* * *
- Иди за мной , - строго произнесла сестра-хозяйка и я послушно поплелся за ней. За минуту до этого я судорожно обнимал маму и ,глотая слезы, умолял забрать меня домой. А сейчас я следую за этой пожилой теткой по длинным коридорам, где лишь одни двери и таблички с номерами палат. Вскоре мы остановились перед одной из таких дверей. Женщина провернула ключ в замке и я зашел в большую, светлую комнату.
- Переодевайся ! Домашние вещи отдашь мне, туалет в соседней комнате. Хотя, сегодня он тебе не понадобится . - В этом месте она усмехнулась своим словам.
- В первые дни питаться домашними продуктами запрещено. - буднично продолжала она заученным голосом, - Скоро придет медсестра, пока ложись. Если что надо , постучишь в эту дверцу.
Она кивнула в сторону угловой кровати, над которой я увидел маленькое деревянное окошко. Женщина вышла. Я осмотрелся. В палате было людно, но тихо. В противоположном углу лежал длинноволосый парень . Даже отсюда было видно, на сколько его волосы давно не мыты и не стрижены.Парнишка , видимо, хипповал. В другом углу копошились двое детей шести-семи лет. На стене висело радио. Играла какая то ненавязчивая классическая музыка. Сейчас мне почему то кажется, что это был Мендельсон. Парень, до этого равнодушно изучавший потолок, вдруг повернулся ко мне.
- Откуда будешь, братишка ?
- Местный.
- Есимiм кім ?
- Что ? , - не понял я .
- Как звать тебя, говорю ? – обиженно буркнул парень, - Родным языком не владеешь, что ли ?
- Нет, - вздохнул я, - Не владею, к сожалению. Арсен ! Очень приятно.
- Ты сожалеешь !, - хохотнул парень. – Уже получше ! А я - Кайрат.
- Эти двое , - он мотнул в сторону играющих детей, - тоже не владеют . Один казахским, другой – русским. И тем не менее, уже третий день общаются.
- Как же они понимают друг друга ? – удивился я.
- Парадокс ! , - улыбнулся мой сосед по палате, - Сам удивляюсь.
Я невесело улыбнулся и присел на край своей кровати. Тяжелые, как гири, мысли, начали вползать в мою истерзанную душу.
- Ну вот, как говорят актеры в кино : Фемита ля комедия !, - сказал я мысленно сам себе, - А ведь еще в начале недели жизнь текла своим красивым, умеренным ходом. И ничто, казалось, не предвещало такой печальной развязки. Домашний уют, любимая апашка, родители, братец – все мое, родное, все было рядом и все было непоколебимо как гималайская скала. И вот сегодня уже четверг, бабушка уехала в гости в соседнюю область, отец с братом отдыхают в Алма-Ате, в санатории, мама пишет в одиночестве поурочные планы на завтра, а я здесь, в вонючей палате, в окружении незнакомых лиц . И диагноз – острое отравление, в придачу. Это , очевидно, все то, о чем я подсознательно, как говорится, из скромности , мечтал и боялся озвучить вслух. Даа уж !...
Глаза мои рассеянно загуляли по потолку. За дверями послышались торопливые шаги и в палату вошли медсестры с капельницей. Вскоре я лежал с вытянутой рукой и сосредоточенно разглядывал банку с раствором. Кап-кап-кап . В вены мои медленно вливался раствор, выгоняя яд и наполняя затекающую руку ощущением тяжести и пустоты. Самое унизительное начиналось тогда, когда приходила нянечка с металлической уткой. Я сразу же закрывал глаза и притворялся, что сплю. Так было легче переживать позор. Иногда поочередно подходили сопливые пацаны, подолгу рассматривали меня, капельницу , мою безобразно вытянутую руку и весь нехитрый скарб, беспечно брошенный у тумбочки. Один даже временами театрально прислушивался. Как бы убеждаясь, что я еще не помер от тоски, унижений и отчаяния.
Когда через окошко раздачи начали подавать ужин, я окончательно смирился с тем, что в этом концлагере можно жить. Более того, нужно выйти из этого дурацкого положения достойно и красиво. И не только из этого … Эх, если бы меня сейчас видели наши !... Мое счастье, что не видят ! Еще лучше, что не знают – где я и, более того , - как я !
Кайрат ел аппетитно. Я бы сказал, он излучал все эмоции прирожденного гурмана. Уплетая казенный гуляш, парень что-то весело и беспечно заливал в наши наивные уши , и успевал между паузами угощать малышей беззлобными тумаками. К моему изумлению, дети чувствовали себя в этой мрачной инфекционке совсем как дома. Они громко смеялись, на оплеухи реагировали счастливым визжанием и, в общем-то, были довольны сложившимся положением вещей. Я долго не мог привыкнуть к их специфическому стилю общения : говорить на разных языках, и , при этом, прекрасно понимать друг друга. Мне было тогда не больше десяти лет, и , очевидно, я еще не подозревал в ту пору о том, что у маленьких детей есть свой – общий язык, язык детства. Который не требует перевода. Доступный и понятный одинаково в равной степени как малолетнему берберу из Марокко, так и его бледнолицему ровеснику-ретороману из какой-нибудь Швейцарии.
И ,все-таки, в потаенных глубинах моей израненной и чувствительной натуры , в самых ее недрах , что то грызло меня изнутри. Положа руку на сердце, я понимал, что фортуна от меня отвернулась бесповоротно, что нахожусь я в этой мышеловке не совсем справедливо и дальше будет лишь хуже. Душа требовала свободы. Истерзанный разум искал выхода из ситуации. Оковы оказались для маминого сына слишком тяжкими.
- Еще вчера ты был относительно счастлив, - мысленно сказал я сам себе, когда миновал ужин и все разбрелись по своим углам. Я лежал на спине, изучал потолок и отчаянно кусал губы, чтобы не разреветься. – По сути, было бы проще, если бы сейчас на моем месте находился брат Даурен. Он сильный тип . Личность, как говорит про него Аделя Исмаилова . Неординарная, причем , добавил бы я . Но – увы ! Братец сейчас в санатории. Трескает апельсины и плескается в бассейне. А ты теперь лежи и получи сполна ! Это тебе за твой вечный выпендреж и неуемные амбиции !
* * *
А ведь все так прекрасно складывалось каких то несколько дней назад ! Когда мама принесла с работы путевку в санаторий, на семейном совете сразу же решили отправить с кем-то из взрослых именно Даурена. Во-первых, появился редкий шанс отдохнуть от безумных идей моего шумного брата. Имеется ввиду, не только для членов семьи, но и для жителей всего нашего дома. Во-вторых, отправлять на отдых меня означало потерять аж целых четыре урока в музыкальной школе, с чем мама не смирилась бы вплоть до моего совершеннолетия. В-третьих, на том, что отдыхать поедет именно Даурен больше всех настаивала бабушка. По ее словам, общество само провоцировало брата на его ответные меры, которые , почему то, все дружно называли «действиями хулиганского характера». Поэтому, ребенок, чтобы не получить стресс, должен был отдохнуть от этого жестокого общества. В общем, как не крути, а мне Алма-Ата никак не светила. Утешало то, что лицо брата не выражало злорадства или скрытого торжества. Он умел держать себя в руках. К тому же, в Алма-Ате до этого он бывал уже несколько раз. Не считая поездок в Москву, Ленинград, Анапу, Сочи и Горький. Моими географическими пределами были Петропавловск на севере и Кокчетав на юге. Как видно из всего, наш горемычный сорокавосьмиквартирный дом не особо нуждался в отдыхе от меня, а посему, нелегкую ношу Одиссея вынужден был нести мой неспокойный брат.
Как оказалось позже, на этом мои неудачи не окончились. Спустя пару дней, как отец с братом отбыли в сторону столицы, бабушка получила телеграмму от подруги юности, которая наконец-то нашла невестку своему изрядно засидевшемуся в холостяках сыну.
- Пойми, я еду туда не для удовольствий !, - строго внушала она маме, заботливо укладывая чемоданы. – Какое уж там удовольствие от 10-часовой трясучки в плацкартном вагоне !? Сомнительное удовольствие, не находите ? … Какое уж там счастье от общения с малознакомыми людьми, каждый из которых хочет выпить с тобой за здоровье молодых !? Молодых, которым уже под сорок !? Выпивая за здоровье которых, нужно непременно уничтожать собственное здоровье !?...
Бабушка выдерживала многозначительную паузу. Мама в ответ растерянно бубнила что то о дорожных тяготах и просила свекровь беречь себя в пути .
- Она единственная одноклассница, кто искренне радовался моему аттестату зрелости с отличием ! – четко и по слогам выговаривала папина мама, боясь всхлипнуть от нахлынувших на нее воспоминаний.
Но бабушка была сильной женщиной. Совсем как Даурен. Она мгновенно брала себя в руки воздевала глаза к потолку . Ее напряженное лицо становилось особенно красивым .
- Это мой долг !, - твердо и безоговорочно восклицала она, глухо закрыв чемодан и защелкнув замки. И мы с мамой тоже впивались глазами в потолок. Вероятно для того, чтобы рассмотреть все притаившиеся сверху масштабы бабушкиного долга. В итоге, мы остались с мамой вдвоем. А поскольку она работала в две смены, да плюс к тому, еще была заведующей детского пришкольного интерната, то в доме остался я один. Мама уходила на работу , когда я еще спал и возвращалась, когда я уже спал.
Так и жили . По сути, не так уж плохо. До того самого дня. Злополучного, как позже выяснилось.
А дело было так. В один из дней наш председатель совета отряда, некто Лена Исаева , на глазах у всех выдула приличный пузырь из жвачки. Это было удивительно уже потому, что наши отечественные жевательные резинки на такой подвиг не годились. Ну а если кто и рисковал это сделать, то потом минут пятнадцать отдирал липкие ошметки со своего лица. Что мы жевали в то время ? Обычные разовые жвачки по пятнадцать копеек. Разница была лишь в названиях. Помню, что минут через пять полностью исчезала вся сладость, а еще минут десять спустя начинала болеть челюсть. Было так, что одну жвачку мы жевали втроем - вчетвером по очереди. Но, кажется, я отвлекся. В общем, произвела на нас Ленка впечатление. Плюс к тому, пузырь получился зеленоватый. Чего Ленке уж точно простить не могли. Очередь пожевать редкого цвета жвачку выстроилась моментально. Ленка , и без того бывшая нашим формальным лидером, стремительно набирала вес в глазах окружающих уже в качестве лидера-неформала. Но не тут то было ! Ее лучшая подруга, Ксюха Одинцова ,в которой одновременно уживались искренняя дружба и дух соперницы, взревновав к восходящей звезде сильную половину нашего класса в лице лохматых пацанов, поспешила сделать упреждающий удар.
- Фи ! Эка невидаль – зеленая жвачка ! , - Одинцова укоризненно оглядела весь класс и выдала, - Да каждый из вас может такую сделать !
Ксюха , видимо, решила воздать подруге за все разом : за красоту, за отличную учебу, за спортивные достижения, за популярность среди пацанских предпочтений , словом – за все то, чего была лишена сама. В порыве слепой ревности она не могла, да и не хотела видеть пылающих Ленкиных щек.
- Эх вы, распустили сопли ! Да любой из вас может перекрасить жвачку в какой угодно цвет ! Хоть в фиолетовый !, - выпаливала она эти страшные для подруги слова, словно вбивала гвозди, - Берете стержень от карандаша, жуете вместе с любой, самой обычной жвачкой ( только слюну выплевывайте !) и через время увидите эффект. Не благодарите !
Ксюха была отомщена, Ленкина корона со звоном укатилась под классный уголок, а мы, вышибая двери, дружной толпой ринулись на улицу, в направлении кафе-мороженого. Через полчаса весь класс усиленно выдувал красные, желтые, синие, зеленые и фиолетовые пузыри.
Конечно, я был в самом центре этих событий. Куда же без меня ? Где-то до второго урока я решал свои личные проблемы с двойкой по алгебре, полученной еще неделю назад, но теперь руки мои были развязаны. К тому же, давно предстояло объясниться с Аделей , зияющей раной моего неспокойного сердца , и я понял, что этот день настал. До этого я долго терзался, подыскивая удачный повод, чтобы хоть как-то завязать с ней разговор, а тут вдруг осознал, что повод сам напросился ко мне в руки.
Аделя училась в параллельном классе , видеться мы могли лишь в короткие промежутки времени, но шанс был. Шанс в виде большой перемены, когда все классы нашей смены выходили в широкие коридоры огромной школы. Как бы получше ее описать ? Представьте себе тоненькую, длинноногую девочку , уверенно мчащуюся в музыкальную школу. Или в Дом пионеров. Она легко бежит по ступенькам, словно по волнам . Полы ее короткого пальтишка слегка задевают вас при встрече. Ее невозмутимый взгляд рассеянно скользит по вам. Кажется, она размышляет о какой-то извечной дилемме. Ее бездонные глаза устремлены в какую то волшебную даль. Но это лишь тогда, когда она идет одна. Завидев кого-то из подруг, эти глаза мгновенно оживают. Девчонки дурачатся, что-то заговорщицки шепчут друг другу и вдруг взрываются звонким, как веселый ручеек, смехом. По-моему, это у них так у всех заведено. Особенно, если рядом идет какой-нибудь пацан. Чаще всего , какой-нибудь ботан из класса фортепиано. Но иногда это я сам. Когда наши занятия в музыкалке приходятся на одно время. Или когда встречаемся в классе хора. В общем, жуть. И вечно мне кажется, что они смеются надо мной. Словно других нет. И хоть я знаю ее очень давно, еще с детсадовских времен, это не облегчает моей печальной участи. С каждым днем я замечаю, что слишком часто о ней думаю. С каждым днем все труднее скрывать эти шальные чувства к ней. В общем, дурдом какой-то. Как-то раз она передала через меня какой-то сверток маме. Наши родители дружат семьями . Так я потом весь день ходил как чумной. Я уже от отчаяния хотел со своей подругой Танюшкой Смирновой поговорить. Об этой самой беде. Может, что посоветует ? Они же девчонки, есть у них, видимо, какая-то солидарность в мыслях. А потом мне Серый сказал, что я, видимо, уж совсем придурок. Кто же, мол, об этом с девчонкой делится !?
- Хочешь, чтобы вся школа о тебе узнала ?, - так и спросил, а сам палец у виска крутит. , - Да она тебя сразу сдаст первой попавшейся бестолковке. Возможно, и самой Адельке выложит. У них это запросто. У них ум настолько короткий, что даже языка во рту не удерживает.
В общем, легче мне не становилось. И я ждал случая. И вот, дождался. Во-первых, уехал мой братец. Он мне не мешает, вообще то. Но в случае моих неудач радуется искренне и как-то даже самозабвенно. Он в курсе о моих чувствах . И его это очень даже веселит. Вначале он был удивлен моим выбором. Лично на него Аделя вообще никакого впечатления не производит. И, поскольку, он привык все и всех мерить по себе, то долго не мог взять в толк, что я в ней нашел. Пока я угрюмо не попросил его не лезть не в свое дело. Впрочем, сам виноват. Нашел, перед кем душу изливать.
Звонок на большую перемену застал меня врасплох. Хоть я и готовился к этому весь урок. Почти все наши уже высыпали в коридор, дежурная, Тося Крыгина, выгоняла последних засидевшихся из класса, собираясь приводить в порядок кабинет.
- Арс !, - выжидающе крикнула она мне, теребя мокрую тряпку в руке и придерживая дверь ногой.
- Секунду !,
Я улыбался где-то в самой в глубине души и разжевывал только что открытую жвачку.
- В коридоре этого сделать нельзя ?, - с досадой спросила Тося, отгоняя от двери любопытных из других классов.
- Тось, сейчас такое будет !, - многообещающе подмигнул я ей, доставая из пенала импортный китайский карандаш с серым стержнем.
- Чего там будет ?, - недоверчиво и в то же время заинтригованно спросила Тося подходя ко мне, не смея перебороть извечное женское любопытство. И тут же тихонько запищала.
- Арс ! Ты с ума сошел ! Не смей !, - она все сразу поняла. Даже быстрей, чем томившийся рядом в ожидании меня Сивашов.
- Чем там Исаева удивить хотела ? Своим зеленым бубльгамом ?, - насмешливо присвистнул я, пережевывая накрошенный стержень. Я добавил туда для верности вперемешку синего и голубого порошка и принялся усиленно работать челюстями. С минуту оба , не размыкая губ, молча смотрели на меня. Я решил, что настало время, и выдул приличный пузырь. Зрелище было впечатляющим. Цвет пузыря слегка напоминал блестящую сталь клинка Ясона из мультика про аргонавтов.
- Отпад !... – в унисон прошептали оба, когда я двинулся к двери.
Параллельный класс возвращался с урока физкультуры. Я был готов к этому еще с третьего урока, поэтому заблаговременно спустился вниз, к спортзалу. Как оказалось, вовремя, поскольку первые струйки параллельного пятого «В» уже поднимались на второй этаж. Все они что то горячо и бурно обсуждали, видимо, прошедший на уроке матч по баскетболу. Как всегда в этом случае, победители идут молча, торжествуют и снисходительно хлопают по плечам проигравших. То, что Исмаилова была из числа победителей, я понял сразу. По ее усталому лицу и обворожительным глазам.
Эту вьющуюся челку цвета темного каштана мне не забыть до конца жизни ! Взгляд рассеянный, словно она не здесь. Даже смотрит на меня так, словно видит впервые. Всевышний ! Разве бывает на свете такая красота !?.. У меня что то подступило к горлу. Ладошки были мокрые от пота. Я заерзал. Но отступать уже было поздно. На нас смотрели.
- Привет !, - постарался я выразить беспечно, - Как дела ? Куда идешь ?
Думаете, мне легко далась эта скороговорка ? Ничего подобного ! Я глупо улыбался и словно со стороны видел всю нелепость своего положения. И в этот момент почувствовал, что она посмотрела на меня. Кто-то в подобной ситуации утверждает, что человека словно током бьет. Вы не поверите, но это правда.
Мы стояли прямо посреди лестничной площадки. Мимо нас, вверх и вниз шли нескончаемые потоки . Особенно злили любопытные взгляды ее одноклассников. В некоторых из них я смутно улавливал насмешку. Вам то что до меня, думаю ? Вернее, до нас .
- Привет !, - она ответила так, словно я пригласил ее на допрос. Откинула пальцами челку и вопросительно посмотрела на меня.
- Ты в класс ?, - уточнил я на всякий случай, - Разговор есть.
Эти огромные , выразительные глаза , казалось, полезут сейчас на лоб. Хотя, честно говоря, она умела владеть собой.
- Говори.
И вот в этот момент я выдул тот самый пузырь. Цвета мрачного тумана в преддверии Армагеддона. Пузырь с треском лопнул , но к счастью, удачно. Мне не пришлось собирать остатки жвачки со своего полумертвого лица. Аделя слегка поморщила лоб. Не ожидала такого начала. По-моему, в ту минуту я уже не владел собой. Все происходило как-будто в дыму. Даже ее редкие слова долетали до меня как сквозь вату.
- Понимаешь ли, у меня проблемы , - выдохнул я, еще не совсем понимая, какие у меня проблемы. Лицо начинало гореть. Сочинять приходилось на лету, - Зинаида Алексеевна, Зинушка, в общем, грозит не аттестовать меня по сольфеджио. Понимаешь ?
- Понимаю, - ошалело ответила она, - Не понимаю другого - чем именно я могу помочь ?
- Фортепиано, - произнес я в отчаянии, - Вернее, его отсутствие. Мне тяжело упражнения выполнять без инструмента.
Я уже начал жалеть о своей авантюре. Аделя молча, выжидающе смотрела на меня . Я еще что-то неуверенно пробормотал и смолк. Щеки горели. Руки в карманах перерыли весь скопившийся мусор. Оставалась надежда на еще более оглушительный пузырь. Хотя, судя по первому, весь мой исполненный иллюзион с жвачкой она оставила без внимания.
И в тот самый момент, когда я, пытаясь придать лицу беспечное выражение, начал выдувать второй пузырь, случилась та самая катастрофа.
- Ваше широкое высочество, вы посторониться не пробовали ?, - раздался за моей спиной насмешливый голос.
Я резко обернулся. Сания, подруга Адели, шедшая, по-видимому, позади всего потока, театрально уперла руки в бока и демонстративно ждала, когда я подвинусь. Места, в принципе, было предостаточно. Могла и обойти, не королева. Я молча , играя челюстями, отошел к стене, освобождая проход. У меня не было желания ни разговаривать, ни препираться с этой склочной и надменной мадам. По сути, все на этом бы и завершилось, но шедший за Санией долговязый кавалер, ее извечный хвост и ухажер Дамир , ехидно рассмеялся , и у меня тут же потемнело в глазах. Дело даже не в том, что я для них чужак и наши классы не отличаются особой симпатией друг к другу. В нашей школе одних только пятых классов шесть параллелей. Если мы будем открыто воевать на переменах, как делали это в начальных классах, школа тут же превратится в сталинградские руины. Нет, с открытым противостоянием давно покончено. Но и откровенной любви не видать. Никто никого не просит биться в десна и снимать друг перед другом шляпы, но вот такого ехидного смешка, такого подленького злорадства перед девчонками я никому не спущу. Я об этом еще только думал, а мой левый боковой уже летел в направлении его подлой челюсти.
По-моему , здесь надо прояснить ситуацию. Я отнюдь не любитель выяснения отношений на лестничных проемах. Тем более, при девчонках. Вовсе нет. Самый обычный пацан. Не спорю, хорошо учусь, даже отлично. Иногда меня называют гордостью класса. Но сразу уточню : во-первых, отличная учеба не мешает мне быть своим среди всех остальных в классе. Никогда я школьными успехами не кичился, наоборот, если успеваю по времени, на контрольных вытягиваю нескольких самых нуждающихся . Как правило, своих близких приятелей. А во-вторых, у меня личная неприязнь к Дамиру и ему подобным. Есть такая категория смазливых подонков в любой школе. Как бы их поточнее описать ? Этакие красавчики. Хозяева жизни, что ли. Как правило, они всегда безупречно одеты. Гладко прилизаны. Избалованы материальными излишествами и вниманием девчонок. Занимаются спортом, футболом, на пример. И вечно трутся в компаниях таких же сливок общества. По одному их редко увидишь. По той причине, что их патологически угнетает одиночество. А возможно, просто боятся в глаз получить. От таких, как я, на пример. Или от таких, как Даурен. Что еще хуже.
Я против футбола ничего не имею, но именно наша школьная сборная , победительница районных и областных игр, процентов на девяносто состоит из таких, как Дамир. Я не преувеличиваю. Бегает по полю этакая прилизанная, чистенькая ясновельможная команда и с успехом вколачивает голы незадачливым соперникам. Под оглушительный рев трибун и бурные аплодисменты наших надменных красавиц. Таких, как Сания, на пример. Ну и Аделе тоже приходится аплодировать. Из солидарности к подругам. Хотя, возможно, кому-то из этих доморощенных рууд гуллитов она и симпатизирует.
Короче, заехал я ему. От всей моей образованной души. Он так забавно всплеснул руками, словно собрался дирижировать , слегка подпрыгнул и улетел спиною в угол проема. Не спорю, ударил я неожиданно, можно сказать, исподтишка. Но на этот счет никаких угрызений совести не испытал. Скорее, облегчение.
Кто то громко закричал , девчонки, проходившие потоком, вдруг шарахнулись от меня, как от чумного. В общей канонаде явственно слышался истошный визг Сании. К скрюченному в углу Дамиру кинулись самые безутешные его поклонницы. Я поднял голову и увидел черные от гнева глаза моей любимой. Аделя смотрела, нет, испепеляла меня всего с такой ненавистью во взгляде, с каким, наверное, судьи не смотрели на фельдмаршала Кейтеля во время Нюрнбергского процесса.
( продолжение совсем скоро )