- Горим! Гор-и-им! Гори-и-им, людь добрые! Спасайте!
Штефан проснулся от жутких криков и грохота на улице. Солдат вскочил с кровати и бросился в сени, схватил топор и куртку, окунул ее в бадью с водой и в одной ночной рубахе выбежал на улицу.
В ночное небо бил столб пламени, сыпались искры и валил черный дым. Мужчины таскали в вёдрах воду, женщины выли, дети плакали. Штефан ворвался на двор. Там стоял объятый пламенем черный остов дома. Солдат накинул куртку, закрыв лицо и голову, топором выбил дверь и бросился внутрь. Мокрая одежда спасала от лизавших Штефана языков пламени, поднятый воротник - защищал от дыма горло. Среди копоти и огня он искал людей. В дыму Штефан разглядел две фигуры, лежащие на полу. Молодой парень закрывал мокрой тряпкой лицо потерявшей сознание девушке.
- Вы-кхрх-та-ащи... Е...ё - прошипел парень и отключился.
Солдат сгреб обоих и бросился было назад, но огонь отрезал путь к отступлению. Штефан огляделся, накрыл курткой тела и бросился напролом, через пламя. С разбегу он проломил корпусом стену и выскочил на улицу.
- Водку! Быстро! - рявкнул Штефан. Он положил спасённых на землю, как вдруг за спиной его раздался треск и грохот. Солдата окатило искрами, он прикрылся мокрой курткой. Штефан увидел, что горевший дом рухнул. В сторону разлетелись угли и облака пепла. В темноте различался лишь силуэт печи.
Кто-то из крестьян подал Штефан кожаную флягу. Солдат понюхал и скривился - ядрёный запах спирта ударил по ноздрям. Он поднес флягу к ноздрям девушки, потом и парня. Погорельцы понемногу пришли в себя, крестьяне приняли их и увели, а Штефан сел на землю и вздохнул. "Что не так с этой деревней? То ли в ней проблема, то ли - во мне?" - думал солдат, глядя на пепелище. Вид обгоревших брёвен, пепла, кружащегося в воздухе и запах гари пробудил в голове Штефана воспоминания...
- А ну-ка раз, два, три! - командовал сержант. Они со Штефаном упёрлись в задний борт повозки, накрытой брезентом. Колеса безвыходно буксовали в жидкой грязи. Солдаты поднатужились, Штефан навалился всем телом на телегу, Курт тяжело запыхтел, капли пота катился по его красному от напряжения лицу. Но проклятая повозка не сдвинулась с места.
- Вот черта тебя капитан послушал. "Я здесь места знаю, быстрее доберёмся!" - передразнил сержант Штефана. - По тракту бы уже давно добрались, и к осаде поспели. А теперь там все без нас кончится. И обер-капитан нас по головке не погладит за опоздание. Завязли мы здесь основательно.
- Не ворчите, сержант, а толкайте, - огрызнулся Штефан и тут же получил тяжёлый подзатыльник от командира.
- Поговори мне тут. Где твои дружки-раздолбаи? Где Мюллех и Рейнхард? - сержант с досады пнул повозку.
Штефан огляделся. Невдалеке он увидел троих солдат-караульных. Он жестом подозвал их к себе. Впятером имперцы навалились на повозку. Колеса провернулись, лошади дёрнулись, потянули. С влажным хлюпом повозка выехала из грязевой ловушки и встала на твердую землю.
Штефан осмотрел себя. До самых колен его форменные штаны и высокие сапоги были покрыты бурой грязью. Он и сержант устало привалились к борту повозки. Курт вытащил из кисета табак и протянул Штефану. Солдат кивнул и достал свою трубку - короткую, выточенную из ясеня, набил табаком и вытащил из поясной сумки бумажный коробок, извлёк из него пару спичек и протянул сержанту. Одновременно они закурили. Штефан пускал в воздух кольца разного размера, а сержант курил, не выпуская трубки изо рта и стоял в густом облаке табачного дыма.
Внезапно, будто из ниоткуда, выскочила невысокая фигура. Инженер-артиллерист в распахнутом синем кафтане, в очках в костяной оправе, с растрепанными волосами и вислыми усами.
- Болваны! Чурбаны! Это же порох! А вы курите! - распалялся инженер.
Штефан и сержант с улыбкой смотрели на него. Инженер едва ли доставал рослым солдатам до плеч, поэтому постоянно поднимался на носки высоких сапог.
- Тебя мама не учила, что с рядом с порохом курить нельзя? - инженер приподнялся на носках и взял Штефана за грудки.
- Когда я маму последний раз видел, я ещё не курил, - усмехнулся Штефан.
- Так вот. Капитан передает приказ - полк выдвигается, и вы должны быть со своей ротой! - прикрикнул инженер. И отойдите наконец от повозки, дубины!
Штефан и сержант докурили, убрали трубки и отправились к расположению своей роты. В длинной палатке солдаты готовились к выходу. Алебардщики надевали форму и доспехи, складывали пожитки и пайки в походные мешки. Штефан собрал свои вещи, свернул теплый брезентовый плащ, подбитый мехом, притянул его к сумке ремнями, пристегнул к поясу жестяные котелок, кружку и кожаную фляжку. У левого бедра висел тяжёлый фальшион в темных ножнах, короткий кинжал и кисет с табаком, а на ремне через плечо - шлем-барбют. Штефан надел кирасу, застегнул ремешки по бокам, взял алебарду, поднял свой походный ранец и вышел из палатки. Его полк уже строился в колонну, солдат собирали капралы и сержанты, раздавались команды, пела труба и гремела барабанная дробь.
Штефан увидел капитана Реджинальда, сидевшего верхом на белом коне, покрытом сине-желтой попоной. Ярко горел на нем позолоченный шлем, украшенный пышными перьями, через плечо была повязанна синяя лента с золотой бахромой по краю. На широком лице капитана сияла улыбка человека, довольного жизнью. Он знал, куда сегодня ведёт дунвольский пехотный полк, а главное - зачем.
Штефан уже три года служил в имперской армии. За это время он не раз выходил на бой против разных врагов. И орков, и нежить, и даже шейдов и демонов бил Штефан в строю дунвольского пехотного, но этот поход был другим, отличным от всех предыдущих. Штефан шел убивать людей. Таких как он, имперцев. Один из городов - Тэхин - объявил о своей независимости от власти курфюрста. Недовольный таким раскладом дел, глава провинции отправил под город внушительный контингент. Уже несколько недель шла осада, курфюршеские полководцы предлагали мятежникам сдаться, но те отказывались. Последним подразделением, посланным под Тэхин был дунвольский пехотный полк. Готовился штурм города, для чего и понадобились дополнительные войска.
Штефан был недоволен. "Зачем людям убивать друг друга, когда вокруг есть столько нечисти, угрожающей всем," - так думал солдат, маршируя в колонне через лес. Он хорошо помнил и свой первый бой с толпой скелетов, и несколько других сражений. Каждое из них оставляло следы как на теле, так и в сознании Штефана. С десяток шрамов покрывали его руки и грудь, ещё несколько перечёркивали лицо. Солдат носил их с гордостью, как иные носили свои ордена, помнил, кто и в каком бою оставил определенный рубец. Но ни разу ещё его не ранил человек, такой же имперец, как и он сам. Штефан всегда думал, что Империя должна быть едина перед лицом общих врагов, но часто слышал от сержанта или старших сослуживцев истории о выступлениях дворян против императора или курфюрстов, мятежах городов или крестьянских восстаниях. Это, по мнению солдата, ослабляло Империю сильнее, чем вечная война с окружающими врагами. И именно в междоусобицах гибло больше солдат, чем в борьбе с внешним агрессором.
Штефан со своей поклажей маршировал в центре колонны алебардщиков. Отсюда он видел спину сержанта, облаченного в плащ на барсучьем меху и широкополую шляпу с пером; видел капитана, едущего со своими доппельзольднерами в тени громадного полкового знамени. Где-то впереди, среди мечников, шагал Рейнхард, ещё более мрачный, чем всегда. Мюллех шел в замыкающем отряда мушкетёров.
Полк шел быстрым шагом, почти бегом - солдаты опаздывали к началу штурма Тэхина. Вдобавок, капитан, доверившись Штефану, завел отряд глубоко в лес, вместо того, чтобы вести войска по тракту. Такой путь был короче, но обоз с пушками и припасами полка увязал в грязи размытых лесных тропинок, и солдаты задержались. Городская конница уже давно была под городом, и обер-капитан Дунвола , командовавший всеми войсками, дожидался только пехоту.
Ещё три дня солдаты месили сапогами грязь по лесу, пока наконец не вышли на тракт. Дорожные столбы с указателями привели полк к стенам города. Вокруг него располагался осадный лагерь имперцев. Здесь собрались войска из трёх соседних городов, которые послали на подавление восстания.
Вокруг стен Тэхина были возведены траншеи и земляные валы, за которыми располагались орудия - пушки и мортиры, с бронзовым стволами, потемневшими от стрельбы. Чуть дальше, за валами находился лагерь из множества разноцветных палаток и шатров, окруженных вагенбургом - сплошной стеной из специальных повозок, сделанных из толстых дубовых досок, обитых металлом, с бойницами в бортах, из которых можно было вести огонь из мушкетов. Сами повозки были скреплены так, что их нельзя было разделить. Если осажденные во время вылазки атаковали лагерь, их встречала настоящая крепость, взять которую было непросто. Когда дунвольский полк подошёл к лагерю, а капитан сообщил часовым, кто он такой, две телеги раздвинулись в стороны, впустив солдат внутрь.
Дунвольская пехота расположилась в своих длинных общих шатрах. Капитан Реджинальд отправился в палатку обер-капитана для получения указаний, а солдаты отдыхали после долгого перехода. Штефан сидел около входа на деревянной колоде и жевал сушеные яблоки, купленные с собой в дорогу. До обеда было ещё далеко, а он утром не завтракал. К Штефану подошли трое. Он сразу узнал Рейнхарда, Мюллеха и инженера, недавно ругавшего его за курение рядом с порохом. Солдаты поздоровались по-военному, за предплечья. Инженер расстелил на земле свой плащ, снял со спины походный ранец, развязал шнурки и вытащил из него небольшую флягу, ароматный вяленый окорок,
обвязанного бечёвкой, четверть каравая черного хлеба, двух сушеных пескарей.
- Прошу к столу, солдаты, - улыбнулся инженер.
- Он все искал, с кем разделить еду. А мы искали тебя, - шепнул Рейнхард на ухо Штефану и расположился рядом с инженером. Штефан и Мюллех тоже постелили свои плащи и сели.
Инженер открыл флягу, солдаты подставили кружки. Штефан с интересом отпил тёмно-красное вино.
- Очень и очень недурно, - улыбнулся он инженеру. - Кислятина, конечно, редкая, но всяко лучше того эля, который выдает нам интендант.
- Это вино привозят из Дрэкланда, - ответил инженер. - Стоит, правда, дорого. Но я предпочитаю пить именно его перед боем.
- Почему? - спросил Рейнхард, отрезая кусок мяса от окорока.
- Если я погибну в бою, то хоть с хорошим алкоголем в животе, а не с каким-нибудь пойлом, - инженер улыбнулся.
- Как тебя зовут, инженер? - спросил Рейнхард, отрезая кусок мяса от окорока.
- Оррен, - ответил инженер, отпивая из кружки. - Я сам из Фортана, потом учился в Бретонской артиллерийской школе, и меня перевели в Сутмарк.
- Это уже твой не первый бой? - спросил Штефан.
Ответить инженер не успел. Разговор был прерван грохотом канонады и стрельбой из мушкетов.
- Чувствуете этот запах? - спросил Оррен, с наслаждением вдыхая серый дым, накрывший лагерь.
- Порох, - пожал плечами Мюллех. - Ничего особенного.
- Не-ет, - протянул инженер. - Это не просто запах пороха. Ничто в мире не пахнет так. Люблю этот запах, - Оррен улыбнулся, будто говорил о жене или любовнице. - Как-то раз мы штурмовали замок некроманта в Крилоше. Полдня наши батареи бомбардировали его, а когда все кончилось - внутри не было ни одного проклятого зомби. Остался лишь запах. Все руины пропахли им насквозь. Это был запах победы, запах... Империи. Когда-нибудь эта война кончится...
- Война никогда не кончается, - мрачно ответил Рейнхард. - Если война кончится, кончится и наш мир. Иначе никак.
- Ты слишком мрачный, Рейнхард, - произнес Штефан. - Если война кончится, Империя заживёт счастливо.
- Нет, - сухо отрезал Рейнхард. - Остановится война - остановится история. Я читал книги в библиотеке - если бы не воины первого императора Магнуса, то Империи бы вообще не было. Мы завоевали себе право на этот мир, право на существование всего рода человеческого, и потом подкрепили его вечной войной с окружающими врагами. И остановить ее можно только одним способом...
- Уничтожить мир, - хмуро произнес Оррен и посмотрел на Рейнхарда. Тот кивнул и вновь налил вина.
Но долго сидеть солдатам не пришлось. Откуда ни возьмись появился сержант Курт Логресс, в кирасе и шлеме, с протазаном в руках.
- Хайнц, чёрт тебя дери! И прочие! Наш полк идёт на штурм города. По сигналу мы атакуем! Бегом, в свои роты, марш!
Солдаты умчались. Штефан быстро облачился в кирасу и шлем-барбют, присегнул кинжал и фальшион к поясу, взял алебарду, натянул рукавицы из толстой кожи и встал в строй своей роты.
Дунвольский полк строился перед огромными проломом в стене. Капитан Реджинальд спешился и стоял среди доппельзольднеров, с двуручным молотом в руках.
Загремели пушки, в сторону города полетели жужжащие ядра. Четыре раза выстрелили по Тэхину. И вот взревели трубы, запела флейта, загремел барабан.
- Полк, вперёд марш! - раздался голос капитана, знамёна качнулись. Солдаты, произнеся короткую молитву: "Эльратар, храни Империю!", двинулись вперёд.
В авангарде шли мечники. Они должны были прорваться через вражескую пехоту и освободить путь алебардщикам. Мушкетёры перестреливались со стрелками защитников города, засевших в башне рядом с проломом.
Товарищи Штефана падали, сраженные пулями защитников, но полк упорно шел вперёд, не смотря на потери. Первыми на баррикаду в проломе ворвались мечники. Их рота быстро расправилась с ополченцами, охранявшими укрепление, и бросились вперёд, в город.
За баррикадой дунвольцев уже ждали. Штефан только-только прыжками поднялся по обломкам стены, когда раздался стук мушкетов и дюжина солдат перед ним рухнули. Прямо перед разломом стояли, ощетинившись алебардами два или три полка пехоты. Это были вольные роты - иррегулярные войска Империи. Шеренги мушкетёров перед ними сменяли одна другую, и пороховой дым накрывал пролом. Мечники авангарда налетели на стрелков яростным вихрем. Под ударами мечей и шпаг рухнули те, кто не успел отступить за стену из копий и алебард.
Дунвольский полк ударил в самый центр вражеского строя. Сменив мечников, в авангарде встали доппельзольднеры. Капитан Реджинальд ворвался в строй врага, раскидав в стороны древки копий и алебард. Его молот свистел в воздухе, дробил кости и крушил доспехи. Доппельзольднеры рубили врагов огромными мечами, прорывались к вражескому знамени. Сзади их подпирали алебардщики. Штефан блокировал выпад вражеского копейщика и ударил противника в голову. Шаг, выпад, защита, удар - разрубленный копейщик рухнул. Выпад и укол - вражеский горнист согнулся, выронил трубу. Ещё удар, замах, отшаг - и в бок Штефану вонзился наконечник копья. Солдат согнулся и опустил алебарду, пробив шлем и череп копейщика. Штефан отступил вглубь строя. Он увидел сержанта, зажимавшего рану в боку одной рукой и фехтовавшего другой. Штефан видел Рейнхарда, как он рубился с вражеским доппельзольднером.
Кольцо врагов сжималось. Хромал капитан, опираясь на молот. Алебардщики, мечники и доппельзольднеры окружили знаменосца и музыкантов.
- Держать строй! - орал Реджинальд. - Знамя не должно упасть!
Штефан отклонил копьё и ударил алебардой. Ещё выпад - враг упал. Штефан перехватил оружие, готовый атаковать. Но рана и усталость давали о себе знать - руки слабели, ноги еле двигались. Взмах, удар, выпад, блок - Штефан отступил назад, наконечник вражеского копья скользнул по кирасе и ушел в сторону. Алебарда взлетела и упала - копейщик охнул и осел. Штефан отошёл за спины товарищей, вглубь строя, где стояли доппельзольднеры, охранявшие раненых. Капитан тяжело дышал, помогал Логрессу, который едва держался на ногах. Рядом стоял Мюллех, заряжавший мушкет. Рейнхард был здесь же, с несколькими дырками в щите и помятой кирасе.
Внезапно от грохота заложило уши, ввысь взметнулись столбы дыма, сверкнуло пламя. И мгновенно дюжина защитников смела неведомая сила. И ещё, и ещё. Штефан поднял голову и увидел Оррена с четырьмя фальконетами, стоявшего на баррикаде в проломе. Он помахал шляпой, дав команду на ещё один залп. Защитники бросились на артиллеристов, но их встретили свинец и пламя. Волна откатилась, а сзади на них обрушились выстрелы выживших мушкетёров. Знамя тэхинцев пало, командиру снесло башку ядро.
- Все, парни, заканчиваем! - заорал Реджинальд, размахивая молотом. - Вперёд! Ломи-и-и!
Остатки солдат бросились в бой. Знамя подняли выше, музыканты заиграли с новой силой. Реджинальд оказался в первом ряду, его молот крошил сталь и кости, за ним шагали Штефан, Логресс и Рейнхард, сокрушая врагов. Штефан бросил алебарду, выхватил фальшион и сразил им копейщика. Рейнхард выпотрошил арбалетчика. Тэхинцы были зажаты меж двух огней, и вскоре сдались. Город был взят.
- Я уж думал, что план провалится - настолько он был идиотским, - улыбался через боль сержант, пока в полевом госпитале около него хлопотал врач. Штефан лежал рядом - на соседней с раненым офицером койке. Логрессу пробили кирасу клевцом, благо, ничего важного удар не задел.
- О чем вы, сержант? - спросил Штефан.
- Да вся соль в том, что мы были лишь чертовой приманкой. Пока мы там рубили пехоту, наши саперы подорвали стены, а конница и пушки доделали остальное. В общем-то, мы могли там все и остаться. Город взяли бы и без нас.
- Так из нас сделали смертников? - спросил Штефан.
- Увы. Обер-капитан не в ладах с Реджинальдом, вот и послал его а качестве приманки.
В входном проёме шатра появилась фигура капитана. Он заметно хромал, поэтому опирался на трость, рука висела на перевязи, обмотанная бинтами.
- Лёгок на помине, - Логресс криво улыбнулся, когда капитан вошёл. За ним появился инженер - в расстёгнутой куртке и кафтане на плечах, грязный, перемазанный сажей, но с улыбкой на лице.
- Сержант, - Реджинальд обратился к Логрессу. - Тебя назначают капитаном второго батальона. Хайнц - ты назначен капралом третьей десятки восьмой роты. Примете свои новые обязанности как выйдете из госпиталя.
- Хорошие новости, капитан, - улыбнулся Штефан. - А надолго мы здесь задержимся?
- Думаю да, - ответил Реджинальд. - Раненых много, убитых ещё больше... Ладно, отдыхайте... - Капитан вышел из шатра, в нем остался только инженер.
- Спасибо, - произнес сержант. - Без вас мы бы совсем пропали.
- Не благодарите, - Оррен отмахнулся. Обер-капитан приказал не посылать подкрепления вашему полку. Но бросить вас я не мог. Поэтому взял фальконеты и примчался, благо, баррикаду держали ваши мечники.
- Вы нарушили приказ обера... - мрачно потянул Логресс. - Интересно, что с вами теперь будет?
- Да ничего, - инженер пожал плечами. - С месяц посижу на гауптвахте, потом меня отправят в другой город. Может, вернусь в родную Бретонию. Отдыхайте, товарищи, - Оррен попрощался и вышел.
Ещё две, а то и три недели простояли имперцы под Тэхином. Пока лечили раненых, пока ждали курфюрста, чтобы тот подписал все нужные документы, пока награждали отличившихся - прошло время. И войска разошлись по городам и крепостям. Штефан, исцеленный, возвращался в Дунвол радостный - он получил первый офицерский чин капрала, а вместе с ним и десяток новобранцев. Для них он был псом войны, настоящим ветераном. И Штефан гордился своим положением. Но веселье было подпорчено глубокой печалью - многие товарищи отдали жизни под этим проклятым Тэхином в братоубийственной бойне. А зачем? Одни люди решили добыть себе больше свобод, чем имеют другие. Стоили ли оно того, чтобы вновь лилась кровь, чтобы дрожала земля, чтобы плакали вдовы над телами мужей, чтобы вновь разносился над Империей запах пороха - запах не победы, а войны?