Я точно помню, что мы уже покинули Памуккале и поспешили посетить грязевой источник - на одну-единственную процедуру. Нет, я, конечно, не был среди них. В большинстве своём дамы, милые дамы, желали омолодить кожу, дабы чуточку приблизиться к жизни непревзойдённой Клеопатры. Женщины и несколько мужчин разделись под навесом и последовали за экскурсоводом. Я и ещё несколько человек стояли в стороне и наблюдали за тем, как люди накладывали на себя коричневую смесь.
Солнце висело ещё высоко, жара затрудняла дыхание, однако меня спасали мысли о Памуккале. В тот момент весь мир мне казался удивительно прекрасным, кристаллы солей пронизывали пространство, даже солнечные лучи пропитывались блеском термальных вод. Сердце дышало свежестью, и казалось, ничто не может прервать мой досуг. Я был настолько умиротворён, что не заметил рядом с собой умеренно коренастого мужчину средних лет с тонким, как белая нить, носом. С лёгкой задумчивостью на лице он смотрел на меня.
- Зря Вы, конечно, спросили экскурсовода о Памуке, - начал было он. - Вы видели, как она ответила? С такими вещами здесь нужно быть осторожным, можно даже сесть в тюрьму. В этой стране есть статья за "неуважение к турецкой идентичности".
- Извините, - возмутился я, - но я же ничего плохо не сказал. Просто спросил, как в Турции к нему относятся.
- Ну и что? Это никого не волнует. Вы получили то, чего хотели?
- Да, но мне кажется, что она его не читала.
- Может быть. Она и ко мне подходила. Спрашивала, кто я по национальности. Я ответил: турок. Вы бы видели её выражение лица. "Вы совсем не похожи на турка", - сказала экскурсовод. Да, я не турок. Ну и что? Я приехал посмотреть родные земли. Хорошо что она у меня фамилию не спросила.
- А откуда Вы приехали, - поинтересовался я, окончательно пробудившись от кристально чистой дремоты.
- Из Манчестера, - ответил незнакомец.
- Да? Вы хорошо говорите по-русски.
- Мне в своё время пришлось уехать из России. Перевёз сына в Англию. Сейчас он играет за молодёжную команду. Но удивительно другое. Англичане до сих критикуют меня за то, что я не остался. Они говорят, что мне нужно было бороться за свои права, за свой дом. Я им объясняю: я не хотел убивать людей, иначе было нельзя. Может, где-то глубоко, ментально, что ли, мой дом и принадлежит России, но юридически - никогда, он всегда будет украинским. Вообще сегодня панславянские да и пантюркистские настроения очень опасны, потому что эти люди мыслят однобоко: любо пан, либо пропал.
Мы стояли вместе ещё несколько минут. Супруга незнакомца весьма быстро смыла с себя всю турецкую грязь. Я сказал мужчине несколько приятных слов и попрощался. Блеск и белизна неба покрылись нездоровой желтизной. Мысли о "Хлопковой крепости" схлопнулись, остался едва заметный белый след на горизонте. На минуту я даже забыл, что нахожусь в Турции.
КОНЕЦ
Фото из открытых источников