А дело идёт к настоящей зиме

Наконец-то пришли морозы, но, увы, пока без белых мух. Поля чернеют, как в фильмах про войну.  Снег задерживается. По новостям засыпало Москву. Длинные улицы в обрамлении фонарей. Горы снега, уходящие в тротуарную даль.   Река долго хрустела берегами, трещала на затяжном повороте, а под утро заснула. Ледяное одеяло вздыбилось посередине.  По местам видны полыньи - голые речные коленки.  Как правило, день выжидаю, а потом, начинаю вешить дорогу – сосновыми ветками. Жизнь замерла на месяц и буйно рассвела магазинопочтовыми походами.  Сызнова постигаю нелёгкую науку приветологию.  Со всеми  здороваюсь:  на почте, в магазине,  в оплоте государственности – сельсовете.  Уходя, говорю, до свидания. И от этого на душе тепло.  Месяц общался  с котом. Общение происходило в  одностороннем формате.  Рыжик от ответов уклонялся,  больше отмалчивался, чаще  смотрел  вдаль и думал о своём. Короткие солнечные дни ныряют в сумерки в начале четвёртого. Солнце светит из-за леса упавшим ночным торшером. Светло-жёлтые облачные шторы трутся о вершины сосен.  Я поругиваю назойливых декабрьских мух.  Кричу в подкроватную пыльную тьму, зову тапочки. И это не всё.  На повышенных тонах говорю с тухнущими спичками.  В открытый печной зев высказываю претензии сырым дровам. На ужине в пельменях, намеренно было много теста.