Моему прадеду Фёдору Степановичу посвящается…
Ранним мартовским утром дед Ивлий, закутавшись в тулуп, с плошкой в руке вышел на крыльцо. Солнце медленно появлялось из-за горизонта.
— Какое же красное… — вздохнул дед. — Опять морозы будут… Уходи уже, зимушка-зима, погостила у нас — и хватит…
Он медленно дошёл до курятника, поставил курам плошку с зерном и направился обратно в дом.
Скрипнула калитка, и во дворе появился Степан — сельский плотник, бородатый мужчина в фуфайке.
— Бог в помощь, дед Ивлий!
— Здравствуй, Степан, — ответил дед. — Что ты в такую рань поднялся? Воскресенье ведь. Случилось чего?
— Федька мой куда-то пропал, — развёл тот руками. — Думали сегодня сарайчик подлатать с сыновьями, проснулись утром — а его нет… Он всё с вашим Яшкой где-то валандался…
— Он не у нас, — сказал дед. — И Яшка вроде бы спит ещё…
— Где же тогда его носит?.. — задумался Степан. — А у вас что, праздник? Жена сказала мне — гостей ждёте. Но Масленица ведь только на следующей неделе…
— Это к нашей внучке свататься приедут. Фрося замуж за Матвея собирается, он славный парень, в императорской армии служит…
Степан, раздосадованный, двинулся домой. Дед Ивлий вошёл в избу, поднялся по скрипучей лестнице на второй этаж, где на полу вповалку спали внуки, осмотрел их, пересчитал…
— Где же Яша? — испугался он.
Внизу мать детей постучала ухватом в потолок, созывая всех на завтрак.
— Ой-ой-ой, Яшенька, куда же ты пропал? — запричитал дед.
Пришли его жена-старушка и сын.
— Что случилось, тятя? — спросил сын.
— Ваня, мальчики сбежали… — вздохнул тяжело старик. — У Степана Федька пропал, а у нас — Яшка…
— Что ты, куда они могли сбежать? — усмехнулся Иван и почесал бороду. — Играют, наверное, где-нибудь возле двора…
— Степан по всему селу Федьку искал. Они словно в воду канули… Оба ведь такие затейники!
— Ничего, найдутся. Успокойся, тятя.
Иван надел ватник и вышел на улицу.
Степан, войдя в свой дом, увидел, что жена растапливает печь, маленькая дочь суетится возле неё, а сыновья ещё валяются на полатях.
— Вы чего разлеглись, бездельники? — спросил он. — Где ваш брат? Пойдёмте сарай поправлять.
— Куда же Федя делся? — с тревогой спросила его жена Анна. — Ушёл куда-то рано, я и двор потом обошла, и на улицу выглянула — нигде его нет…
Сыновья-подростки Митя и Ваня, худенькие и очень похожие друг на друга, встали с полатей.
— Ну Федя, попадись он мне — всю душу вытрясу! — пригрозил Степан. — Вечно он пропадает, когда нужен! Это ты их так воспитываешь, мать — всё дозволяешь, вот они и выросли белоручками!
Анна только вздохнула.
Дверь скрипнула, в сенях послышались шаги. В комнату вошёл Иван.
— Доброго здоровьица хозяевам, — сказал он. — Наш Яшка пропал куда-то, я всё село обошёл — нигде его нет… Ваш Федька не нашёлся?
— Нет, не нашёлся, — вздохнул Степан.
— И на улице так холодно… — забеспокоилась Анна. — Застудится ведь… Где же он ходит?
Сельчане, узнав о пропаже мальчиков, бросились искать их, заглянули в каждый угол, но не нашли.
Анна искала сына вместе со всеми, потом ей стало нехорошо, и она вернулась домой. Она ждала ребёнка, и он начал беспокойно толкаться в животе.
— Мама, а Федя уехал, — сказала маленькая дочь Лена. — Он в гости к писателю собирался…
— К какому писателю? Что ты говоришь?
— Федя по его азбуке учился. Они с Яшкой нашли на карте Ясную Поляну и поехали туда. Он там живёт.
Анна заволновалась ещё больше. «Да где же эта Ясная Поляна? — подумала она. — Неужели далеко?» Когда появился Степан, она всё ему рассказала.
— То-то он у меня всё спрашивал про Тулу! — вспомнил Степан. — Это ведь граф известный, он где-то под Тулой живёт. И придёт же такое в голову дурную — ехать к нему чёрт-те куда! Мало я лупил этого шкета…
Вскоре прибежали сыновья и рассказали, что у Ивана пропала лошадь с повозкой. Значит, мальчики точно уехали…
Сельчане отправили вслед за ними на другой повозке старшего брата Яши Костю и Митю с Ваней, снабдив их едой и тёплыми вещами.
— Не волнуйтесь, далеко они уехать не могли, — успокоил всех Костя. — Скоро привезём их обратно.
***
Старый друг отца из соседней деревни в прошлом году подарил Феде «Азбуку графа Л. Н. Толстого» — потрёпанную книжку, по которой он сам учился в детстве. По ней Федя выучил буквы, научился читать по слогам, писать, считать арабскими и римскими цифрами. Помещённые в «Азбуке» рассказы писателя, отрывки из «Несторовой летописи», «Четьих-миней», «Книги Бытия» и «Евангелия от Матфея» научили его жизненным мудростям, доброте и честности. Он много слышал от людей об этом писателе, о его многочисленных произведениях и религиозно-философском учении, об усадьбе, где он жил и работал как простой мужик, и о его большом семействе. И всё больше ему хотелось познакомиться с этим необыкновенным человеком…
Однажды, когда родители были в гостях у кума, к Феде пришёл Яша и они стали рассматривать отцовскую карту Российской империи.
— Тятя сказал, что Ясная Поляна под Тулой находится, вот здесь примерно, — Федя указал местечко чуть южнее Тулы. — До неё вёрст шестьсот-семьсот, не меньше…
— Ты что, вправду собрался туда ехать? — удивился Яша. — Это же так далеко… И зачем? Как примет тебя Толстой? Ведь он тебя совсем не знает…
— Не бойся, хорошо примет, — ответил Федя. — Он любит детей. Давно, полвека назад, он открыл школу для крестьянских детей, там их учили бесплатно и не наказывали розгами. Их учили чтению, письму, счёту, были занятия по русской истории, естествознанию, рисованию и пению. Дети чувствовали себя там свободно. Они рассаживались где хотели, спрашивали учителя обо всём, о чём им вздумается… Толстой играл с детьми в разные игры, ходил в лес и на речку, зимой катался на санках… Представляешь, как у них было весело!
— Вот как, ты тоже хочешь учиться в его школе! Только далеко она… И маманька с тятянькой тебя не отпустят.
— А я их и спрашивать не буду! Тятя не даёт мне учиться, говорит, что я должен руками работать, а не головой. А сам чуть что — к бутылке тянется… Надоело его пьянство!
Мальчики договорились, что в воскресенье, в канун масленичной недели, Федя под утро уедет на повозке, а потом, спустя день-два, Яша скажет всем, куда он поехал, чтобы поменьше беспокоились. Но Федя, подумав, не захотел брать повозку отца — тот рассердится, и тогда всей семье худо придётся…
— Ладно, возьмём повозку моего отца, — решил Яша. — Поедем вместе.
Они принесли в сарай, где стояла повозка, еды в дорогу. Федя тайком попросил Лену, чтобы через денёк рассказала маме, куда они отправились. И в воскресенье под утро, когда было ещё темно, они потеплее оделись и покинули свои дома. Яша запряг лошадь, и мальчики выехали на повозке со двора. Они промчались мимо двух дворов, село закончилось, и потянулись поля. Проехав четыре версты по просёлочной дороге, они свернули на другую дорогу, широкую, и двинулись на север.
Яша по карте отслеживал их путь, спрашивал у встречных людей, где они сейчас находятся. Первый день они ехали спокойно, некоторые люди спрашивали, куда они направляются, и Яша отвечал, что едут домой от бабушки из соседнего села. Ночевали они на обочине дороги, закутавшись в тёплый старый зипун Яшиного отца. На другой день их задержала уездная полиция, и Яша стал просить отпустить их — дескать, едут к родне на похороны; ему поверили и отпустили. Потом им всё меньше встречалось людей, дорога опустела, и они вздохнули свободно. Вторую ночь они провели в таверне, в тепле, их пожалела хозяйка заведения, приняв за сирот; там их и накормили, и напоили. Следующим утром туда пришла молодёжь, гулявшая Масленицу, и мальчиков угостили блинами со сметаной.
Так, ночуя в придорожных шинках и сёлах, они миновали Михайловку, Борисоглебск и Елец и благодаря общительности и изворотливости Яши благополучно добрались до Тульской губернии. Почти неделя ушла у них на дорогу, и вот в субботу утром мальчики спросили у какого-то купца, далеко ли Ясная Поляна, и узнали, что до неё осталось всего несколько вёрст. Через полчаса пути они увидели вдалеке усадьбу.
Возле дороги подковывал лошадь какой-то старик с белой бородой, в стареньком армяке. Мальчики помогли ему закрепить подкову на копыте коня.
— Спасибо, ребятки, — сказал старик. — Сам бы не знаю сколько провозился — стар и слаб очень стал… Вы откуда же будете?
— Из Саратовской губернии, — ответил Яша. — Из-под Царицына. Едем в Ясную Поляну, к графу Толстому. Вы знаете его?
— Немножко знаю, — кивнул старик. — Вы что же, в такую даль одни ехали? Зачем вам этот граф понадобился?
— Федька учился по его «Азбуке», — стал рассказывать Яша. — Мы много слышали о нём, о его жизни, о книгах. Вот и захотели навестить его. Федя мечтает учиться в его школе.
— Правда?.. — задумался старик. — Ну, пойдёмте, я вас отведу к нему.
Они пришли к красивому белому двухэтажному дому с балконом. Старик смело открыл дверь, шагнул внутрь, и мальчики робко последовали за ним. Все разулись в коридоре и двинулись в гостиную, где увидели пожилую женщину в светло-сером платье.
— Вот, Софья Андреевна, гостей привёл, — сказал ей старик. — Из-под Царицына добирались, устали и замёрзли. Им бы поесть и отдохнуть. Собери-ка на стол…
— Так вы и есть Толстой? — удивился Федя. — Не может быть… Вы такой… обычный, как все…
— А каким же я должен быть? — улыбнулся Лев Николаевич. — Простой человек. И грешу не меньше других… Да вы снимайте свои зипуны, сейчас обедать будем…
И вот мальчики, умытые и причёсанные, сидели за столом и с аппетитом ели гречневую кашу с котлетами и ржаным хлебом. Никогда прежде они не были в таком богатом доме и теперь с интересом осматривали его убранство — картины на стенах, шторы и занавески, узорчатые кресла и диваны… Потом принесли самовар, и все пили чай.
После обеда Лев Николаевич провёл мальчиков в одну из комнат, где им постелили, и там они отдохнули, поспали до вечера. А потом он долго беседовал с ними, рассказывал о том, как работал над «Азбукой», опубликовал её и затем перерабатывал, так как учебник многие раскритиковали.
— А мне он так понравился… — сказал Федя. — У меня ведь других книг нет, только его и читаю…
— Негоже так делать, братцы — из дому убегать… — покачал головой Толстой. — Родители теперь вас ищут повсюду… Мне надо будет сопроводить вас домой…
В гостиной послышался шум, голоса, и Лев Николаевич с мальчиками поспешили туда. Там было много и взрослых, и ребятишек.
— Это всё мои дети и внуки! — обрадовался Лев Николаевич. — Ну, здравствуйте, мои дорогие! Как давно я вас не видел… И соскучился…
И приехавшие на праздник родные со всех сторон обступили его.
***
Степан собирался на именины к своему другу в соседнюю деревню.
— И так за мальчиков душа болит, а тут и ты уезжаешь, — сказала Анна. — Не умеешь ведь пить в меру! Кто тебя потом домой притащит?
— Я сам приеду, — ответил Степан. — Что ж я, дороги не знаю? Ты больше о сыновьях думай. Распустила этих оболтусов… Федька вернётся — три шкуры с него спущу!
— Только тронь Федю! — ответила Анна. — Горазд ты руки распускать, может, он и сбежал поэтому.
— Молчи, баба! — крикнул Степан и замахнулся на неё рукой. — Больно умная стала…
— Ну бей, бей, что же ты? — спросила Анна и схватилась рукой за живот.
Степан промычал что-то невнятное, отпихнул жену в сторону и вышел из дома.
Три дня ждала его Анна. Но больше беспокоилась за мальчиков — как они там, не холодно, не голодно ли им, нашли ли старшенькие Федю?.. Сильно переживала она и ночью не могла сомкнуть глаз. «И за что нам такой отец достался? — думалось ей. — Дети его боятся, из дома уже бегут… Вон, Иван Ивлиевич — совсем же другой человек, непьющий, хозяйственный, добрый, жена и дети нарадоваться на него не могут…»
Вечером третьего дня мужики привезли ей посиневшее тело мужа. На именинах он опять много выпил и поздно ночью собрался ехать домой, проехал половину пути и свалился с повозки, уполз на обочину дороги и там замёрз насмерть. Лошадь убежала дальше, а тело Степана обнаружили только на третий день.
***
Костя, Митя и Ваня, ведя за собой лошадь, подходили к усадьбе Толстого. Они увидели впереди дым, миновали рощицу и вышли в поле, где дети и взрослые жгли здоровенное чучело. Все были увлечены, кричали что-то наперебой и не сразу заметили прибывших путников. Лишь чуть загодя послышался знакомый голос:
— Наши приехали!
От толпы отделились Федя и Яша и побежали к братьям. Те обнялись с ними, и Митя сказал:
— Эх вы! Уехали незнамо куда, да ещё без предупреждения! А если бы с вами что случилось в дороге? Там матери испереживались… Тебе, Федька, отец грозился голову свернуть…
— Он сейчас очень злой, — добавил Ваня.
Федя вздрогнул, переглянулся с Яшей. К ним подошёл Толстой, и мальчики представили ему своих братьев. Все пошли в дом обедать. И за столом Федя сказал братьям и Косте:
— Простите нас… Вы тоже измучились из-за нас… Простите, сегодня же прощёное воскресенье…
Костя махнул рукой, Митя и Ваня промолчали.
Прибывшим гостям тоже приготовили комнату. Прохаживаясь после обеда по дому писателя, Митя увидел, что Федя читает какую-то книгу, и спросил:
— Что это у тебя?
— Толстой подарил свои книги «Детство», «Отрочество» и «Юность», — ответил Федя. — Видишь, он расписался на титульных листах… Жаль, что я не смогу учиться в его школе…
— И откуда у тебя такая тяга к учению? — задумался Митя. — У нас в роду все неграмотные, а ты вон как рано научился читать и писать… Видно, учёным станешь!
Федя ничего не ответил, только пожал плечами.
На следующее утро Толстой и его семейство провожали гостей в обратный путь. Мальчики ехали на двух повозках домой ещё почти неделю, и Федя всё время переживал о том, как встретит его отец. «Прихлопнет он меня как муху, — думалось ему. — У него рука тяжёлая…» Но воспоминания о знакомстве с великим писателем и свёрток с подаренными книгами успокаивали и радовали его.
В родное село путники прибыли рано утром. В доме Степана горел свет, и братья, почувствовав что-то нехорошее, медленно и осторожно зашли внутрь. В сенях соседи стояли возле гроба, в котором лежал совсем уже побелевший отец. Появилась мать, увидела сыновей и заплакала:
— Вернулись, мои хорошие…
— Мама, мамочка… — Федя бросился к ней, и они обнялись. — Ты прости, что я уехал… Вы бы меня не отпустили, а я так хотел увидеть писателя… Он уже старенький, мы могли с ним потом и не увидеться…
Мама только молча поцеловала его.
Соседи рассказали братьям, что случилось с их отцом. Мать приготовила сыновьям поесть, но у них не было аппетита. Все трое сидели возле гроба отца и молчали.
Потом соседские мужики вместе с Митей взяли гроб и понесли его в церковь. Там батюшка совершил отпевание. Оттуда гроб на кладбище несли Митя, Иван Ивлиевич, его сын Костя, будущий зять Матвей и два соседа Степана. Среди могил была приготовлена яма, и гроб заколотили и спустили туда. Потом его закопали и поставили деревянный крест.
Три брата, взяв мать под руки, привели её домой. Поминки прошли спокойно, сельчане поели, выпили, вспомнили напоследок своё знакомство со Степаном и разбрелись по домам. Вечером Анна плакала не переставая, и Леночка говорила ей:
— Мамочка, не плачь, ты маленького внутри загубишь…
— Мама, перестань убиваться, — сказал Митя. — Отец сам виноват. Разве не предупреждали его, чтобы не пил? Сколько раз предупреждали, и люди из общества трезвости и сам батюшка говорили с ним, да только он никого не слушал. Он и раньше ночевал где придётся, да только ему ничего не делалось. Кто же знал, что так произойдёт… От пьянки многие умирают, не успевают хоронить…
Мать молча вытирала слёзы.
— Мама, я же чуть не загубил ребёночка… — сказал Федя. — Ты волновалась за нас и могла потерять маленького… Прости меня… Я больше никогда тебя не оставлю… Даже когда вырасту, буду жить с тобой, заботиться о тебе…
Он прижался к матери, и она поцеловала его в темечко.
— Мам, а как ты ребёночка назовёшь? — спросил Федя. — Давай, если мальчик будет, Лёвушкой назовём?
— Хватит нам мальчиков, — ответила мать. — Вас и так трое. А мне нужны помощницы по хозяйству. Ваш отец хотел девочку, собирался Катенькой назвать в честь кумы.
— Так и назовём, если девочка родится, — кивнул Федя. — Ты приляг, отдохни, поспи. Мы все теперь с тобой…
Мать легла на кровать, Федя укрыл её одеялом. Митя и Ваня вышли во двор, Леночка заснула на печи, а Федя долго сидел возле матери, слушая вой ветра на улице и вспоминая удивительную поездку к великому писателю…