Эти порталы существуют. Никто не знает, где и когда они откроются, но каждый, попавший сюда, сталкивается с другой реальностью: чужой, жестокой, играющей на струнах человеческих слабостей. Только взглянувший в глаза этим слабостям, может пройти свой путь до конца и вернуться назад, не оставив там то, что дано только человеку.
***
«Три недели по программе «Примирение», - равнодушно произнёс судья, насмешливо щуря близорукие глаза.
«Чёрт, только не это. Провести три недели в изоляции рядом с этой мегерой уже выше моих сил. Каждый день видеть её довольную мину, покрытую тоннами косметики. Даже знать, что она рядом, уже серьёзное испытание для моих натянутых нервов. Чёрт, чёрт, чёрт, как же сделать так, чтобы это принудительное заточение превратилось в отпуск? Пусть не на море, не в шикарном санатории, но отдых от всех проблем. Впасть бы в спячку, как медведь, не вылезая из своей берлоги», - мысли роем проносились в голове у Сергея в то время, как его ещё пока законная вторая половина пыталась возразить судье, уже не обращающего на них никакого внимания.
Всё по старому сценарию: знакомство - любовь - предложение - брак. После восьми лет этого брака трясина быта затянула по самую макушку. Вот уже год они чертыхаются в этой трясине и кричат: «Спасите!» Наконец-то, хоть раз пришли к общему мнению: «Спасение – в разводе». Но и тут всё оказалось не так просто. Если бы не шестилетняя дочка, не было бы никакой программы примирения, двадцать минут – и впереди долгожданная свобода без обязательств, проблем, истерик и ссор.
Семья давно перестала быть ячейкой общества. Люди стали больше ценить деньги и свободу отношений. Зачем обременять себя лишним грузом? Семьи создавались, дети рождались, но статистика показывала, что количество разводов растёт, а законных браков становится всё меньше и меньше. Вот тут-то и появилась программа «Примирение», на которую никто из простых обывателей больших надежд не возлагал.
Теперь три недели придётся провести в каком-нибудь помещении без средств связи, без кабельного, без друзей и ещё без, без, без. Зато рядом будет находиться тот, с кем рад вообще долго-долго не встречаться. Мрачные перспективы, на памяти Сергея всего одна семейная пара, которая попала под программу примирения и после «медового трёхнеделия» с треском развелась. Остальные, не спешили связывать себя законными узами брака и заводить детей. Жили по принципу «Люблю, пока люблю».
***
Изоляционной камерой оказался небольшой домик на окраине города, обнесённый высоким забором. Судебный исполнитель, напыщенная тётка со старомодной сумкой, пригласила следовать ней в апартаменты семейной тюрьмы. Тяжёлая массивная дверь, оббитая железом, маленькая прихожка, потом опять такая же дверь, ведущая в узенький коридор. Две комнаты напротив друг друга, кухня, ванная и туалет.
- Продуктов на три недели. Убирать, стирать и готовить будете сами. Как вы распределите обязанности – дело ваше.
Сергей с тоской обвёл спартанскую обстановку комнаты, отметив про себя наличие камеры и телевизора.
- А если случится что, заболеет кто-нибудь, или приступ аппендицита? Телефона-то нет.
- Кнопка вызова экстренной помощи, - показала женщина на красную кнопку под стеклянным колпаком у самой двери. – Не думайте, что здесь вы будете всеми забыты. Сотрудники программы ведут круглосуточное наблюдение во избежание непредвиденных ситуаций.
-Надеюсь, в туалете камер не натыкано? – со злобой спросила Ирина, «любимая жёнушка» Сергея.
- Не натыкано, - с сарказмом отозвалась тётка, продолжая свою экскурсию.
- В каждой комнате есть шкаф с чистым постельным бельём, полотенцами и необходимыми вещами. В вашем распоряжении книги, настольные игры, бумага для записей и пара тренажёров для поддержания формы.
- Компа, как я вижу, нет, - буркнула Ирина.
- Данная деталь не входит в программу. Ни компа, ни электронных носителей, ни сотовых телефонов вы здесь не найдёте. Данная обстановка способствует восстановлению контакта, душевного общения, возрождения забытых воспоминаний и чувств.
- Или рождению убийцы, - подумал про себя Сергей.
- Ну, что, молодые люди, все бумаги вы подписали, с условиями познакомились. Теперь живите, миритесь ради сохранения семьи, ради ребёнка. Если нет ко мне вопросов, я оставляю вас одних. Ровно через три недели эти двери раскроются, и вы вернётесь в мир суеты. Надеюсь, вернётесь поумневшими и счастливыми.
- Значит так, если уж нам придётся провести здесь вместе столько времени, давай постараемся просто не поубивать друг друга, - прошипела Ира. – Сам себе бутерброд приготовить сможешь, и шмутьё своё постирать осилишь. Постараемся встречаться как можно реже.
«Напугала! Надо же, уже второй раз за год наше мнение совпало», - подумал Сергей, громко захлопнув дверь в комнату. – Да, уютненько, окна заблокированы металлическими жалюзи, видом не полюбуешься. Одно радует – в комнате тепло, система вентиляции работает. И на том спасибо!
***
Казалось, время остановилось. Книги и телевизор не удовлетворяли душевный голод, а мимолётные встречи на кухне каждый раз готовы были вылиться в очередной скандал. Осталась ещё одна неделя!
Ира лежала на кровати и от безделья пялилась в потолок, пытаясь пересчитать многочисленные трещины: «Да, условия могли бы быть и получше».
Сначала ей показалось, что лёгкая дрожь прошла по стенам, потом дрожь усилилась, заставляя вибрировать предметы, кровать легко заелозила, передавая Ире тот же самый маршрут. Свет несколько раз мигнул и потух, оставив женщину в кромешной тьме. «Землетрясение!» - вскрикнула Ира первое, что пришло в голову, соскочила с кровати и пошла наощупь к тому месту, где находилась дверь. Первое, что ей бросилось в глаза, это тускло освещённый коридор и Сергей, замерший с открытым ртом.
Было от чего открыть рот. Сейчас перед ними был не коридор маленького домика, а некое подобие тоннеля, стены которого были выложены кирпичом. Высокий свод потолка был покрыт гирляндами многолетней паутины, в которой терялся свет от пыльных тусклых лампочек. Вдоль кирпичной кладки шли несколько труб, покрытых бурой ржавчиной. Трудно было рассмотреть, где кончается этот тоннель и куда уходят трубы. Тёплый уют комнаты сменил холодный полумрак заброшенного подземелья. Сергей повернулся к двери, намереваясь вернуться в комнату, закрыть дверь и снова открыть, убедив себя, что всё это только сон, но… двери не было. Такая же старая кирпичная кладка. Он со страхом оглянулся на Иру. Она беспомощно водила ладошками по шершавой холодной стене.
«Что за хрень!» - вырвалось у Сергея, когда он увидел, что нет больше ни дверей, ни камеры, ни красной кнопки экстренного вызова под стеклянным колпаком. Их окружала мерзость запустения, мрачная тишина и холод, дававший знать о себе с каждой проходящей минутой.
***
Если время можно измерить, то, наверняка не здесь. Сначала, они думали, что всё окружающее - это декорации, предусмотренные программой. Свести парочку, напугать, заставить действовать совместно, вот к чему вся эта постановка, но реальность говорила сама за себя. Тусклые лампочки, проводив их вперёд, гасли одна за другой, погружая тоннель в темноту и выпуская густой холодный воздух. Труднее всего приходилось Ире. Лёгкий домашний халат и тонкие носочки не спасали от лютого холода, а мусор и камешки, устилавшие пол, причиняли довольно ощутимую боль. У Сергея хоть домашние тапки на ногах, но отдай он их ей, положение, пожалуй, изменилось бы не в лучшую сторону. Его сорок четвёртый никак не соответствовал её миниатюрной ножке, она бы в них хлябала, задерживая движение. А холод усиливался, заставляя их покрываться гусиной кожей и ускорять шаг.
- Да они охренели! На них самих нужно в суд подать за причинение вреда здоровью их клиентов. Возомнили из себя вершителей судеб!
- Серёж, Серёжа, я больше не могу. Я замёрзла, устала, и потом, мне постоянно кажется, что за нами кто-то следит. Не эти чёртовы камеры, а что-то совсем близко, там, в темноте.
Сергей тоже устал, его желудок давно напоминал о себе жалобным урчанием, его тоже терзало чувство, что они здесь не одни, но, сколько он ни зыркал в тёмное нутро тоннеля, ничего подозрительного не заметил. А вот вид дрожащей растрёпанной Ирки, вызвал в нём давно забытое чувство сострадания и нежности.
***
Эта дверь появилась из ниоткуда. Трансформировалась из кирпичной кладки, сверкая новеньким ламинатом. Из веерообразных стеклянных вставок лился мягкий уютный свет, а из-под самой двери просачивался божественный запах жареного мяса со специями.
- Серёж, чего это? Может, это выход?
- В двери обычно входят и выходят. Раз мы с этой стороны, будем заходить. Иначе, на какой она здесь?
За дверью их встретил небольшой уютный зал кафе с аккуратно расставленными столиками. Около одного из них стоял полноватый розовощёкий повар в белом колпаке и приветливо улыбался.
- Ребята, ну чего вы так долго?
Казалось, его не смущали ни их внезапное появление, ни замученный потрёпанный вид, ни торчащие из дырявых носков пальцы Ирки.
Сегодня у нас фирменное блюдо – бараньи рёбрышки под чесночным соусом, милой даме фрукты, а по желанию чего и покрепче.
Скоро на столе появилась бутылочка вина, корзиночка с яблоками и виноградом, салатик из молоденьких огурчиков, а также огромное блюдо с аппетитными, лоснящимися жирком рёбрышками. Увидев такое богатство, супруги забыли о своих недавних злоключениях и накинулись на еду, не обращая внимания на немытые руки. Вот что нужно было в первую очередь – тепло и еда. Они вгрызались в мясо с такой жадностью, словно не ели несколько дней. Бутылка вина скоро опустела, согрев и расслабив измученные тела. Только сейчас, утолив первый голод, Сергей заметил, что повар не принёс хлеб. Вроде, мелочь, и просить неудобно, но раз уж тут кормят, так пускай по полной.
«Уважаемый!» - окликнул Сергей, но в ответ из каморки, где, по-видимому, размещалась кухня, слышался только равномерный стук ножа.
Сергей встал и подошёл к проёму, за которым колдовал повар. От увиденного, волосы встали дыбом, кожа покрылась мурашками, а по спине пополз холодок.
Каморка напоминала мусорную свалку, набитую полусгнившим хламом. Кафельные стены были покрыты потёками бурой жидкости, а в центре стояла замызганная плита и разделочный стол, около которого возился симпатичный толстячок. Ловкими движениями он разделывал на «рёбрышки» туши собак, о чём говорила куча сваленных кровавых шкур с торчащими в разные стороны головами. Мёртвые глаза животин смотрели на Сергея с упрёком и насмешкой. Тут же на столе высилась горка нарезки из овощей, которую повар подцеплял кровавыми пальцами и кидал в большой салатник, сдабривая всё это солидной порцией дохлых мух, в придачу поливая сверху масленичной жидкостью.
- Чего, ребята добавочки захотели? – как-то странно просипел голос, хотя сам повар даже головы не поднял от своего блюда. Голова эта под колпаком была абсолютно лысая, только теперь со стороны макушки на Сергея пялилась другая морда с огромным, от уха до уха ртом и выпученными бездушными глазами. Тонкие губы шевелились, издавая клокочущие звуки: «Ну так что, ребята, добавочки?»
Целый фонтан из съеденной собачатины и «зелёного салатика» вылился под ноги этому уроду. Сергей кинулся назад, зажимая рот рукавом, смутно осознавая, что всё вокруг меняется. Уютный интерьер кафе исказился и представлял теперь полусгоревший зал, заваленный металлическими конструкциями. Только Ирка ничего не замечала, а продолжала сидеть за заляпанным помоями столом и уминать оставшиеся вкусняшки.
- Ирка, валим отсюда, - заорал Сергей, хватая её за руку и таща к двери.
- Ты чего, дурак? – огрызнулась она осоловелым от еды голосом, нехотя перебирая не успевшими отдохнуть ногами.
Дверь за ними захлопнулась и почти сразу растворилась в воздухе, оставив наедине с холодным тоннелем.
***
Мучительные спазмы выдавливали из Сергея остатки угощения. «Сказать Ирке или нет? Скажешь – ей поплохеет, ещё в обморок брякнется. А идти надо, выбираться из этого ада ко всем чертям!»
По кирпичным стенам струились волны морозного воздуха, оставляя тонкие нити из инея, будто кто-то заставлял их идти вперёд, толкая в неизвестность.
Дверь вынырнула из полумрака точно так же, как первая. Огромная, стеклянная, напоминавшая витрину магазина, в которой красовалось шмутьё, сверкая разноцветными ярлычками.
- Ага, суки, опять приглашают. Типа оденьтесь, чтобы не замёрзнуть. Сначала накормили, теперь оденут, а потом что, разделают, как тех собак? Ира, идти надо, нечего нам здесь делать!
Ирка дрожала, как осиновый лист. Кутаясь в тонкую олимпийку Сергея, она давно прихрамывала и тихо поскуливала, уцепившись за его руку.
- Серёжа, куда идти? Мы, наверно, уже часов пятнадцать куда-то идём! Мне надо задницу свою чем-то прикрыть, отдохнуть, в конце концов, да и тебе не помешало одеться потеплее.
В её голосе звучали истеричные нотки, но она была права, и Сергей это хорошо понимал.
Пока Ирка натягивала первые попавшиеся джинсы и подбирала обувку, Сергей оглянулся.
Никого, магазин без продавца и покупателей. Ошибочка! К нему приближалась молоденькая девушка в элегантном костюме, цокая каблучками по плиткам пола. Задорно вздёрнутый носик, модная причёска и соблазнительная улыбка сочетались с вышколенностью опытного продавца.
- Мужчина, ну что же вы? Давайте и вам подберём что-нибудь подходящее. У нас в ассортименте есть всё необходимое для такого обаятельного мужчины, как вы.
Девушка кокетливо протянула руку, приглашая следовать за ней.
«Необходимое для чего? А продавщица-то ничего, голосок прям завораживающий», - подумал Сергей, намереваясь уже принять приглашение.
«Бюрократы сраные и методы у них садистские. Ничего, выберемся, я им устрою!» - негодовала Ира, выбивая зубами мелкую дробь.
Ей до сих пор казалось, что всё происходящее - не настоящее, а подстроено сотрудниками программы «Примирение», реалистично, профессионально подстроено. Но размещать магазин в тоннеле, это уже слишком!
Позади раздался неясный звук, заставивший Иру настороженно оглянуться.
Тумбообразная бабища с огромными толстыми ногами, покрытыми узлами вздувшихся сизых вен, тянула к Сергею мясистые руки. Мешковатая дерюга, натянутая на эту тумбу, не скрывала отвислый живот и складки жира, напоминавшие перевязки отожравшейся гусеницы. Неестественно маленькая голова, вросшая в плечи, была похожа на оловянный кругляш, на котором блестели хищные глазки. Длинный красный язык постоянно высовывался и облизывал губы, которые вытянулись в трубочку, обещая подарить Сергею смачный поцелуй. А вот сам дорогой муженёк замер и смотрел на бабищу с нескрываемым удивлением и восторгом, будто перед ним модель с подиума.
- Серёжа, отойди от неё! - заорала Ира, бросив ковыряться в кипах шмутья, и кинулась к «сладкой парочке».
Её рука с лёгкостью вошла в рыхлое студенистое тело и отбросила тушу на два шага назад. Этого хватило, чтобы схватить Сергея за руку и потащить к двери. Даже сквозь растворяющуюся в кирпичной кладке стеклянную преграду, ещё долго слышался нечеловеческий вой.
***
- Слушай, Ирка, да ты ревнуешь! – усмехнулся Сергей, когда напряжение спало.
-Было бы к кому! К этой образине, которая тянула к тебе свой слюнявый рот?
- А, ты так называешь эту молодую симпатичную девушку?
Ира фыркнула, понимая, что образину видела только она, а истинный ценитель женской красоты, именуемый Сергеем, видел именно молодую симпатичную девушку.
- Сергей, тебе не кажется, что мы находимся в каком-то другом мире? То, что сейчас с нами происходит, не может быть на самом деле. Помнишь толчки, которые нас выгнали из своих комнат? Может, мы вообще сейчас в другом измерении?
- Да, и в этом измерении чертовски холодно, будто нас специально толкают вперёд. Если сейчас опять появится какая-нибудь сраная дверь, мы туда не пойдём, пусть подавятся своими сюрпризами!
***
Бесконечная ходьба измотала, притупила чувства, желания, эмоции, а тоннель всё не кончался, проглатывая две измождённые фигурки. Ира повисла на плече мужа, и Сергей практически нёс её на себе, с трудом переставляя ноги. Их услышали. Двери больше не появлялись, а вот сюрприз ждал впереди. Эта бесконечная прямая кишка внезапно разделилась. Мрачный коридор, уходящий в неизвестность, резко повернул в сторону, а вот совсем недалеко, по прямой пробился дневной свет, обещая положить конец скитаниям.
- Ирка, это же выход! – заорал Сергей, тормоша жену. – Выбрались! Давай, шевели ногами, чуть-чуть осталось!
Солнечный свет ослепил, обдал жаром, но, самое главное, он вывел к людям, обыкновенным людям, занятым своими делами. Это был парк, не такой оживлённый, не набитый многочисленными отдыхающими, но зелёная трава, фонтанчики, скамеечки и сидящие на них люди, были самыми настоящими.
Сергей с Ирой вынырнули из густой листвы, закрывающий вход в арку под небольшим мостиком, и в нерешительности остановились у крайней скамеечки.
- А, новички! Добро пожаловать в карман.
Человек средних лет в грязноватой помятой рубашке сидел на краю скамьи и ковырял под ногтями.
-Что значит «новички» и что значит «карман»?
Ребята плюхнулись рядом и уставились на незнакомца.
-Новички, потому что новенькие, а карманом это место называют. Оттуда? – мужчина показал в сторону арки.
- Оттуда.
- Ага, оттуда все приходят. Кто-то остаётся, кто-то возвращается. Вон тот, например, - он показал на паренька, свернувшегося калачиком на соседней скамейке, - в баре сидел, а когда отлить пошёл, дверь открыл, шагнул, а там историческая ценность – подземелье. Он назад и мордой в стену. Мыкался, мыкался, в комнаты заходил, вы тоже, небось, мимо дверей не проходили? Так вот и он, побродил там, страху натерпелся, а потом сюда вышел. А я с работы возвращался. Дверь в подъезд открыл и к лестнице, а лестницы никакой нет. В общем, долго шёл, всякое там было, потом сюда попал. Меня, кстати, Романом Алексеевичем зовут.
- Долго вы уже здесь, Роман Алексеевич?
- Может, неделю, а может, месяц. Часы останавливаются, как в тоннель попадаешь, сотовые сразу отключаются, а в «кармане» всегда день, солнце и хорошая погода.
- А как же еда, сон, другие потребности организма?
- С этим проблем нет. Недалеко столовая есть, заходишь, берёшь что надо, поел, ушёл. Кормят неплохо. Помыться – фонтанчики, а спать, хочешь - на лавочке, хочешь - на траве.
- Говорите, кормят неплохо, - ухмыльнулся Сергей, вспомнив какой едой его угощали за первой дверью. – А кто кормит?
- Сдохнуть не дают. Кто кормит, не знаю, никого нет. Там самообслуживание. Всегда горячее и довольно вкусное. Можете сходить, сами убедитесь.
Ира вопросительно посмотрела на мужа, но Сергей в который раз прокручивал в голове всё услышанное, не находя логического объяснения.
- Что это за тоннель, как туда попадают люди? Вы сказали, что одни сюда приходят, а другие уходят, значит, выход всё-таки есть. Почему не ушли вы и эти люди? И самое главное – кому всё это надо?
- Ну, молодой человек, слишком много вопросов. Я знаю не много, но попытаюсь объяснить на примере собственного опыта. Представьте, человек открывает дверь, и по каким-то причинам попадает в ... Называйте, как хотите: другое измерение, параллельный мир. Сначала недоумение и растерянность, потом страх и, наконец, поиск выхода. Человек идёт по бесконечному тоннелю, где голод, усталость, холод, сомнения и опять тот же страх делают своё дело. Вот тут, как по волшебству, начинают появляться двери, за которыми тебя ждёт то, что тебе в данный момент очень хочется. Хочешь есть – пожалуйста, хочешь на песочке в шезлонге поваляться – пожалуйста, хочешь с покойной прабабушкой поговорить – сделают. Подвоха сразу не заметишь, не до этого. Зато потом… Я в том подземелье так замёрз и устал, ноги стало судорогой выворачивать. Думаю, сейчас бы чаю горячего, да под одеяло. Дверь увидел, обрадовался, за ней комната, как в гостинице. Кровать, термос с чаем на тумбочке, лампа настольная. Думать не стал, жахнул чаю и в постель, не раздеваясь. Сморило меня сразу. Проснулся, чувствую, вроде ползает по мне что-то, неприятно так. Руку протянул, свет включил. Ползает! Я по самую шею в опарышах, как кусок мяса протухшего. Вот такое одеяло у меня было пуховое. Испугался, вскочил, отряхиваю эту мерзость, самого мутит, я потом ещё долго из карманов червей выгребал. Были и другие двери. Заходил, тоже самое: обёртка красивая, а внутри гниль. Сигареты у меня закончились, курить захотел! А, может, у тебя закурить есть?
- Не курю,- покачал головой Сергей.
- Молодец, Теперь и я не курю. За другой дверью комнатушка была маленькая, в камине огонь горел, а рядом на стуле пачка сигарет. Я её хвать, и назад. Распечатал, рассмотрел, обнюхал, нормально всё. Прикурил, затянулся, хорошо! Ещё раз затянулся, во рту привкус такой противный стал, будто, извините, дерьма нажрался. Знаете, что я курил? Палец человеческий, высохший, тонюсенький, каждая косточка просвечивается.
У Ирки вытянулось лицо, она побледнела и кинулась к ближайшим кустам.
- Женщины! Создания нежные и чувствительные. Мне тогда тоже плохо стало, не перенёс мой организм человеческого пальца.
- Сюда-то, сюда вы как попали?
- Шёл очень долго, двери принципиально пропускал. Когда совсем из сил выбился и отчаялся, вот тогда на этот «карман» и появился.
- Не понимаю, какой смысл во всём этом, зачем гнать куда-то людей, кормить их всяким…, - Сергей замялся, вспомнив куски собачатины в виде бараньих рёбрышек. – Зачем подсовывать вместо сигарет высушенные пальцы?
- Я так думаю, что этот мир питается человеческими страхами, отчаянием, болью. Мы для них, как батарейка для часов, идут пока есть заряд. Страх – это мощная сила. А «карман» этот им нужен для подзарядки батареек. Если человек уже на грани, нужно ему дать прийти в себя, отдохнуть. Вот мы и отдыхаем.
Самое страшное то, что уйти мы отсюда сами не можем. Пытались. Доходишь до определённой отметки, а дальше, сколько ни шагай, останешься на одном месте.
- Вы говорили, что люди уходили. Как?
- Я сказал: «Одни приходят, другие возвращаются», только не сами, забирают их. Вас двое пришло, значит, двоих заберут.
-Заберут? Куда?
- Наверно, опять в тоннель, чтобы страхи высасывать. Я же говорю, мы для них как батарейки, а батарейки должны работать.
- Вернуться назад, в тоннель не пробовали?
- А зачем? Здесь тепло, есть пища, такие же люди, а там холод и бесчисленные двери, за которыми притаился страх.
- Знаете, у каждой батарейки есть срок годности. После эксплуатации её просто выбрасывают!
По парку прокатился гул и еле заметная вибрация под ногами. Из кустов выскочила Ирка, вытаращив глаза от ужаса. Люди, сидевшие поодаль на траве и скамейках, заволновались, испуганно оглядываясь по сторонам.
- Начинается. Сейчас точно двоих заберут.
Гул повторился, вокруг стало резко темнеть, хотя на липовом небе не было ни облачка. Земля под ногами задрожала, деревья стали терять свою форму и оседать, зелёная трава почернела. Скамеечки поплыли, как расплавленный воск, вода в фонтанчиках перестала журчать, а вокруг стали проступать очертания стен, постепенно сдвигающихся всё ближе и ближе. Сейчас это место превратилось в каменный мешок, на дне которого метались перепуганные люди. Роман Алексеевич напряжённо замер, то и дело оглядываясь по сторонам. Ирка прижалась к Сергею, всхлипывая и дрожа всем телом.
Всё кончилось так же быстро, как и началось. Сначала, зажурчали тонкие струйки воды, свет пробился сквозь густой полумрак, осветив деревья, скамейки, траву и людей. Всё было по-прежнему.
Рассеявшиеся по парку люди, стали собираться в группу, о чём-то спрашивая друг друга и отчаянно жестикулируя.
- Ладно, ребята, пойду, посмотрю, кого на этот раз забрали. А вы осваивайтесь.
- Мы здесь не останемся, - уверенно сказал Сергей, поворачиваясь в сторону арки. – Пойдём, Ира, пока эта мышеловка не захлопнулась.
- Слушай парень, тебе дали возможность отдохнуть. Вы на ногах еле стоите, окочуритесь и костей ваших не найдут в этом тоннеле. Её хоть пожалей.
Роман Алексеевич кивнул в сторону Ирки. По всему было видно, что она вот-вот сорвётся: наорёт, заплачет, назовёт дураком, но она уступила, понимая, что сейчас перед ней не просто муж, а мужчина, который поставил точку.
***
Чёрный провал арки дохнул на них тем же холодом с примесью земли и запустения. Двери периодически появлялись, но они брели мимо, стараясь не смотреть на странный глянец среди замшелой кирпичной кладки. Одна из них раскрылась перед ними, показывая обстановку их собственной квартиры. По квартире шнырял какой-то мужик, рылся в шкафу, выдвигал ящики, торопливо рассовывал по карманам найденные деньги и Иркины побрякушки. На полу в луже крови лежала соседка, которой он лично отдал ключи перед изоляцией.
«Тварь!» - заорал Сергей, цепляясь за дверной проём.
Что его остановило? Ирка, вцепившаяся в ногу, или приподнявшаяся на локте соседка, которая смеялась, показывая на пробитую голову?
«Они, суки, заманивают, адреналина нашего захотели, злости и страха. Да пошли вы на…!», - с силой захлопнул дверь Сергей, зная, что она растворится вместе со своим содержимым.
***
«Всё, Ирка, пришли, баста», - прошептал Сергей, упёршись лбом в какую-то преграду.
Такая же кирпичная стена перегораживала весь тоннель, отрезая путь и лишая смутной надежды выбраться из кошмарного наваждения. В самом центре сияла белизной новенькая дверь с серебристыми завитушками, до боли знакомая и родная.
« На чувствах играют. Ну, давай, посмотрим, раз больше идти некуда», - проскрипел зубами Сергей, крепко держа за руку жену.
Уютная комнатка с розовыми обоями вся была завалена игрушками. Маленькая девчушка расставляла кукольную посуду на игрушечном столике и весело щебетала, обращаясь к важной розовощёкой кукле.
- Даша? Она, она же у моих родителей, она не может быть здесь, - прошептала Ира, делая шаг вперёд.
- Ира, это не она, это иллюзия. Ира, не надо!
Малышка повернулась и разразилась счастливым смехом:
-Мама, папа? Вы уже пришли?
Комната поплыла. Стены задрожали, а пол прорезала широкая трещина, к которой, как в замедленной съёмке покатились игрушки. Девочка испуганно оглянулась, вскрикнула и протянула ручки навстречу Ире.
- Ира, не надо!
Но та уже сгребла в охапку ребёнка и бежала назад, натыкаясь на сползающие предметы. Кругом всё рушилось, проваливаясь вниз, обнажая кирпичный остов, увлекая в бездонную мглу всё, что минуту назад было розовой детской комнаткой. Сергей подхватил жену и дочь, закрывая их от падающих обломков, и тяжело вывалился в ненавистный тоннель, обнимая самое дорогое, что может дать жизнь.
Ничего не было. Не было двери, не было стены, не было дочери. Только Ира, свернувшаяся рядом в маленький комочек и беззвучно рыдающая у сильного мужского плеча.
***
Она очнулась от забытья, потому что Сергей настойчиво теребил её плечо. Холод отступил, притаился во мраке, давая возможность своим пленникам прийти в себя. Белёсый туман клубился в нескольких шагах, не смея подступить ближе.
- Ириш, Ириша, смотри.
Она не сразу поняла, куда показывает Сергей. Тот же самый скудный свет, тот же земляной пол, та же кирпичная кладка, по которой тот водил пальцами в самом низу.
-Ириш, да посмотри же ты!
Приглядевшись, она увидела несколько выцарапанных стрелок, показывавших туда, откуда они так долго шли: в холодную пустоту и темень.
- Я не хочу больше никуда идти, - слабым голосом прошептала она.
- Ириш, но ведь кто-то оставил здесь эти знаки. Нам нужно вернуться, стрелки показывают назад.
- Это очередная ловушка для таких дураков, как мы. Мы очень долго шли, почему этих знаков не было раньше?
- Может, они были. Мы их не видели, Ира, они у самого пола.
- Мы не сможем! У нас нет еды, тёплых вещей, воды. Там темно, очень холодно, там нет выхода.
Туман пронзил их миллиардами жгучих иголочек, забирая тепло, оставшиеся силы, леденя кровь и сковывая движения. Они уже не шли, они карабкались, ползли на четвереньках, обдирая локти и пальцы о твердь земляного пола. Поминутно на стене появлялись двери, распахивались, дыша теплом, едой, уютом. Яркий свет выхватывал из темноты две обессилевшие фигурки, которые жались друг к другу и продолжали ползти, игнорируя приглашения. За одними дверями слышался злобный крик, за другими шум весёлой компании, в проёме третьей Сергей увидел детские качели и родное милое личико.
«Не сюда нам, Ириш, дальше», - тихо шептали потрескавшиеся губы. А потом в лицо пахнуло жаром, и крепкий знакомый мат ворвался в тоннель чужой реальности.
***
Молодая пара бурно ругалась, не стесняясь в выражениях, когда дверь кухни отворилась, и в теплоту комнаты ввалились два оборванных измождённых человека. Замерев на полуслове, парочка испуганно уставилась на незнакомцев. Мужчина бережно опустил на пол посиневшую, трясущуюся в ознобе женщину и укрыл её грязные плечи кухонным полотенцем, сдёрнутым со спинки стула.
- Тоже из программы «Примирение»? – выдавил он из себя сиплый шёпот.
Не дождавшись утвердительного ответа, кивнул в сторону коридора:
- Чего смотрите? Давайте, жмите на кнопку экстренного вызова.
Пока молодая женщина суетилась в коридоре, он с усмешкой смотрел покрасневшими глазами на оторопевшего мужика.
- Значит, и дети есть?
- Сын, семь лет.
- А хуля вам тогда надо? Свободы, счастья? Поверь, там, откуда мы сейчас пришли, на эти слова смотришь совсем по-другому.
***
- Блин! Ну, ребята, вы даёте! Вас уже три недели ищут! Люди, полиция, пресса, все на ушах. Руководителей программы, по которой вас сюда замуровали, обвинили в похищении, здесь такое творится! – щебетала молоденькая девушка со скорой. – Свалились, как снег на голову. Бедненькие, где же вас так?
К дому уже подъехало несколько машин. Представители разных инстанций топтались поодаль, не мешая врачу закончить свою работу.
«Послать бы их куда подальше, а лучше в это подземелье в качестве батареек, - подумал Сергей. – Эй, вы! Три недели говорите. А что, сработало! Вот мы, живые, поумневшие и счастливые, что от нас и требовалось. А программа ваша дерьмовая!»
Они смотрели дуг на друга и улыбались. Они не знали, сколько людей бродят по чужому миру, заглядывая в каждые двери. Они ненавидели этот мир, но в глубине сердца каждый из них был ему благодарен. Именно там они поняли, что такое человеческое счастье, именно то место стало их тоннелем примирения.