Глава 25
Ксения хотела дождаться Петра. Она положила руку на живот, малыш толкался, и молодая женщина улыбалась каждый раз, когда ее ладонь чувствовала бодрые толчки существа еще неизвестного, но такого любимого и желанного. Ксения иногда поглаживала чрево, приговаривая: «маленький, что ж ты так расшалился». Необъяснимая тревога, несмотря на забавную игру ребенка, овладела Ксенией. Сегодня, спустя три дня после возвращения на Чериготто, поднимаясь по лестнице, первый раз за полгода беременности, она почувствовала дурноту. Голова закружилась и Ксения, опершись о каменные перила лестницы, тяжело дыша, остановилась. Кто-то подхватил ее под локти.
— Дочка, — хриплый голос произнес по-русски, — что ж ты по жаре-то мотаешься! Побереги себя, да чрево свое и так уже наработалась на шлюпе.
Ксения повернулась. Она увидела перед собой человека с длинными седыми волосами и аккуратно подстриженной белой бородой. На загорелом лице его, нещадно изрезанного морщинами, выделялись глаза глубокого синего цвета, во взгляде которых засели страдание и искренняя сердечность. Человек был крепкого атлетического сложения, среднего роста, но плечи его будто бы несли непомерную ношу и поэтому он казался ниже и коренастей. Ксения узнала в нем одного из двух гребцов с галеры, которых Дмитрий Павлович окрестил немыми. Действительно, на протяжении всего плавания и потом на берегу только эти два человека не произнесли ни слова, несмотря на бурное развитие событий.
— Вы русский?? — оторопела Ксения.
— Да, дочка, русский. — Он улыбнулся, обнажив почти беззубый рот.
— Как же вы на галере турецкой оказались?
— Ох, завалила вопросами, — посетовал он. — Давай-ка в тенечке присядем, дочка.
Когда они устроились под оливковым деревом, он достал кисет, трубку и огниво. Не спеша набив табаком трубку, он, запалив трут, раскурил ее.
— В войну с турками, взрывом оглушило, вот и попал в плен. — Несмотря на нерадостное повествование, во взгляде его светился покой и добродушие. — Пять лет в каменоломне работал, сбежал. Турки меня поймали, высекли, ухо отрезали и на галеры отправили. Спасибо, Господь здоровьем да силой наделил, выдержал все! А ты-то как здесь оказалась, дочка, среди англичан?
— Долгая история, — вздохнула Ксения.
— Как звать то тебя?
— Ксения, — женщина улыбнулась. — А вас как величать?
— Алексеем Михайловичем, — старик затянулся из трубки.
Ксения внимательно посмотрела на своего собеседника, хотела спросить что-то, но он опередил ее:
— Ты, дочка, — он кивнул на живот Ксении, — с англичанином в грехе живешь?
Ксения засмеялась.
— Он не англичанин! Он тоже русский. И мы венчаные, Алексей Михайлович, по православному.
— Вон оно что! — протянул старый солдат. — Красивый, да и серьезный у тебя муж! Моряк отменный! А если русский то, как его по-нашему зовут?
— Петром, Алексей Михайлович, — Ксения неотрывно смотрела на своего собеседника. — Петром Алексеевичем.
— Вон оно что! — повторил солдат. — Тятенька его значит мой тезка. — Он посмотрел на Ксению, прищурившись. — А история-то очень долгая, дочка?
— Да, Алексей Михайлович, — Ксения поднялась, — в следующий раз расскажу. Мне идти надобно. Петруша скоро домой придет, накормить его надо.
— Конечно, иди, дочка, я здесь пока посижу.
Ксения улыбнулась и стала подниматься дальше по лестнице в их с Петькой домик. На самом верху она посмотрела на оливковое дерево, под которым остался старый солдат. Его не было видно в тени ветвей, но дымок, курящийся сквозь нежные листья, выдавал его присутствие.
***
Петька вернулся поздно, Ксения его не дождалась и крепко спала, свернувшись на постели калачиком. Петр укрыл жену теплее, из окна тянуло свежестью. Он зверски устал: корабли требовали ремонта, а шлюп кренговали. Целый день на жаре! Работа прекратилась только тогда, когда за горизонт закатилось солнце и моряки, несмотря на усталость, скинув с себя одежду, насладились купанием в теплых водах Эгейского моря.
Ксения оставила ужин: двух перепелок, сыр, зелень, фрукты и вино с медом и мятой. Петька, устроившись на широком подоконнике, налил себе вина. Вечерняя прохлада, игривый ветерок и ясное звездное небо послужили прекрасным антуражем для Петькиной одинокой «пирушки». Тихий шелест волн призван успокоить все тревоги!
Капитан Кингли посмотрел на спящую Ксению. Он увидел, как на животе жены возник маленький бугорок, замер на секунду, исчез и вновь появился. Петр улыбнулся и с нежностью прошептал: «Осторожней, постреленок, мать разбудишь!».
Петька подумал о возвращении в Россию. «Я теперь вольный, денег достаточно. Чего я боюсь? Надо держать экзамен в морской академии. Допустят ли? Ведь я бывший холоп, мужик. Не век же Егору Ивановичу мне покровительствовать. Да и простил ли он меня? Взял я дочь его замуж без согласия да благословения отцовского». Петька провел рукой по влажным волосам. Вдруг в дверь тихо постучали. Он соскочил с подоконника и мгновенно оказался у входа.
На пороге стоял один из матросов, стоящих в охране бухты этой ночью. Это был молодой шотландец Алан Грант.
— Капитан, — шепотом проговорил он, — на рейде судно, русская шхуна. Сигналят о помощи.
— Русская шхуна? — Петр озадачился.
— Да, капитан, флаг русский. — подтвердил Алан. — Мы на всякий случай крепостные пушки к бою приготовили. Ведут себя странно. Шлюпку выслали. Один из моряков с нами объяснялся. По-английски говорит плохо, едва понять можно. Мы поняли, что капитан на шхуне умер, а дело у них срочное.
— Тот, кто говорил с вами, назвал имя капитана? — спросил Петр.
— Да, капитан, — моряк замешкался, — русские имена такие сложные. Он сказал, капитан Су..сума,. черт! Извини, капитан, не выговорю.
— Сумароков, может быть? — догадался Петька.
— Да! — просиял шотландец, — так он и назвал его. Тот, который со мной говорил, просил встречи с тобой, капитан.
Петр хмыкнул. Что-то в этой истории его настораживало. Но через секунду надел треуголку и произнес:
— Пошли!
Моряки двигались неспеша, Алан следовал за капитаном. Вскоре шотландец указал капитану Кингли на шлюпку, покачивающуюся на волнах. Петр замедлил шаг. Он повернулся к своему собеседнику.
— Алан, тебе не кажет…, — перед тем, как потерять сознание от удара, Петр увидел молодого моряка, лежащим на гальке с проломленной головой. Капитана «Агнца» затащили в шлюпку. Похитители очень торопились, они не заметили, что на берегу на перевернутой лодке сидел и курил трубку свидетель происходящего.
Человек соскочил и как мог быстро побежал к ближайшему дому, дому капитана Осборна. Он вломился без стука.
— Турки! — рявкнул он по-русски, разбудив моряка. И исчез за дверью. Он уже летел вверх по каменной лестнице к дому Петра и Ксении.
Продолжение следует