гл. 47 Смерть Клавдия.
По приказу легата Квинта Цецилия из-за большого количества раненых полевой госпиталь был разбит прямо
на центральной площади крепости Арабель. В длинных армейских палатках медики оказывали помощь пострадавшим.
То тут, то там раздавались душераздирающие крики раненых, которым делали операции.
Вергилию тоже пришлось лечить свою руку. Он орал как резаный, когда ему прижигали рану калёным железом,
чтобы убить заразу. Затем ему наложили льняную повязку, смоченную уксусом и вином. На время лечения он был освобождён от командования центурией.
А тут ещё одно несчастье. Пришло известие о смерти Клавдия. Письмо от Гертруды ему лично зачитал в палатке претория легат Квинт Цецилий. Мать просила Вергилия срочно приехать на похороны. Легат ничего не имел против.
А учитывая мужество и стойкость, проявленную Вергилием в бою, отпустил его на целый месяц домой, долечиваться
в местном госпитале в Неаполе. К тому же с такой раной в легионе он был просто не нужен.
«Чтоб не болтался здесь под ногами!», -- сказал легат.
Домой он поехал в своей военной униформе. Лишь шлем с гребнем он оставил в крепости; и вместо стальной, необходимой в бою lorica segmentata, облачился в кожаный медного цвета анатомический панцирь.
С военным обозом Вергилий достиг Генуи, а там на двухпарусной либурне, заполненным ранеными, добрался
до Неаполя.
… Первое, что бросилось ему в глаза, когда он утром подходил к усадьбе – это раскрытые настежь двери главного входа особняка. Дверной проём прикрывали занавесы тёмно-зелёного цвета. Рядом с входом стояла серая амфора, из которой торчала зелёная ветка кипариса, предупреждавшая, что в доме покойник. Тут же на крыльце сидел Кротил со своей злющей чёрной корсо.
Собака, узнав Вергилия, вскочила, радостно вильнула хвостом и залаяла. Увидев сына хозяйки, Кротил встал и скорбно опустил голову.
-- Нет больше нашего Клавдия, -- печально сказал он. -- Хозяин ушёл от нас.
Услышав лай пса, на крыльцо выбежала Гертруда. На ней была тёмная траурная туника и чёрная накидка на голове. Увидев сына, она бросилась к нему.
-- Сыночек, родной мой, я уж не надеялась, что ты приедешь! -- уткнувшись ему в грудь, запричитала она. –-
Он уже семь дней здесь лежит, все желающие уже с ним простились. Завтра назначено погребение.
Затем они зашли в вестибюль. Здесь на высоком ложе, покрытым красной материей, лежало тело Клавдия.
Покойник был одет в пурпуровую тогу, ноги были обращены к улице. Тут же на маленьком алтаре курились благовония.
Вергилий взял Клавдия за руку и долго и пристально смотрел ему в лицо.
-- Он мне был как отец, -- произнёс Вергилий.
-- Как важно, что в эти минуты ты находишься рядом с со мной, -- сказала Гертруда.
Глаза у неё повлажнели, она вытерла их кончиком платка.
Они прошли в атриум, сели за белый мраморный стол. И здесь силы покинули её. Она уже больше не могла себя сдерживать и разрыдалась.
-- Мы на краю пропасти, на грани полного разорения, -- запричитала мать.
-- Ты это о чём? – удивлённо спросил Вергилий.
-- Я не хотела тебе об этом сообщать, пока ты был в Галлии. Но теперь ты должен всё знать.
Она рассказала ему о несчастье, которое обрушилось на их семью. И объяснила, в какую страшную долговую яму они попали.
При этом она не сдержалась -- слёзы потекли по её щекам, мелко задрожали плечи. Гертруда взяла шёлковый платок и стала вытирать глаза. Вергилий вышел из-за стола и, подойдя к матери, сел рядом с ней. Обняв Гертруду за плечи, он прижал её к груди и попытался успокоить. Но у него ничего не получилось -- мать продолжала всхлипывать...
-- Надо же, а я об этом не знал, -- удивлённо пожал плечами Вергилий. –- Но неужели нет никакого выхода?
-- Ну почему же, есть один выход, -- кивнула головой Гертруда. -- Если ты женишься на богатой невесте.
-- Это на ком же?
-- Ну, например, на Далмации.
-- Нужно ещё спросить Далмацию, -- с сомнением произнёс он.
-- Со слов Валерии, её дочка только и думает о тебе. Она даже в саду твой портрет выложила мозаикой.
Вергилий опустил голову и задумался...
-- А если всё продать? – спросил он.
-- Я уже подсчитывала с Пионом, юристом Валерии. Даже если всё продать вместе с усадьбой, мы всё равно останемся должны миллион сестерций. И такие деньги нам взять просто неоткуда.
Она рассказала сыну о том, что пришлось закрыть театр. Сообщила об увольнении Гортензии.
-- Но ей же некуда идти! -- возмутился Вергилий. –- Неужели ты не знала? В их каморке даже на полу негде лечь!
Он вспылил, вышел из себя, произнёс немало резких слов в адрес матери, а затем выскочил из-за стола и стал ходить взад–вперёд по атриуму.
-- Где же она живёт? -- спрашивал себя вслух Вергилий, растирая пальцами виски. -- Я же её как-то провожал... где же она живёт?..
Хоть и не сразу, но наконец он вспомнил. Она жила в конце Конной улицы у мостика через ручей.
Он направился к выходу, но Гертруда, побежав за ним, обогнала его и преградила ему дорогу.
-- Не ходи туда, -- взмолилась она. -– Всё равно Гортензия не сможет быть твоей женой. Она даже написала тебе об этом в письме.
Гертруда сходила в кабинет Клавдия, где она хранила желтоватый кусок пергамента, принесла и показала его сыну.
-- Не может быть! – закричал Вергилий, когда прочитал это послание. –- Пишет, что полюбила другого. Я не верю!
Не могла она такое написать!
-- Я знала, что ты не поверишь. Поэтому и попросила нотариуса заверить письмо. Посмотри, там внизу есть печать Пиона.
Но Вергилий даже не стал смотреть на печать. Оттолкнув мать, он выбежал из особняка…
Конная улица находилась в одном из самых бедных районов Неаполя рядом с городской свалкой, заполненной осколками разбитых амфор. Он с большим трудом нашёл эту грязную узкую улочку с пошатывающимся под ногами дощатым мостиком. Здесь действительно стоял домик, сложенный из битого обожжённого красного кирпича.
Но судя по тому, что дверь и окошки были забиты досками, здесь давно уже никто не жил.
Седой старик в рваном хитоне, живущий по соседству, рассказал, что месяца три назад сюда приходила темноволосая старшая дочь Анания. Она забрала сестёр и отвезла их к своей дальней родственнице. А сам Ананий вскоре после этого нелепо погиб. Его пьяного ночью в темноте переехала телега, гружённая дровами.
-- А эта девушка темноволосая больше не появлялась? –- спросил Вергилий.
-- Нет, больше её никто не видел. Не помню, кто мне сказал... будто она нашла работу в Риме и уехала из Неаполя.
Вергилий поблагодарил старика и дал ему два сестерция.
http://proza.ru/2020/12/19/1431