Мост

(все персонажи и события являются вымышленными и любые совпадения случайны)

   Идти домой не было никакого смысла. Сегодня Семён Аркадьевич понял это окончательно. Он брёл сам не зная куда и практически прошёл пол города от своего бывшего управления Мостотряда до того самого моста через реку Обь, с которого всё началось и возможно: «там всё и закончится!» – такая шальная мысль вдруг пронеслась у него в голове и уже не отпускала его ни на минуту.
- Да, так будет лучше для всех – подумал он. В свои сорок два, как ему представлялось, он добился многого, но теперь, как оказалось в итоге, на самом деле – ничего… Мысли произвольно потекли в различных направлениях, и как кинопанорама перед его очами развернулась вся его сознательная жизнь…

   Ещё в конце восьмидесятых, он – молодой специалист в полном расцвете сил и в ожидании радужных грёз и надежд на светлое будущее, выпускник Политеха Европейской части СССР приехал в Барнаул по распределению в эту шарашку – Мостоотряд, как тогда ему казалось, на короткое время. Но, как говорят в народе человек предполагает, а Бог располагает…
    Эта, как ему тогда казалось, временная остановка, оказалась длиною во всю его жизнь и длилась до настоящего момента. Подумать только, ведь эта остановка на такое продолжительное время, хоть и в милом, но все же в провинциальном столичном городке, ну совершенно никак не входила в его жизненные планы…
    Конечно, без наличия серьезных связей трудно, или даже вернее совершенно не реально было рассчитывать по окончании ВУЗа на направление в Москву или Ленинград. Одно уже было хорошо, что его не сослали, как многих других, на великие стройки Восточной Сибири возводить мосты для БАМа. Там он уже побывал в составе ССО и быстро понял, что все красивые призывы и правильные речи о ведущей роли молодежи на торжественных собраниях, и различных конференциях, на деле оказывались пустыми словами и заканчивались гнилыми болотами.
    Он это ощутил на своей шкуре, когда, ещё на втором курсе, записался в стройотряд за компанию с другими такими же романтиками. Пожалуй, все парни были очарованы комсоргом ВУЗа Никой, которая очень вдохновенно призывала всех студентов отправится на стройки БАМа хотя бы на летние каникулы. Он, вполне уверенный в себе, но все же немного опасаясь её (она была на два года старше и на два курса ближе к окончанию института) вошёл в состав штаба ССО, и работал практически на износ, координируя состав их отряда и согласовывая с заказчиками постоянно меняющиеся планы предварительных работ.
    Трудно было признаться даже самому себе, что влечет его в Сибирь не только трудовой подвиг и исполнение комсомольского долга, а в первую очередь возможность поближе познакомиться с Никой в условиях лесной романтики. Наверно, эти не в полной мере сбывшееся ожидания, были его первым серьёзным жизненным разочарованием…
    Вначале всё шло как будто нормально, они вполне подружились, и он всячески пытался оказать Нике все знаки своего внимания. Правда дальше дружбы их отношения не заходили, но она всегда как бы давала повод думать, что всё ещё возможно…
   Когда по окончании учебного года и сдаче всех экзаменов и зачетов они отправились на БАМ, в составе двадцати четырёх человек, его шансы на успех и очарование «спортсменки и комсомолки» были, по отношению к другим (практически всем молодым парням, влюблённым в своего комсорга) максимальными. 
    Ника, определённом образом выделяла Семёна ото всех других воздыхателей (сказывались совместная подготовка проекта и их завязавшаяся дружба). Таким образом, еще до прибытия в столицу БАМа – Тынду, всем ребятам стало всё это предельно ясно, и они, немного журя и подкалывая Семёна, переключились на других девчат, тем более потому, что их был избыток, так как в их студенческом отряде соотношение парней и девчат было один к двум.  Веселая и шумная дорога под стук колёс и звон гитары пролетела практически мгновенно, правда в конце пути они немного поголодали, так как все припасы, взятые с собой были съедены, ходить в вагон-ресторан было слишком накладно, а на перронах, во время коротких остановок,все бабушки, торгующие молодой картошкой и пирожками в европейской части страны, здесь в Сибири куда то все подевались, и лишь иногда им везло, и они как голодная саранча, нападали на одинокую торговку, опустошая вмиг все её запасы.
     Как же все это было здорово: вечно голодные студенты, свободно могущие утащить из-под носа твою порцию снеди, и при этом нимало не сомневаясь, на твои претензии про такое их ужасное поведение, свободно и весело заявить: «В кругу друзей не щёлкай клювом»!
    Сегодня у Семёна Аркадьевича дом полная чаща, в питании он себе не привык отказывать, балуя себя и своих близких различными заморскими деликатесами, вот только чаща эта, как теперь оказалась вся в трещинах, и непонятно на чём ещё держится.
- Да, что теперь делать? Ради чего жить? Всё пошло крахом! И над Семёном Аркадьевичем все жёстче и неумолимей нависал вполне реальной срок минимум по двум-трем статьям, что в совокупности сложений предположительных лет наказаний, тянуло на 10-15 лет отсидки в местах не столь отдаленных.
   Да, идти на зону в мир понятий и уркаганов Семёну Аркадьевичу совсем не хотелось!
    Он немного коснулся этой особой жизни там на БАМе, когда пять парней их группы забросили на дальнюю делянку объекта, где они в течении двух месяцев «пахали» выкорчевывая необъятные пни в тайге, кормя тьмы гнуса, и изнемогали от жары в болотах, строя опалубку для опор будущего моста, через небольшую речушку.
    Бригадиром, или как его все называли «бугром» был кряжистый мужик с «богатым и обильным» прошлым опытом лагерей и отсидок. Как он попал на эту Всесоюзную стройку для Семёна тогда вначале, было полная тайна. Но, как потом выяснилось, таких бугров было достаточно. Начальство закрывало глаза на внутренние порядки, царящие в бригадах, главным было выполнение сроков и объемов работ…
    А порядки в бригаде были жёсткими, это студенты прочувствовали на своих горбах, когда после недельной пахоты на износ попытались навести справедливость, указав бригадиру на то, что другие члены бригады не выходят на делянку, а остаются в балке, где пьянствуют целыми днями. Сам бригадир первую неделю, дав задание бригаде куда-то испарился, и приехав в следующий понедельник дал громовой разнос всем участникам бригады, используя в полной мере весь запас матерных слов, полученный им в местах не столь отдалённых.  Петрович, так все звали бугра, дал им четкое понимание того, что они тут все салаги, и не имеют права голоса, а если хотят что-то изменить и сменить бригаду, то вперёд по тайге семьдесят километров пёхом в райцентр с жалобой к начальству…
- Вы поймите, будущие инженеры-интеллигенты, - вдруг по-отечески заговорил он, то что вы пашете здесь и сейчас, это и есть полная справедливость. Вас и выделили нам для этого. Сколько вы здесь будете с нами? Месяц, ну максимум два-три, если выдержите! Вы сейчас практически пока мало что умеете, топор то и то держите как дубину. Задание моё не выполнили, делянку от поросли не освободили, пни не выкорчевали, ров не подготовили, щиты не сколотили. Как же так вы «пахали»?
   Он нервно закурил беломорину и продолжил,
- А, мои работяги, вкалывали тут до вас, и останутся работать и после, когда придёт промозглая осень и суровая Сибирская зима. Сейчас летом, нам всем надо по максимуму в основном закрыть, а лучше и перекрыть план, чтобы затем доделывать упущенные недостатки, мелочи и недочеты, которых, поверьте мне, всегда хватает…
Ребята все затихли, слушая бугра.
- Так что хватит сопли жевать, завтра все на объект, там и посмотрим на вас в деле.
   Надо отдать должное Петровичу, с его приездом в бригаду трудовая дисциплина вмиг улучшилась, и вся бригада исправно выходила на работу, осваивая и перевыполняя полученный план.
    К концу второго месяца трудовой вахты, когда были залиты бетоном основания будущих быков нового моста выдался двухдневный выходной и Петрович дал добро на отдых всей бригаде в райцентре. Все загрузились в кузов сто тридцатого и взяв с собой запас чистого белья первым делом решили посетить общественную баню. После, вымывшись общие интересы бригады стали разниться. Студенты отправились в клуб на концерт агитбригады, а Петрович и его братва растворились по балкам и избёнкам райцентра. Всем была предоставлена полная свобода отдыха и даже Петрович выдал каждому по червонцу в счёт будущего аванса. Уговор был в том, чтобы всем как штык нужно быть к шести часам утра в понедельник у конторы для возвращения на объект.
   С тем и порешили. Свои червонцы студенты вмиг спустили, купив у местной знаменитости – Любки восемь бутылок самогона с некоторой закусью, и придя в клуб на концерт, были уже изрядно навеселе.
    Семён глазам своим не поверил, когда на сцену клуба вышла Ника, одетая в изящное красное платье в горошек. Она была ведущей этого концерта, и как оказалась организовывала такие вот концерты по всей трассе БАМа, другими словами, и здесь, она оказалась руководящей и направляющей – не зря же уже была кандидатом на вступление в великую партию коммунистов.
    Студенты, узнав своего комсорга, радостно рукоплескали участникам концерта, и можно сказать, вначале, создали ту атмосферу праздника трудовых будней, которая и требовалась. Однако, к концу концерта, когда на сцену вышел баянист и затянул очередную народную украинскую песню, Петро – друг Семёна не выдержал:
- Эй, хлопче. Кто ж так поёт?
   Он вскочил на сцену и попытался отобрать у исполнителя баян, видимо желая показать всем как нужно исполнять народные украинские песни.
Но его порыв был неправильно истолкован, и из-за кулис к нему направились двое дюжих ребят, чтобы его успокоить и вернуть на место. Это было их полнейшей ошибкой и сделать то, что они хотели, было совершенно нереально, так, как и Петро был тоже дюже гарный хлопец, а выпитая горилка сделала своё дело, удвоив и без того немалые его силы, и он без промедления вступил в потасовку с этими ребятами.
   Завязалась драка, жестокая и беспощадная. Зал взревел от восторга, так как, беспорядки всё более и более увеличивались. Из-за сцены выбегали новые участники, пытающиеся оттащить вглубь сцены за кулисы всю эту ватагу дерущихся, и это им почти удалось, когда клич:
- Наших бьют! – заставил Семёна и других студентов решительным образом вступиться за Петра. Теперь всё пошло с новой нарастающей силой, и воюющие стороны перейдя на ненормативную лексику, отвешивали друг другу хорошие пилюли и тумаки, заняли практически всю сцену клуба, и вся эта происходящая баталия выглядела как режиссированное действо. Уже из ноздрей нескольких участников драки потекла кровавая юшка, и многим поставили сияющие «фонари», которые сходили в дальнейшем всю неделю. Ситуация становилась просто неуправляемой, к студентам и работникам культурного досуга этой свары стали подключаться и другие участники, из тех, кому подраться – как воды попить. Неизвестно чем бы всё это закончилось, если бы кто-то не успел сбегать за участковым, и он прибыв на место, решительным образом пресёк всё это безобразие до банального просто, выпалив из Макарова в воздух:
- Прекратить, кому я сказал! – закричал он.
   Толпа рассеялась, местные мужички и парни, участвующие в потасовке, юркнули в потаённые углы и растворились, и на сцене, ещё возбуждённые, потные и красные, с разрисованными физиономиями, остались первые участники всей этой массовой драки: студенты и культработники.
    Концерт был закончен, и всех участников данного действа, настоятельно пригласили для дачи показаний в местное отделение.
- Ну, интеллигенты. Как всё это понимать?
- Простите нас,- вступился Семён.
- Бог простит, а я сейчас составлю протокол за хулиганство и все вы вылетите из вашего института, а может быть и отправитесь в места, не столь отдалённые. Как вам такая перспектива?
- Виноваты, что уж говорить. Ничего не понимаем, даже и не знаем, как это вышло.
- Да как же не понимаете? От вас же сивушным запахом за версту несёт, небось у Любки эту дрянь покупали? Не умеете пить, не пейте! К тому же правонарушение лицом, находящимся в алкогольной зависимости, является отягчающим обстоятельством Пишите пока объяснительные, потом решу, что с вами делать.
Участковый, раздал всем по листу бумаги и удалился из кабинета. Все пятеро студентов сидели за большим столом, вертя в руках ручки.
- Ну, Петро и подставил ты нас, - обратился к зачинщику Влад
- Всё теперь нам кранты, исключат нас из комсомола и попрут из института.
- А, я, чё? Я не звал вас впрягаться.
- А, кто тогда орал: «наших бьют!»
- Ребята, это я, - вступил в разговор Данила,
- Я же не знал, что так всё закончиться!
- Знал, не знал, теперь то уж что?
- Чё писать то будем? - промолвил Илья.
- Да, чё там писать, всё уже и так ясно. Кранты нам. Спасибо Петру!
   Ребята в растерянности смотрели друг на друга. Никто не ожидал, что долгожданный отдых от трудовых будней в тайге, так хорошо начинавшийся, окончится такой вот разрушительной концовкой в отделении милиции. Причем все стали осознавать реальную перспективу окончания еще не начавшихся карьер молодых специалистов. Ясно было одно - что дело приобрело нешуточный оборот и хорошего выхода из него не наблюдалось. Все погрустнели, завздыхали и никак не могли начать писать эти трудные объяснительные...
- Ну, что студенты. Как успехи? – заглянул в дверь участковый.
- Да, что-то у нас не получается – ответил Семён.
- Ну, это понятно. Кулаками махать и срывать концерт – это вам просто. А объяснить зачем вы это делали – тут у вас незадача! Давай ка, ты говорливый - пойдем со мной.
   Семен вышел из комнаты и пошел вслед участкового в другой кабинет. Дверь открылась, и Семен увидел за столом сидящих двух культработников, с яркими «фонарями» под глазами, прекрасную Нику и сурового бугра Петровича.
- Ну, вот, - обратился ко всем участковый, - Решайте меж собой все вопросы, о которых мы с вами переговорили, а я пока пойду покурю.
Дверь захлопнулась. Семён в растерянности стоял перед участниками агитбригады, не зная, что и сказать.
- Вы ребята простите нас, мы это не со зла, - наконец молвил он.
- Простите, как у вас всё просто! А кто нам будет возмещать порчу баяна? А избитые лица артистов? Нам же еще три концерта нужно дать до конца месяца. – вступил в разговор один из присутствующих.
- Ребята, ну мы же с вами уже обо всём договорились, что вы опять? – вступила в диалог Ника, - я думаю, что Семён будет со всем согласен. Так ведь?
- Согласен с чем?
- А, мы тебе ещё не сказали? Вот смотри Семён, эта потасовка ни вам ни нам совершенно ни к чему. Это портит отчетность и местному участковому, так что всем нам нужно решить эту возникшую проблему миром. Проблема в том, что и местные знают об этом происшествии.
- А, как же участковый?
- С участковым договорился ваш бригадир, он тебе позже всё расскажет.
- Так в чём дело? Мы конечно за решение всей этой проблемы миром.
- Вот, значит все и решили. Ваш бригадир внёс уже компенсацию за причинённый ущерб всем участникам, так что если вы согласны, то мы все разойдемся миром и не будем нигде раздувать и вспоминать эту историю, нам совершенно не нужна столь дурная слава о нашем институте. Ника посмотрела в глаза Семёну, и он понял, что не только «дурная слава» об институте заботит её. Он ответил ей влюблённым взглядом своих карих глаз и с удовольствием повторил,
- Ну так всё решено?
- Погоди, пойдем перетрём,- вступил в разговор Петрович, приглашая Семёна на выход.
   Они вышли в коридор, и Петрович объяснил все условия разрешения этой истории.
- Значит так студент, расклад такой: вашу зарплату за сделанную работу до сегодняшнего дня я отдал этим артистам в счёт компенсации всех убытков: порванного баяна и других полученных ими неприятностей.
- Хорошо, мы согласны.
- Подожди, это ещё только цветочки.
- В каком смысле?
- В самом прямом. Чтобы разойтись миром с участковым, придётся всей нашей бригаде поднапрячься.
- Мы готовы.
- Вы то готовы, что вам охальным ещё остаётся? Но как ваш залёт должен я компенсировать для других?
- Ну, я не знаю, Петрович ты сам реши.
- Я уже и решил. Теперь дело за вами. Короче, чтобы закрыть это дело, участковый потребовал сделать ему баню, причем быстро - в недельный срок. Понимаешь?
- Не совсем.
- Ну, и дурак. Или мы строим ему баню, и он закрывает глаза на все ваши проказы и грехи, и угомонит местных, а если нет, то открывает дело, и там уже как Бог даст, или справедливый Советский суд, ну ты понимаешь вашу перспективу тогда?
- Да, я же сказал, мы согласны.
- Подожди говорить за всех. Сходи побазарь с другими. Расклад такой, вашу будущую зарплату я отдам другим членам бригады, чтобы они поучаствовали во всём этом деле, без них вы не сможете справиться с этим заданием. Так что к концу вашей практики ваши карманы будут пусты. Иди обсуди по-быстрому с другими школярами.
- Семён отправился к друзьям.
Те сидели в комнате с кислыми лицами. Кто-то уже исписал половину листа, кто-то только начал писать объяснительную. Во всей этой сцене сквозило полное отчаяние и неизбежность настигшей всех беды.
- Ну, что? О чём там вы с участковым так долго говорили? – спросил Данила.
- Так, ребята, у нас есть шанс всё решить миром, нужно только ваше согласие.
- Какое согласие?
- Короче, за нас вступилась Ника и наш бугор.
- И, чё, помогло?
- Да, слушайте. Нашу зарплату за прошедший месяц мы отдаём артистам за испорченный баян и поставленные синяки.
- Конечно, мы согласны.
- Подождите, это ещё не всё. Нам нужно за неделю построить баню участковому.
- Вот, это да! Мы же не специалисты, кто из нас плотник?
- В этом деле нам поможет Петрович с нашей бригадой, но будущую зарплату мы тоже не получим.
- Другими словами останемся с «голым задом», - вступил в разговор Пётр.
- Уж ты бы лучше помолчал, из-за тебя же всё началось – включился Влад.
- Так, ребята, давайте решать быстрей. Или мы с «голым задом» но без последствий возвращаемся домой в институт, или нас отчисляют за массовую драку. Думайте…
- Да, чё тут думать! Обосрались, так чё теперь условия выдвигать? Хорошо ещё, что нам идут на встречу, - Данила, нервно закурил папиросу.
- Ну, всё, я иду, говорить, что мы на всё согласны. Так?
- Да, давай, командир, решай побыстрее эту бодягу, чего уж!

   Семен вышел в коридор и объявил Петровичу, что все студенты согласны с поступившими предложениями. Тут вскоре вернулся и участковый. Поглядев на бугра, он спросил:
- Ну, как?
- Всё в норме, - ответил Петрович, - завтра в тайгу на валку леса, а со вторника приступим.
- Добро, так студент, давайте мне ваши объяснительные.
- А, мы еще их не написали, всё же уже решили, может быть объяснительных не надо?
- Надо, Федя, или как там тебя – Сёма, надо! Это на тот случай, если вы попытаетесь свинтить. Это моя страховка и ваша головная боль. Так что давайте выздоравливайте и трудовым подвигом искупайте свою вину. Всё заканчивайте свои писульки побыстрее, отдавайте их мне и до встречи во вторник. Петрович знает где.
    Семен вернулся в кабинет и прояснил еще раз всю ситуацию. Все облегченно вздохнули, и принялись быстро дописывать свои объяснительные. На этот раз ручки скрипели напряженно и отчаянно, и через десять минут все сочинения были написаны. Участковый, зайдя в кабинет, собрал их, пробежав бегло глазами, и удовлетворенно крякнув, сложил их в отдельную папку «Дело №...».
- Всё, студенты, можете быть свободными. Жду вас во вторник.
   Все участники вышли на крыльцо отделения.
- Так школяры, на сегодня свободны, а завтра у конторы к восьми будьте готовы как штык, поедем на лесоповал. Я найду всех других, знаю все места где они зашухарились на выходные. -  сказал Петрович, и пошел от них не оглядываясь.
- Так, а нам, что делать? – спросил Илья.
- Как что делать, давайте продолжим отдых – предложил Влад, - у меня еще немного денег осталось.
- Вот, вот, давайте отметим такое «счастливое» окончание, - пробасил Петро.
- Уж ты бы Петро помолчал. Ладно, давайте куда-нибудь пойдем. Какие будут предложения?
- Ребята, а давайте к нам в клуб, - вступила в разговор Ника.
- А, ваши «разукрашенные», не будут против? - спросил Семён.
- Да, нет, мы же уже обо всём договорились, да и ребята они хорошие. Никто не ожидал что так всё получится. А деньги от вас они потребовали, чтобы купить новый баян, их же тоже за испорченное имущество спросят. А баян немецкий – дорогой, такой только в Иркутске можно купить. Вы их тоже поймите.
- Ну всё, тогда мировая, - протянул свою руку Семён двум особо пострадавшим из числа работников культпросвета.
- Да, мир, - ответили те, пожав по очереди всем руки, и отправились все вместе назад к клубу, где совсем недавно вели друг с другом нешуточную баталию.
По дороге, заглянув в Райпо, и скинувшись все вместе, купили для мировой несколько бутылок Агдама, и в благостном настроении, обсуждая уже с юмором всё происшедшее прибыли к месту.
   Клуб был пуст, публика уже давно разошлась, а оставшиеся артисты агитбригады занимались своими делами. Кто-то варил суп, кто-то чинил одежду, а остальные бесцельно сидели на задворках клуба и жарко обсуждали всё произошедшее. Они были вначале удивлены, увидев вместе противоборствующие стороны, но услышав их смешные рассказы о том, кто, кому, и сколько навалял, тоже включились в это обсуждение, припоминая в деталях все произошедшее. Купленное вино только добавило настроения и на пустыре за клубом зазвучал баян, привлекая к себе и местную молодежь. Так что необычно сорвавшийся концерт агитбригады в клубе, продолжился до глубокой ночи на открытом воздухе. Молодежь танцевала, пела и со смехом вспоминала все те подробности произошедшего инцидента.
- А, я вначале думал, что так было задумано, - смеясь, рассказывал местный парень,
- Ну, когда Петро выскочил на сцену, и попытался отнять баян.
- Во, во, было очень смешно, - поддержали его другие.
- Вам смешно, а у меня до сих пор лицо горит, - вступил в разговор один из пострадавших.
-   Считай, ты за культуру пострадал, - смеясь ответила ему, одна их артисток.
Все дружно рассмеялись и продолжили обсуждать все эти удивительные события. 
  Постепенно, ближе к двум часам ночи, организовавшаяся компания местных жителей и приезжих артистов стала распадаться. Кто-то пошел домой, кто-то пошел провожать кого-то, кто-то просто пошел спать, кто-то уже был в неадекватном состоянии и заснул на сцене клуба, сказались добавления горилки, которые принесли с собой местные парни. В общем, всё заканчивалось вполне сносно, и Семён с радостью всё глядел влюблёнными глазами на свою спасительницу Нику.
- Ну, что ты так на меня смотришь Семён? – смеясь проговорила Ника,- Лучше проводи меня домой.
- Куда? – не понял Семён, - Разве ты не в клубе живёшь?
- Да, нет, мне как начальнику агитбригады выделили отдельное жильё у бабы Зины, пошли.
- Они встали, и тихонько, и не оповещая других, так сказать «по-английски», растворились в темноте глухой Сибирской ночи таёжного посёлка.
   Проходя по мостку через местную речушку, делящую посёлок на две части Ника остановилась на середине, облокотясь на перила мостка, и глядя на реку, проговорила:
- Как же сегодня все красиво и сказочно!
- Что ты имеешь в виду,- спросил Семён.
- Да, всё! Посмотри, какая лунная дорожка бежит по реке, как река журчит, как птицы поют!
- Да, а я не слышу.
- А, что же слышишь ты?
- Я сейчас слышу только звук моего сердца, которое отчаянно бьется, не смея решиться на ….
- На что?
- Ну, на благодарность моей спасительнице!
- А, вот ты о чём. А мне казалось, ну в твоем взгляде, я читала нечто большее…
- Да, Ника, я люблю тебя уже больше года, ты же знаешь!
- Ну, Сёма, скажем так – я догадываюсь. Но ты же прямо мне о своих чувствах не говорил, всё только намеки, многозначительные взгляды, да вздохи…
- А, я тебя боюсь, боюсь, вдруг ты посмеешься надо мной. Ты такая строгая и красивая!
- Так ты трусишка?
- Что ты, вовсе нет! Но с тобой на меня всегда какая-то робость нападает.
- А, сейчас, что, пропала? - смеясь проговорила Ника.
- Ну вот, ты опять смеешься, огорчился Семён, и его рука, готовая обнять Нику, непроизвольно упала.
- Ох и дурачок же ты, продолжая смеяться, и ложа свои руки на его плечи, заговорила тихим голосом Ника. Она первая коснулась его губ своим ртом и пронзительный разряд, словно от вспышки небесной молнии пронзил обоих. Они, вначале бесконечно долго целовались там на мосту у лесной реки посёлка и затем уже не смогли в эту ночь дойти до дома бабки Зины, уединившись в первом попавшимся на пути стоге сена…
   Яркая луна, запахи друг друга и аромат свежескошенной травы, звуки птиц и ранние крики петухов сделали эту ночь самой необыкновенной в жизни обоих. Семён впоследствии всегда её вспоминал с тихой грустью, и всегда в душе она откликалась тихим веянием счастья. К тому же для него эта была первая интимная близость и он в эту ночь познал, что значит стать настоящим мужчиной. Ника была уже более искушенной в этих делах и помогла Семёну ощутить всю ту мощь молодого организма, изнемогающего от любви.
   Когда заря окрасила небосвод, а их молодые организмы были уже истощены вконец, обоим стало понятно, что пришло время расставания.
- Ну, что Сёма, тебе пора. Скоро вам нужно ехать, разрешать возникшие трудности. Да и мне нужно всё же появиться у бабы Зины, а то поди волнуется старушка, это же первая ночь, когда я не пришла ночевать.
- Ника, а когда мы снова увидимся?
- Не знаю, мы завтра уезжаем дальше по маршруту. Как-нибудь встретимся, если не здесь, то в городе, в родном институте. Ты ведь теперь меня не боишься? Её лукавые глаза блеснули, и она смеясь поцеловала его в щёчку.
- Да, я тебя просто боготворю! И на всё готов, хоть звезду с неба, и то достану!
- Ладно, звезду с неба не нужно. Давай разрешай все возникшие неприятности. До встречи. Она оделась, отряхнулась и поспешила домой, прервав попытку Семёна её проводить.
- Не надо Сёма, здесь деревня, и уже светло. Нас могут увидеть.
- Да мне всё равно! Пусть видят!
- Тебе всё равно, а мне нет. Я же всё ещё комсорг нашего института, и не хочу вылететь за аморалку, знаешь сколько таких историй?
- Так выходи за меня замуж!
- Ты что делаешь мне предложение?
- Да, делаю!
- Сёма, я подумаю.
- То есть нет?
- Дурачок, пока…
     Она побежала вдоль дороги не оборачиваясь, а он в оцепенении отчаяния и счастья не мог подняться до конца не понимая, что же ему ответила Ника. Яркое солнце залило уже весь простор, и Семён вполне счастливый прибыл к конторе в назначенный час. Там уже практически все были собраны. Мужики немного ворчали, что один выходной студенты «похерили», но делали это без особой злобы, а тут и Петрович прикатил на сто тридцатом.  Все погрузились, заехали в одно место, где загрузили инструмент и пилы, и отправились на делянку в тайгу, где предстояло свалить несколько сосен, чтобы разрешить возникшие проблемы.
    Работали споро, так что к концу дня всё уже было готово: сосны свалены, сучья обрублены, деревья в размер распилены, кора снята. Оставалось все это перевезти, но к несчастию сломался ЗИЛ и пришлось заночевать на делянке. Впрочем, эта ночевка в просторном шалаше, устроенном из обрубленных веток, была хорошей и даже храп мужиков, не мог помещать уснуть уработавшимся студентам и все они сразу отрубались, залезая в шалаш после общего ужина.
    Решением Петровича бригада была довольна, по всему выходило, что заработок этих месяцев будет солидным, кроме того они на самом деле перевыполнили план и поэтому могли себе позволить эту непредвиденную шабашку.
- А, че Петрович, здорово ты развел студентов! – молвил один из остающихся дежурить у костра – Михась.
- Они сами себя развели, а я им только помог решить дело. Или ты против?
- Да, нет, я только за, но мы же вдвое больше свалили сосен, чем требовалось нам на эту баню. Зачем так упыхались? Смотри уже все дрыхнут!
- А, ты что Михась, против бани у нас?
- Вот это да! Так что, мы не только менту баню сгоношим, но и себе?
- Правильно мыслишь! Порубочный билет участковый мне дал, а сколько я свалил сосен, это уже мой вопрос. Лесник проверять не будет, он на крючке у участкового. Так что всё в ажуре: участковый доволен, студенты довольны, ну и мы тоже в прикупе. Только студентам пока ни гу-гу. Вначале их отправим вместе со Степанычем начинать строить, а ты тем временем с Друзьдём вывезете к нам на участок оставшийся лес. Понял?
- Какой базар бугор? Всё сделаем Тип-Топ.
    Встав рано поутру Серёга – шофёр ЗИЛа разобрал и промыл карбюратор, поменял мембрану в бензонасосе и грузовик заурчал довольным рокотом всех восьми цилиндров.
- Всё Петрович, аппарат готов к погрузке, давай будить всех.
- Сейчас вскипит взвар, тогда и подниму бригаду. А то, без завтрака сегодня будет туговато, - ответил бригадир, помешивая в котелке пшённую крупу.
    Впрочем, свежесть раннего лесного утра само подняло практически всех участников лесной братии, и только Семён продолжал беспробудно спать, улыбаясь во сне счастливой улыбкой.
- Так бригада, давайте по-быстрому умываться и все к столу. У нас сегодня много дел. Даст Бог, перевезем весь лес и поднимем пару-тройку венцов.
    Опыт и молодость, соединённые вместе сделали своё дело: баня участковому была построена в срок, и её даже обновили, попарившись там всей бригадой. На следующей недели возвратились на свой объект и вновь принялись возводить, теперь уже для себя другую баню. Как на их объекте появился весь необходимый материал, студенты вначале не поняли, но потом осознали, что это же они сами заготовили бревна и на эту баню, чему очень обрадовались, потому что очень уж приятно было попариться по субботам после напряженных трудовых дней недели.
    Практика подходила к концу, отношения внутри бригады были нормальными, один только Петро постоянно сокрушался, что по его дури все друзья-студенты остались, как он говорил «с голым задом». Но как оказалось, кто бы мог подумать, Петрович был не только хорошим бугром, но и хорошим человеком, и потому на отходном вечере, давая напутствие студентам – будущим инженерам, он произнёс свою речь, которая запала в душу на всю жизнь Семёну, и которая в дальнейшем помогала ему строить правильные отношения с работягами разных бригад, начальником которых ему доводилось быть впоследствии.
- Ну, что ребята? Довольны ли вы? - Петрович обвёл всех присутствующих за столом проникающим взглядом, поднимая первую рюмку.
- Да, о чем речь, бугор – ответил за всех Михась,
- Всё в ажуре! Всё «по чесноку»! Нам «бабки», интеллигентам свободу!
Все дружно рассмеялись.
- Так вот, я и говорю… Все вы дружно трудились этот квартал и сделали хороший задел на будущее. Наши студенты хорошо поработали и не халявили как у некоторых в других бригадах, тому конечно есть и моя, и ваша заслуги, ну, и известные всем обстоятельства…
    Скажу вам одно, нашу бригаду признали лучшей в тресте, и выделили ещё одну квартальную премию. И я, как ваш бугор, решил, что будет, как ты там Михась сказал – «по чесноку», поделиться в равных долях и со студентами. Без них мы не смогли бы осилить такой объем работ. Они вместе с нами кормили эти нескончаемые тучи гнуса, мокли под дождём, месили бетон, ну что вам говорить, все мы с вами в одной лодке…
   Все непроизвольно затаили дыхание, держа свои рюмки в запотевших руках.
- Деньги эти шальные, они могли бы нам и не достаться, кому их дать, решает главный инженер треста, а что у него в голове, один Бог ведает. В принципе, всю эту премию я могу взять себе, или, например, разделить её между двумя- тремя членами бригады, ну теми, кто типа очень отличился. Но справедливым считаю разделить её поровну между всеми, и даже нашему шоферу Сереге дать долю.
- Подожди, бригадир, так, что к выплаченному расчёту еще будет прибавка- воскликнул Никола.
- Будет Коля, будет, и скажу тебе, что по размеру она как месячная зарплата!
- Ну, ты бугор даешь! взревели все в восторге, вкинув руки вверх и проливая налитую горилку.
- Нет мужики, это вы всё сделали, так что за вас!
Он опрокинул в рот первую стопку горилки и закусил её кусочком сала. Его примеру последовали все, и настроение прощального вечера вышло на замечательную линию.
- Так, давайте, пока все ещё трезвые получите и распишитесь,- подал он всем ведомость, и добавочно распределенные по триста рублей для всех квартальную премию.
- А, вам, будущим инженерам, хочу дать напутствие. Никогда не крысятничайте, когда в вашей жизни будут подобные истории. Лучше поделиться с работягами шальной премией, чем тянуть всё на себя. От таких денег счастья не прибавиться, а вот геморрою вы себе заработаете. Тайное как говориться в одной книге всегда будет явным. Так что, давайте берите свою долю, и в путь домой, может через несколько лет кто-то из вас вернется сюда на БАМ, уже начальником.
    Прощались студенты с бригадой Петровича тепло, и через некоторое время отправились домой, объединяясь в один сводный отряд в столице БАМа – Тынде. Как оказалось, заработанная премия бригады Семёна была немногим меньшим размером чем все заработанные деньги другими студентами за три месяца, так что ребята вполне комфортно себя чувствовали, наравне с другими, тратя эти деньги, с возвращающимся домой студентами в поезде. Питались они теперь все вместе в вагоне ресторане, в меру выпивали и дурачились. Вот только Ники с ними не было, не было её и на проводах их сводного отряда, не было её и с ними в поезде. Семён смог только узнать, что она направлена в командировку в трест в Иркутск, и по приезду в город с надеждой и великим волнением ждал её возвращения.
    До начала учебного года оставалось каких-то три дня. Закат уходящего солнца окрасил каким-то особенным светом стандартную обшарпанную мебель комнаты общаги, добавляя грусти и чего-то неуловимого. Семён был в некоторой растерянности, надежде и ожидании…
- Че, киснешь? – заглянул к нему в комнату Влад.
Говорить Владу, или кому-либо ещё о своих отношениях с Никой Семёну пока не хотелось, он до конца не мог понять для себя её ответ и напряжённо ждал её возвращения в город. Но чтобы не выглядеть каким-то неприветливым букой ответил:
- Да, нет, все в норме. Так скучаю от безделья.
- Так давай, пойдём со мной на днюху к Светке на третий этаж. Там будут все наши.
- Ну, хорошо, пошли.
Он быстренько оделся, и они сбежали с пятого этажа в триста пятую комнату, где уже вовсю гремела музыка и в комнату забилось практически пол этажа, так что мест для сидения уже не было.
- А, вот и вы прибыли, - забасил Петро,
- Штрафную им!!! – взревели все парни и девчата.
   Им налили по полному гранённому стакану, и под общее улюлюканье заставили выпить залпом. Водка обожгла гортань и приятное тепло и истома, разлилось по организму Семёна, отгоняя грустные мысли ожидания Ники.
   Они много танцевали, выпивали, дурачились, переместившись в холл общежития. Благо комендант была на больничном, и за порядок в здании в это день отвечала дежурная баба Клава, которая никогда не покидала своего главного поста на входе в здание.
    Проснулся он на следующий день в кровати Светки, абсолютно ничего не помня. Голова болела и трещала, было очень скверно, а вид довольной и толстой обнаженной Светки приводил в полный ужас…
- Вот это да! Что я скажу Нике? – пронеслось у него в голове.
- Ну как ты милый? – расплылась в дурацкой улыбке Светка.
- Ты Свет прости, я ничего не помню, я, пожалуй, пойду к себе, что-то мне плохо…
- Да ты не парься, я не в претензии, а наоборот, можно сказать довольна! - хохотнула Светка, запахивая халат.
- Ну, ты же понимаешь, что всё «это происшествие» между нами… Это по пьяни – не серьёзно? – поднимаясь с кровати, промямлил Семён.
- Конечно нет, успокойся красавчик, и знай, что я всегда готова повторить это «происшествие»! - продолжала смеясь, издеваться Светка.
Семен быстренько оделся и выскользнув ужом из комнаты Светки, бросился бежать на свой этаж.
- Ну и дурак же я! Что теперь будет? Светка сто пудов, растрясёт молву об этой ночи всем подругам. К бабки не ходи, Ника будет в курсе в первый же день по своему приезду. Сердце колотилось, голова трещала и на душе было намного хуже, чем накануне вечером…
    С друзьями Семён своими переживаниями делиться не мог, и оставшиеся два дня до учёбы был в очень тягостном настроении, не отвечая на их шутки. Всем им уже было известно о его «подвигах», они по полной подкалывали его и обсуждали эту последнюю вечеринку.  То, как Светка под конец вечера всех выпроводила из своей комнаты, захватив его голову под мышку, как они говорили, в «монгольский полон».
   И Семён, который как великий русский князь, великодушно остался, взял на себя обязательство постоять за друзей своих. Иначе всем им не поздоровилось бы, и кому-то из них, все равно, пришлось бы «отдуваться» платя за столь обильное гостеприимство «монголки». Как говорили все - «Светка-монголка» была очень жестко настроена в тот вечер, и сама выбрала Семёна - аки своего принца, а другим соискателям её тела залепила по хорошему «лещу», так что они улетели по разным углам комнаты.
   Дело всё в том, что Светка была восточной внешности и её раскосые глаза, дали её такую кликуху. Она была весёлого нрава и достаточно полной и крупной девахой, не лезла в карман за словом, а при необходимости, могла и в лоб дать любому парню.
   Её габариты и вес, делали это простым занятием, а её накачанные руки (сказывалось её занятие тяжёлой атлетикой) уже многим обидчикам доставили всевозможные неприятности. А ситуации такие возникали достаточно часто, так как Светка становилась вполне доступной после выпитых сто граммов спиртного, и это обстоятельство, а также её четвертый размер груди, постоянно привлекал сексуально озабоченных студентов, так что вечеринки в комнатке Светки праздновались постоянно, и все ищущие приключения парни стремились попасть к «монголке» на вечеринку. Вот только далеко не всем везло так, как повезло Семёну. И это обстоятельство ночного рейда в покоях «Монголки» у одних вызывало чувство зависти, а у других явные насмешки.
    Настало первое сентября, начались занятия в институте. Семён искал Нику и нигде её не находил. Он зашел в штаб стройотряда и поинтересовался почему комсорга института нигде нет. Наталья – секретарь декана, ответила, что Нику направили на Всесоюзную конференцию стройотрядов в Москву, и она прямо с БАМа отправилась туда, а вернётся к началу следующей недели.
    Семён облегчённо вздохнул. С одной стороны, он был опечален, что ещё неделю не увидит Нику, но с другой стороны, был рад этой паузе, так как думал, что его «происшествие» у Светки-монголки как-нибудь к тому времени уже забудется, и Ника не узнает ни о чём. Эту неделю он ходил как в тумане, слушал лекции, выполнял лабораторные, чертил новую курсовую, но всё это было механически, он с величайшим нетерпением всё ждал возвращения Ники, ошиваясь без повода в вестибюле общежития.
    И всё же он её прокараулил, она приехала ночью. А на утро уже хорошо была осведомлена о всех новостях общаги, и ночной подвиг Семёна был пересказан ей подружками со всеми подробностями в ярких красках и приукрашенных тонах, о которых Семён ничего не помнил, не знал, и даже не подозревал. По рассказам подруг Семён объяснялся Светке в любви, подрался с другими претендентами на сердце монголки, и всех выгнал вон, когда кто-то посмел ему возразить. Светка с удовольствием на кухне рассказывала всем подружкам как они кувыркались всю ночь, и какой половой гигант Семён. Так, что некоторая слава «плэй-боя» прочно, с подачи Светки, закрепилась за Семёном, и ему стали строить глазки многие, желающие испытать его мужскую силу, раскрепощённые девицы. Это очень его напрягало, и он устал от такого явного и чрезмерного внимания. Ника явно его избегала, и он никак не мог поговорить с ней наедине. По прошествии двух недель, он всё же подкараулил момент, когда соседка по комнате Ники ушла вперёд, он это увидел, сидя на диване в вестибюле. Стремглав он ринулся на четвертый этаж в комнату Ники, и постучавшись, немного запыхавшись, не дожидаясь ответа, вошел в комнату. Ника уже была одета, и собиралась выходить.
- Чего тебе? – спросила она.
- Нам надо поговорить!
- О чём?
- О нас!
- В каком смысле?
- Ника, ну почему ты всё спрашиваешь. Разве ничего не понимаешь? Та наша ночь, и моё предложение тебе.
- Ах, вот ты о чём…
- Ну, да! Я до конца не понял, что ты мне ответила на моё предложение.
- А, что тебе ответила Светка? Я смотрю ты всем делаешь предложение, с кем хочешь переспать!
- Ника – прости! Там всё не так было, я напился и ничего не соображал,
- Сёма, а мне всё равно! Мне по барабану, ты в пролёте. Можешь чувствовать себя совершенно свободным и ни в чём мне не обязанным. Так что пока мой мальчик, мне пора в институт.
- Подожди Ника, ты не можешь просто так встать и уйти...
- Это почему же?
- Я же сказал тебе. Я тебя очень люблю, выходи за меня замуж.
- Ну, если это такая сильная любовь, что ты таскаешься по бабам еще не поженившись, то что будет потом? Да и знаешь Сёма, наверное, ты для меня ещё очень молод.
- Почему ты так говоришь? У нас разница всего два года!
- Ладно, если ты так настаиваешь, давай по-взрослому поговорим. Да, ты нравился мне, и я видела все твои взгляды и вздохи. И там в ночи мне было хорошо с тобой, но это ничего не меняет теперь и ничего не решает…
- Почему, ты же сказала, что всё было хорошо. Прости мне это приключение по пьяни со Светкой, такого никогда больше не повториться, я даже пить брошу!
- Причем здесь Светка? Подумай на трезвую голову, в этом году я заканчиваю институт и по направлению уезжаю работать. А ты, что же? Бросишь институт?
- Для тебя я готов на всё!
- Ну, и дурак. Для чего же я отмазывала всех вас, чтобы ты бросил учёбу?
- Ну, может я переведусь учиться в тот город, куда тебе дадут направление?
- Там, куда я отправлюсь, нет профильного института.
- А, ты, уже знаешь куда тебя направят?
- Представь себе, да!
- Но ведь ещё до окончания целый год?
- Ну и что. Я, в отличии от тебя, всё планирую.
- И наша встреча там, тоже была в твоих планах?
- Сёма, ты полный дурак! Да, мне очень захотелось побыть с тобой там, мне даже показалось, что я в тебя влюблена!
- Вот видишь, и я постоянно вспоминаю ту нашу ночь в тайге...
- Да перестань ты всё это вспоминать! Что ты ноешь, как девчонка? Было? Да! Прошло? Да! Будет продолжение? Нет!
- Но почему?
- Да, всё потому, что веры в тебя, у меня теперь нет! Я и так колебалась, а теперь твёрдо уверена, что будущего у нас тобой нет впереди.
- Ника, ну почему?
- Семён, ты как четырёхлетний, всё почему, да почему? «По кочану»! Я скоро выхожу замуж!
- За кого?
- А, это важно?
- Для меня очень важно!
- Ну, хорошо, если ты так настаиваешь, то за Буканского Ефима Исааковича.
- Это, что за того главного инженера треста? Он же лет на десять старше тебя, он почти старик!
- Скажу тебе так Семён. Он совсем не старик, и совсем не уступает тебе ни в чём, ну ты понимаешь, о чём я?
- Так ты что, хочешь сказать, что ты с ним спала?
- А, что, только тебе можно?
- Нет, конечно, прости, я просто думал, что у нас всё серьёзно…
- Знаешь Семён, я тоже было вначале так подумала. А то, что не ответила тогда тебе прямо на твое предложение, потому что уже имела отношения с Ефимом и получила от него такое же предложение.
- Так, ты что в одно время с двумя романы крутила?
- Разве я обязана давать тебе отчёт?
- Нет, но у меня всё это никак не укладывается в голову. Я всегда был о тебе высокого мнения и боялся тебя и твоей строгости.
- Хорошо, скажу тебе так. То, что произошло между мной и Ефимом, было как ты выражаешься «по пьяни» на даче Обкома, где все руководители отмечали прибытие нашего студотряда. Но в отличии от тебя, Ефим предложил мне руку и сердце ещё до всего того, что с нами произошло на даче, да и потом, несмотря на моё игнорирование, постоянно на протяжении всего времени пытался добиться моего расположения.
- Так вы всё время были вместе? – раздувая ноздри, промолвил Семён.
- Дурак, ты и есть дурак! Добиваться и быть – две большие разницы. Я просто хочу сказать тебе, что есть мужчины, которые сделав своё дело, поджав хвост, быстрее бегут в кусты, и только их и видели. Ну, как ты со Светкой. Я наслышана о твоём «подвиге» и бегстве поутру в деталях. А есть те, которые на самом деле доказывают свою любовь, даже в том случае, когда не получают ясного ответа. Такой Ефим.
- Значит он добился своего? Как это вышло? У вас ещё были отношения?
- Всё тебе нужно знать Семён! Нет, отношений у нас с ним больше не было, но решение в его пользу я приняла.
- Почему, Ника?
- Ты, опять как дитё малое. Потому, что он мужчина, а ты ещё «сопливый мальчишка».
- Я тоже мужчина!
- Дурак ты. И если бы не Ефим, то уже все вы были бы уже отчислены, и пошли продолжать доблестное дело строителей БАМа или где то ещё, на необъятных просторах нашей Родины.
- Это почему, ведь мы всё там тогда сами решили. Ну и ты нам с Петровичем помогли.
- Решили они! На вот, возьми, - Ника достала из комода и бросила Семёну картонную папку с надписью «Дело №…»
- Это же папка участкового. Как она оказалась у тебя?
- Да всё просто. "Телега" поступила в Райком на наше «происшествие», и меня как комсорга вызвали для объяснений.
- Но участковый же обещал всё замять?
- Видимо всем рты не заткнёшь.
- И как всё было дальше?
- А, дальше Сёма, все просто как в сказке – чем дальше, тем страшнее. Папочка смотри ка - потолстела, тут и жалобы, и медицинские справки о телесных повреждениях, и рапорт участкового - начальству.
- Как же он мог? Он же обещал, что не даст этому делу ход?
- Не суди его строго, что ему ещё оставалось: или он вас сдаёт, или вылетает с должности. Скажу тебе так, если бы её всё же пустили в дело, то вы простым отчислением из института не отделались бы. Тут набегает на злостное хулиганство и светит до трёх лет колонии. Так мне сказали знающие люди.
- Но как она у тебя оказалась?
- Да, вот "мой рыцарь" -  Ефим помог. Он давний друг председателя Обкома, и когда Райком, после моих объяснений передал дело на рассмотрение в Обком области, смог вступиться за вас и разрешить эту проблему.
- То есть, мы ему обязаны?
- Думаю, что нет. Он это сделал не только для вас, а скорее, чтобы угодить мне, там же я тоже фигурирую, и не «просигналила» наверх вовремя об этом чрезвычайном обстоятельстве, т.е. покрывала всех вас. Так что мне тоже вся эта «бодяга» грозила, если не исключением из комсомола, то лишением должности комсорга института точно. Да и ко всему прочему, Ефим хороший человек, и не хочет, чтобы вот так, из-за какого-то дурацкого инцидента, были сломаны ваши молодые судьбы.
- Вот так он и добился тебя? Такой добренький, да?
- Нет, он просто в очередной раз проявил себя как мужчина. Да и к тому же, узнав, что для прикрытия этой драки вы всё отдали, и остались ни с чем, направил вашей бригаде ту дополнительную квартальную премию.
- Так и та премия тоже от него?
- Да, Семён, от него, и подумай, как сложно было ему направить её к вам, после столь сложных обстоятельств.
- Значит он покорил тебя своим благородством?
- Нет, я всё равно была в размышлениях. Наша ночь, там в стоге сена, тоже была для меня замечательной, и я не знала на что решиться. Отдать своё сердце пылкому юноше или зрелому мужу. Я была в глубоком раздумье и ничего не решила до приезда домой. Твоё похождение к потаскухе Светке всё испортило, я поняла -  ты ещё очень молод, тебе ещё нужны пьяные компании, вечеринки. А мне, Сёма, уже нужно нечто больше – карьера, семья, надежный муж. В общем, два дня назад, я дала ему телеграмму, что согласна, и представь, на днях он прилетает, и мы идём в ЗАГС.
- Значит ты всё решила? Но ты же не поговорила со мной!
- Да, это так Сёма. К чему все эти пустые разговоры? Ведь ты не отрицаешь, что был со Светкой? И простить тебе это я никак не могу! В любом случае, спасибо тебе за этот откровенный разговор. Больше нам говорить с тобой ни о чём. Так, что прошу, - указала на дверь Ника.
   Семён, понурив голову, молча вышел. Как будто бы гранитная глыба придавила его всего, он медленным шагом поднялся на свой этаж, зашел в свою комнату и бросился на кровать.
    Всё пропало, всё пропало! Это крах! – звучало в его голове, и слезы непроизвольно потекли из его глаз.

    Ника вышла замуж через месяц, и вся общага гуляла на этой свадьбе в уютном кафе. Только Семён не мог пойти, сославшись на большую занятость в подготовке курсового. Он никого так и не посвятил в их отношения с Никой, храня в сердце как великую драгоценность - ту неповторимую ночь в таёжном посёлке.
    Ника уехала в Иркутск после Нового года, экстерном сдав все экзамены и зачёты, к тому же к этому времени, она уже была в интересном положении, и декан не возражал на досрочной сдаче всех предметов отличнице, идущей на красный диплом.
    В тот день отъезда Ники, Семёну стало просто невыносимо грустно и тягостно. Он в глубине души всё ещё надеялся на какое-то сказочное разрешение их любви. То, что его любовь к Нике не исчезла, он ощущал явно, стараясь хоть краешком глаза увидеть её каждый день, или в институте или в общежитии.  Муж Ники, после проведенного медового месяца, возвратился в Иркутск, оставив распределение в свой трест на работу молодым специалистам для Ники, и ещё двух студентов. 
   Для Семёна с каждым днём всё труднее было молчать о своих чувствах, он хотел вновь прийти к Нике и пасть к её ногам. В своём воображении он представлял, что она его любит, и вышла замуж за этого старого инженера назло ему. И даже её беременность его не останавливала, он был готов принять её с ребёнком от другого мужчины, правда сказать ей об этом всё же не смел. Ника никому из студентов не позволяла теперь даже кокетничать с собою, превратившись из весёлого комсорга в строгую «партийную» даму.
   Да её приняли в ряды коммунистической партии и кто-то, заметив столь явную перемену в её характере во взаимоотношениях со студентами попробовал даже дать её кличку «партайгеноссе», которая, впрочем, не прижилась, так как многие знали Нику, как нормальную девчонку, а все изменения её характера приписывали новому статусу и её интересному положению.
   Когда подруги выносили вещи Ники из общежития и ждали такси, Семён взяв частника, помчался на вокзал. Он уже знал поезд, на котором уезжала Ника, и надеялся на перроне объясниться с ней. Однако, планы его были нарушены тем, что подруги не только помогли загрузить вещи Ники в такси, но и приехали вместе с ней, и неотступно следовали за ней, вплоть до отправления поезда, болтая с ней о чём-то своём.
    Семёну ничего не оставалось делать, как только пройти вперёд, надеясь, что подруги всё же пораньше уйдут. Но те, как приклеенные были с Никой до самого конца, так что Семён увидел только удивлённый взгляд Никиных глаз, когда поезд уже набирал свой ход. А может быть это ему только показалось…

    В любом случае, Ника уехала от него навсегда, он потерял всякий интерес к жизни и брел ничего не видя пред собою, по железнодорожным путям вслед ушедшего поезда по шпалам. Очнулся он на мосту через реку, когда грохочущий товарняк встречного пути обдал его снежной крупой и шлаком, сеча мелкими крупинками его заплаканное лицо.
- А, что, может быть под поезд, и всему конец? – пронеслось у него в голове. Жить без Ники совершенно было невыносимо. Пока она оставалась в городе, у него всё ещё оставалась какая-то скрытая надежда, но теперь он ясно понимал, что всё окончательно потеряно, и его мечтам никогда не суждено сбыться. Пока он пребывал в раздумье, поезд прогрохотал, и он остался один на мосту. Внизу белела застывшая река.
- Стой, куда прёшь! – остановил его окрик охранника.
- Здесь ходить нельзя! Запретная зона! Давай, побыстрей, греби назад, а то я вынужден буду тебя задержать.
Семён очнулся от своих мрачных мыслей.
- А может быть пойти вперёд и тогда охранник выстрелит? – подумал Семён, и сделал ещё несколько шагов навстречу тому.
- Давай парень, не дури! Охранник взял на изготовку винтовку, весящую у него за спиной.
- Еще пару шагов, и я стреляю!
Каких-то несколько шагов отделяли их друг от друга.
- Тебе, что, жить надоело?
- А, какая тебе разница? – вступил в разговор Семён.
- Ты, вот, что, своди свои счёты с жизнью где-нибудь в другом месте. А здесь стратегический объект и мне такие сложности совсем ни к чему.
- Значит вам всё равно буду я жив или нет, а вас заботит только ваш объект?
- А, что ты хотел? Я тебя совсем не знаю. Одно могу сказать. Вся дурь в твоей башке от того, что не занят ты большим делом, и жалеешь только себя. Что там у тебя? Поди любимая бросила?
- Откуда вы знаете?
- Да, чё тут знать то? В вашем возрасте, это самое первое, что двигает кого под поезд, а кого в петлю. Я давно тебя увидел, думал и ты под поезд сиганешь. Но раз не сиганул, то капелька здравого смысла в тебе ещё есть, так что давай паря, двигай назад, а то скоро разводящий придёт с новой сменой и арестует тебя. Тебе это надо? Поди комсомолец?
- А, это при чём?
- Как это причём? Другие твои сверстники на Всесоюзных стройках впахивают, строят новую страну, ГЭС, БАМ, а ты сдохнуть хочешь. Лучше езжай на эти стройки и приложи свои усилия на благо людям.
- Да был я уже там. Правда недолго, этим летом со стройотрядом.
- Так ты ещё и студент?
- Ну, да, уже на третьем курсе.
- Поди и родители есть?
- А, это к чему? Есть мать, но она в деревне.
- Ладно, расскажу я тебе одну историю, которая случилась у нас в части, когда я служил срочную. Был у меня закадычный друг Саня, и ждала его из армии одна подруга. Ну они переписывались почти ежедневно там, и всё такое. Ему практически все солдаты завидовали. Так вот, нашу часть перевели на другой объект, и письма на какое-то время перестали к нам поступать. А когда принёс почтальон письма, то письма от своей возлюбленной Саня первый раз не получил, а писала ему другая деваха о том, что его Любка выходит замуж. Так вот, мой дружбан в эту же ночь в карауле пустил себе пулю в лоб. Жуткое скажу тебе зрелище, пришлось его в цинковом гробу домой отправлять. А следом, через два дня пришли целых три письма от его подруги. Мы решили из прочитать, Саньке же было уже всё равно...
   Так вот в этих письмах писала эта Любка о сватовстве к ней знатного жениха и о том, что вопреки воли родителей она отказала ему и уехала из дома в город, что мол любит его по-прежнему и ждёт.
- Да, у меня другая история!
- Истории могут быть разные! Жить прожить не поле перейти, но дурь делать не смей! По крайней мере здесь на моём объекте! Всё, долго мы с тобой тут лясы точим, пора и честь знать! Давай поворачивай, а то стрельну в ногу, долго заживать станет. Подумай о матери. Для того она тебя растила, тянула из деревни в люди, чтобы ты вот так запросто простился со своей жизнью? Да и Бог разве для того дал жизнь тебе, чтобы ты вот так её закончил?
- Причём тут Бог? Бога нет!
- Молод ты ещё об этом рассуждать! Вот подрастешь ещё немного, тогда и поговорим на эту тему, если конечно свою дурь из башки выкинешь. Давай парень, иди назад, не доводи до греха.
     Семён развернулся и пошел прочь. Настроение помаленьку стало возвращаться к нему. Действительно, во всей этой круговерти он совершенно забыл о матери. Да, для неё было бы невосполнимым ударом, если бы он ушел из жизни. Отец оставил их, когда ему было всего пять лет, и мать все силы положила, чтобы вытянуть сына в люди, надрываясь на ферме от зари до зари. Теперь Семён вспомнил и то, как она по вечерам стояла на коленях перед маленькой иконой, шепча вполголоса свои молитвы. Он тогда её совершенно не понимал, ведь в школе им очень хорошо объясняли, что Бога нет. Трудно и бедно жилось им вдвоём тогда.
   Одно было хорошо, школьную программу Семён всегда осваивал сам, и давалось это ему всегда легко, была у него врождённая способность к наукам. Наверное, сказалась генетика отца, который по словам матери был очень умным. Сам Семён отца почти не помнил. Самым ярким воспоминанием раннего детства были крепкие руки отца, подбрасывающие его к небесам, и тот восторг замирания сердца, когда паришь несколько секунд в свободном падении как птица, пока крепкие руки отца не поймают тебя.

   Жизнь продолжалась. Учёбу никто не отменял и курсовые по сопромату и другим не менее сложным дисциплинам заставили Семёна переключиться от своих внутренних переживаний. Он погрузился с головой в учёбу и нормально сдавал все курсовые работы и требуемые зачёты. В личной жизни для себя он решил, что больше никого не полюбит и в течении всей учёбы заводил только лёгкие интрижки с теми девчатами, которые также хотели только развлечений.
Молва о нём, распущенная «монголкой» сама собой сделала эти интрижки возможными, и на него словно мухи на мёд, летели порхая своими ресницами очаровательные бабочки. Правда длительных отношений он с ними не имел, цинично предупреждая их, что жениться при любом раскладе не намерен. Да это им, как будто бы и не нужно было.
   Одним словом, оставшиеся два курса он провёл в институте интересно и увлекательно, немного подпортив себе репутацию отказом ехать очередной раз в стройотряд. Может быть это и послужила тому, что он так и не получил заветного направления на работу в Москву или Ленинград, хотя его диплом был признан одним из лучших на курсе, и получил отличную рецензию академика из Москвы. Тем не менее, места как говорится, были уже давно распределены между своими, и ему выдали направление в Барнаул, куда он и направился, намереваясь отработать там положенные три года, чтобы потом пробиться всё же в Москву или Ленинград. Но как говорится в народе: человек предполагает, а Бог располагает. Его, как ему казалось временная остановка в этом провинциальном городе длилась до настоящего времени…

    Порыв ветра бросил ему в лицо пригоршню холодных капель начавшегося осеннего дождя, заставив остановиться и немного прийти в себя. Он осмотрелся. Да, далеко он зашёл, и как тогда в молодости, стоял опять на мосту. Правда мост этот был не железнодорожный, а новый автомобильный. Тот, который строили его строители при его непосредственном участии. Эта стройка была самой значимой в его жизни, и теперь сам не осознавая почему, он пришел именно сюда. Он опять не хотел жить…

   Как же он пришёл к такому финалу? Почему опять его любовь растоптана? Ведь он думал, что после Ники никого и никогда не сможет полюбить. Но в жизни бывает всё.
  Это, казалось бы случайное направление в провинциальный город, определило всю его дальнейшую жизнь. Ему практически сразу приглянулась бухгалтер этого предприятия Татьяна, и он, вполне уверенный в себе кавалер, решил закрутить очередную, ни к чему не обязывающую с ней интрижку. Но на всё требовалось время, и в начале она на него совершенно не обращала внимания, игнорируя его явные ухаживания.
   Однако, где-то через год, после его приезда и начала работы всё сложилось удачно, и, они в компании молодых специалистов выехали на турбазу в Горный Алтай, где в течении трёх дней отдыхали. Там они сблизились и имели те самые близкие отношения, которые могут быть между мужчиной и женщиной. Однако, эта, казалось бы очередная интрижка, захватила обоих, и они уже не могли остановиться и продолжили свои отношения в городе.
     Беременность Татьяны, о которой она заявила ему, застала его врасплох. Семён совершенно не был к этому готов, он пока не планировал семейную жизнь и хотел «сделать ноги», но ему очень чётко объяснили, что делать этого не следует. На третий день, после его невнятного разговора с Татьяной о будущем, к нему в комнату в общежитие пришел солидный мужчина. Он спокойно открыл дверь и представился:
- Максим Юрьевич – отец Татьяны.
- Очень приятно.
- Давай, зятёк, наметим день свадьбы!
- В каком смысле?
- В самом прямом. Вы же с Татьяной планируете пожениться?
- Да, нет. Мы пока ещё не собирались...
- Значит так Семён. Слушай, что я тебя сейчас скажу. Или ты делаешь предложение моей дочери, и вы растите моего внука, и я обеспечиваю вас всем необходимым: квартирой, машиной, ну и так далее, или я сделаю всё, что в моих силах, и ты, в лучшем случае останешься прозябать здесь, в этой общаге, и скорее всего вылетишь с работы, а в худшем случае, поедешь в места, не столь отдалённые - лес валить.  И поверь, это не пустая угроза, я не последний человек в этом городе.
- Подождите, разве так можно? Вы предлагаете мне жениться на вашей дочери или квартире?
- Я предлагаю тебе хорошую карьеру и нормальную жизнь.
- Но мне кажется мы сами с Татьяной должны решать такие дела.
- Вы уже нарешали, мне известно о беременности дочери. Или ты хочешь пойти по статье?
- Какой статье? У нас всё было по любви, по согласию.
- Ну, вот и я о том же. По любви повстречались, по любви и женись!
- Подождите, но ведь так нельзя! Это Татьяна вас послала?
- Нет, Татьяна ничего не знает, и не нужно, чтобы она когда-нибудь узнала об этом разговоре. А то наделает всяких глупостей, я свою дочь хорошо знаю!
- Хорошо, мне нужно всё ещё хорошо обдумать. Таня мне нравится, но я пока не думал о семейной жизни.
- А, о чём ты думал? Что тебя устраивает эта общага?  Сколько ещё лет ты хочешь скитаться по углам? Слушать эти пьяные песни?
И действительно в коридоре очередная компания в этот момент заголосила: «Ой мороз, мороз…»
- И ещё, ну чтобы тебе легче думалось, - Максим Юрьевич достал из портфеля какие-то бумаги.
- Что это?
- А, это, Семён твой приговор по определённой статье.
- В каком смысле?
- В самом прямом! Смотри, у меня здесь подписанные тобой акты выполненных работ по строительству моста через Черемшанку. Вы же выполняли там работы?
- Ну, да, наш Мостоотряд весь год там трудился, и моя бригада в том числе.
- Вот и я о том же. А почему здесь твоя подпись, а не подпись главного инженера?
- Да, Генрих Станиславович, попросил подписать, он был тогда в городе.
- Скажу тебе Семён так. У Генриха Станиславовича сейчас очень трудные времена. Он точно слетит со своей должности, а возможно пойдёт и по этапу, захватив с собой таких как ты простофиль.
- Это почему я простофиля?
- Да, потому, что нужно всегда смотреть что подписываешь!
- И что я не то подписал? Мы работали на том мосту почти год и ещё будем продолжать.
- Вот, дорогой мой инженер в этом всё и дело. Бумаги, акты, которые ты подписал, о том, что мост уже сдан в эксплуатацию. А до его сдачи, как ты правильно заметил, ещё нужно впахивать энное количество времени. Может слыхал высказывание нашего генсека о том, что «экономика должна быть экономной»?  А тут что? Расхитительство и введение партии в полное заблуждение…
- Да, но мне говорили это обычная практика. Так все делают…
- Делают те, у кого всё схвачено и кого ещё за определённое место не прихватили. А вашего главного инженера уже «ведут» крепко, и его ближайшие перспективы я тебе уже красочно и точно обрисовал. Так что решай, или ты делаешь предложение моей дочери, и я помогаю тебе избежать всех этих неприятностей, или… Ну ты взрослый человек, не буду же я помогать тебе только потому, что ты хороший и молодой инженер.
- Откуда же у вас эти документы?
- Не то тебя волнует, мой дорогой… Я уже сказал тебе, что в этом городе я не последний человек. Так что или ты мой родственник, или, ну я тебе уже достаточно всё подробно объяснил. Даю тебе на размышление три дня, больше не могу. Промедлишь, не смогу тебе помочь.
Незваный гость сложил свои бумаги в портфель, развернулся, и не прощаясь вышел из комнаты.
Семён остался один. В люстру забилась и надоедливо жужжала проснувшиеся муха, и на душе было очень скверно…

   К концу следующего дня по конторе пополз слух, что Генриха Станиславовича вывели под белые рученьки некие люди в штатском, и Семён понял всю серьёзность своего положения.
   Он еще день думал о том честно ли перед Татьяной делать ей предложение в силу сложившихся обстоятельств, но здравый смысл победил эти тягостные раздумья, и он с огромным букетом на следующий день прибыл в бухгалтерию.
- Тань, выходи за меня замуж,- промолвил он, протягивая ей букет с серьёзным лицом
- А, что так траурно? Как будто не замуж зовешь, а на похороны! – засмеялась она.
- Танюха, а ну не смущай парня, - вступилась за него главный бухгалтер,
- А то, если откажешься, то я за него свою племянницу сосватаю.
- Да, ну вас всех! – засмущалась теперь Татьяна. Она конечно мечтала об этом, просто всё это представляла себе совсем не так. Ну зачем было вот так в лоб при всех дарить цветы и делать это предложение? Конечно она рада, что Семён преодолел свои сомнения, и у неё будет муж, но она помнила и его сомнения, когда рассказала ему о своей беременности, и хотела точно знать любит ли он её, или это вынужденное предложение, связанное с её интересным положением.
    В любом случае это было радостное событие, молодые сыграли свадьбу. Родители Татьяны подарили молодым двухкомнатную кооперативную квартиру в новом районе города и Семёну было немного неловко, что его деревенская родня на свадьбе выглядела несколько наивно и не вписывалась в окружение родни Татьяны. Впрочем, это чувство некоторой неловкости и смущения, которое испытывали многие, после первых трёх рюмок было окончательно преодолено, и усилиями весёлого тамады свадьба удалась на «все сто», кто-то даже немного подрался. Ну какая свадьба без мордобития?
    Жизнь продолжалась вполне нормально. Семён получил повышение, он, неожиданно для многих, стал начальником отдела их управления. Татьяна ушла в декретный отпуск, и преждевременно родила сына на восьмом месяце. Впрочем, рожала она под присмотром материной подруги - известного в городе ведущего акушера, так что всё прошло благополучно, и малыш хорошо рос, радуя родителей и деда с бабушками.
- Да, - подумал Семён,
- Всё было как у людей, семья, работа. А что теперь?

    Дождь начинал усиливаться и на мосту становилось достаточно зябко, дул встречный ветер, как бы препятствуя Семёну в его намерениях. Он остановился на середине моста и посмотрел вниз. Там текла черная вода великой Сибирской реки, и это неукротимое течение неумолимым образом влекло его к себе…
- Да, теперь всё было порушено! Вся жизнь оказалась обманом! Это выяснилось на днях, когда Татьяна подала на развод...
 
    Это её решение не было полной неожиданностью для него. В последние пять лет их отношения стали очень прохладными. Сын вырос и уехал учиться в Москву к деду – отцу Татьяны, который там уже жил последние пятнадцать лет. После того дела, связанного с их трестом и арестом Генриха Станиславовича, он пошел с повышением в Москву и теперь обитал там в высоких структурах при правительстве. Для Семёна это было большим преимуществом, все теперь знали, что у него «мохнатая рука» и его особенно не доставали на всех летучках и «разборах полётов» при обсуждении выполнения работ и закрытию объёмов. Наоборот, его бригадам, доставались самые «жирные пироги» смет, и он достаточно грамотно и профессионально справлялся со всеми задачами, так что как руководитель подразделения был на хорошем счету.

    Когда началась перестройка и наступил полный раздрай, так что финансирование их треста резко упало и встал вопрос о банкротстве предприятия на пороге его кабинета нарисовался Генрих Станиславович.
- Можно войти, Семён Аркадьевич?
- Проходите Генрих Станиславович. Какими, судьбами к нам? Я думал, что вы где-то далеко…
- Ну, пути Господни неисповедимы. А то, о чём вы подумали, имело место в моей биографии. Но знаете, что я скажу вам, там тоже есть разные люди, так что и там есть некоторая польза для тех, кто умеет учиться жизни... Я не в обиде на судьбу, там я познакомился с определенными персонажами, как их все раньше называли «цеховщинами», и скажу вам, что моя статья и наши размеры махинаций были «детским лепетом» по сравнению с их схемами. Хотя что это я всё о грустном? У меня к вам деловое предложение.
- И какое же, Генрих Станиславович?
- Очень деловое и интересное Семён Аркадьевич!
- Я вас слушаю.
- Я вижу, что вы теперь довольно значимая фигура в тресте, можно сказать на моем прежнем месте?
- Нет, сейчас организация выросла, и мои полномочия далеки от тех, что были у вас.
- Это в принципе не важно. Важно то, что через вас идет практически весь объём заказов, не так ли? Я наводил справки.
- Да, в основном я курирую производство, но в настоящее время наши дела плохи, практически стоит вопрос банкротства. Подтверждённых объемов нет. Москва пока никак не согласовывает направленные сметы.
- Вот, вот, и я о том же!
- О чём?
- Об объёмах и их согласовании.
- Но при чём здесь вы?
- Видите ли Семён Аркадьевич, ваш тесть Максим Юрьевич, настоятельно просил вас принять моё предложение.
- Да, но он мне не звонил, и не предупреждал о вашем визите.
- Видите ли, Семён Аркадьевич, Максим Юрьевич очень серьёзный и деловой человек, он хорошо известен был даже там, среди моих «лагерных учителей», и такие вопросы не привык обсуждать по телефону. Завтра, если я ничего не путаю, он прилетает к вам в гости в Барнаул, и вы отправляетесь на одну закрытую вечеринку в один уважаемый дом, не так ли?
- Что ж, вашей осведомлённости, Генрих Станиславович, стоит позавидовать, всё так, как вы сказали. Но в чём конкретно, ваше предложение?
- Предложение до гениального просто, и можно сказать состоит из двух взаимозависимых, но частично связанных друг с другом отношений. Первое, это сметы, что вы направили в Москву, а второе- это возврат НДС.
- А, что со сметами, что-то не так? У нас хорошие сметчики и они уже не первый раз выполняют такую работу.
- Как вам сказать? Вы как их рассчитывали: В ТЕРРах, ФЕРРах, или по-другому?
- Ну, когда как. Там своя кухня, я не вполне компетентен. Мне важен объём и фонд заработной платы, использование механизмов, а общий объём влияет разве что на премию, если укладываемся в сроки.
- Вот и я о том же. Представьте, объёмы выполнения работ остаются прежними, и вы их успешно выполняете (вы же послали проверенные вами сметы), а общая сумма многократно увеличивается.
- Но как такое возможно?
- О, милый человек, вы всё ещё наивный молодой специалист? В нашей стране, в настоящее время возможно всё. А при вашем положении и такой, извините за высказывание «крыши», это не составит большого труда.
- Но это же статья?
- Да, нет. Всё будет законно. Вы подпишите другие сметы, они у меня с собой. Там будут особенные расценки, утверждённые Министерством за выполнение специальных работ особым способом. Ну, например, обследование дня русла реки. Вы же используете водолазов?
- Да, иногда, когда требуется условиями проекта.
- А, теперь, будете исследовать очень много и подробно. Дополнения в проект мы внесём.
- То есть, будут выделяться деньги на те работы, которые в принципе не нужны?
- Нет, работы вы проводить будете, но только не в том объёме на который будут выделяться средства. Тут и техника, и механизмы, ну что мне вас учить, вы ведь тоже хороший инженер.
- Да, но как мы подтвердим использование всей этой «левой техники»?
- А вот тут мы подходим с вами ко второй части вопроса, связанного с возвращением НДС. Мы организуем с вами две-три подставные фирмы, через которые и будем прогонять все эти «дополнительные» объёмы. У нас будет законная отчётность, так что любая встречная проверка налоговой ничего не увидит. К тому же к концу года, они будут подавать документы на возврат НДС, т.е. будут работать как все приличные организации.
- Да, в создавшихся условиях, ваше предложение вполне заманчиво. Но мне всё же нужно подумать.
- Да, да, подумайте. Завтра, на том званном ужине уже более подробно обсудим все детали и проценты от этой всем выгодной сделки со всеми заинтересованными сторонами.
- То есть, есть ещё кто-то?
- Завтра всё увидите и окончательно поймёте. Так что до встречи! Надеюсь на дальнейшее взаимовыгодное сотрудничество...

    Генрих Станиславович попрощался и вышел из кабинета, оставив Семёна в глубокой задумчивости.
- Да, предложение заманчивое, но очень опасное. Во всей этой схеме, при неблагоприятном исходе крайним будет он, это Семён понимал. Но, с другой стороны, если ничего не предпринимать, то предприятие пойдёт с молотка, его также, как другие предприятия, растащат такие ушлые как Генрих Станиславович дельцы, и ему придётся искать какую-либо другую работу. А какую-либо работу искать уже не хочется, он уже привык жить на широкую ногу, да и ответственен он за тех своих рабочих, кто трудится с ним бок о бок уже многие годы. Надо сказать, что коллектив подобрался работящий, пьянчуги не могли задерживаться дольше одного сезона, так как «пахали» мужики отменно, да и сам Семён, когда требовалось, бывало сутками торчал на объекте, координируя и организуя весь производственный процесс, ругаясь и наводя мосты с поставщиками и смежниками. За его реальную работу, работяги его ценили и уважали, да и он, помня наказ Петровича, никогда не обижал их, поощряя, когда мог всяческой премией.
- Ладно, - подумал он,
- Завтра, вместе с тестем обсудим всё подробно, и там решим.

    Утром Семён встретил в аэропорту тестя, и выезжая со стоянки как бы невзначай проговорил:
- Вчера ко мне приходил Генрих Станиславович с одним предложением.
- Да, Семён, я в курсе, это я его послал. Но разве было только одно предложение? По моим прикидкам там не меньше двух.
- Да, да он говорил о двух схемах.
- Хорошо, у меня есть ещё одно предложение, но это мы обсудим сегодня в кругу всех заинтересованных сторон.
- У меня как-бы это сказать, есть некоторые опасения. Вдруг, что-нибудь пойдёт не так?
- Об этом не беспокойся, я всё держу под контролем.
- Но не подставит ли нас Генрих Станиславович, или ещё кто, кого я не знаю?
- Скажу Сёма тебе предельно ясно, эта схема даже не моя. Она просчитана и действует надёжно во многих местах. Ты думаешь просто так вам уже семь месяцев не согласовывают ваши сметы?
- Да, я очень удивлён. Мы в полной, ну вы понимаете…
- Вот то-то и оно. Это начальная часть схемы. Дальше подбираются исполнители, банкиры, администрация, ну и т.д.
- Я в этом ничего не понимаю.
- А, тебе и не нужно понимать. Меньше знаешь – крепче спишь. Ты на своём участке обеспечиваешь то, что ты умеешь – выполняешь работы, а схема работает сама по себе. Там другие спецы и исполнители.
- Но я же должен буду подписывать те «липовые» объемы, это же большой риск!
- А, вот за этот большой риск, ты и будешь получать свои приличные проценты.
    Поверь мне - это будут большие деньги, практически всё там уже согласовано, - показал рукой вверх тесть. Давай просто поговорим. Как там жена, сын?
    Они переключились на семейные проблемы, приехали домой, и вечером отправились на дачу к известному человеку.
    Круг приглашённых был не велик, но вечер выдался интересным. Играл скрипичный квартет, стол ломился от различных напитков и блюд. Все поздравляли дочь хозяина с её совершеннолетием, и казалось это обычная вечеринка, собранная по воли случая. Семён даже растерялся, он не видел нигде Генриха Станиславовича и подумал, что все эти дела они будут обсуждать не здесь. Ближе к концу вечера, когда все гости уже хорошо насытились всеми яствами и деликатесами, а кто-то из них, кто был слаб, уже был не совсем в адекватном состоянии, даже прикимарил на диване, приглашенные гости стали распадаться на определённые группы по интересам: женщины принялись обсуждать наряды и моду, любители выпить продолжали сидеть за столом. Кто-то удалился на вечернюю прогулку по саду, кто-то пошел перекинуться в преферанс. В это время тесть позвал Семёна.
- Сёма, составь мне пару.  Пойдём сразимся в бильярд с этими спецами.
   Они поднялись на второй этаж особняка в большую залу, где посредине был поставлен профессиональный бильярдный стол. В зале кроме Семёна с тестем был хозяин дачи и Генрих Станиславович, взявшийся здесь из ниоткуда.
- Ну, что партнёры, берите кии. Начнём нашу партию?

   Все разобрали кии и начали неспешно игру. Собственно, особенно никто не старался и паузы между ударами были достаточно долгими.
- Итак, подведём начальную черту, - молвил хозяин дачи.
- Надеюсь Генрих Станиславович всем уже подробно всё объяснил? Нам нужно согласовать размер доли процентов каждой из заинтересованных сторон.
   Все согласно кивнули и продолжили напряжённо внимать выступающему.
- Значит, если я правильно понимаю сорок процентов берёт себе Москва, интересы которой в нашем случае представляет Максим Юрьевич. Это нормальная ставка, и думаю ни у кого не возникнет возражений? Тридцать процентов мы оставляем здесь и распределяем её в интересах местной администрации – это моя ответственность, думаю, что тоже никто возражать не будет?
    Да, это обычный порядок подобных схем, всё в порядке- промолвил Максим Юрьевич.
- Ну, и по пятнадцать процентов, нашим непосредственным исполнителям – строителям и смежникам, интересы которых представляют здесь Семён Аркадьевич и Генрих Станиславович. Возражений нет?
- Какие возражения, давайте ближе к делу.
- Генрих Станиславович, у вас новые сметы с собой?
- Обижаете Михаил Иосифович, вот они, уже согласованные Министерством, осталось только подписать строителям и смежникам, - достал он из пухлого портфеля целую стопку документов.
- Ну, тогда в путь! Давайте Семён Аркадьевич – ваша подпись.
     Семён волнуясь подошел к зелёному бильярдному столу, на который были уже разложены все сметы. Порядок цифр был запредельный, и он не вполне запомнил их, подписывал одну за другой эти сметы, ободряя себя тем, что всё решено и если не он, то кто-то другой, все равно станет участником этой отработанной схемы.
- Хорошо, теперь, когда мы начали столь удачную комбинацию и для края, и для столицы, прошу отметить это событие и обсудить ещё одну инициативу, о которой мне поведал Максим Юрьевич. Давайте за успех! – поднял он бокал с коньяком. Все выпили, закусили лимоном, и слово взял тесть.
- Уважаемые партнёры, так как подписанные объемы выполнения работ увеличились кратно и одним из условий выполнения такого масштабного объема по условиям Министерства требуется краевое со финансирование, но так как бюджет края уже сверстан, то необходимых средств в бюджете нет, так же Михаил Иосифович?
- Да, вы всё верно изложили Максим Юрьевич, слишком долго решался этот вопрос, так что бюджет, как говорят уже «весь распределён». Но у вас же имеется предложение, ознакомьте нас всех.
- Значит так, Москва не возражает, если недостающее финансирование край запланирует взять у коммерческого банка.
- Подождите, - вступил в разговор Семён, - но тогда стоимость выполнения работ тоже возрастёт.
-Да, возрастёт, но не более чем на десять процентов. А это допустимо, согласно всех требований. Мы просто подготовим дополнительную смету, где будут заложены все проценты банка, утвержденные краевой администрацией.  Михаил Иосифович, я правильно излагаю?
- Да, всё верно. Только сразу хочу сказать строителям и смежникам, чтобы они на эти средства не рассчитывали при производстве работ. Мы сразу их пустим в банковский оборот – положим их в другой коммерческий банк под проценты. А вот полученную уже прибыль разделим между всеми, согласно оговоренных ранее процентов.
    Всё ясно? – обвёл тяжёлым взглядом всех Михаил Иосифович.
Да, всем всё было ясно, впереди вырисовывались вполне радужные перспективы, и никто не возражал. Ко всеобщему удовольствию гости выпили ещё коньячку, и бросив неоконченную партию бильярда, спустились вниз к гостям.

    Всё пошло «как по маслу» - схема работала исправно не один год, и материальное состояние семьи Семёна значительно выросло. Они приобрели себе загородный дом, правда оформили его как подарок от тестя супруге, чтобы не вызывать лишних подозрений у недоброжелателей. Для себя Семён купил японский внедорожник, который, впрочем, хорошо его выручал и на объектах. Мотаться приходилось по всему краю, а иногда и по другим областям. Водителя, по совету тестя, Семён не брал себе, чтобы не быть под чьим-либо надзором. Супруга вытребовала себе тоже авто и рассекала по городу на крутой Ауди. Сын заканчивал гимназию и по окончании её перебрался к дедушке с бабушкой в Москву, чему Семён был рад, видя в этом воплощение своих не сбывшихся грёз о столице.

   Ветер вновь ударил в лицо Семёну, выводя его из его дум, и как бы приводя в чувство реальности.
- Да, что это я всё вспоминаю? Какая в этом польза? Пора делать то, что решил.
Он аккуратно перелез через парапет перил моста посреди и опять задумался:
- Почему же всё пошло не так? Когда их семья стала рассыпаться? Почему он этого не почувствовал?

   Сознание опять окунуло его в прошлое.
  Да, наверное, эти шальные деньги, свалившиеся на него и были тем спусковым крючком начала краха их семейной жизни.
   Вначале, когда открылись границы страны,они с большим удовольствием съездили в Египет, тратя там свободно те лёгкие деньги, живя как короли в самых фешенебельных отелях и апартаментах, оплачивая дорогие экскурсии и покупая ювелирные украшения.
    Можно сказать, что заграница полностью очаровала Татьяну, и с тех пор она каждый год устремлялась туда, меняя только страны и направления. И если первый раз, когда Семён не смог вырваться от своей работы и поехать с женой и сыном в Европу, она устроила ему настоящий скандал, то в другие разы, как будто бы уже и не хотела общего семейного отдыха, направляясь в свои путешествия именно в тот период, когда у Семёна на работе был полный аврал. 
   Она стала заядлым шопоголиком, тратя на различные бренды эксклюзивных изделий очень значительные суммы, на что Семён смотрел равнодушно. Он был несколько иного склада, и был рад не ездить на эти южные песчаные пляжи. Ему на третий день уже до оскомины надоедали эти пустые разговоры отдыхающих, солнце, море и тупое времяпровождение. Он, наверное, стал трудоголиком, и сидеть на месте без дела, решения производственных задач и проблем ему было ужасно невыносимо трудно. Вот почему, он, даже с некой радостью, отпускал своих родных на эти отдыхи. Правда в последнее время жена отправлялась отдыхать за границу одна, оставляя сына у матери в Москве. Там у него появились друзья и он с радостью тусил с ними по Москве в то время, когда Татьяна зажигала по разным странам.

    «Гром прогремел» совсем недавно,и абсолютно неожиданно для Семёна, когда Татьяна не вернулась из очередной своей поездке в Англию. Вначале Семён не мог ей дозвониться, но когда она взяла трубку, он просто онемел, услышав от неё такое непостижимое известие.
- Ты почему не берешь трубку? – прокричал он,
- Я уже разволновался, думал в полицию звонить, в турфирму!
- Не надо никому звонить, я домой не собираюсь, я здесь остаюсь.
- В каком смысле?
- В самом прямом. Ты, что не получил документы от меня?
- Какие документы Тань, ты о чём?
- О разводе, о чём же ещё?
- Подожди, какой развод? Мы с тобой об этом никогда не говорили!
- А с тобой разговаривать бессмысленно. Для тебя твоя работа – свет в окне. Ты на меня никакого внимания не обращаешь!
- Подожди Тань, давай успокоимся. Наверное, я не прав, но нельзя же вот так в один миг рвать наши отношения, разрушать семью? Да к тому же у нас сын, что будет с ним? Если не думаешь о мне, то подумай о сыне!
- Не волнуйся ты так Сёма. Я ему всё объясню, он уже не маленький, сам уже имеет московскую подружку.
- Вот это да, а я не знал.
- Ты многого не знаешь Сёма. Как бы тебе сказать, чтобы совсем тебя не расстроить?
- То есть новость о разводе ещё не всё?
- Понимаешь, мне трудно об этом тебе говорить. Ты хороший и все эти годы так хорошо заботился о нас…
- Ну, да, как же иначе, мы же одна семья!
- Вот тут, как бы тебе сказать, ты не совсем прав. Конечно я тебе очень признательна, но Олежка не твой сын...
- Как не мой?.. Ты же сама мне о беременности говорила ещё до нашей свадьбы. Зачем сейчас ты врешь мне?
- Да, не вру я тебе, а как раз, наоборот сейчас, говорю тебе чистую правду.
- Хорошо, ты теперь говоришь правду. Тогда почему пошла замуж за меня, а не за того, от кого у тебя намечался ребёнок. Что-то ты мутишь Татьяна, я тебе не верю.
- Верь, не верь, но это так! В заказном письме, что я тебе направила две генетические экспертизы на отцовство: твоя и настоящего отца.
- Какого отца, я отец Олега! - закричал в трубку Семён.
- Ой, вот так и знала, что по нормальному с тобой ни о чём нельзя поговорить!
- Ничего себе! Ни о чём! Разрушение семьи – это для тебя ни о чём?!
- Так, Семён, или мы продолжаем говорить в нормальном тоне, или ты сможешь со мной связаться только через адвокатов.
- Ты, это серьёзно? Уже адвокатов наняла? Зачем?
- Ну, как зачем, как говорит Роман, это нормальная практика во всём цивилизованном мире.
- А, это ещё кто? Адвокат?
- Нет Семён, это настоящий отец Олега и мой будущий муж.
- Я отец Олегу, я его воспитал!
- Спасибо тебе за это, я же уже поблагодарила тебя, ты в любом случае можешь оставаться для него родным человеком и видеться с ним, когда будешь приезжать в Москву, я не возражаю. Но биологическим отцом является Роман, и он хочет юридически через суд восстановить своё отцовство и переписать на него всё своё имущество.
- Ах, так вот в чём дело! Тебе Татьяна, что со мной плохо жилось, у нас что чего-то не хватает? Дом, смотри – на загляденье, машины, деньги, тебе что мало?
- Ну, денег много не бывает... Да, кстати, тебе нужно в месячный срок съехать из нашего дома.
- Это почему?
-А, я его продала, копии документов всё в той же экспресс почте с документами о разводе и генетическими экспертизами. Посмотри как плохо они работают, а меня заверяли что в три дня доставят, я наведу справки почему до сих пор ты не получил моё заказное письмо.
- Татьяна, ты серьёзно? Ты меня не разыгрываешь? Как такое вообще возможно? Чем я такое заслужил?
- Ну, что ты раскис Семён? У тебя остаётся твоя машина и комната в нашей первой квартире.
- Какая комната, ты о чём?
- Комната в квартире, которую нам подарили родители. Я посоветовалась с адвокатами, и они сказали, что тебе тоже причитается половина, так как она была приобретена нами в браке. И помни, что нам её подарил мой отец, так что своей долей я уже распорядилась и её уже продала какой-то женщине с ребёнком. Как знать, может вы с ней подружитесь? Я можно сказать передаю тебя из рук в руки, заботясь о тебе!
- Ты, что совсем офонарела стерва! – закричал Семён,
- Тебе что там туманом весь мозг заволокло? Сейчас беру билет и прилетаю к тебе в Лондон, там разберёмся!
- О, нет Семён, этого я делать тебе совершенно не советую. Во-первых, взять визу сюда не так то просто и быстро, а во-вторых зря потратишься. Встречаться я с тобой больше не намерена, личной встречи не будет. Начнешь буянить, упекут куда следует. Да, кстати, к тебе ещё следователи не приходили?
- Какие следователи?
- Ну, не знаю. Вы там с папанькой что-то постоянно мутили, я не вникала. Только его сейчас крепко взяли "за хвост", так что он к нам в Лондон сбежал, у него уже оказывается и гражданство Её Величества куплено. Так, что как говориться в одном фильме – крыша твоя протекла, жди наводнения.

   Семёна жаром обдало от всех этих известий, сердце кольнуло так, что потемнело в глазах.
- Значит ты всё это серьёзно? – слабым голосом промолвил он.
- Да, уж куда серьёзней. Давай так, я тебя предупредила, всё ж не чужой, ты там подчищай свои грехи и перебирайся в Москву, отец по старой памяти замолвит о тебе словечко, ему нужны такие трудовые лошадки, а сам он теперь, сам понимаешь, отходит от дел в Москве. Давай, не обижайся, я Ромку всю жизнь любила, и он меня тоже.
- Почему же вы не поженились?
- Ну это долгая история. Зачем она тебе? На тот момент, когда мы встретились с ним, он был женат и не мог бросить семью.
- А, сейчас значит может?
- Сейчас он вдовец. Ну хватит об этом! Давай пока! Всех благ тебе, ты справишься, ты сильный!
   В трубке раздались короткие гудки, и Семён рухнул на пол, все ж таки сердце его подвело. Секретарь, услышав грохот падающего тела, вовремя вызвала скорую, и врачи кардиоцентра оказали всю необходимую помощь Семёну, поймав оторвавшийся тромб и вставив в сердце сразу два стенда.

   Придя в себя Семён сразу вспомнил всё что произошло и пожалел, что остался в живых.
- Зачем теперь жить? Жена ушла, сын в Москве. Он всё еще считал Олега своим сыном, невзирая на все эти новые откровения.
    В палату вошли двое: врач и молодой человек в накидке.
- У вас десять минут, больше пока не могу позволить, сказал врач и покинул палату интенсивной терапии.
- Здравствуйте, Семён Аркадьевич. Сергей Григорьевич – старший следователь Следственного Комитета. Позвольте задать вам ряд вопросов?
- Задавайте, чем обязан?
- Видите ли сейчас мы занимаемся рядом дел, где генподрядчиком работ фигурирует ваше предприятие. Вы можете дать нам кой какие пояснения?
- Да, если это в моих силах, спрашивайте...
   По задаваемым вопросам Семён понял, что по меньшей мере половина всех прокрученных схем уже была известна следователю, но было видно, что ему чего-то не хватает для полноты картины. Он всяческими намёками давал понять Семёну, что сотрудничество со следствием поможет ему избежать возможного наказания за превышение своих полномочий, если это будет доказано следствием.
- Поймите, Семён Аркадьевич, я забочусь исключительно о вас. С вашим сердцем отправляться на зону крайне неосмотрительно.
- То есть, вы уже меня отправляете туда? А я думал, что решение принимает суд.
- Да, возможно я некорректно выразился, но поймите, всё сходиться на вас, и мы найдём все недостающие детали, с вашей помощью или без неё. Только во втором случае, моё предложение о минимальном наказании не будет актуально, и вы пойдёте паровозом, неся за собой грехи и всех остальных. Вы поймите, я всё понимаю, что тех, кто вверху, мне не дадут прижать. Но вы здесь, и никуда не денетесь, так что решайте: будем сотрудничать? – он выжидательно всмотрелся цепким взглядом в глаза Семёну.
- Мне нечего вам сказать, я сейчас в столь сложном положении, что даже и не могу вспомнить ничего.
- То есть у вас амнезия? – лукаво улыбнулся следователь.
- Да, наверное...
- А, я думал инфаркт не вредит мозгу. Ну что ж, проконсультируюсь с вашим врачом. А пока подпишите, - следователь сунул ему какой-то документ.
- Что это?
- Подписка о невыезде на период проведения следственных действий.
- Надолго? –
- Ну, это как следствие пойдёт.
- Да, но мне говорил врач, что потребуется реабилитация, санаторий...
- Да, я в курсе, и попросил его выписать вам направление в Барнаульский санаторий. Поверьте, там хорошие условия, и легко добираться до следственного управления. Так что подписывайте, и до новых встреч.
   Семён подписал документ, и следователь ушел. Неотрадное будущее надвигалось на него всей своей неотвратимой мощью.
   Через две недели Семён был выписан из кардиоцентра, и вернувшись на работу узнал, что его направляют на врачебную комиссию.
- Это зачем, Альберт Львович? – тряся в руках это направление, ворвался он в кабинет директора.
- Да, не волнуйтесь вы так, Семён Аркадьевич. Это простая формальность, новые требования охраны труда. Мы очень заботимся о своих работниках, и желаем, чтобы они были здоровы.
- Альберт Львович, но вы же понимаете, что с моим диагнозом мне эту комиссию сейчас не пройти.
- Что ж делать Семён Аркадьевич? Наверное, пора давать дорогу молодым, так сказать новым реформаторам. Ваша поддержка в Москве, я слышал закончилась?
- Ах, вот в чём дело! А как же я?
- Ну, сейчас штат у нас весь занят, сами понимаете – безработица. Может попытаете счастья в Москве? Там большой город, а все необходимые рекомендации я вам дам. Так что мой вам совет , как только это закончится, надеюсь без всяких последствий для всех, ну вы меня понимаете? То сразу в Москву, а пока пишите по собственному, иначе будете уволены по состоянию здоровья, и тогда кому вы нужны?
- Я вас понял.
- Вот и хорошо, я вам совсем не враг. Идите, заявление отдайте секретарю.
   Семён вышел из кабинета директора, зашел в свой кабинет, написал заявление, вышел из здания и побрёл не зная куда.

    Ноги его непроизвольно привели на тот самый важный мост в его жизни, с которого начиналась его славная биография как хорошего начальника.
- Да, наверное, здесь всё и закончится, -  подумал он.
- Для всех будет только лучше. Все грехи спишут на него, и теперь ему всё равно. Семьи нет, работы нет, дома и того нет! Так напряжённо трудился и что в итоге? Как бы сказал друг Петро – остался «с голым задом». Хотя не совсем с голым, есть машина, комната в кооперативной квартире, но что это с тем что было?

- Мужчина, вас можно отвлечь? – донеслось до его сознания.
  От неожиданности, он чуть не потерял равновесие, и не улетел вниз в Обь, куда собственно и намеривался прыгнуть через какое-то время. Но этот нежданный вопрос отвлёк его от всех переживаний, и он, крепче ухватившись за перила обернулся.
   Рядом с ним, по другую сторону от перил, держа велосипед в руках стояла молодая девушка. Одета она была в спортивную куртку, через её плечо была прикинута холщовая современная сумка, и кроссовки на ней были последней модели (такие же этим летом он покупал сыну в фирменном магазине)
- Вам что дорогая нужно? Езжайте по своим делам.
- Да, но может быть вам нужна помощь?
- Какая такая помощь? Хотите подтолкнуть? Так я сам справлюсь!
- Ой, что вы нет! Как вы такое могли подумать? Совсем наоборот, я хотела помочь вам избежать этого последнего непоправимого шага.
- Как же ты можешь мне помочь? – вглядываясь в сосредоточенное лицо девушки спросил Семён.
- Ну, я хочу сказать вам, что Бог вас любит!
- И что это меняет?
- О, это меняет всё, поверьте мне.
- С какой стати мне верить тебе? И в Бога я совсем не верю. Давай, уезжай, а то ты мешаешь мне по нормальному проститься с жизнью.
- Разве можно прощаться с жизнью по нормальному?
- Ну, не знаю, у меня это в первый, или во второй раз... Что-то я запутался с тобой.
- Вот видите, вы уже один раз смогли преодолеть тот жизненный кризис, сможете и сейчас!
- Какая ты глупая девочка! Тот первый раз случился со мною, когда я был твоих лет, и всё ещё было впереди. А сейчас – всё финал, как говорят «филя комедия»!
- Значит ваша жизнь просто комедия? Вы знаете, а для Бога жизнь каждого из нас драма.
- Так в чём разница?
- Ну, в комедии всё смешно, а в жизни совершенно всё наоборот.
- С этим, я с тобой, пожалуй, соглашусь. Драмы в жизни точно больше!
- Ну, как говориться не усугубляйте. Зачем вам, чтобы ваши родные сокрушались и плакали.
- Ой, девочка, что ты понимаешь? Никто обо мне не будет плакать. Мать уже умерла, жена ушла к другому, а сын, которого воспитал, оказался мне не родным. Понимаешь?
- Да, у вас, действительно тяжёлый случай, но позвольте мне рассказать вам мой случай?
- А что, и у тебя тоже, уже проявлялись суицидальные наклонности? Что-то рановато для тебя, если только кто сильно не обидел?
- Да, нет не у меня. У меня всё в порядке. Но после трагической смерти отца, пять лет тому назад, когда мне было всего шестнадцать лет, моя мама полностью впала в глубокую депрессию, ну и как вы не хотела жить... Правда она наглоталась снотворное, но путь то один - в никуда. Или точнее сказать в бездну, ад, если хотите.
- И что, как она справилась?
- Вы знаете, с трудом. К нам, после всего произошедшего, похорон отца и того происшествия с мамой стала каждый день приходить соседка. Она оказалась верующей и постоянно заботилась о нас: готовила, помогала мне с учёбой, она была бывшей учительницей. Вот так мало-помалу и помогла.
- Ничего не понял, как готовка борщей помогла твоей маме выйти из депрессии?
  Ой, я самого главного вам не сказала! Она же рассказывала нам об Иисусе, ну, когда мы не были против. Вот так, сначала уверовала я, а потом через год и мама. Она к тому времени, уже стала практически здорова, и стала снова искать работу.
   Конечно нам было жить без папы не легко, наши доходы пришли практически в ноль, но мы друг друга поддерживали, я после школы подрабатывала – мыла машины на автомойке, а мама с соседкой убирали наш многоквартирный дом. В общем трудотерапия тоже была тем ключом, который помог нам. Но это во вторую очередь.
- А, что в первую?
- А, это секрет, его можно сказать только на ушко. Вылезайте, тогда скажу.
- Ох, и хитрая же ты! Поди на психолога учишься?
- Какой вы проницательный! Но психология тут ни при чём! Давайте перелазьте назад, я уже по вашим глазам вижу, что вы передумали.
- Ладно, сдаюсь. Сейчас.
Семён потихоньку развернулся, и осторожно перебрался на другую сторону моста.
- Давай, говори свою тайну!
- Ой, я что-то сильно замёрзла, может спустимся вниз в кафе, попьём чайку, и там я вам её обязательно расскажу.
- А ты смелая девушка. Предлагаешь незнакомому дядьке идти с тобой вечером под мост. А вдруг я маньяк?
- О, вы уже шутите! Это очень хорошо. Юмор одно из хороших средств от хандры. Пойдёмте, а то уже все промокли.

   Нудный осенний дождь зарядил с новой силой, и они почти бегом спустились вниз моста и зашли в кафе. В столь промозглый осенний вечер народу было мало, и они нашли уютный уголок в глубине зала.
- Я так рада, что вы передумали. Как вас зовут?
- Семён Аркадьевич, а тебя моя спасительница?
- Меня зовут Лена, но я не спасительница. Знаете, кто вас спас?
- Кто?
- Христос! И эта та тайна, о которой я хотела вам рассказать там на мосту.
- Ну и тайна! Об этом чуть ли из каждого утюга говорят. Все стали как-то особенно набожны, коммунисты вон перекрасились, теперь свечки в церквях ставят! Тоже мне, тайна!
- Нет, я вам говорю серьёзно! Сегодня я совсем не хотела возвращаться домой от подруги. Дело всё в том, что в этот город мы переехали совсем недавно. Мама только - только нашла работу, а я утрясла все вопросы с переводом в местный университет. В общем дома, мы купили здесь часть квартиры, мы ещё не успели сделать ремонт, и там у нас не очень уютно и нет возможности нормально готовиться. В общем я подружилась в церкви с одной сестрой, и мы вместе у неё занимаемся.
- А, что же вам сестра не помогает в ремонте? Такая плохая родня?
- Да, она такая же как я – молодая и неумеха, тоже учится, но только на врача. А родня она мне по крови Иисуса Христа. Мы все в Нём братья и сёстры. Вот и вы, если покаетесь и примите крещение, станете мне во Христе братом.
- Ну, ты даешь! Скорее по возрасту отцом. Я ж в отцы тебе гожусь.
- Знаете, а во Христе нет возраста, в Нём мы все равны.

    Официант принёс заказ, и наши собеседники принялись за обед. Семён к этому времени изрядно проголодался и заказал шашлык обоим, невзирая на протесты Лены.
- Так что ты там рассказывала о сегодняшнем дне?
- А, да, спасибо за шашлык! Так вот, сегодня я совсем не хотела возвращаться домой, тем более прогноз обещал мелкий дождик. Но вы не поверите, мне кто-то настойчиво, внутри меня, говорил возьми велосипед и езжай. Обычно к подруге я приезжаю на маршрутке. Иногда, когда стоят хорошие дни мы ездим с ней на валиках. Но сегодня, как-то всё было необычно.
- Это уж точно, у меня так точно!
- Ну, вот я помолилась, чтобы успокоится. Так наш пастор – Василий Данилович советует нам: прежде чем принимать какое-либо решение, нужно успокоиться и помолиться Богу, чтобы Он дал успокоение и трезвый ум.
- И сколько свечей ты зажгла?
- Вы о чём?
- Ну, ты говоришь: пошла успокоилась – помолилась...
- Ну, да помолилась. Ой, я совсем забыла, что вы неверующий! Молиться можно не только в церкви, но всегда и везде, на всяком месте, так говорил Иисус.
- Значит в церкви ты сегодня не была?
- Нет, но то побуждение поехать домой на велосипеде, а не на маршрутке, было точно от Бога, я в этом теперь на все сто процентов уверена.
- Может быть, это только совпадение? Ну наша встреча и разговор на мосту?
- Нет, что вы! Конечно же нет! Если бы я не увидела вас, то возможно мы не сидели бы с вами в этом уютном кафе.
- Да, но вот ты уйдёшь. Я же опять могу подняться на мост и прыгнуть, ведь так?
- А, что вам по-прежнему хочется свести счёты с жизнью. Значит я вас совсем не убедила и ничем не помогла?
- Нет, Лена, ты мне помогла, и я это всё, так к слову сказал. На самом деле, ты какая-то светлая. Обещаю тебе, что в ближайшее время не буду уходить из жизни.
  Просто у меня сейчас очень всё плохо. Мне надо хорошо обо всём подумать...
- Спасибо вам!
- За что?
- За это важное ваше решение. Знаете, мне было бы интересно продолжить наш с вами разговор, но мне нужно домой. Я ведь маме от подруги позвонила, что выезжаю, и теперь вот так задержалась. Давайте я дам вам визитку нашей церкви, и если вы не против, то познакомлю вас там и с мамой, и с Василием Даниловичем.
- Зачем же с двумя сразу? Может быть достаточно на первый раз одной аудиенции? – заулыбался Семён.
- О, вы уже «норм», как говорит моя подруга. Я пошла.
   Она встала и направилась к выходу из кафе. Что-то непреодолимо родное защемило в груди у Семёна, и он побежал за ней.
- Постой, Лена. Ты сказала, что мама тебя уже ждёт и волнуется. Давай, я вызову такси, и ты уедешь. Но у меня же велосипед? Да и это как-то совсем неприлично.
- За велосипед не волнуйся! Можно у вас оставить этот агрегат? – спросил Семён у гардеробщика, одновременно показывая тому тысячную купюру.
- На сколько времени? – с готовностью согласился тот.
- Ой, если можно, то до понедельника.
- Хорошо, оставляйте, нет проблем.

   Они вызвали такси, и в ожидании его ещё немного поговорили обо всём. С этой девушкой было очень приятно общаться.
- Какие разумные бывают девчушки, - подумал Семён,
- Какие счастливые родители! Ой, нет, отца же у неё уже нет. Жаль, девчонке точно нужно мужское плечо, вон как доверчива, а окажись и впрямь на моём месте какой-нибудь маньяк, что тогда? Помог бы ей Бог?
   Вслух же Семён сказал теплые прощальные слова ей вослед, отдав водителю пятисотенную:
- Отвезите мою спасительницу по адресу, который она назовёт.
  Водитель ничего не понял, а Лена улыбнувшись напоследок своей лучезарной улыбкой проговорила:
- Ну так я жду вас в воскресенье, как мы с вами договорились.
 
   Машина взвизгнула, и стремглав укатила вдоль по Ленинскому проспекту, унося вдаль такую неожиданную знакомую. Семён вернулся на второй этаж, решая куда бы ему направится. До выселения из дома ещё оставалась неделя, и он, выпив бокал хорошего вина, отправился в свой загородный дом.
   
   На работу теперь идти было не нужно и оставшиеся два дня он потратил на упаковку всех своих вещей. Пакет с заказным письмом он получил, и в точности убедился в том, что Татьяна совсем не шутила. Кроме того, в их загородный дом, вместе с адвокатом и риэлтором прибыл и новый собственник. Впрочем, это, как ни странно уже не очень тревожило его. Что-то поменялось в его душе, и он с волнением ждал воскресного дня, желая продолжения общения со столь умной девушкой. Он нанял грузчиков для перевоза всех своих вещей. Взял он самое необходимое, но всё рано коробок набралось на полную Газель. Вручив ключи от своей кооперативной квартиры, он дал им поручение все стаскать в его комнату, а ключи после выполнения работ сбросить в почтовый ящик. Оставалась последняя ночь в этом большом загородном доме, где они были счастливы. Или нет? Теперь у него на этот счёт стали возникать сомнения...

- Что там впереди, в новом дне? Дай Бог, прорвёмся!
    Он затопил камин, и просидел весь вечер размышляя о былом.
    На утро воскресного дня, он приведя себя в порядок, сел в свой внедорожник и отправился по адресу церкви. Зайдя в вестибюль здания он немного растерялся, не видя привычных икон. Всё здесь было не совсем так, как он себе представлял. Это больше походило на концертный зал, стояли ряды стульев, и он вошёл в основной зал, присел на одном из них с краю. Сидеть ему в одиночестве долго не пришлось – мимо пробегала, да именно пробегала Лена.
- Ой, как здорово, что вы пришли пораньше. Давайте я вас познакомлю с пастором.
- А, как же мама?
- А, её нет пока, она с ночной, придет к началу служения. С ней я вас познакомлю чуть позже, обещаю. Пойдемте быстрей, у меня спевка, мне нужно спешить.
    Она взяла его за руку и ввела в кабинет пастора.
- Василий Данилович, пожалуйста побеседуйте с моим новым знакомым. Я вам звонила, помните?
- О, да, конечно, проходите, присаживайтесь. Меня зовут Василий Данилович, а вас как?
- Семён Аркадьевич. Даже не знаю, может я занимаю у вас время?
- Не волнуйтесь, двадцать минут у нас точно есть. Думаю, что нам обоим на первый раз этого времени будет достаточно.
- А, что предполагается и второй раз?
- Ну, тут всё зависит от Бога, и как в песне поётся и немного от нас.
- От нас?
- Ну, от вас и от меня. Пожелаем ли мы с вами продолжать наше общение после столь необычного знакомства.
- Что вы имеете в виду?
- Понимаете, мне Лена немного рассказала о вашей встречи там на мосту, и я молился за вас, чтобы вы смогли прийти сюда для этого разговора.
- То есть, вы в курсе всех моих бед?
- Нет, мне всё пересказано в общих чертах. И если я понял правильно, у вас случились большие неприятности, так что и свет Божий немил. Так?
- Если говорить в общих чертах, то да. От меня ушла жена, сын, которого я воспитывал всю жизнь, на самом деле был не моим сыном. Работу я теперь потерял и велика вероятность, что в недалёком будущем отправлюсь валить лес в нашу великую Сибирь. Теперь понимаете моё настроение?
- Как вам сказать? Наверное, я вас до конца понять не смогу, потому что не испытывал ничего похожего, но в нашей церкви есть несколько братьев и сестёр, кому довелось пережить нечто похожее. Я бы настоятельно рекомендовал вам с ними пообщаться, ну вот к примеру, и у мамы Лены, тоже судьба сложная...
- Я понимаю всё, у всех своя жизнь. Но поймите, у меня в один момент ушли из жизни мои любимые. Кто это может исправить? Разве Бог сможет мне помочь в этом? Это же не разумно, вы же интеллигентный человек. Вы меня понимаете? Света нет в конце туннеля!
- Что-то вы в очень пессимистическом настроении. Если мне память не изменяет, то свет в конце туннеля всегда точно есть, даже в том случае, когда вы его не видите. А если говорить по-библейски, то мы там находим, например, такие слова: "Надейся на Господа Бога твоего, и не полагайся на разум твой…" Так что я хочу вам пожелать эту надежду, и прошу вас - и верти мне, Бог может совершить даже невозможное, Он всемогущ. Давайте продолжим нашу беседу после служения, если пожелаете,сейчас, мне нужно готовиться к службе.

   Семён встал, вышел из кабинета, и в раздумье постоял какое-то время. В душе у него началась настоящая борьба:
-Ну и что? Что ты сюда припёрся? Что такого особенного сказал тебе этот пастор? Давай, быстренько домой, пока тебя не завербовали в эту секту!
    Другой же голос вступив в диалог в сознании Семёна говорил совершенно обратное:
- Ты, же уже пришел! Вспомни как ты ждал встречи с этой необыкновенной девушкой!
Разве тебе трудно побыть здесь собрание? Что такого плохого может здесь случиться с тобой? Посмотри вокруг, все вполне адекватные люди.
   Словно в продолжении этого внутреннего диалога к Семёну подошла бабушка – Божий одуванчик, лет девяносто, и взяв его за локоток, молвила:
- А, проведи-ка ты меня милый человек в зал, а то что-то глазами я совсем плоха стала. Ты чей будешь?
- В, каком смысле чей?
- Ну, чей внук?
- Да, я ничей. Я сам по себе.
- Вот и хорошо будешь мне помогать сегодня.
- Как я вам могу помочь?
- Я плохо вижу,а ты будешь говорить мне кто на кафедру всходить будет.
- Да, я тут первый раз. Практически никого не знаю...
- Так ты что не хочешь мне помочь?
- Нет, ну что вы? просто боюсь, что ничего не выйдет.
- А ты попробуй,там увидим, как всё сложится.
  Обижать столь древнюю старушку Семёну не хотелось, он вдруг вспомнил молящуюся пред иконами свою мать и решил по возможности быть очень учтивым.

  Зал всё более и более заполнялся, и старушка постоянно спрашивала кто пришел. Семён отвечал:
- Вот прошел пастор, за ним какие-то три мужчины.
- Не мужчины, а братья, - поправила его старушка.
- Ну, да братья, вспомнив свой разговор с Леной, промолвил он.

  Лену он увидел в первом ряду хора. Голос её он смог выделить из общего звучания и уже нисколько не жалел, что остался на этом собрании. Из всех проповедей, что звучали, в душу ему запала проповедь пастора, который говорил о блудном сыне.
  Семён впервые слышал эту историю столь подробно. Ему хорошо было знакомо это выражение «блудный сын». Ещё в студенческие годы они подкалывали друг друга,произнося эту фразу, правда придавая этому термину совсем другой – небиблейский смысл.
   Теперь, же как в кинофильме, перед ним развернулась вся драма отца и сына... Может быть потому, что он сам недавно потерял, как ему казалось, безвозвратно сына, эта история очень сильно зацепило то внутренне, что, пожалуй, есть в каждом из нас – его душу. А когда пастор, сказал, что все мы в принципе блудные сыновья, ушедшие от Бога, а Он как любящий Отец все ждёт и ждёт нашего покаяния и возвращения, то слёзы навернулись на его глаза, и он едва мог их сдержать.
    А когда, после призыва пастора - вернуться к Богу, на сцену вышло несколько человек, и один из них буквально упал на колени, плача и каясь в своих грехах, какая-то, неведанная сила, подтолкнула и Семёна туда. Он плохо помнит о чём и как молился он и потом пастор. Одно ему врезалось в память – счастливые лица всех присутствующих, и особенно лицо Лены, которая первой его поздравила с покаянием.
   Церковь пропела заключительный гимн, и пастор попросил всех покаявшихся остаться для беседы.
    Он пожал всем руки и сказал, что будет рад всех видеть на следующее воскресенье.
- Я очень рад за вас всех. Ваше покаяние – ответ на наши церковные молитвы к Богу о пробуждении. Но хочу сказать вам, что это только первый, может быть и самый важный, но всё же первый шаг веры. Вам нужно постоянно возрастать, читайте подаренные вам Новые Заветы, и не пропускайте служений. Думаю, что через месяц мы начнем занятия по подготовке к крещению. Так что, кто будет желать – милости просим. Сегодня я не смогу подробно познакомиться с вами. Вам нужно всё хорошенько пережить, но думаю, что Бог, начавший в вас столь славное дело – завершит его, и мы с вами всеми по истине станем братьями и сестрами по вере!   
   Давайте, в заключении помолимся.
   Он помолился, и все стали расходиться. Семён немного отстал от всех, размышляя над всем случившимся здесь, и столь неожиданному своему порыву.
- Семён Аркадьевич! Что ж вы так долго? Я вас всё жду и жду, - подбежала к нему Лена.
- Меня?
- Ну, да! Вы совсем забыли. С пастором я вас познакомила, и как вышло удачно! Не все наши гости каются в своих грехах на первом собрании!
-Да, уж. Как-то неудобно вышло. Взрослый мужчина, а не смог больше удержать своего внутреннего порыва.
- Что, вы, как раз наоборот. Это очень хорошо, когда на призыв Божий отвечаешь сразу. А то вот как было у моей мамы. Да где же она? Куда запропастилась?
- А, что было у твоей мамы?
- Она первый раз, когда пришла в церковь, тоже почувствовала этот призыв к покаянию, но сдержала себя. А потом три месяца ходила, желая почувствовать что-то подобное, чтобы покаяться, и не могла. Мы даже с соседкой, ну той, про которую я вам рассказывала постились несколько раз, и знаете, она покаялась не в церкви, а дома. Ну об этом она сама вам расскажет, если захочет. Ну, где же она?
   Договаривались же! А, вот она идет.

   По двору церкви, навстречу к ним шла привлекательная молодая женщина и Семён не сразу её признал, но когда она приблизилась на расстояние вытянутой руки, сердце его трепетно забилось, и он онемел.
- Вот, знакомьтесь!  Это Семён Аркадьевич, это Вероника Алексеевна! – говорила Лена, переводя свой взгляд с одного на другого. Что-то происходило необычайное: взрослые стояли как вкопанные в полном оцепенении, и казалось бы совершенно её не слышали.
- Да что с вами такое? Вы в адекватном состоянии? Говорю вам познакомитесь. Мама, это тот человек на мосту, о котором я тебе говорила, а это Мама – Вероника, с которой я обещала вас познакомить. Что-то не так? Не пугайте меня!
- Все нормально Ленок, мы с Сёмой давно знакомы, и даже скажу тебе больше – любили друг друга.
- Вот это да! Вот это круто, просто жуть как здорово! Значить вам есть о чём поговорить!
- Я очень на это надеюсь, Ника – обратился к маме Лены Семён.
- Да, чего уж, будем считать это Божьим промыслом. Ну и чтобы не было никаких тайн, раз так всё сегодня складывается необычайным образом, познакомитесь.
- Мам, мы же уже знакомы, ты что забыла?
- Нет, дочка, я как раз всё хорошо помню. Знакомься Лена, это твой отец!
- Отец???
- Да, помнишь, после смерти папы, когда ты была очень расстроена я открыла тебе тайну твоего рождения.
- Да, мамуль. Так значит вы друг друга любили, когда были ещё студентами?
- Знаешь, Лена... Наверное, вы мне не поверите, но твою маму я любил всю жизнь, вспоминая ту единственную таёжную ночь. Про тебя я не знал ничего, Ника всё сохранила в тайне.
- Ну, вы даёте! Это, просто как в сериалах! У меня, что по правде есть отец?
- А у меня дочь?
- Да, уж, похоже, что так! Если вы, конечно не возражаете!
- Предлагаю отметить это в роскошном ресторане! – предложил Семён.
- Ну, уж нет! Знаем мы эти рестораны, я предлагаю поехать к нам домой, у меня там такая вкусняшка, пальчики оближите. Правда, сосед немного подпортил мою уборку, разложил по всему коридору свои коробки. Но на кухне и в зале все нормально, так что в путь!
  Они сели во внедорожник Семёна, и он спросил адрес.
- Попова,138.
- Понял, знаю, как быстро домчать вас мои королевы!

   Когда они подъехали к третьему подъезду, и Семён запарковал свой автомобиль, все вошли на площадку в ожидании лифта. 
  Зайдя в лифт Семён хитро вдруг посмотрел своими карими глазами, ну точно так как в молодости и лукаво промолвил:
- Седьмой этаж? Пятьдесят четвёртая квартира?
- Откуда, вы знаете наш адрес? – подняла свои удивлённые глаза Лена.
- Ой, этого не может быть! Но, не поверите девчонки я там живу!
- Да, ну бросьте нас разыгрывать. Мы же не маленькие!
- Да, не разыгрываю я вас. Это наша первая квартира, комнату которой продала моя супруга, как я теперь понимаю вам, и знаете она мне рекомендовала обратить на вас внимание, ну я имею в виду маму...

- Да, пути Господни, неисповедимы! Расскажи кому не поверят!- промолвила Лена.
- А, знаешь, что, Ленок, давай никому не будем рассказывать. Пусть это будет нашей большой семейной тайной. Начнём жить как добрые соседи, а там как Бог даст.
- Да, еще совсем недавно я не хотел жить, а теперь мне просто летать охота!
Девчонки я за! Можно я вас по-родственному обниму?

  Они обнялись, как одна дружная семья и прошли в своё жилище.
 
  Жизнь продолжалась, следствие тоже…
  Семена осудили на пять лет, но отсидел от только два, выйдя по УДО из колонии.
  На выходе его ждали Ника и Лена с Олегом…

ТВГ, г. Барнаул, декабрь 2020 г.