На фото - заготовка "живых" витаминов из черной смородины. О том, для чего создана деревянная конструкция, пояснено в тексте.
О том, что где-то в горах есть огромное озеро с непонятным названием Иссык-Куль, я задолго до уроков географии узнала из книг натуралиста Евгения Спангерберга. И хотя территориально оно было от нашего городка не сказать, что слишком далеко, но я не помню, чтобы кто-нибудь из окружения родителей хвалил бы отдых на берегах Иссык-Куля. В пору моего детства озеро еще не имело такой славы, какую приобрело в 80-е годы.
Как-то раз папиного сослуживца наградили путевкой в один из тогда еще немногочисленных санаториев на берегу «киргизского моря». Вернувшись, этот сотрудник в качестве презента преподнес папе баночку перетертой с сахаром черной смородины. И папа пропал...
Поскольку в нашем регионе тогда черную смородину не выращивали и на продажу не привозили, то папа наметил на следующее лето поездку в край безбрежного водяного зеркала и черной смородины.
Осенью, зимой и весной длилась подготовка к поездке «дикарями»: запасались банки с тушенкой и «Завтраком туриста» (сослуживец предупредил, что в окрестных магазинах шаром покати, кроме хлеба никаких продуктов не купишь), приобретался инвентарь в виде баков для будущих запасов, составлялся список мелочей, без которых «дикари» как без рук. Котелок с треногой и паяльная лампа уже имелись.
С палаткой и спальными мешками помог дядя-геолог. И палатка, и спальные мешки, как объяснил дядя, списаны. Тогда не интересовалась, сейчас уже не у кого узнать, достались дяде мешки и палатка даром или за символическую цену, точно знаю лишь - большого урона семейный бюджет не понес.
Палатку сначала мы хотели поставить в одной из комнат (на предмет выявления каких-либо дефектов, списанная же), но стоило лишь раскатать, стало ясно, что знакомиться с ней надо на открытом воздухе. Что и сделали во время ближайшей вылазки на природу.
Палатка оказалась не просто большой – огромной! Дядя говорил, что она 4-местная, на самом деле там в лежку мог поместиться добрый десяток душ. Позже выяснилось, что дяде завхоз вместо 4-местной вручил 6-местную, к тому же под местом подразумевался не спальный мешок, а нормальная кровать с сеткой + тумбочка для хранения полевых дневников и пишущих принадлежностей. Палатка действительно была не новой, но очень хорошей сохранности, даже удивительно: почему ее списали?
Но вот подготовка закончена, и в июне (или июле) 1970 года наш «Москвич» покатил в свой первый относительно дальний пробег.
По пути все-таки сделали небольшой крюк, заехав в Алма-Ату, навестить родственников. А поскольку от Алма-Аты до Иссык-Куля почти что «рукой подать», то родственники просветили папу, что лучше всего остановиться в окрестностях Чолпон-Аты. Чем не глянулись нашей родне Рыбачье и Пржевальск осталось неведомо, но возле Чолпон-Аты мы действительно устроились с максимально возможным для «дикарей» комфортом (хотя, мне сейчас кажется, возле указанных городков наверняка имелись уютные бухточки, и спор о наилучшем месте стоянки – дело вкуса или привычки).
Нашли место, где уже «паслось» несколько машин и вились дымки над костерками. Пляж был не слишком большой, но и народа немного, тесноты не ощущалось. Палаточный городок прирос нашей единицей, и начались отпускные будни...
Самое первое, что меня удивило на окраине Чолпон-Аты - овцы. Да-да, самые обычные овцы, подобных которым я видела и в окрестностях родного городка. Вроде бы местные овцы были такие. Точно такие, если глядеть на морду. Различие выявлялось с тыла - у этих овец были ХВОСТЫ! Самые обычные хвосты, как у кошек, собак или верблюдов. Чем меня удивили овечьи хвосты? Тем, что я привыкла видеть баранов с КУРДЮКАМИ, и считала, что в любой части света бараны потряхивают курдюками, а не дергают хвостиками. Но удивление быстро прошло.
(Кстати, когда к нам в гости приехали родственники из Поволжья, их наши местные бараны с курдюками весьма впечатлили, и несколько дней родичи были уверены, что живность специально подвергли какой-то операции, результатом которой стал вот такой безобразный, но, видимо, очень нужный нарост. А уж после того, как дядя отведал курдючного сала, он прямо-таки замучил моих родителей допросом: где можно узнать, что и как надо надрезать у скотины, чтобы и от поволжских овечек получать такое же сало).
Папин сослуживец, предупреждая о пустых полках магазинов, был не совсем прав - в местном магазине имелись крупы и макароны, поэтому как только кончились наши, не было проблемы приобрести дополнительно (тушенки и рыбных консервов родители взяли много, прочего - лишь бы на первую неделю хватило, а там, на своих колесах, найдется куда съездить за пополнением). Вопрос с молочными продуктами тоже решился быстро и просто: стоило подойти к первой же изгороди за которой увидели корову, как ее хозяйка - тетя Маша - сразу согласилась продавать нам и молоко, и творог, и сметану. Заодно подсказала где найти овчара, у которого можно купить замечательную брынзу. Тетя Маша, кстати, снабжала нас еще огурцами, морковью и стручковой фасолью. Так что грех было жаловаться на скудное или однообразное питание.
Папа четко помнил главную цель – черная смородина, которой надо заготовить побольше, побольше... Купить ведро, два, три смородины было просто, можно было бы за один раз, но ее же надо так обработать, чтобы сохранилась хотя бы в ближайшие 2-3 недели, пока не вернемся домой. Поэтому покупали по одному ведру раз в 4-5 дней. Смородину тепловой обработке не подвергали. Была выкопана яма, куда поместили 10-л бак, над ямой из кольев устроили конструкцию, к которой привинчивалась мясорубка, и начиналось священнодействие: папа крутил рукоятку, а я - главный помощник - сыпала ягоды в раструб. Мама время от времени подсыпала сахар и перемешивала черно-фиолетовую массу.
Заготовки отнимали не так-то уж много времени, хватало и на купание, и на поездки по окрестным ущельям, и в музей Пржевальского, чье имя было присвоено городку, построенном на месте, где когда-то разбил свой лагерь исследователь.
Ущелья – Семеновское и Теплоключенское - своей красотой поразили даже нас, вроде бы привычных к горным пейзажам. Но было, было что-то такое, то ли витало в воздухе, то ли прорывалось сквозь журчание речных струй, что замираешь, завороженный, и теряешь ощущение времени. К тому же в Семеновском ущелье я впервые увидела огромных, с размахом крыльев в две взрослых ладони, бабочек. До этого я считала, что такие громадины живут только где-то в тропиках.
А самая душистая земляника из всех, которые довелось мне собирать в своей жизни, росла в Теплоключенском ущелье. Закинув всего по горсти земляники в каждый из баков со смородиной, получили такую ароматную смесь, что даже спустя почти полвека я помню этот запах.
Еще помню как поразили меня национальные кладбища. Над каждой могилой возвышался мини-дворец, расписанный орнаментами и миниатюрами. На картинах вдаль летели журавли и цапли, парили беркуты, свешивали длинные хвосты сидящие на ветках павлины... Очень красиво.
Кладбища располагались в отдалении от шоссе, чтобы разглядеть роспись получше (в идеале – сфотографировать) надо было бы подъехать поближе, но папа интереса не проявил, сворачивать с асфальта и подъезжать ни к одному месту упокоения не стал. Тогда я не сомневалась, что еще не раз побываю на этих берегах, и уже сама буду определять, куда направиться, что стоит запечатлеть для потомков, а на что можно не обращать внимания.
Увы, кто мог в 1970 году знать о событиях 90-ого? И хотя после тех событий прошло 30 лет, но мне до сих пор так и не удалось снова пройтись по песчаному берегу и зачерпнуть солоноватую водицу.
Понимаю, что надо бы и самому озеру уделить несколько строк, но, как это ни парадоксально, об озере мне сказать особо нечего. Слабосоленое, вода приятно-прохладная, очень жесткая, хлопья мыла во время умывания и мытья посуды снегопадом оседали на дно. Вот, пожалуй, и все.
Среди наших соседей по палаточному городку было несколько рыбаков, но я не помню, чтобы кто-то из них поймал крупную рыбину, возле их палаток сушились (или вялились) связки мелкой рыбки, которую называли «чебачок». В засушенно-подсоленом виде чебачки были вкусны, но стоять где-то на камнях чуть ли не весь день? Нет, в нашем семействе никто не понимал в чем прелесть рыбалки.
Я готова была жить в палатке до самых заморозков, но отпуск родителей закончился гораздо раньше. С вечера загрузили практически весь скарб, серым рассветным утром сложили палатку – и домой, по дорогам 4-х республик.
P.S. Будучи подростком, я была не слишком внимательна ко многим бытовым мелочам. Например, вспоминаю, что для банных процедур было сколочено деревянное строение с душем, вода в котором была слаботеплой. По словам взрослых, бак с водой грели исключительно солнечные лучи, поэтому кипятка не дождетесь, пользуйтесь тем, что есть. Тогда меня такое объяснение вполне устраивало, но позже я засомневалась. Вода в бак закачивалась не из озера, она была значительно мягче, скорее всего, из какого-нибудь ближайшего ручья.
В Теплоключенском ущелье, как явствует из его названия, где-то имелись источники с теплой водой. Так почему бы не предположить, что и в окрестностях Чолпон-Аты тоже имеются слаботеплые ручьи? Это объяснило бы тепловатую воду в душе. Не может солнце прогреть 100-литровый бак до приблизительно температуры человеческого тела или даже чуть выше. Причем, у воды в баке не было возможности прогреться, она лилась почти непрерывно, не застаиваясь, так как душевая практически не пустовала, стоило закончить банную процедуру одному, как очередной "дикарь" занимал место, чтобы смыть пыль и пот дальних дорог.
Да и название Иссык-Куль – Горячее озеро - не на пустом месте возникло, хотя, повторюсь, в районе Чолпон-Аты с озера тянуло ощутимой прохладой.