни в монастыре, пиликал на скрипке. Сыграл и Аве – Марию, вопросительно посмотрел на Татьяну Петровну. Та кивнула,- Уже лучше, даже очень ничего, но ещё не шедевр.- Миша приосанился и увереннее стал ухаживать за Шурой. Та напропалую кокетничала. Потом собралась проводить гостя. Капа помыла посуду, Мила села за книжку. Татьяна Петровна ушла к себе, уставала от людей. Все уснули, и никто не слышал, когда вернулась Шура.