Дорога мягко уводила вниз к морю. Зажглись фонари. Замелькали современные
сараи бизнесов, которые плавно перешли в одноэтажную Аделаиду. Среди городских
поселений неожиданно ярко блеснула золотая луковица православной церкви. Наши и
здесь есть!
С другой стороны дороги потянулась широкая зелёная зона. Высокие лиственные
деревья образовали огромный тоннель тени. Хорошо бы здесь пройтись, скрываясь от
всеядного солнышка. Только мелькнула кометой эта мысль, как GPS по щучьему велению
объявила, что мы почти у цели. Какой замечательный первый знак даёт нам незнакомый
город!
Вторая приятность обнаружилась на входе в гостиницу. Амбарного замка на ней, к
счастью, не было. Зато за приёмной стойкой красовался уроженец Шри-Ланки в строгом
костюме. Он чуть не расцеловал нас на радостях. Помешала стойка. Его смена
закончилась, а правила обязывали ждать заблудших постояльцев до полуночи. Хотэлмэн
сам заполнил нужную форму, повернул листок на подпись, ткнул ключ от комнаты и
быстро сбежал.
В опухшем состоянии, том самом, что расписано в самом начале (стр. ...), вползаем
в гостиницу. Она удобно пристроилась рядом с тенистым парком на окраине Аделаиды.
Комната на втором этаже, но даже такая высота пугает Голгофой. Вызываем лифт и
вваливаемся в него тяжёлыми мешками. В одной руке ключ от заветной двери, в
остальных трёх – чемоданы и пластиковые кульки с сельхозпродукцией. Низкий поклон
изобретателям этого чудесного подъёмника! Чуть крякнув на старте, лифт безропотно
поднимает на второй этаж тонну тел, сумок и впечатлений. Добираясь по коридору до
комнаты, скользим плечом по стене, как по канату на подвесном мосту, открываем дверь,
сумки срываются с рук в пропасть на дно... пола, и – о, счастье! – уходим на дно...
прохладной мягкости белоснежной кровати.
Какая к чёрту жареная картошка, салаты и прочее? Рука не поднимается открыть
бутылку! Но тут на выручку приходят высшие силы из фильма «Die Hard». Из последних
сил Крепкий Орешек дотягивается до сумки с бутылками и откручивает жестяную
крышку одной из них. Несколько секунд приятного булькания в стакан, и вот
универсальное спасение уже плывёт к подушке подруги:
– Глотни, легче станет!
– Без тостов не пью! – пытаюсь следовать букве закона, но язык заплетается и
получается растянутая, как у пьяного, тарабарщина. А ведь трезва до звона в ушах.
– Какие тосты? Еле языком ворочаешь... Давай до дна!
– А закуска? – капризничаю как могу. – Давно заслужила ужин в постель.
Глупое женское неповиновение вызывает нормальную реакцию бывшего капитана
Советской Армии. Он решительно сгребает подушки, ставит их вертикально к изголовью,
строгим тоном приказывает сесть, иначе… трудно представить, что именно, закрепляет в
ладони полстакана «живой воды» (как в сказке про живую и мёртвую воду) и строгим
рыком приказывает выпить.
– Хоть колбаски нарежь... – страдальчески хнычу я.
– Выпьешь – нарежу!
Хлопаю водку, в унисон хлопаю ресницами, а ко мне уже плывёт нарубленная
колбаска. Надо же, будто топором рубил. Ладно, не время придираться к обслуживанию.
Через минуту накрывает. Тепло приятно растекается по телу, мозг туманится, язык
начинает дёргаться сам по себе и не по существу.
– На фига такие экстримы? Мы отдыхаем или что?
– Или что... как всегда.
– Вот именно! Назад столько же миль, а сил уже нет.
– Сами ужали время, чтоб в отпуск уложиться. Откуда его взять на все желания?
– Неоткуда... надо пенсию ждать...
– Ага... не дождёшься... мы теперь «молодые» до девяноста лет. Так решило
правительство.
– А если и дождёшься, пенсионку (Superannuation funds) всё равно приберут к
рукам. Устроят кризис или пандемию, и тю-тю твои денежки... Уже проходили...
– Сволочной народ эти политики, – подвела я неожиданный итог наших
титанических усилий всего за неделю автопробега объять необъятное.
– Поэтому следующую за нас! – обрадовался командир возможности повторить. –
Чтоб хватило ума обдурить кровопивцев.
– Святое дело! – звонко припечаталась своим стаканом к стакану революционера. –
Колбаски подрежь, плиз... и помидорку...
Третья и последняя прошла обязательной «за любовь», после чего наступило
долгожданное забытьё. Что делать, любое предприятие имеет свои издержки. Усталость
дороги, которая наваливается тяжелым свинцом, расплющивая тело и мозг, можно снять
только проверенным народным средством. Усталость дороги можно сравнить с
усталостью хирурга. Только у хирурга из-за общения с больными людьми её общий
оттенок негативный, в то время как у странников – позитивный. Природа помогает.
Альтернатива народному средству есть и не одна. Йоги скажут: присядь, мол,
подыши, усталость как рукой. Как раз и сидели, и дышали пять часов. В машине.
Спортсмены скажут: пробегись. Ага! На ватных ногах? Остаётся только проверенное
временем средство. И оно никогда не подводило.
После исцеляющего беспамятства можно и продышаться, и пробежаться.
Похмельных последствий прошлого вечера – никаких. А всё потому, что каждая капля
народного средства работала на победу – восстановление уставшего организма.
С утра пораньше надеваем кроссовки и, не мучая лифт, сбегаем по ступенькам
вниз. Рядом довольно обширный парк. Утро дарит великолепную свежесть и необычный
букет запахов, которые днём рассеиваются. Божественная смесь проникает в лёгкие
прозрачным ручьём и наполняет их живительной влагой до самых краёв. Природа щедро
делится ею с человеком, и оба дышат, как единый организм. Дышат не торопясь, полной
грудью, и кислород свободно течёт по широкой метёлке кровеносных сосудов до самых
альвеол, что словно миниатюрные шарики венчают её концы. Шарики приходят в
движение: расширяются, принимая кислород, и сжимаются, выталкивая токсины. Человек
становится здоровым и счастливым, и никакой коронавирус ему не страшен.
В жизни, где стрессы перебивают этот ритм, наше дыхание драматично меняется.
Оно становится быстрым, поверхностным и уже не работает телу на благо. Кислород не
доходит до альвеол, достигая лишь середины лёгких, и скопление токсинов постепенно
отравляет организм. Через время в теле расцветает букет болячек, к которому человек не
готов, потому что взялся вроде бы из ниоткуда.
На самом деле этот букет расцветает из-за неправильного дыхания, которым мы, не
подозревая, дышим всю жизнь. Начисто забыв про первоначальное, природное, имя
которому «уджаи» (udjjaui). Дыхание «уджаи», в отличие от дыхания загнанного зайца,
которым дышит современный человек, прямая ему противоположность. Техника уджаи –
это медленный вдох горлом через нос, задержка, медленный с усилием и звуком выдох
тоже через нос. Как утверждают йоги, дети дышат именно так, поэтому редко болеют и
отличаются неисчерпаемой энергией. Мамочки, вы сами свидетели, как могут гонять
ваши деточки, начисто забыв о еде. Но этот здоровый и счастливый возраст продолжается
недолго, лет до семи, пока не наберутся они эмоций и разочарований. После чего тело
забывает о природных истоках, дыхание приспосабливается к стрессам и превращается в
«заячье», постепенно отравляя его болезнями.
Мысли не мои. Их на каждом занятии вбивает в голову мой учитель йоги Питер
МалХолланд (Peter Mul Holland), который в своё время учился у Shandor Remete, ученика
и последователя легендарного йога Индии Иенгара (B. K. S Iyengar, Light of Yoga, 1966).
Учитель Иенгар известен на весь мир, наука древняя, не прислушаться к ним нельзя. Кто
это делает, успешно противостоит старости и болезням. Яркий пример – знаменитый
Садхгуру (Sadhguru) с гладкой кожей и глазами юноши. Язык не поворачивается назвать
его старцем, хотя его седая длинная борода говорит об обратном.
Хотя мысли не мои, зато опыт собственный. Продышался на занятии по «уджаи», и
мусор из головы исчезает, будто её почистили пылесосом. Наступает интересное
состояние беззаботной радости и человеколюбия, с лица не сходит глупая улыбка. А
почему, собственно, глупая? Потому что человек настолько отучен быть самим собой, что
искренняя улыбка кажется глупой. Йоги называют это дыхание «Бог» (God). После
занятия выпархиваешь счастливой беззаботной птичкой, и мир кажется не чёрствым и
злым, а чудесным и добрым... до следующего занятия.