Уж так устроен мир. И ничего с этим не сделаешь: мужчины и женщины сделаны из разного материала.Так решил Он – Бог, слепив Адама из глины, а Еву из ребра Адама. Именно из-за этого божьего самоуправства, можно сказать, и все недоразумения между нами. Никто даже не станет спорить, что кость, постучите по голове, и глина разной твёрдости. И звучат иначе. Совсем по-разному. Как сказала одна умная казашка: “Когда муж и жена ругаются, муж через пятнадцать минут устаёт. А мы нет”. Они из более прочного материала ваялись.
Это не значит, что они не хотят перемешиваться. Как раз наоборот. Женщина мечтает иметь мужа, наверное не столько из-за детей, сколько из-за того, что им просто необходимо нужно выплеснуть на кого-то всю свою энергию.
Заметили их позу, если они хотят что-то втолковать в мужа. Буква “Ф”! И никак иначе. А у мужчины? Они ему определи “Ж”. Ноги в растопырку, руки к Богу: “Вай дот... Зачем ты так с нами???” (кто не знает – “вай дот” на узбекском, по-моему, просьба о помощи).
Эта история, которой я хочу с Вами, дорогой читатель, поделиться, должно быть, именно из-за такой вот несправедливости могла иметь место.
На очередной встрече друзей мужская половина, видимо, выпила чуть больше обычного. Семеро смелых за столом, заставленным сосудами с содержимым, в основном, чайного цвета, умудрившись по совокупности опорожнить, может быть, лишь одну в общем объёме бутылку, невразумительно молчали под перебор гитары одного из них.
Кровь, взбаламученная алкоголем и, возможно, непрекращающейся женской трескотнёй, ударив в голову каким-то с ниоткуда взятым желанием одного из представителей мужского пола, натолкнула на мысль устроить в следующий раз мужской междусобойчик. Не то чтобы жёны им мешали, следили или, что там ещё можно приписать бабское. Просто решили отдохнуть и вспомнить былые времена без реплик своих подруг. Они же, ясное дело, всё всегда помнят лучше, подробнее и, конечно же, правильнее. Да и выразиться при них по-простому ни-ни.... Даже представить трудно.
Так вот такая возможность появилась совершенно неожиданно. Здесь не обошлось без незатейливой фантазии нашего заводилы Нёмы Загребайло. Именитый человек. Только вот с фамилией неудавшейся. Как человек, он как раз наоборот: выложит всё, что имеет в кармане, и из врождённого хлебосольства своего и особенно его супруги Доры завсегда угостит, чем богат его холодильник.
Главное, как ему на ум пришла такая мысль, просто невероятно.
По утрам Нёма по привычке ещё из армии должен был отмерить свою любимую дистанцию в парке, чтобы день задался. У каждого свой пунктик. Этот не самый порочный. Так считали его друзья, любившие спозаранку не просыпаться, а если вдруг такое и случалось, то спросонья им, извините, подобный бред в голову и не придёт. Во-первых, старость стала напоминать о себе, а во-вторых,... какая разница что во-вторых, если есть во-первых?
Так вот, прогуливаясь, вдыхая свежие ароматы ещё невысохшей росы парка, где он с женой обычно совершал свой утренний моцион, его окликнул незнакомый мужчина примерно его же возраста в олимпийском спортивном костюме времён СССР.
– Извините. Не помешаю? Наум, – представился он и не дожидаясь ответа, спросил с пониманием момента: – Что-то с утра с женой не так? Вы всегда вместе, а сегодня, – он осёкся, видимо поняв бестактность вопроса. – Мне гулять как-то одному одиноко. Не с кем словом обмолвиться. Не против, если мы того,... сегодня вместе “побегаем”?
Нёма окинул его оценивающим взглядом. Коренастый, сероглазый, скорей всего побелевший брюнет смотрел на него с превеликой надеждой. Можно сказать – не дыша.
– Однако! – Нашего Нёмы любимое словечко. Он был великим знатоком анекдотов про чукчей. – Надо же, тоже Наум. В миру Нёма. – Они дружно рассмеялись, и лёд мгновенно растаял. – И как же Вас по батюшке? А то запутаемся в двух Нёмах.
– Ясное дело, Михайлович.
– Значит кашу мы с Вами сварим. Я тоже Михалыч! – Улыбнулся Нёма и, перейдя сразу на ты, как с любым новым иммигрантом, столкнувшись, пусть и случайно, на их пенсионной тропе, обрушился на него с одними и теми же вопросами, дабы знать, с кем дело имеет.
Ответы просто поразили. Так не бывает. Только в кино. Мало было имени с отчеством, так ещё из одного города. И вдобавок с одной и той же улицы Электротехнической. И что особенно поразительно – жили, ну просто рядом. В одном-двух километрах друг от друга с самого детства. И куча общих знакомых, даже девчат по молодости.
Что может так быстро сблизить двух пенсионеров, когда им за восемьдесят, пусть и не очень далеко, как не общие воспоминания.
Они даже не заметили, как доковыляли до того же самого места, где и встретились.
– Хорошо бы отметить небывалое знакомство, – заметил Наум. – Моя жена очень дружелюбная особа и попотчевать кого – её любимое занятие.
Нёма, изучающе рассматривая тёзку, вдруг спросил:
– А не собрать ли нам мальчишник? Ну..., чтоб без них... Сам понимаешь. Да вспомнить былое под шашлычок? Наша компания – семь аидов, почти сверстников. Вот только повод, чтобы за нами не увязались... Нужно что-то экстраординарное.
– Мальчишник, говоришь. Так жениться как бы поздновато. – Наум, почесав за ухом, уставился на Нёму с недоумением. – Постой, я предложу своей вороне, т.е. жене, Галине с редким отчеством Михайловна, не хотела бы она съездить к внукам на выходные. И тогда летняя веранда наша. Только вот причина...
– Это с нас. Причину мы найдём. Пальчики оближешь. По рукам?
На том и порешили, обменявшись номерами телефонов.
Вернувшись домой, Нёма решил обзвонить своих друзей. Хочу сразу Вас предупредить – это не совсем неэлитные мальчики. Элементарный набор, где и кем служили эти семеро аидов до внезапной иммиграции: инженер-химик – Нёма, инженер технолог – Арон, гобоист, он же контрабасист – Илья, математик – Давид, большой спец по кульбитам – Йонатан, уж так случилось. Почётный учитель труда, он же художник местного значения, – Итай и танцор по призванию – Йосеф, или просто Изя.
Интересны их судьбы и за пределами родной империи. Здесь они стали банкирами, брокерами, владельцами собственных, пусть небольших, но фабрик по обслуживанию населения. Музыканты, врачи, проповедовали культуру в народные массы и так далее. Никто не сидит сложа руки до сегодняшнего дня. А уж о досуге и говорить не приходится. Писатели, поэты, художники, мастера слова, музыканты, кулинары. Сами пишут, сами делают свои же книги, постоянные завсегдатаи выставок своих работ. И... И... И...
Но, собравшись своим дружным коллективом за царским столом, где яств немерено, порядочно захмелев, они любили вспоминать нечто явно не вписывающееся в их достойные автобиографии.
Нёма целый следующий день, потягивая виски, искал повод сбора. Но чем меньше оставалось виски в бутылке, тем больше становился беспомощнее.
– Илюша, – позвонил он дружку по негласной кличке “Музыкант”, – послушай, такой вот натюрморт... – И изложил краткую, на пятнадцать минут, идею, попеременно икая, повторяясь и возвращаясь к началу из-за непонятливости своего друга.
– Ты лучше с утра позвони художнику. Ты же в курсе, что Итай спец по натюрмортам. А у нас внуки приехали. Уж извини. – Успел он вставить в непрекращающуюся речь друга.
– Хорошая мысль. А то я себе уже голову сломал, пока в одиночестве искал так называемый мотив. Хорошего вечера.
– По какому поводу празднуешь в одиночку? – Раздался голос вернувшейся от дочери жены. – Сколько раз говорила: не пей эту гадость дома. Кошмарный запах. И что на тебя нашло? Ты же не пьёшь. Что так вдруг? Делись или иди спать, пьянчужка. – Она ласково потрепала оставшиеся волосёнки на лысине мужа. – Я тебе постелю. Ну, дела?!
– Как твой новый эстамп? – Заискивающе спросил на следующее утро Нёма Итая, дав ему некоторое время всё-таки понежиться в кровати, пока его жена ворковала над завтраком на кухне. – Надо обсудить нашу внеочередную встречу ветеранов. Надеюсь, сам-то думаешь, что бы такое предпринять? Ты знаешь, вчера встретил на дороге жизни нашего земляка...
И очередные пятнадцать минут, как патефон пластинку, проиграл встречу слово в слово, как и Илье вчера.
– Иташа, включи мозги. Скучно живём последние три дня. Или только я... Давайте встряхнёмся.
– Мысль – только тогда мысль, когда она приобретает жесткие формы.
– Это ты о натюрморте или как? – Нёма недоумённо почесал затылок. – Ты не понял, что я тебе нашептал? Да с твоей идейной головой это раз плюнуть.
– Я не понял, почему мальчишник. Что-то не припомню... Я же почти не пью. Да без подруг на кого глаз-то кинуть...? И что ты так на них ополчился? Твоя так единственная, кто ловит каждое мужнино слово с открытым ртом. Не обижай жену. Тебе не к лицу.
– Да какая разница, от скольких капель ты опьянел в прошлый раз, если уже всё забыл. Не отвергай идею. Подумай. Хочется взбодриться. Пока-пока. Моя вышла из душа.
– Дорогой, ты не представляешь, кого я встретила в магазине. Помнишь Галю, – жена, раскрасневшаяся от горячего душа, вытирая волосы, выразительно посмотрела на мужа. – Ты нас познакомил на Привозе. Она вернулась из Ленинграда по каким-то делам и вы случайно встретились. Я так до сих пор не забыла, каким взглядом она меня окинула. Но не на ту напала. Так они переехали к нам из Милуоки. Тобой интересовалась. Может, что расскажешь? У тебя такая помять.
Нёма жену боготворил. Он потерял покой с первого дня их знакомства. Околдовала. Думается, он до сих пор под её чарами. По крайней мере, со стороны это выглядит совершенно правдоподобно.
– Галя, Галочка, конечно, помню. Мы учились вместе. Хорошая девушка была. У неё перед дипломом появился ухажёр. И она его от меня скрывала. А потом вдруг пропала сразу после защиты. Она мелитопольская. А в Одессу приехала учиться. И мне действительно нравилась. Но появилась ты, и всех затмила. – Он замолчал.
Воспоминания вдруг обрушились на него с непонятными чувствами. “Поплыл в тоске необъяснимой...”, как у Ёськи Бродского в “Рождественском романсе”. Прошло почти пятьдесят пять лет.
Они вместе учились на химико-технологическом факультете политеха. Картинки прошлого чётко вырисовывались в его сознании. Она была старше его на полгода. Вспомнилось, как Галя пригласила его к своей бабушке на Азов. Рассказывала о рыбалке. Как она была притягательна! А он... Не то сначала испугался, не то что-то, что и не запомнилось. Но её озорной, испытывающий взгляд... Как будто это было недавно.
А во время первого поцелуя она успела вставить палец между губ, пусть глаза были совсем даже не против. Строптивая была. И чертовски привлекательна.
– Боже мой, как вчера, – проговорил он вслух, совсем забыв о присутствии жены.
– Номик, вернись. – Голос жены заставил вздрогнуть, не дав досмотреть что-то, может быть, важное. – Ну-ка, ну-ка колись, о чём размечтался, – пропела она с ухмылкой, протирая влажной тряпкой жирныё листы фикуса. – Должна признаться, она выглядит очень достойно для своего возраста.
– Интересно было бы встретиться, – проговорил Нёма.
Дора, посмотрев на него с чуть ироничной улыбкой, проговорила:
– Мы обменялись телефонами. Я предчувствовала, что она тебе небезынтересна. Не беспокойся. Ревновать поздно. Мы уже чуть-чуть повзрослели. На сколько ты её старше?
– На минус полгода, однако. Ты бы не возражала пригласить её с мужем в гости?
– Смотри, какие вы одинаковые?! Она нас уже пригласила на субботу. Я не отказалась. А почему нет? Приятный человек. Плюс – доставить тебе удовольствие. Так что готовься к воспоминаниям. А мне и её мужу наверняка интересно будет за вами наблюдать, и появится повод подружиться, если ты не против.
На Нёму нахлынули ощущения прошлого, да такие, что ему пришлось найти повод уйти из дома.
– Дора, мне нужно в магазин. Тебе ничего не надо купить из овощей для ужина?
– Да нет, милый. Можешь просто уйти в свой кабинет. Я не обижусь. Со мной тоже случается подобное, когда я вспоминаю наши первые встречи. Особенно первый поцелуй. Помнишь. Стыдно сказать, но я была мокрая. – Дора говорила нараспев, специально, чтобы подзадорить мужа. – Мне не повезло. Ты уже был опытный боец, а для меня стал первым и единственным. Так что тебе вспомнить былое явно не помешает.
Ведь встречаются жёны, как Дора. Редко, но случается. Нёма любил её за такую прямолинейность , лёгкую иронию, тонкое чувство юмора.
Галя была ей полная противоположность – дерзкая, острая на язык, но не бесцеремонная. Он, удобно усевшись в кресле и закрыв глаза, отчётливо увидел их сцену прощания:
– Нёма, я уезжаю. Мне предложили работу в Питере. Слышала, у тебя появилась зазноба, много младше меня. Не теряйся.
Она подошла к нему, прижалась к груди на несколько секунд и, подняв голову, притронулась сухими губами к его щеке. – Ты не обижайся. Мы слишком разные. Вряд ли я встречу кого-нибудь, кто мог бы ублажать тело, как ты. Для женщины гораздо важней подготовка к сексу, нежели... – Не договорив, Галя отвернуась от него. – Вряд ли я ещё раз столкнусь с кем-то вроде тебя. Боже, сколько мусора в моей голове? Да и тебе уже время задумываться о семье, детях... – Она отошла к окну. Дождь стучал в стекло, образуя тонкие, торопливые струйки. И как-то непроизвольно по её щеке тоже прокатилась слеза. Она быстро смахнула её пальцами.
– Давай не будем долго прощаться. Просто поцелуй меня в последний раз.
Впервые она на него обратила внимание на вечеринке в общежитии по случаю дня рождения Итая, закадычного друга детства. На следующий день Итай так, как бы между прочим, поинтересовался, куда это он умыкнул Галину?
– Она тебе не по карману, хлопец. Любит дорогие рестораны и деньги. А ты нищеброд, как и я. На что жить собираешься? А альфонсов она не признаёт. – Он выпил теплой воды прямо из графина. – Фу, гадость какая.
– Может ты и прав, но какая женщина. Посмотрим. Поспеши! Пора на занятия.
В аудитории уже собралась почти вся группа, но Гали не было.
– Что я тебе сказал. Пойдём, осталась одна свободная парта. – Они поспешили было в её сторону, как тут вошла Галя с новой причёской и в одеянии вовсе не для занятий. Итай тут же освободил место для неё, сев на одну парту вперёд.
– Привет, Нёма. После занятий сразу в библиотеку, – прошептала она. – У меня много вопросов. Нужна помощь. Не против?
Так завязалось знакомство, перешедшее в нечто большее, чем дружба. Почти на два года. Галя сразу заявила: хочешь быть рядом, будет счастлива, но о свадьбе и не мечтай.
Сколько же лет прошло... Иные столько и не живут. Интересно, какая она и кто тот “несчастный”, как она выражалась, стал её мужем?
Нёма встал с кресла. В окне напротив деревья все из себя расфуфыренные приглашали в гости, и он, предупредив жену, отправился купить себе пива. Последний раз он пил пиво с ней, с Галкой, как он любил её называть.
Осеннее солнце грело не так нещадно. И пурпур красок порождал радостные нотки даже при некотором подавленном настроении.
Нёма неосознанно свернул в парк. Опавшие листья хором зашуршали под ногами, перебиваемые редким аккордным фальцетом треснувших сухих веточек, прикрытых осенним, сорвавшимся разноцветьем. Воспоминания вернули его в Дюковский сад, где он с Галей любили проводить редкое обоюдо-свободное время вдали от шумных горожан. Это было так давно, но кажется, будто вчера.
Терпкий запах галиных духов неправдоподобно освежив его память, заставил закрыть глаза, и её лицо оказалось так близко и созерцательно, что он от неожиданности вздрогнул от треска сухой ветки под ногами.
– Нет, так можно и свихнуться, – пробормотал он, сжав уши руками.
– ...тересно, что ты здесь делаешь, – услышал вдруг приглушённый, до боли знакомый голос. – А ты совсем не изменился. Я наблюдаю за тобой уже несколько минут. Неужели вспоминаешь о наших прогулках в гостях у Дюка?
Нёма, обернувшись, увидел улыбающуюся Галю.
– Галка! Боже мой. Как же я рад тебя видеть. Ты живёшь здесь? Недалеко от парка? Как я мог тебя не заметить?.
– Ты прошёл мимо, занятый своими мыслями и никого, и ничто не замечающий. – Она одарила его всё той же озорной, испытывающей улыбкой. – Ну, подойди. Хотя бы обняться. Это я, всё ещё твоя Галка из юности.
Зачем подглядывать встречу, столь неожиданную, заставшую врасплох постаревшего юношу, так мечтавшего вернуться в то замечательное время всего пятнадцать минут назад? Оставим их наедине. Это их время воспоминаний, которые, возможно, и не для наших ушей...
Думается, мысль о мальчишнике наверняка затерялась в сознании Нёмы. И скорее всего, он соберёт всю свою компанию у себя дома для знакомства с подругой из далёкой Одессы, из тех славных времён, когда все они были молодые и бесшабашные, как в учёбе так и в любви. Строили планы, мечтали о лучшем времени после совсем недавно закончившейся войны.
Декабрь 2020