У нас во дворе большая ёмкость с водой. Мама говорит, что бабушка Валя весной будет поливать с неё рассаду.
Я выхожу на улицу, пар идёт со рта, мне так нравится этот пар, что я застываю на пороге и выпускаю маленькие белые облачка в небо, но они тут же рассеиваются, я снова повторяю тоже самое с паром, мне хочется, чтобы получилось большое облако, но у меня ничего не выходит . Мне кажется, что где далеко за крышами этих домов и оврагом и даже за вот тем холмом, на верху которого растут лысые деревья, живут большие люди, как гора, которые запросто могут выпускать в небо большие облака и тучи. И мне представляется, что лысые деревья на холме - это никакие не деревья а волосы на голове этого самого великана. Он сидит отвернувшись и тихонько, чтобы никто не видел, выпускает облака изо рта.
Мама выходит следом за мной и из дверей, тоже выходит пар, только его намного больше, но он как и мой маленький пар, немного поднявшись до крыши дома, уколовшись об сосульки, тут же исчезает. Этот забор не выпускает наш пар подняться выше и пристроится к пару великана, поэтому наш остаётся жить в сосульках.
Мама затягивает по верх воротника моей шубки шарф покрепче, поправляет шапку ушанку, смотрит бантик от ушанки под моей бородой, трогает пальчиком мою носопырку и, улыбаясь, говорит: "Ну, вот теперь готов". "Всегда готов!" - отвечаю я, раскрываю руки - крылья в стороны и лечу мелкими шажками вокруг большой ёмкости с водой.
Воды в ёмкости где-то до середины или немного выше. Она застыла, заледенела. Я трогаю её пальчиком - твердая, холодная. Совсем рядом лист наполовину во льду, будто бы нырнул, что-бы посмотреть, что же там в глубине, но не успел улететь, лёд обнял его крепко-крепко и тот остался. Мне вдруг кажется, что это тот самый лист, за которым я бежал и он привёл меня сюда. Я пытаюсь его освободить, немножко дергаю. Папа стоит рядом, смотрит и говорит, что он застрял на долго, быть может навсегда. Я смотрю на папу, на лист расправляю руки - крылья и лечу дальше мелкими шажками, быстро быстро перебирая ножки.
Пешеходы уже успели наскользить тропинки, а дети раскатать снег до льда. Меня ведут в садик, папа с правой стороны, мама с левой, а я посередине, меня держат за руки и, разгоняясь, катают по льду, не отпуская и держа крепко.
По дороге вижу, как других детей на коньках, родители тянут за ручку. В садике играюсь варежкой, продетой на резинке через рукава шубки. Бегу и тяну рукавичку за собой, представляя, что это моя детка, которая вырастет и будет так же тягать на резиночке свою детку.
- Мама, я твоя рукавичка? - спрашиваю вечером у мамы, когда та забирает меня с садика
- Конечно же моя!
Мы бежим домой, я скольжу по ледяным дорожкам, удерживаясь за пальчики её перчаток. Мне радостно, что я уже такая большая мамина рукавичка, а самое главное - родная.
Дома меня ждёт сюрприз - двухполозные коньки! Счастью моему нет предела. Я их тут же одеваю, родители помогают их пристегнуть и завязать. Вечером, под освещением фонарных столбов и светом случайных проезжающих машин я учусь кататься по ледяным дорожкам вдоль тротуара . Ещё, ещё и ещё. Пока родители не поднимают меня за обе ручки надо льдом и не убегают домой весело смеясь. Я тоже смеюсь.
Долго не могу уснуть, всё смотрю на свое сокровище и никак не могу поверить, что у меня есть это счастье - двухполозные детские коньки!
Утром на всех парах мы летим в детский садик, родители держат меня за ручки, я скольжу и царапаю лёд своими коньками, в какой-то момент вырываюсь от родителей, довольный и счастливый в метре от них скольжу впереди и падаю лицом об тротуар. Оказывается утром сердобольные дворники посыпали скользкие места жужалкой, чтобы пешеходам не падать. Но так как я не пешеход, то сижу в медсанчасти садика и мне красят в зелёный цвет сдертый нос, лоб, ладошки, а мама дует мне на ранки, что-бы не так сильно щипало.
Вечер, дома, стою возле большого корыта со льдом снимаю варежку и двумя пальчиками , ноготочками - коньками касаюсь льда, чтобы перед сном сделать круг возле замерзшего быть может навсегда листочка.