Меня сильно лихорадило где-то под 40, когда мне уже было под 80, и мне с величайшим трудом удалось оторваться от тела, возвысившись над собой под потолком, чтобы взглянуть на себя иными остекленевшими глазами.
Оказалось, что кроме самого себя я ещё представлял какой-то интерес для посторонних в этой жизни.
То что я увидел, доставило мало радости.
На меня смотрел отсидевший три года от звонка до звонка заведующий спец отделом, ответственный за распространение наркотиков в Наркомате Обороны от воинствующих француженок - жён пострадавших.
На груди бледнели односложные в молитве ладони.
И я понял, что главное - не переставать удивлять самого себя, раскладывая девушек и пасьянс.
Это и есть счастье в жизни.
Если бы не сиделка, бывшая актриса на ролях субреток, накладывавшая грим на унитаз в артистической уборной "Комеди Франсез", а теперь выполнявшая благородные функции по уходу за мной, я бы, Гюи де Гопосан, никогда бы не знал какая погода на Бульваре Капуцинов, где прогуливались уличные девки, которых я не относил к общественному транспорту, хотя неоднократно пользовал - ездил на них, не пришпоривая.
В настоящий момент, валяясь вместо них с коронавирусом, в связи с которым в Каннах китайский ресторан "Каннибал" вынужден был под угрозой баснословного штрафа отказаться от сервировки деликатеса "Летучая мышь", ничего общего не имеющего с опереттой Иоганна Штрауса, я от безделья занялся переоценкой вещей, в панике разбросанных по комнате предыдущей сиделкой, безуспешно пытавшейся придушить меня подушкой в жёлтых от слюны пятнах.
Так что, видите, никогда не знаешь какой конец тебя ожидает.