Девчонки познакомились во втором классе, на линейке перед началом учебного года. Леля сразу заприметила новенькую: высокая, худенькая белокурая девочка горько плакала, прижимая к груди букет гладиолусов.
Леля очень удивилась. Мало кто из ребят радовался тому, что снова придется учиться, но все-таки слезы никто не лил…
В классе их посадили за одну парту. На переменке девочки разговорились. И новенькая, которую, как оказалось, звали Машей, неохотно призналась: плакала она потому, что ее оставили на второй год. А мама, тетя Зина, как будто и радовалась этому: нечего, мол, балбесничать. Тебе бы только по улице шататься да в резиночку скакать. А ты над книгой-то посиди, посиди…
Не давалась Машеньке учеба. Девочка плохо читала, с трудом запоминала материал. Зато если в огороде помочь или по дому там, никогда ведь не отказывалась. Кому что, как говорится. Тем обиднее, горше были мамины слова – были они несправедливы. Она ведь не специально. Не со зла…
Быстро сдружились девочки. Как-то пришлись они друг другу по душе. Леля была успешнее в учебе, но без особых амбиций, когда ее поднимали из-за парты, бывало, спокойно, с достоинством отвечала:
– Не знаю.
– Так, Фролова, можешь, только ты, – хмыкала учительница, выводя в журнале красивую, элегантную двойку.
После восьмого класса подруги вместе поступили в сельскохозяйственный техникум. Выбор учебного заведения объяснялся просто – находился техникум или, как называли его в народе, академия Морковкина, в том же районе, где они жили. Специальность была выбрана тоже почти случайно – электрик… Неженская профессия, что и говорить. На курсе было только четыре девушки.
Девчонки по-прежнему сидели за одной партой. К учебе отношение у них не изменилось. Была у них игра: щекотать и смешить друг друга до того, пока не потечет… Бедная Леля, выросшая в частном доме, с застуженным мочевым пузырем из-за холодного туалета, не выдерживала первой. Или ноги давай друг другу на парту закидывать. Одним словом, развлекались как могли.
Вместе ходили на танцы, вместе ездили «на картошку»… Почти одновременно вышли замуж и родили детей: Леля девочку, а Маша мальчика. Леля позвала Машу в свидетельницы на свадьбу, а та сделала ее крестной своего сына. Потом тоже почти одновременно развелись и вышли замуж второй раз…
Когда в школе (той самой, где училась и она сама) Маше предложили на выбор оставить сына, Саньку, на второй год или перевести в класс для детей с ЗПР, она не колебалась: пусть идет в коррекционный. Никаких вторых годов, ничем они помогут, она это хорошо знала.
– Я так, для приличия ругаю, конечно, – говорила она соседям. – А сама-то понимаю, в кого ему быть академиком?
Закончив школу, Санька поступил все в тот же сельскохозяйственный техникум. На электрика. Не доучившись, поехал на севера – на заработки. Работал он вахтовым методом: месяц там, месяц дома.
Эта история произошла как раз, когда Саня приехал домой…
Шла середина ноября. Была суббота. Мария с мужем и сыном поехали на машине на дачу. Урожай был уже собран, но они любили на выходных помыться в бане, а кроме того, хотели отвезти кое-какие вещи: ковер и старую одежду. Перед поездкой все хорошо выпили.
По дороге поругались. Мария вообще женщина была боевая, с характером. А если поддаст, и вовсе не знала удержу.
– Да пошли вы к черту, без вас дойду! – хлопнув дверью, вышла она из машины.
Идти пешком до дачи надо было километров пять. По дороге. А можно было срезать через лес… И Мария решительно свернула на знакомую тропинку. Так быстрее.
Но не зря говорят, не торопись, а то успеешь.
Был ноябрь. Темнело быстро. Тропинка вскоре пропала. Под ногами чавкал присыпанный снегом мох и черная, холодная грязь… Деревья все как на одно лицо.
Торфяники. Лес, болота и заболоченный лес… Мария выросла в этих краях. Но сейчас опыт не помогал ей. Покружив час-другой, Маша поняла – она заблудилась.
Было тихо, как бывает в лесу зимой и поздней осенью. Птицы не поют, листья не шумят. Дороги не слышно… Нет уже ни грибников, ни ягодников. Темно. И страшно.
Быстро трезвея, Мария стала думать что делать. У нее ведь был с собой мобильный телефон. Позвонить?.. Кому? Мужу, сыну?.. Матери? О нет. Только не это.
Леля. Вот кто придет на выручку. Леля никогда не откажет. Они же со второго класса вместе…
Мария нажала кнопку вызова. Хорошо, подруга ответила почти сразу.
– Леля, я заблудилась в лесу.
– Что?.. В каком лесу?
– В лесу, как на дачу ехать… Я из машины вышла.
Да, это была ошибка, это был порыв, глупость! Но сейчас… сейчас за эту глупость можно было заплатить жизнью.
Леля позвонила в МЧС. Там не сразу разобрались, на какую именно дачу ехала Мария с семьей – в округе было два садоводческих товарищества с таким названием. «Так у нее телефон, неужели нельзя ее найти по сигналу телефона?» «Ох, это вы сериалов насмотрелись, это не так просто…»
Время шло. Пошел дождь. Мария сначала спряталась под деревом, но потом поняла, что если будет стоять, то замерзнет. Хорошо еще, она была одета в теплую зимнюю куртку и шапку… И она пошла. Пошла, сама не зная куда…
Леля звонила. Раз, другой, третий… В конце концов, испугавшись, что заряд сядет, Мария перестала отвечать.
А Леля смотрела на дождь за окном городской квартиры и плакала. Час шел за часом. Вот уже восемь. Девять… В лесу, в такую ночь… Дура Машка. Дурой была, дурой и осталась. Ну зачем она поперлась в лес? За каким бесом ей, живущей в пригороде, вообще нужна дача?.. Но это были вопросы без ответов…
Около девяти Леля дозвонилась до подруги снова. И услышала, как Мария рыдает в трубку:
– Лельчик, я провалилась в болото!.. Я по пояс мокрая… Я тут сдохну, Леля… Только мамке ничего не говори, я тебя прошу. Не рассказывай…
Выглядело это так, словно Мария, как в детстве, все боится строгую тетю Зину. А может быть, она просто не хотела ее расстраивать…
Ни муж, ни сын Маши на звонки не отвечали.
Леля каждые полчаса созванивалась с диспетчером из МЧС. «Мы прочесываем лес с фонарями и подаем звуковой сигнал. Пусть ваша подруга идет на сигнал…»
– Машуль, держись, они тебя ищут! Иди на сигнал!..
– Я не слышу никакого сигнала, Леля…
Никогда в жизни, наверное, плохая погода так не расстраивала Лелю. Хоть бы прояснило немного… Но дождь и не думал заканчиваться.
Надо было что-то делать. Только что?.. Но оставаться дома, в теплой уютной квартире, когда Машка замерзает где-то там, на улице, было просто невыносимо.
Леля вызвала такси и рванула в пригород, где жила Мария и где прежде жила она сама. Подняла соседей. Но чем они могли помочь?.. Никто не знал, где искать ее шебутную подругу.
А Машка, когда Леля ей опять дозвонилась, и вовсе разоралась. «Ну вот, теперь и Галка будет в курсе, и все!»
Но поступок Лели был правильным, потому что сын этой самой Галки, Серега Соловьев, друживший с Машкиным Саней, сообразил:
– У Сашки-то прав нет… Он поехал, наверно, в объезд поста ГИБДД, другой дорогой…
А значило это, что ищут Марию совершенно в другом месте.
Опять связались с МЧС. Объяснили ситуацию. Леля осталась у соседей, а Серега вызвался помочь в поисках.
…Марию нашли в полпятого утра. Закоченевшую, полумертвую. Она шла, ела снег, проваливалась в стылую грязь, поднималась, снова шла. Сотрудники МЧС издалека услышали какой-то вой, не крик, а именно звериный, животный вой. Это выла замерзающая в лесу женщина…
Не было людей, и как-то шла, держалась. А увидела, ноги отказали. «Машенька, иди, иди, ты же тяжелая, Маша!..» От дороги она отошла всего на два километра. Волокли ее под руки не знаешь как…
Как ее нашли, Мария запомнила. А как вели по лесу до машины – нет.
Привезли в больницу. Там стали ее раздевать и ахнули: женщина-то ухоженная, набритая, в золоте… Что же такое могло случиться, что привезли ее всю насквозь мокрую, в грязи, в болотной жиже?
Утром в отделение приехала Леля. До самого вечера Машка не могла говорить. Только мычала. Ее рвало чем-то черным, наверное, вместе со снегом попадался торф. Леля держала тазик.
Первыми Машкиными словами были:
– Мамке только ничего не рассказывай…
И всю неделю, пока Машка лежала в больнице, Леля ездила к ней. Каждый день. Ухаживала за подругой. Поддерживала ее морально.
Сереге Соловьеву, показавшему правильное направление поисков, от МЧС объявили благодарность.
17.12.20