Было это в незапамятные времена, когда гибельные волны всемирного потопа, ниспосланного Всевышним Аллахом в наказание человечеству, погрязшему в грехах безбожия и распутства, постепенно улеглись, моря и океаны успокоились, а реки, наконец, вернулись в свои русла.
Как известно, у старого Ноя – первого из пророков древности, ковчег которого прибило к горе Арарат, было три сына. Вместе с благочестивой женою своей, имя которой до нашего времени не дошло, и сыновьями, и теми птицами и зверьем, которых удалось спасти, старый провидец начал на земле новую жизнь. Одного из сыновей его звали Яфес. Когда Яфес возмужал и женился, у него также появилось три сына: Газый, Тюрк и Алып. Дети росли дружными, веселыми, отличались отменным здоровьем, а когда выросли, превратились в настоящих батыров, стройных, красивых, совсем как молодые кипарисы, что подпирали небо вокруг их селения.
Со временем, когда старшие Газый и Тюрк повзрослели, они внезапно рассорились. Можно было подумать, что между ними затесался Иблис, нечистый, имеющий пристрастие возводить между людьми стену непонимания и ненависти. Ссора их затянулась, а позже переросла и в нескрываемую вражду. В конце концов они схватились за оружие. Долго они бились. Долго в яростном и неутомимом бою звенели и сверкали мечи их. То Тюрк одолевал Газыя, то Газый одолевал Тюрка. Кончилось тем, что Тюрк, оказавшийся более ловким, взял верх над братом, приставил к груди его меч и, возможно, убил бы его, но любовь к брату, которая еще не угасла в нем, не позволила ему пролить кровь. Однако миру между ними было уже не вернуться. Невзирая на слезы поседевшей от горя матери, на уговоры отца, Газый покинул родительский дом. Тюрка это повергло в кручину. Он чувствовал себя виноватым. Однажды он упал на колени перед старыми родителями, испросил у них благословения, оседлал коня и тоже отправился, куда глаза глядят.
Попадется на пути его пустыня, в отчаянье и нисколько не раздумывая, пустится вглубь ее, в знойное, выжженное море барханов, то там, то здесь белеющих останками не то павших животных, не то людей, где свирепствовали львы, где носились песчаные бури. Встанет горная гряда, поднимется в горы, преодолевая головокружительные кручи, скалы, бездонные пропасти. Стремительная река вскипит среди крутых каменных берегов, бросится в самую ее стремнину, как будто ища себе погибели.
Долго он странствовал по свету, пока не оказался далеко-далеко на севере, в краю рек и озер, среди первозданных лесов, где зимы были настолько суровыми, что люди одевались в звериные шкуры. У одного озера, окруженного лесом, он, наконец, осел. Озеро то было богатым рыбой и настолько широким, что в некоторых местах противоположные берега его терялись из виду. Лес же изобиловал зверьем, дичью, в полях паслись круторогие, косматые буйволы, пятнистые олени. Здесь Тюрк и поселился. Полностью отдался любимому делу - охоте, полюбил уединенье на озере. Под сенью кустов и деревьев, слушая бесконечное дивное пение птиц, бывало, до самых сумерек просиживал с удочкой, а то и сети забросит, не налюбуется на улов, на бьющуюся серебром рыбу, на первые звезды, отражающиеся в воде. Со временем к нему вернулись покой и умиротворение.
Прошли годы. С наступлением осени, как только подуют северные ветра, нанося на озеро свинцовую рябь, Тюрк тщательно оттачивал нож, выламывал крепкую березовую рогатину и шел на медведя. В хозяйстве без медвежьего жира никак. Использовался он и для врачевания ран, и для освещения хижины. Мясо медвежье давало силу, а шкурами он утеплял жилище, укрывался ночами в зимние холода. Однажды в глубине леса он неожиданно встретил Алыпа, младшего брата. Оказалось, тот его разыскивал и уже не один месяц. Братья обнялись. Алып поведал ему о родителях, которые сильно состарились, об их тоске по нему, что о Газые никаких вестей, как в воду канул. Что старики просят его вернуться. На что Тюрк только горестно вздохнул.
- Как же мне воротиться? – сказал он. – Газыя нет. Может, он даже погиб. Какими глазами я посмотрю на родителей?
К тому же Тюрк уже не мыслил себя без темных, дремучих лесов, как что-то живое и гигантское обступавших его крохотную хижину, без озера, которое каждое утро встречало его из-за зарослей камышей и кустов легким солнечным блеском, без того образа жизни, сурового и полного опасностей, к которому он уже прикипел.
- Впрочем, время покажет. А пока, брат, доставь мне радость, поживи у меня.
И стали они жить вместе. Когда Тюрк покинул родителей, Алып был еще мал, и больше напоминал крупного и нескладного ребенка, но теперь Тюрк к удовольствию своему узрел перед собой истинного батыра. Алып был огромен и обладал такой невероятною силой, что одною рукой легко поднимал лошадь или корову, а если бы напряг всю свою мощь, мог бы и гору свернуть.
Алыпу тоже приглянулись новые места. Он согнул себе лук из молодой ивы, наготовил стрел и денно-нощно пропадал на охоте, удаляясь в лесные чащи или бродя по полям. Полюбил рыбачить. Вот только ноги у него были чересчур велики, и когда ему случалось попасть под дождь, сапоги его настолько тяжелели от раскисшей земли, что он уже не мог идти. Тогда он садился, снимал их и оббивал о деревья, о пни. Старики-татары говорят, что холмы, возвышающиеся цепью по-над озером вдоль дороги из Бектемира до Матака, и есть комья той самой земли, что в свое время попадали с сапог Алыпа.
Как-то раз Алып заблудился. Долго бродил он по лесу, то проваливаясь в болота, то попадая в темень глубоких и совершенно незнакомых оврагов, то пробираясь колючими тропами, проложенными неведомо каким зверем, пока, наконец, не вышел к какой-то медленной и невероятно широкой реке, на берегу которой стояло селение. Узнав о его неприятностях, жители селения радушно предложили ему пищу и кров. «Делать нечего, - подумал Алып, - отдохну день-два, наберусь сил». Много раз в последующие дни пытался он найти дорогу домой, к брату, который наверняка не находил себе места. А ведь еще и родители ждали. Но все было напрасно. На какую бы тропу он ни вышел, покружив и попетляв во мраке первозданного леса, где из-за кустов и деревьев горели глаза не то медведей, не то волков, раздавались звериные рыки, она опять и опять приводила его обратно, на берег все той же реки, все к тем же людям, которые по-прежнему оставались к нему добры и благожелательны. Погоревал, погоревал юный батыр да и понял: видно, такова уж судьба. А вскоре и нашел себе девушку, женился. Соорудил хижину из длинных и крепких веток, такую же, как у других, укрыл ее от непогоды шкурами, выстлал мехом, да и зажил с молодою женой, как говорится, душа в душу.
Нелишне заметить, что люди тогда, на заре цивилизации, еще не строили домов из бревен и теса, как в последующие столетия, ни, тем более, из камня.
Вскоре жена родила ему сына. Время было осеннее. На небо набежали тучи. Похолодало. Младенец заплакал. Мать решила, что он озяб, получше его укрыла, принялась покачивать колыбель, петь ему песни, но тот разревелся еще пуще. Тогда она дала ему грудь. Но и это не помогло. Причем, крича и заливаясь слезами, дитя беспрерывно и как-то очень уж отчаянно размахивало маленькими, пухлыми ручонками.
Алыпу это показалось странным.
- Эй, - прикрикнул он на сына, - как тебя там? Чего тебе не хватает?
Имени у ребенка еще не было. Обращение «Эй, как тебя там!» в глубокой древности было в порядке вещей. Люди жили общинами, проходили годы, и к человеку, не без участия, конечно же, соплеменников, приставало какое-нибудь имя нарицательное, попросту говоря, кличка, соответственно его характеру или каким-нибудь физическим особенностям. О чем свидетельствуют архаические корни и поныне распространенных фамилий. К примеру, Медведев. Возможно, что пращур этого человека какими-то чертами походил на медведя, силой или, может быть, внешностью. Безруков – родоначальник этой фамилии скорее всего потерял руку. Времена были нелегкие. Не всякая охота заканчивалась благополучно. Случались и войны. И т.д.
А так как ребенок, отчаянно ревя и вырываясь из шкур и мехов, в которые был закутан, с каким-то загадочным упорством не переставал махать и махать ручонками, то отец и вовсе рассердился: «Не ребенок, а какой-то булгар!» И только он произнес слово «булгар», то есть – «трясущийся», «колышущийся» - ребенок замолк, словно к чему-то прислушиваясь. «Видно, имени ему и не хватало», - сказал отец. – Что ж, так его и назовем». После чего вынул ребенка из колыбели, поцеловал его в мокрое, раскрасневшееся личико и передал матери. Та тоже нежно поцеловала его и тихо, с любовью прошептала ему на ухо: «Дитя мое, имя твое – Булгар. Помни. Да благословит тебя Небо!» И что удивительно, ребенок успокоился.
Спустя какое-то время у счастливых родителей появился еще один сын, которого назвали Буртас.
Когда сыновья выросли и окрепли, то стали такими же батырами, как и их отец. Занимались охотой, прославились силой, удалью. А когда виски их покрыло сединой, основали каждый по городу и стали в них править.
Судя по легендам, древние руины, лежащие на берегу Волги, неподалеку от излучины, где Волга сливается с Камой – и есть остатки того самого города, который был возведен Булгаром, и которым в течение столетий правили мудрые и великие ханы – прямые его потомки.
Город, построенный Буртасом по другую сторону Волги, тоже получил имя своего основателя.
Население двух этих городов постепенно росло, множилось и через много лет два этих народа стали называться одни булгарами, другие буртасами. И те, и другие, столетия спустя, образовали свои государства, заселили леса, степные пространства вокруг Волги и Камы. Государства их стали процветать, в языках же и образе жизни появилось различие, - может быть, потому что одни были землепашцами, другие постепенно превратились в кочевников. И уже трудно было поверить, что произошли они от одного предка – Алыпа, легендарного батыра древности.
***
Примечания.
Иблис – в исламской мифологии злой дух
Газый (Огуз) – этноним. Наименование одного из крупнейших тюркских племен. Легендарный прародитель современных огузоговорящих народов: туркмен, азербайджанцев, турок, уйгур, узбеков.
Тюрк – этноним. Легендарный прародитель тюрков.
Алып – традиционный мифический герой. В древнетюркском языке слово это истолковывалось, как богатырь, смельчак. Алып популярный герой татарских народных сказаний древнетюркского периода.
Бектемир, Матак – аулы в нынешних районах Татарии (Урта Бектемир, Тубан Бектемир, Базарлы Матак, Югары Матак, Иске Матак).
Булгау – махать, трясти (тат.) У татар до сих пор существует поверие, что если ребенку долго не давать имени, он будет расти капризным.
Булгар – этноним. Легендарный основатель государства Великая Булгария, существовашего на берегах Волги и Камы вплоть до нашествия Чингизхана. Булгары – предки нынешних татар и чувашей, а также дунайских болгар и народностей, населяющих северный Кавказ – балкарцев и карачаевцев.
Буртас – этноним. Наименование тюркской народности, в средние века обитавшей по соседству с булгарами и кипчаками. После 17-го века слово буртас как этноним уже не прослеживается. В Татарстане в районе прикамья с этим мифическим именем связаны 3 аула: Олы Буртас, Кече Буртас, Урыс Буртас.
Город Буртас (Буртас шахари) – сведения о нем, хотя и дошли до нашего времени из древних сказаний, но о подлинном его существовании истории неизвестно.
***