(Николай Угодник в христианстве почитается как чудотворец, на Востоке является покровителем путешествующих, заключённых и сирот, на Западе — покровителем практически всех слоёв общества, но в основном детей./ Написано по картине Николая Рериха "Никола").
Сегодня мы с вами поговорим о Николае Угоднике. Моя бабушка Дуня очень любила этого святого. Даже сына своего – моего отца – назвала Николаем. Страшная беда случилась с ней, когда уже под немцами, в 1941 году ехали они на подводе, везли глину на мазанку (это дом в украинской деревне так называется). Попался на дороге камушек, наскочила бричка, да и опрокинулась. И бабушка с ней, а сверху – глина. Придавило ее.
Вскоре родился сын. И была у него правая ручка черная и неподвижная. Бабушка о ту пору уже вовсю знахарствовала да гадала на картах. Многие хотели знать, вернутся ли их родные с этой страшной войны. Вот и несла людям весточки. Иногда, даже зная, что погиб, говорила, мол, жди. А тут вдруг – с ней самой такое горе. И муж на фронте. И в первую же ночь, как разродилась она, снится ей сон: будто вошел в хату Никола Святой, стал у порожка, да и молвит: «Бросай-ка ты, Евдокия, гадание и про карты навсегда забудь. Шей, обшивай людей, помогай в болезнях, но не гадай. И выздоровеет сын».
Самым младшеньким был сынок, четвертым. Проснулась бабушка, да и нарекла его Николаем. И в метрику так записали. Но ручка все черной, неподвижной была. Однажды шла мимо цыганка с дитём. Подошла к тыну, да и заговорила с бабушкой. Дай, говорит, мне хлебца, а я тебе иконку подарю. Бабушка: «Нет, мол, я тебя и так покормлю. Заходи». И вошла цыганка. Несколько дней жила, все кормила ребеночка своего грудью, да что-то приговаривала. А ребеночек тихий был. Ни разу не слышали, чтоб заплакал. Ни разу не видели, чтоб меняла ему покрывальце цыганка. Несколько дней так прошло. А потом проснулись однажды – и нет гостьи, как и не бывало. Только покрывальце на перилах железной кровати висит. А рядом дощечка лежит. Старая, с трещинками и на мутном-мутном фоне лик проглядывается. Посмотрела бабушка, да как ахнет: «Это ж Никола! Святой наш Угодник!». Взяла она дощечку – да в Красный Угол, под лампадку, над рушничками. А потом понюхала покрывальце, а оно ребеночком пахнет…
И стала она своего Коленьку (моего отца) в это покрывальце пеленать. И стала черная ручка постепенно отходить. Вскоре и пальчики зашевелились, и чернота стала отпускать. Месяца через три, когда головку уже сын держал, совсем не было видно, что с ручкой беда случалась. Обычной она стала, подвижной и беленькой, как у всех деток… Вот такая у нас была семейная история. Бабуся много раз ее нам, внукам, рассказывала, да на иконку указывала. И правда, иконка необычной сказалась: как посмотришь на нее, так и на душе полегче.
Много минуло лет. Где та иконка сейчас – не знаю. Кому покрывалко бабуся отдала – тоже не ведаю. Но рассказ бабусин помню и своим детям-внукам пересказывать не устану. Вот и смотрю на картину Николая Константиновича Рериха, с которой тоже исходят в наш Божий свет тепло и благость.
А в сказах народных недавно притчу нашла:
«У всякой бабы свой сказ про Николу, -- пишет в своей книге «Звенигород окликанный» Алексей Ремизов, -- предельно кратко выражено это отношение к Николе Милостивому в диалоге двух простых мужичков:
-- А що будэ, як Бог помрэ?
-- А Мыкола святый на що?..».
А недавно и мне сон привиделся. Встала, да и записала строчки, которые будто с неба сами в душу полились:
Мирт на окне посадить не мешало бы…
Здравствуй, Никола, а я к тебе – с жалобой.
Помнишь, как пела мне песни старинные
бабушка в ночи глухие и длинные?
На деревянную плашку все тыкала:
«Краски хоть порчены, дерево с дырками,
а, ничего, -- напевала мне ласково, --
Боженьки царство небесное красненько.
Утром проснешься, и сразу -- к Николушке,
будут на радость и дождик, и солнышко.
Будет все лагидно*, чистенько, убрано.
Горе прикроет Николушка грудью-то…»…
Бабушка, милая… Ты -- по-за облачком.
Столько хватила я боли и горечка,
столько дорог позакрылось ненастьями,
столько прошла указателей к счастью я…
Вот и настало… Искала я выходы.
Счастье не дитятко – скоро не выходишь.
Божии тропки – пути неоткрытые.
Нынче нашла среди писем открытку я.
Краски померкли под нежитью глянцевой.
Словно курком в кость височную клацнуло:
Это ж Никола!.. Коль боги отринуты,
старец приходит к болезным и сиротам.
Хворь отгоняет, радеет за умерших,
жалость рождает о тех, кого судишь ты…
«Бог, коль умрет, -- утверждалось народное, --
Будет Никола спасать нашу Родину…»**.
Вот, и прислала мне бабушка весточку:
рядом, в шкатулке, – на ленточке крестичек.
Птичкою в сердце вернулось отрадное:
«Все будет лагидно. Все будет ладное…».
*От III века нашей эры и до сего дня не иссякает поток животворной помощи, исходящей от святителя Николая. И она не прекратится до тех пор, пока люди будут призывать её.