Мытарства кота Василия и сослуживцев его, приютивших
Рассказ
Во внутреннем кармане пиджака Николай нёс с собой на работу маленького котёнка по имени Васька, который, как сумчатый детёныш, беззаботно спал в уютном местечке, и под стук большого доброго сердца видел безликие сны. Николай по своему обычаю приносился на работу, как резвый ветер (со скоростью пять километров в час – шутили сослуживцы). С порога начинал бросаться словечками типа «бамбарбия – кергуду!», шумно усаживался за рабочий стол и все восемь часов показывал свой неуёмный темперамент. Но в этот день он очень осторожно переступил порог своего бюро, где «отбарабанил» двадцать лет, и, прежде чем рвануть к рабочему месту, остановился, выпустил из своих рук сумку-барсетку. Та камнем шлёпнулась на пол и встала, будто притянутая магнитом. Затем загадочно произнёс: «Друзья, у нас прибавление!» Запустил свою пятерню за полу пиджака и вытащил оттуда – ни много ни мало – безмятежно спящее животное. Восемь пар вытаращенных глаз уставились на маленькое пушистое чудо.
От резкого пробуждения, ослеплённый ярким светом Васька заорал на всю конторку кузнечного цеха местного автопредприятия. И тут же вызвал огонь на своего приёмного родителя со стороны начальника БТК Любимовой Галины Николаевны, женщины лет сорока – дородной, красивой, всё ещё находящейся в поиске своего мужского идеала. Она привстала со стула и направила на Николая продолжительный взгляд и сверлила им, сверлила будто проверяла на Знак Качества.
– И кому этот подарочек? В честь какого праздника, осмелюсь спросить? – произнесла она резким голосом.
Его браваду как рукой сняло. Николай прижал «подарочек» к груди и невольно прикрыл его обеими руками, как прячет мать своё дитя от непрошеной беды.
– Ладно тебе Галь, по-дружески обратился он. – Ну, куда мне его девать?
– Как куда? У тебя дом есть!
– Ну, есть… И кот дома есть. Если бы кошка была, а то кот! Понимаешь? Он гостя как увидел, чуть не сожрал. Пришлось малыша, – перевёл он ласковый взгляд на присмиревшего котёнка – на ночь в клетку посадить. Хорошо, от морской свинки осталась, царство ей небесное, – закатил он глаза к небу.
Галина обмякла, как ослабевшая струна, вяло махнула рукой, мол, делай, что хочешь, и уставилась в «Летучий контроль» – своего рода документ, подаваемый рядовым контролёром с перечисленными замечаниями, выявленными в процессе приёмки готовых деталей. Николай дошел до стола. Осторожно присел на стул и понял, что начинать свою работу вот так просто, без суеты он теперь не сможет. Потому что у него прибавилась ещё одна забота: кроме семейных и общественных(а он был председателем цехового комитета)он взвалил теперь ещё на себя обязанности по уходу за котёнком, который прицепился к его новому пиджаку своими коготками так крепко, что оторвать его без зацепок не представлялось возможным. Так и провисел бы котёнок Васька на груди у хозяина живой брошью весь день, а может и всю свою неосознанную жизнь, пока в конторке не подошло время обеда.
По правилам экономии, в обеденный перерыв отключали электрический свет, а так как приготовления к священному обряду обеда начинались за пятнадцать минут до него, то у каждого на столе уже лежали: бутерброды, яйца, дымился чай в подаренных друг другу на восьмое марта и двадцать третье февраля бокалах. Только Николай продолжал усердно тыкать пальцем в клавиши калькулятора. В желудке у него рефлекторно урчало. Николай почувствовал начальную стадию разочарования в самом себе, в своей необузданной жалости ко всему живому, и тоскливо подумал, что только поэтому, видать, Господь не даёт им с женой детей, которых он так безумно желал. Да разве можно ему иметь детей? Своей неоглядной любовью он только может навредить им, избалует и всё. И вдруг на этой гнетущей ноте его размышления прервались. Галина Николаевна, та самая, которая несколько часов назад недвусмысленно дала понять, что большего дурака, чем он, ещё не встречала в своей жизни, заботливо, без насмешки спросила: «Николай, почему не обедаешь?»
Он неловко замялся, хотел соврать, что не голоден, а потом признался, что забыл обед дома, а в столовую с котом не пустят.
– Ну не беда, ты иди, а я его подержу. И кто только тебе его подбросил?
– Сам себе подбросил, бабка одна на базаре вместо сдачи втюхала…. «Возьми сынок, он тебе счастье принесёт!» Сама сухонькая, беспомощная, а глаза молящие, тычет она мне его в руки, словно подарок судьбы подносит. Вот и пожалел и её, и котёнка.
Начальница подошла, погладила Ваську и тот, поддавшись новому чувству, доверился её нежным рукам и наконец-то отцепился от «родительского» пиджака без всяких неприятных последствий. Николай облегченно вздохнул. Он знал Галину давно, никогда не сомневался в её доброте, порядочности, красоте душевной и не понимал, почему она до сих пор одна. Этого не понимали и другие сослуживцы.
Как водится во всех сферах трудовой деятельности, там, где в коллективе народу больше двух человек, обязательно будут перемывать друг другу косточки. Добела перемывались и косточки Галины Николаевны. Она догадывалась об этом, но всем прощала, потому что была самодостаточна и верна своей жизненной позиции: лучше голодать, чем есть, что попало, и лучше быть одной, чем с кем попало жить.
Рос Васька не по дням, а по часам. Спал поначалу в коробке из-под печатной бумаги форматом А-4, а когда ему исполнилось полгода, всем коллективом вскладчину купили ему лежак в магазине «Кот и Пёс». Делились с ним своим обедом, выводили по очереди гулять на территорию, а на ночь отдавали на вахту ловить мышей. Вырос Васька с благородной походкой, величаво держал голову, был пушистым, серого в полоску окраса, и глаза, словно два изумруда. И как-то само собой вышло, стали звать его не Васькой, а уважительно – Василием.
Пришла весна. В Василии проснулись естественные природные инстинкты. Стал он беспокойным, неласковым, и своим настойчивым оголтелым мяуканьем требовал свободы. Заволновались работники бюро. Василий к этому времени стал почти членом коллектива, «родным человеком»: ласкаясь, снимал стрессы, подставлял шёлковую спинку под сильные ладони, согревал своим теплом, свернувшись калачиком у кого-нибудь на коленях. «А вдруг пропадёт… Может ему кошку принести, вон их, сколько в подворотнях бегает… Ага, принеси, какую-нибудь лишайную… Но не кастрировать же его!» – взволнованно рассуждали сослуживцы.
Василий не собирался мириться с затворничеством. Подходил к каждому и жалобно мяукал, заглядывая в глаза и наконец, разжалобил коллектив.
– Будь, что будет! Пусть идёт. Есть захочет, вернётся! – подытожил сомнения Николай.
Выпустили Василия на свой страх и риск. Выскочил он из конторки, только его и видели. Три дня и три ночи прошло с тех пор, как кот покинул своё прибежище. И лишь на четвёртые сутки вернулся он в таком виде, что поверг в уныние весь «родительский дом».
На слабое царапанье в дверь первой откликнулась Галина Николаевна. От увиденного ею за дверью она замерла в лёгком шоке. В кабинет протиснулось подобие кота Василия и ковыляющей походкой прошло к пустой миске, одиноко стоявшей в привычном месте, понюхало её и разочарованно посмотрело в глаза женщине. Та стояла в застывшей позе и беззвучно шевелила губами. Вид кота её ужасал. На нём не было живого места. Морда в ссадинах, ухо разорвано, шерсть… – это уже была не шерсть, а войлок с вкраплением застывшего металла. Возможно, когда он пробегал мимо кузнечного молота, искры, разлетающиеся огненным снопом, настигли Василия и добавили своего колорита в его плачевное состояние. К тому же он так исхудал, что еле держался на трех лапах. Полакав немного молока, он кое-как угнездился на своем лежаке и затих. В беспокойном сне его жалкое тело сотрясала редкая дрожь. Он дёргал лапками, будто продолжал драться за свою любовь, и тихонько попискивал.
На другой день Василию стало хуже. Его больная лапа раздулась, стала втрое больше здоровых и приносила ему нестерпимые страдания. Снарядили в ветлечебницу Николая. Пока он бегал к начальнику за отгулом, уложили кота Василия в хозяйственную сумку, прикрыли шерстяным платком, чтоб унять лихорадку, собрали по двести рублей с носа на платные услуги – тысяча рублей вышла, и благословили на удачу. Приняли Николая в лечебнице неприветливо. Своим «бомжовским» видом Василий подмочил репутацию хозяина.
– Это как же так можно изуродовать животное в домашних условиях?! Не понимаю… – огорчился ветеринар. – Его ж теперь «налысо» стричь надо! Эту шерсть разве расчешешь?!
– Да на кого ж он будет похож, доктор? Лысый-то?
– На жертву вашего недогляда он будет похож! Заносите сюда, а сами в коридор!
Под местным наркозом прооперировали Василия, а заодно и постригли. Вытащили из лапы кусок металлической стружки и абсолютно голого вернули в руки хозяину. По Николаю будто прошёл ток в тысячу вольт. Он подскочил к хозяйственной сумке, быстро засунул в неё жертву производственной и любовной травмы, чтобы скрыть это неприглядное, жалкое существо от любопытных глаз и «со скоростью пять километров в час» помчался на работу. Он не мог представить реакцию коллег на такие перемены во внешности сибирского красавца, в одночасье превратившегося в бесшёрстного кота породы Канадский Скиф. Он искренне переживал за любимца коллектива, как только отец переживает за своего сына, попавшего в беду по неопытности жизненных лет, и считал себя виноватым перед Василием за то, что не уберёг от соблазна.
Тем не менее, время шло. Кот быстро поправлялся. Окреп. Ему сняли швы, потом бинты. Постепенно он сам зализал свою рану, а шерсть всё не вырастала, лишь слегка его розовое тельце покрылось нежным коротким пушком. Прошел месяц. Апрель был ещё суров, а коту Василию требовался свежий воздух. Чтобы он не застудился, сослуживцы обмотали его в три слоя газетой, закрепили вокруг лапок и спинки оконным скотчем и доверили молодому специалисту Верочке. Сами остались
разгребать бумаги: конец месяца - отчёт на носу.
Верочка бережно поставила Василия на землю, и он пошёл неуклюжей походкой робота за ближайший угол. Верочка, как человек ответственный, неотступно следовала за ним по пятам, но по молодости своих лет отвлеклась на зов жгучего брюнета с голубыми глазами. Он работал в цехе токарем-расточником и уже несколько дней упорно оказывал некоторые знаки внимания: с восхищением смотрел на неё, если она проходила мимо, высоко задрав свой курносый носик. Во время обеда, когда Верочка прошла с газетным свёртком на улицу, голубоглазый токарь, не подозревая, что это экипировка кота Василия, вышел вслед за ней. Только у них завязался разговор, как за углом раздался истошный Васькин вопль. «Нянька» вздрогнула и побежала на помощь своему любимцу. Мимо неё пулей пролетел Васька, совершенно голый, лишь развевающиеся ленточки скотча напоминали наряд героини из кинофильма «Пятый элемент». Верочка опасливо заглянула за угол и увидела на колючем кусте шиповника остатки газетного скафандра.
Через несколько дней «папа Коля» украдкой от жены принёс кошачий трикотажный костюмчик. Совсем новый – красный с белой отделкой, ни разу домашним котом не одёванный. Получился Васька парнем что надо. Пошёл гулять на этот раз один. Ушёл одетым, а пришёл раздетым. Позарился кто-то на костюмчик. Пригорюнился Николай: что жене скажет. Ведь получается – ни себе, ни людям.
Чуть погодя прозвенел телефонный звонок. Звонила его жена: «Коля, у нас будет ребёнок!» Он не поверил ушам. Стоял с телефоном в руках и счастливо улыбался, глядя предательски заслезившимися глазами на недоумённо уставившихся на него сослуживцев. Неожиданно в голову пришла странная мысль: «Неужели кот Васька был дан ему на испытание отцовства?» Под любопытными взглядами коллег Николай подошёл к коту, осторожно взял на руки, прижал к себе и прошептал: « Я тебя никому не отдам и никогда не брошу!».
Март 2013