Вопрос с бородой

               
               
      Тема взята из реальной жизни.Действие,событие,имена и фамилии изменены.


                Глава первая.


         - Честно говоря, это ваш долг перед Родиной. И каждый уважающий себя парень должен пройти службу в армии. А таких вопросов: « хочу служить, или не хочу», у вас не должно возникать.
Борис Иванович замолк, отвёл глаза от написанного текста и бросив свой цепкий взгляд на ребят в зале. 
Большая часть будущих призывников, уткнувшись в мобильные телефоны, его вовсе не слушала. Остальные, словно старушки перед телевизором, дремали и мучились, ожидая скорейшего завершения.
– Господи, какие они ещё дети, - пронеслось мысленно в голове начальника группы по призыву на военную службу. Разве из них получатся настоящие защитники родины? 
 Его мысли прервал сидящий за столом военком.
- Спасибо, товарищ майор, за хорошее выступление. Можете садиться.
- Итак, - Карпычев замолчал на секунду, вздохнул, и уставшим голосом продолжил, - вопросы есть? Не дождавшись ответа, улыбнувшись, проговорил, - значит, вопросов нет. Сейчас предоставляем слово уважаемому человеку нашего города отцу Владимиру. Военком посмотрел на рядом сидящего за столом батюшку и с каким–то теплом в голосе тихо прошептал: «Отец Владимир, пожалуйста, скажи пару слов перед пацанами».
               
Широкоплечий мужчина в чёрной рясе, с большим крестом на шее в знак согласие сделав кивок головой, энергично встал из-за стола и медленным прихрамывающим шагом направился к трибуне.
- Ну, сейчас начнёт проповедь, - ехидно проговорил майор, усаживаясь за столом. – Товарищ подполковник, это вы пригласили его?
- А вам что - проповеди не нравятся? - улыбнувшись, ответил Карпычев. 
- Честно говоря, эти святоши, самые настоящие рвачи и хапуги.
- Борис Иванович, вы приехали совсем недавно в наш город. Всего лишь  один год работаете в военкомате, а рассуждаете про людей, словно всю жизнь их знаете.
- Да что про них знать, товарищ подполковник. Вы только посмотрите, в каких они дворцах живут. На каких крутых тачках раскатываются.
- А вы видели, на какой он тачке раскатывается? – строго спросил его  Карпычев.
- Нет. Я не видел.
- Ну, если не видели, так закройте рот товарищ майор, и не… - подполковник еле сдержался, чтобы не высказать дальше слово, которого нет в русском словаре Даля.
- Да я, да это, моя точка зрения, - стушевался сразу Борис Иванович. 
- Вот и держите свою точку при себе, – уже более спокойно проговорил  военком. Такой реакции со стороны своего коллеги майор не ожидал. 
- Что это с ним? – мысленно подумал он. В одну минуту Бориса Ивановича захлестнула обида. Старовойтов приехал в эту дыру, надеясь, что станет военкомом. А этот пенсионер, - он косо посмотрел на Карпычева, - десять лет  как вышел на выслугу и всё продолжает работать. Не заменимый, мать твою. Ждёт, пока ногами вперёд не вынесут.
 В это время батюшка поднялся на трибуну.
- Я на данном мероприятии впервые. Поэтому, дай бог здоровья военному комиссару за данное приглашение. Буду немногословен, - начал свою речь  он громким командным голосом. Всё что вы хотели услышать, здесь уже сказали до меня. Добавлю только одно, служить в армии надо уже потому, чтобы иметь первоначальные азы военной науки. Если каждый из вас не захочет это делать, кто должен пойти вместо вас – ваши сёстры, матери, отцы? И самое главное ребята, живите в душе с Богом. Поверьте, он всегда с нами. И куда бы вас судьба не забросила, будете вы служить, или не будете, в любой сложившейся ситуации оставайтесь всегда людьми. Умейте защищать своё достоинство и честь, не опускаясь ниже плинтуса и не превращаясь в половую тряпку. У меня всё.
- Молодец, батюшка, - послышались одобрительные голоса из зала. Вдруг в первом ряду встал молодой человек с аккуратно - подстриженной бородой.
- А можно вопрос? – спросил он с нагловатой улыбкой на лице.
- Да, пожалуйста, - спокойно ответил священник.
- Правда ли говорят, что вы ненавидите тех ребят, которые носят бороды?
Зал в одно мгновенье оживился и зашумел.
- Молодец, Ермаков, уважуха, - послышались одобрительные голоса в поддержку правильного вопроса.
- Товарищи призывники, - не сдержался Карпычев, - это вопрос личного характера. Задавайте вопросы по существу.
-  Ничего страшного военком, пробасил батюшка, глядя прямо в глаза Карпычеву. Как поёт Владимир Высоцкий, я все вопросы освещу сполна, - с улыбкой проговорил отец Владимир. Он кашлянул в кулак и всем телом повернулся в сторону зала.
-  Что значит «ненавижу». Я не Господь Бог? И не вправе кому бы ни было приказывать, как ему ходить и как одеваться. Но мне действительно не нравятся ребята бритоголовые, с серьгами в ушах, с бородой и разными татуировками на теле. Все эти понты и ваши стёбы ради модных трендов, желание шокировать – всё это чуждо закону любви Христа, Распятого и Воскресшего из мертвых. Некоторые полагают, что бороды, татуировки, петушиные причёски, сделают их красивее. Это говорит о желании улучшить то, что сделано было Богом. Или указывает на комплекс неполноценности и на то, что вы не удовлетворены своим телом, а также свидетельствует о потребности в новой идентичности, поиске своего иного, более интересного «я», что характерно для переживающей кризис личности; И если говорить мирским языком более понятно, всё это настоящий выпендрёж выделится из толпы. Обидно порой от того, что хорошие ребята, а перестали быть похожими на настоящих мужчин.
- А почему сами не носите бороду, вы же священник, - послышался чей-то крик из середины зала.
- А это его модный тренд! – добавил кто-то под общий хохот толпы.
Отец Владимир, будто не слыша насмешек в свой адрес, спокойно выдержал паузу и, улыбаясь, произнёс, а вы знаете, молодые люди, - священник может бриться и стричься и, тем более, мыть голову. Поэтому, если батюшка в сане, и нормальным образом служит и принадлежит Церкви, то в этом нет ничего грешного. Конечно, более традиционно для священника носить бороду и длинные волосы. Но как сказал протоирей Игорь Фомин, член редакционного совета журнала «Фома», если вы видите священника без бороды, такого как я, - пусть это вас не смущает. Святитель Николай, к примеру, был аккуратно пострижен, у него даже было выбрито на голове специальное гуменцо, которое в то время было знаком принадлежности к священному сану.
Лично, почему я не ношу бороду?  Отец Владимир замолчал, словно подбирая нужные слова для ответа, тяжело вздохнув, и тихо вымолвил – чтобы вы поняли, я вам расскажу предысторию.

                Глава вторая

 Сам я родился в деревне, мои родители простые сельские учителя. Мать преподавала русский язык, а отец физику и математику. В семье был единственным ребёнком. Родители мечтали видеть своего отпрыска учителем. Каждый из них словно соревнуясь между собой, непременно нагружали меня в свободную минуту дополнительными заданиями по своему предмету. Кем хотел быть? Честно говоря, я и сам не знал. Мечтал стать лётчиком, матросом, пожарником, но только не учителем. Эта профессия мне казалась скучной. После того, как закончил десятилетку с золотой медалью, огорошил родителей своей новостью, что поеду в Ленинград поступать на военного врача. Отец похлопал по плечу и только произнёс: «Молодец. Хороший выбор».
-Хм, - ехидно прошептал Старовойтов, - ну и загнул этот поп. Может он ещё и военным был?
 На удивление, Карпычев только улыбнулся ему в ответ и также ехидно прошептал, тихо майор, давайте послушаем.
 - Зато мама, от моей новости потеряла на секунду дар речи, - бодрым голосом рассказывал отец Владимир.
 Приседая на стул чтобы не упасть, она покрутила пальцем у виска.
 – Сынок, ты ненормальный? Знаешь, какой там конкурс! Зачем тебе эта солдафонская жизнь?
Однако отец поддержал меня. Как сейчас помню, он сказал матери: «Не трогай его. Он сейчас в таком состоянии, что или в тюрьму сядет, или в армию пойдёт.
До последней минуты отъезда, мама всяческим образом уговаривала отказаться. Она была уверена, что я деревенский парнишка не поступлю в такой престижный ВУЗ. И моё поступление, лишь только потеря времени. Однако мама ошибалась. Я блестяще сдал все экзамены и был зачислен в Военно-медицинскую академию на специальность лечебное дело. При этом учился на факультете подготовки врачей сухопутных и ракетных войск во взводе врачей для ВДВ. После окончания получил направление в Краснознамённый Туркестанский военный округ, где работал хирургом. А во время работы был направлен на ускоренные курсы дополнительной специальности реаниматолога, где случайно узнал, что должен заменить коллегу в Афганистане, который готовится к возвращению в СССР. И действительно, после окончания курсов так и случилось.
Меня вызвало высшее начальство и ознакомило с приказом. Ещё в начале работы в Туркестанском округе, мне пришлось увидеть, когда выстраивали роту солдат и перед юными защитниками родины, выступал приехавший генерал с Москвы. После красивой патриотической речи, следовало предложение: «Кто хочет служить в Афганистане шаг вперёд». Практически весь личный состав делал шаг. А кто оставался на месте, был в прямом смысле оплёван за трусость перед выполнением интернационального долга. Вообще не помню, чтобы кто-то открыто отказывался от службы в Афганистане. Людям давали приказ, и они ехали, никакой свободы выбора не было.
Кто-то уезжал с тяжелым сердцем, но многие хотели там и служить. Одна из главных причин, что домой привезут джинсы, магнитофон и разную  дребедень, которую в союзе невозможно было достать.
У меня тоже не было мысли о том, как отказаться. Самому хотелось увидеть чужую страну, высокие горы с их снежными лавинами, не осознавая то, что за этой романтикой прячется.
Честно говоря, сидя уже на чемоданах, поездка чуть не сорвалась. Майор КГБ поднял все мои биографические данные. Выяснилось, мой дедушка, будучи семилетним ребёнком во время войны был увезён фашистами в Германию. До самой победы он в качестве раба, выполнял все работы Бауэра. Из-за этого инцидента меня чуть не оставили работать дальше в Союзе. Благодаря хорошей характеристике из института, всё же было дано добро.
С первых дней пришлось очень трудно привыкать к новым условиям работы. Здесь шла настоящая война, о чём в союзе мало ещё кто знал. Жара была невыносимая, больные поступали практически каждый день. Причём лечил не только советских солдат, но и обычных жителей, которые попадали под наши обстрелы и бомбёжки. Много очень было отравлений, поэтому порой приходилось быть и инфекционистом и реаниматологом и оперирующим врачом. Убивала ещё то, что в воинской части, не единожды фиксировал случаи систематического пьянства военнослужащих. Спиртное употребляли и ряд офицеров. Забегая вперёд, скажу, часть из них, превратились потом в хронических алкоголиков. Мне приходилось абсолютно всё держать в сейфе, от шприцов, спирта и всех обезболивающих медикаментов, так как процветало воровство. До моего приезда многие военнослужащие имевшие доступ к медицинским препаратам, пристрастились к приему обезболивающих -  таким способом им удавалось подавлять неконтролируемое чувство страха. Другие, сумевшие наладить контакты с пуштунами, подсели на наркотики. Большинство рядовых курили чарас (аналог гашиша). Что самое отвратительное, старослужащие заставляли молодых солдат бегать в кишлаки и доставать наркотики, меняя их на патроны.
- А в военных действиях участвовали, – неожиданно произнёс парнишка из первого ряда.
- Конечно, - быстро как-то произнёс отец Владимир. Не всегда приходилось работать в стенах госпиталя.
- За время службы было много чего. Приходилось переносить на себе не только полную боевую экипировку, но и сумку с медикаментами, перевязочные материалы, запас кровезаменителей, лестничные шины. Выходил на задания с разными группами и находился с ними в походах неделями. Причём участвовал в операциях различного масштаба. Иногда приходилось сопровождать караваны, чего особенно я не любил. Говоря начистоту, во время движения в колоне или даже просто в транспорте складывалось определённое чувство беспомощности, поскольку атаковать могли с любой стороны. Однажды в составе роты пришлось быть при прочёсывании какого-то кишлака. Слышу, сержант мне орет: «Айболит, справа!» Чего справа? – сразу не врубился. Увидел, лежит граната и я оцепенел. Рядом, случайно оказался рядовой. Он сильно оттолкнул меня в сторону и ногой ударил по лежащей гранате. Оказалось в одной из хижины затаились духи. Один из них в мою сторону швырнул гранату. Хотя солдат и успел её оттолкнуть подальше от меня, она взорвалась буквально в десяти метрах. Молодой паренёк получил три осколочных тяжёлых ранения. Пока его дотащили до ближайшего блок поста, парень умирал не столько от ран, сколько от потери крови. Мне было очень стыдно, что из-за моего ротозейства, рядовой принял огонь на себя. Четыре часа пришлось проводить операцию, чтобы извлечь из тела осколки. Когда прибыл вертолёт с чистой совестью его и всех раненых отправили подальше от этого ада.
На следующий день возвращаемся в свою часть. Наша колонна тянулась по ущелью, как вдруг неожиданно прогремел взрыв, подорвалась машина.
Нас стали обстреливать с гор. Это была кровавая бойня. Забегая вперёд, честно признаюсь, выжить в этом бою пришлось немногим. Помню, как обрадовались, когда услышали гул вертолета -  на помощь шли десантники. Но приземлиться воздушное судно не смогло - не было площадки. Не вдаваясь в подробности, я был контужен и только очнулся в какой-то темноте. Голова тяжёлая, шум в ушах с ноющей болью в ноге. От неудобного положения затекла спина. Когда осмотрелся, сердце замерло от догадки: я оказался в плену. Рядом со мной находились ещё пятеро солдат. Один ещё вчерашний школьник, тяжелораненый в руку тихонько стонал.
- Сильно болит? – задал ему вопрос, хотя у самого левая нога была пробита осколком и так болела, что хоть волком вой.
Измазанный кровью парнишка заплакал, ничего не отвечая в ответ.
Его звали Сергей. Жил и учился в Брянске. Оттуда был призван в армию, где попал в Тульскую учебную часть. Получивший лычки младшего сержанта, новоиспеченный командир ПЗРК был направлен на дальнейшую службу в Афганистан. Пуля навылет пробила его локоть, рана кровоточила и требовала срочных мер обработки. Но как помочь, если у каждого из нас связаны руки и ноги.
Следующий солдат был ранен в плечо. Его звали Алексей. Призванный со Свердловска он прослужил уже год и попал в плен в минуты контузии. Его речь меня удивляла своим сибирским оканьем, которую, редко услышишь в наших краях. Причём в кармане он держал патрон на случай плена. И очень сожалел, что не успел им воспользоваться.
Три остальных солдата уже служили второй год. До своего увольнения им оставалось всего лишь три месяца. Один среди них был Андрей, родом с западной Украины, Игорь и Дмитрий, оба с Подмосковья. Что удивительно, никто из трёх не имели ни одного ранения. 
- А как вы вообще сюда попали? - задал я вопрос троице.
- Нас контузило, - объяснил за всех Дмитрий, виновато опуская глаза, словно малолетний шалопай, натворивший очередную пакость. 
– Какая теперь разница, как мы сюда попали, - вмешался в разговор его друг Андрей. Главное как нам выбраться отсюда живыми.
Вскоре, под дулом автомата нас вытянули из глубокой ямы (зиндан), и усадили на колени. Это была моджахедовская база. Вокруг находились бандиты, словно серая стая шакалов, готовая в любую минуту накинуться на каждого из нас.
Перед нашими глазами началось адское представление. Пять советских солдат лежали в дорожной пыли. Два из них уже не придавали признаков жизни. У них были вспороты животы и вытянуты кишки наружу. Три остальных были ещё живые. Все в крови они мучительно ожидали своей участи. Не далеко от этой вакханалии узнал знакомого лётчика с Белоруссии. Явно духи его ввели в состояние наркотического опьянения, так как он находился практически в бессознательном состоянии, обнаженный, подвешенный за руки к столбу. К нему подошёл один из бандитов и начал ножом подрезать его кожу вокруг всего тела, заворачивая и завязывая всю её к верху. Визуально получался кровавый тюльпан. Зрелище невероятно жуткое.
Этот изверг всё проделывал так хладнокровно и быстро, словно занимался этим долгое время. Ещё хуже было видеть, когда в солдата прекратилось действие наркотика и несчастный начал испытывать сильнейший болевой шок. Он как зверь стонал и умирал на наших глазах, медленно теряя разум. От этого зрелища у каждого из нас мурашки бежали по телу, кровь застывала в жилах от жалости и от осознания своей беззащитности. А моджахеды стояли и наслаждались мучением пленного. К данному просмотру подошла целая толпа местных жителей с детьми и женщинами. Два подростка держали на верёвках двух огромных овчарок, словно ожидали, какого-то приказа. И действительно, после данной пытки изверги приступили к следующему этапу истязание уже над теми солдатами, которые лежали в пыли в полуобморочном состоянии.
Отец Владимир замолчал. В зале была такая тишина, что слышался за окном звук проезжающих машин.

                Глава третья

- Во время учёбы в школе как многие мальчишки того времени рос настоящим патриотом своей Родины. Мы смотрели военные фильмы и люто ненавидели фашистов, всем сердцем переживая за советских солдат. На этой почве среди всех учебных предметов, главным считал немецкий язык. Старался досконально его изучить, чтобы на случай войны с немцами, непременно стать переводчиком. Однако войны с немцами так и не произошло. Уже оказавшись в институте, решил изучить английский. С отправление в Афганистан посещал ускоренные курсы афганского языка. На протяжении трёх лет работы в этой стране хорошо изучил их речь, мог спокойно общаться на пушту и дари.
Находясь не далеко от этих извергов, я прекрасно услышал как предводители дали пришедшим определённое наставление и те с визгом и криками бросились добивать раненых ножами, кинжалами и топориками. Овчарки грызли наших солдат за горло, мальчишки отрубали им руки и ноги, отрезали носы и уши, распаривали животы, выкалывали глаза. А взрослые подбадривали всю эту кровавую вакханалию, одобрительно смеясь от удовольствия. Через несколько минут всё закончилось. Овчарки облизывались. Два подростка постарше отрубили три головы. Одну в виде мяча покатили перед собой, а две остальных, одели на кол, подняли как знамя, и вся команда остервенелых палачей и садистов отправилась обратно в кишлак. Нас всех трясло как в лихорадке. К нам подошёл один из главарей банды и, коверкая русский язык, проговорил: « Вы русские шакалы, пришли не прошенные на нашу землю убивать нас и наших детей. И за это вы сейчас умрёте как ваши товарищи. Однако каждый из вас может искупить свою вину, если перейдёт на нашу сторону и примет ислам. Есть желающие»?
Никто из нас не промолвил слово. Вдруг Андрей, поднимаясь с колен, тихо проговорил: «Не судите меня мужики, но для меня жизнь дороже».
- Я хочу перейти на вашу сторону и принять ислам, - уже более громко промолвил он, глядя в сторону главаря шайки.
- Тварь продажная, - через зубы проговорил Алексей, - знал бы, какая ты падаль, удавил бы собственноручно в той яме.
- Да пошёл ты на х…  - со злостью огрызнулся Андрей. Я до армии не знал, что эта за страна и где находится этот Афганистан. Из-за чьих амбиций и ради какого интернационального долга я должен умирать? Мне плевать на родину, которая гонит своих людей погибать в эту дыру. А дома меня ждёт старенькая мать, жена и двухлетний сынишка. Я хочу жить и вправе поступать, как мне хочется.
- Ты думаешь, став изменником родины, тебя родная страна примет назад с хлебом-солью? – не смолчал тогда я.
 Он не успел ответить. Главный моджахед подошёл к нему и похлопал по плечу.
- Молодец, - с улыбкой проговорил главный бандит. Больше никто не хочет последовать примеру своего товарища?
- Тамбовский волк ему товарищ, - проговорил его друг Игорь.
Моджахед вытянул из-за своего пояса нож и, разрезав верёвку на его связанных руках, с улыбкой протянул его Андрею. Показывая грязным пальцем на меня, он приказал: « Иди, отрежь ему уши». 
- Я не могу, - испуганно замотал головой Андрей, - честно вам говорю.
- Ничего, привыкнешь, - убедительно проговорил тот. Раз не можешь отрезать уши, значит, я ему отрежу голову. Смотри и учись. Скоро сам  будешь делать так.
- Подошедший с кривым ножом садист, грубо схватил меня за волосы. Он потянул голову назад, оголив мой кадык, чтобы одним движением перерезать мне горло. В ту минуту я уже простился с жизнью. Из глаз бежали слёзы, практически уже был в бессознательном состоянии. Но ничего не происходило. Когда открыл глаза, перед моим лицом находилась чёрная борода главаря, и его очи сверлили меня своим звериным взглядом. В них была одна пустота пропитана ненавистью и жестокостью. И вдруг он отпустил мои волосы и криво заулыбался.
Я - неверующий человек мысленно стал молить Бога о спасении, о быстрой смерти, не надеясь уже ни на какую пощаду.
Моджахед, не сводя с меня взгляда, ехидно произнёс: «Ты доктор»?
Несмотря на жару, меня трясло и колотило. Я не мог произнести даже пару слов. Не ожидая ответа, тот задрал к верху перухан (длинная рубашка) и показал мне на боку операционный шов. Увидавший свою работу, невольно подумал: «Лучше бы я тебя зарезал, когда оперировал».
- Ты меня спас, - хладнокровно проговорил он. Поэтому мы тебя мучить не будем, а сразу расстреляем.
Не знаю, почему, но мне от этих слов стало легче. К нему подошёл другой главарь с белой ухоженной бородой, обликом похожий на таджикского поэта Рудаки. На нём был одет белый перухан с коричневой жилеткой.
- Абдул, что случилось? – обратился он к головорезу.
- Ты не поверишь, Рахдмил, но среди пленных оказался доктор, который меня оперировал.
– Аллах помогает, - ответил тот с радостью поднявший руки к верху. За этого доктора нам Раббани выложит приличную сумму. Он подошёл ближе к нам и каждого внимательно рассматривая, спросил: «Они все рядовые»?
- Нет. Один сержант, щенок, - ответил Абдулл, указав пальцем на Сергея.
- А почему эти шакалы раненые, а трое нет? Как они вообще оказались среди пленных? - поинтересовался Рахдмилл. 
- Абдул рассмеялся в свою чёрную бороду.
- Эти тупые шайтаны, все были пьяные. Один из них решил перейти на нашу сторону.
От слов моджахеда, я с такой ненавистью посмотрел на трёх вояк, что данный взгляд не остался незамеченным Рахдмилом. Он ближе подошёл к Абдулу и что-то зашептал ему на ухо. Тот бросил испытывающий на меня взгляд и вдруг глаза его округлились.
-Ты посмотри, брат, - испуганно проговорил он, - шурави стоят на горе.
-Я не поверил своим ушам. Неужели нас пришли освобождать? Невольно тоже оглянулся в ту сторону, куда смотрел Абдулл. Однако никого кроме этих головорезов не увидел. А два предводителя стояли и смеялись мне в лицо.
- Так ты доктор ещё понимаешь нашу речь? – с улыбкой проговорил Рахмдилл. Значит, можешь и общаться?
Меня вычислили как мальчишку. Хотя теперь уже было всё равно. Моё тело по-прежнему тряслось как в лихорадке. Я не мог произнести даже слово и в знак согласия только сделал кивок головой.
- Это удваивает твои шансы на жизнь. Ты действительно хороший товар. За тобой нужно смотреть в оба, - сделал вывод Рахдмилл.
После этих слов эти главари ещё дальше отошли в сторону, и тихонько начали о чём-то спорить и что-то высчитывать на пальцах. На какое-то время они ушли, оставив нас под присмотром других головорезов, которые умышленно проходя, старались ударить нас ногой в спину или в голову. Вскоре вернулся Абдулл и, подойдя ко мне, стал развязывать верёвку на моих руках.
- Не вздумай доктор сделать что-то плохое, - грозно проговорил он в мой адрес. Любой неверный шаг и ты будешь подстрелен как шакал. Сейчас, обработай свою ногу и окажи помощь другим товарищам. Он протянул мне пару бинтов, бутылочку йода и два пакетика стрептоцида. Никто из пленных не понимал что происходит. И от чего вдруг, начали проявлять к нам такое внимание. Объяснять я никому не собирался, хотя и понимал, нас хотят продать. Я знал, что за мёртвую голову русского, духам очень хорошо платили. За живых пленных, да если ещё среди них находится доктор, - можно было получить баснословные деньги. Невольно пришёл к выводу, именно благодаря этому мы временно избежали тех пыток и тех нечеловеческих мучений, которые предстояло нам испытать перед смертью. Но что ждало нас впереди, даже я не знал. Все понимали, что мы обречены. От этой мысли каждый из нас простился с жизнью, желая только одно, чтобы этот ад, скорее закончился. Когда же стемнело, пришёл Рахдмилл и протянул мне немного сушеной травки.
- Возьми, пожуй и дай своим раненым шакалам, - произнёс он. Нам сейчас предстоит путь.
Когда её стал жевать, появилось такое чувство, словно во рту куриный помёт. От данного вкуса меня стошнило. И не смотря на это, буквально через каких-то двадцать минут, боль моей ноги утихла. Даже стало легко и весело. Такое же состояние появилось и в других пленных. И вот мы двинулись в путь. Нас вели восемь моджахедов явно, хорошо знающие горные тропы. Наш небольшой караван замыкал Рахдмилл, следуя за мной чуть ли не по пятам.
 Пройдя некоторое время по горной тропе, попытался вытянуть из него хоть какую-то информацию.
 - Скажи дорогой, куда же вы нас ведёте?
Тот как-то недоверчиво посмотрел на меня и тихо ответил:
- Тебе доктор бояться нечего. Если перейдёшь на нашу сторону, ты не будешь участвовать в боевых действиях. Твоё дело лечить людей. У тебя будет всё! Своя клиника много денег, ты будешь богатый и уважаемый человек, позволяющий себе путешествовать в любую точку мира.
- Заманчиво звучит, - заметил я. А что ждёт их, - кивнул на своих товарищей идущих впереди? 
- Если никто не примет ислам и не перейдёт на нашу сторону, в том числе и ты - доктор, вы все окажитесь в тюрьме Брандерберг. И что потом будет с вами одному Аллаху известно. А в данное время я всех вас передам в руки очень хорошему человеку.
- А что это за человек, - не сдержался я. По каким критериям вы судите, что он хороший? Его ответ меня сразил наповал.
- Он не жадный, и вообще, - уже грубо заговорил Рахдмилл, - замолчи, а то горы имеют уши.
Впереди находилась горная река. Её шум воды доносился уже за триста метров. За данной рекой начиналась территория Пакистана. И тут я не сдержался.
- А как мы её преодолеем? Здесь даже здоровому человеку трудно будет переплыть.
- Никто не будет переплывать, - с улыбкой проговорил Рахдмилл, - мы пройдём под ней. Сейчас сам убедишься в этом, – с гордостью признался он, уверенный, что мне можно доверять.
Неожиданно один из впереди идущих духов дико закричал: - Шайтан! Шурави!
Сразу с обеих сторон послышался треск автоматных очередей. Три бандита замертво упали. Ни секунды не раздумывая, плашмя бросился за первый камень. Сердце моё бешено колотилось. Через пару минут всё закончилось. Как оказалось, наша разведка совершенно случайно натолкнулась на пленный караван. Из восьми духов убито было шесть человек. И хотя все были окружены к удивлению многих Рахдмилл и ещё один моджахед, невероятным способом исчезли, словно провалились через землю. Со слезами на глазах мы благодарили своих товарищей, крепко их обнимая.
В ту минуту никто из нас не задумался, куда сбежали два боевика. Позже пришёл к выводу, что на том месте, где-то был лаз в подземный переход, через который духи переправлялись на территорию Пакистана. Если бы перевернуть каждый камень на том месте, то вполне можно было его отыскать. Но как говорится, время было упущено.

                Глава четвёртая

После этих событий месяц находился в госпитале и как только выписался, сразу подал рапорт на увольнение. Врачом я больше работать не мог и не хотел. При виде крови у меня начиналась паника, руки дрожали, начинался такой озноб, что тело тряслось как в лихорадке. Вначале не мог спокойно смотреть на молодых людей, кто проходил с отращенной бородой. Они мне напоминали духов. Еле сдерживал себя от желания подскочить к бородачу и, врезать ему в лицо кулаком. Теперь вы наверно понимаете моё состояние, почему до сих пор не ношу бороду, и не люблю тех, кто их носит. Хотя сейчас, говоря начистоту, уже равнодушно отношусь к данной моде. Большинство военнослужащих выполнявших свой долг в Афганистане, а тем более те, которые прошли плен и чудом остались в живых, не хотят вспоминать то время. Всю пережившую боль они держат в себе, никому, не рассказывая. И это очень плохо. Я придерживаюсь другого мнения. Да, больно ворошить старую рану, но молодое поколение должно и обязано знать настоящее лицо ислама. Все те зверства душманов, которые они творили, опираясь на Мухаммеда со своим святым в кавычках Коранам. Сотни людей стали после этой войны инвалидами и больными людьми. Даже я, прибывший после госпиталя в родной дом, долгое время не мог нормально жить. Перед глазами стояли молодые солдаты, с которых еще, будучи живых, снимали кожу и грызли горло овчарки. Честно сказать, не хотелось жить. Чтобы как-то забыть те события, перестал выходить из дома, пристрастившись к выпивке. Родители не знали, как меня спасти от пагубного влияния спиртного. Даже пригласили какого-то экстрасенса вывести меня из запоя. Тот, зайдя в комнату, глядя в мою сторону, заявил: «На вас лежит сильная порча. Всему виной является женщина с белыми волосами. Могу вам помочь, но это будет очень дорого стоит».
Когда запустил у него пустой бутылкой, он больше не появлялся. Чем чаще вспоминал Афганистан, тем больше начинал пить и становится всё ближе к категории алкоголика. Понимал, что делаю плохо, однако остановится, никак не мог. Дошёл до того, что в пьяном угаре взял верёвку и решил повеситься. Когда мама зашла и увидела висельника в петле, сама потеряла сознание. Благо был рядом отец. Сняли вовремя, откачали и уже днями не спускали с меня глаз.
 И вдруг после данного суицида, ко мне в комнату зашёл Димка Лавров. Мой самый близкий друг, с которым были всегда неразлучные. Нас за глазами даже называли двумя братьями. Мы учились в одном классе и оба шли на золотую медаль. Однако когда перешли в восьмой класс – расстались. Родители Димы переехали жить в город. Связь с другом я не прекращал. Как и в сельской школе, он и там был самый лучший ученик. При этом если мне хорошо давались языки, то ему наоборот математика, физика, и все технические предметы. Димка мечтал поступить в МГУ на факультет вычислительной математики и кибернетики. Однако после блестящей сдачи школьных экзаменов, ему вручили серебряную медаль, а золотую получил сын директора школы, который был намного слабее Димы и даже часто переписывал у него задания. Обиженный от такой не справедливости, Лавров принципиально отказался от медали и вместо запланированного поступления, взял и подал документы в Московскую духовную академию. Это было настоящее ЧП. Как это так, активный комсорг школы, серебряный медалист, и вдруг решил стать священником. Был снят с должности начальник отдела образования, потерял работу, и директор той школы, где учился Димка. Было решено отнять у сына директора назад золотую медаль и вручить её Лаврову, при условии, если тот заберёт назад документы из духовной академии. Но Лавров уже не захотел менять своё решение. Он окончил блестяще семинарию, первое время был даже там преподавателем. Затем трудился протоиреем Благовещенского собора в Москве.
И вот этот Димка в своей серебристой рясе до пят, появился у меня в комнате. Валяясь на кровати в нетрезвом виде, даже не удивился его появлению. Сразу понял, мать обратилась за помощью к лучшему другу.
Лавров ухватил меня за шиворот и, встряхнувши как шкодливого котёнка, посадил на кровать.
- Ну, привет, опустившийся алкоголик, - промолвил он громовым голосом.
- Дима, - тихо проговорил я, - мне не хочется жить.
- Эх, ты мерзавец, - покивал головой Лавров, - люди без рук и ног живут. А ты здоровый оболтус, так опустился. Тьфу, на тебя. Тряпка ты половая. Себя не жалеешь так родителей пощади. Ты посмотри на них, как они почернели от твоих бесовских выходок. Ты почему их в могилу раньше времени загоняешь?
- Я хочу выпить, - неожиданно промолвил я, - у тебя нет ничего с собой?
- Вот тебе, – поднёс к моему носу кукиш Лавров. Выпить он захотел. А ну, давай, одевайся, бесовская твоя душа.
Лавров, будучи ещё со школы богатырского телосложения, вопреки протесту, вытащил меня из квартиры, где силой втолкнул в салон черного автомобиля Мицубиси. Какое-то время ехали молча. Потом он достал из сумки бутылку коньяка.
- Вижу Володя, в натуре тебе плохо, - как-то ласково промолвил он. - На выпей, может лучше станет.
Такой выходки вовсе не ожидал от друга. Мне уже не хотелось пить, из глаз бежали слёзы.
- Да выпей тебе говорю, - уже приказным тоном промолвил Лавров.
- А куда меня везёшь? – не сдержался я после не большой выпитой порции алкоголя.
- Везу спасать душу лучшего друга от падения в пропасть.
Как оказалось, Лавров уже был настоятелем и протоиреем Владимирского собора в Санкт-Петербурге. За время пути, он мало разговаривал, только порой вытирал часто слёзы, слушая, как я всё досконально, рассказывал про свою жизнь в Афганистане. Хорошо, что он меня не перебивал, ничего не спрашивал, а дал возможность излить душу. Мне и самому хотелось высказать всё то, что тяжким грузом находилось на сердце.
 Храм на меня произвёл неописуемое впечатление. Оказавшись в этом старинном соборе, который даже не закрывался во время военной блокады, я был поражён его убранству. Димка дал в руки большую свечу, подвёл к иконе Божьей Матери: «Взыскание погибших», и тихо произнёс, поставь её за тех, с кем служил, и кто не смог живым вернуться домой.
Отец Владимир замолчал, его губы дрожали. Чтобы не показать свою слабость и не расплакаться перед ребятами, он налил себе стакан воды из графина и, выпивая его медленными глотками, старался успокоиться.
Зал молчал, словно был завороженный. Карпычев не сдержался и вытянул носовой платок, вытер с лица побежавшие слёзы. Зато Старовойтов сидел красный как рак. Он уже корил себя в том, что плохо подумал о данном батюшке. Этот стильный поп оказался истинным героем. Даже в него, сухого педанта, он вызвал в глазах уважение.   
Все терпеливо ждали продолжения. И батюшка, тихо кашлянув в кулак, снова начал рассказывать.
- Пока горела свеча, передо мной вставали те лица ребят, которые так и не вернулись к своим родителям. Слёзы катились у меня по лицу. Тишина в храме, давила на моё сердце словно упрекая, какое же я ничтожество. Глядя на излучающее тепло от горящей свечи, мне становилось стыдно, как я мог так опуститься? Как мог дойти до такого состояния?
После этого Лавров завёл меня в какую-то келью и, усадив за стол, положил белый лист и ручку.
- Врач лечит тело, священник душу, - глухо промолвил он, глядя мне в глаза. Но ты не можешь больше работать врачом, значит должен стать священником. Пиши заявление на поступление в духовную семинарию.
Чего, чего, но такого предложение от друга меньше всего ожидал.
- Дима, я не смогу им быть. При виде людей с бородой у меня начинается ассоциация с духами. В каком бы не был состоянии, я всегда тщательно брил усы и бороду.
- Но если только в этом трудность, - уверенно заговорил Лавров, - то смело пиши. Будешь священником без бороды.
- А разве так можно? – неуверенно спросил я.
- Всё можно, - убедительно проговорил Лавров. Главное, чтобы мысли были светлые и душа добрая.
Таким образом, дорогие призывники я и стал священником. Вначале вёл службу в небольшом храме, потом попросился о переводе в свой родной город. Вот так и складываются судьбы людские. Батюшка замолк и с какой-то лёгкостью вздохнул.
- А что стало с теми солдатами, кто с вами был в плену? – неожиданно задал вопрос майор Старовойтов. Вообще, встречаетесь, с кем служили?
- Один раз в год я нарушаю обет Господа, и думаю, что он меня за это простит, - бодро заговорил батюшка Владимир. В этот день я снимаю свою православную рясу и надеваю военную форму. Честно говоря, сослуживцев, как таковых, кот наплакал: одних уж нет, а те далече... В том году, приезжали погостить "остатки эскадрильи" из Кондопоги, Кирова, Костромы. Посидели, погудели, да разъехались. И всё же с теми, с кем довелось быть в плену, связь поддерживаю. Не буду обманывать, не обходится и без традиционной водки. Отмечаем, соблюдая все рамки приличия. Сергей Антипенко, сержант ПЗРК, тот вчерашний школьник, как я вначале его назвал, в настоящее время является ректором Брянского педагогического института. Состоит в союзе писателей России. Написал пять художественных книг, одна из которых посвящена Афганистану. 
Алексей со Свердловска, уже давно проживает в Москве. В звании подполковника работает в органах ФСБ. С ним больше всех встречаемся, обсуждаем разнообразные мирские вопросы на тему политики, нравственности, вплоть до личного характера. Часто перезваниваемся.
 Дмитрий Столяров из Подмосковья, который вместе с друзьями по совместной пьянке попал в плен, мне хочется говорить о нём долго и только хорошие слова. До призыва в армию он был настоящим хулиганом в Красногорске. Вместе с такими друзьями как сам, грабили магазины, устраивали всеобщие попойки и были ярые зачинщики жестоких драк в своём районе. И если бы Столяров не попал в армию, сидеть бы ему на тюремных нарах. Однако побывший в плену, на него так всё психологически подействовало, что он пересмотрел весь смысл своей жизни. Сразу после демобилизации, окончил медицинский институт. Потом аспирантуру. Буквально за год, написал три научных работы, но ни одну из диссертаций не смог защитить из-за бюрократизма медицинских светил. Не вдаваясь, в его научные работы все считали, молодому амбициозному человеку, ещё рано быть профессором. Но всё изменилось, когда в научно исследовательский институт с обменом опыта приехала немецкая делегация. За неделю пребывания, Дмитрий каким-то образом познакомился с профессором кафедры медицинского университета Гретой Шульц, и предложить ей руку и сердце. Через месяц они зарегистрировали брак, и Дмитрий на законных основаниях уезжает с женой в Берлин. Где и остался жить навсегда. На сегодняшний день, Столяров является светилом немецкой медицины. Он директор Центра Лазерной Медицины, руководитель минимально инвазивной лазерной терапии рака. Профессор, доктор биофизики и экспериментальной медицины. Имеет свою глазную клинику. Часто посещает с лекциями родное Подмосковье, оказывает Красногорскому здравоохранению всяческую помощь. Этот талантливый человек, огромную оказал помощь и белорусским детям, пострадавшим от Чернобыльской аварии. Десятки, сотни людей счастливы от того, что благодаря Столярову, обрели зрения и избавились от онкологических заболеваний. А вот сам Дмитрий Петрович считает себя не счастливым. Как то в разговоре со мной признался: «Человек создан для счастья. Только счастье не всегда создано для него».
Прожив в Германии двадцать семь лет, добился высоких званий и наград которых не смог бы получить в собственной стране, для него она по-прежнему остаётся чужой. И эта тоска по родине, с каждым годом, становится всё сильнее. Он обескуражен, что не смог сыну привить любовь к своей родине, от которой, сам когда-то сбежал. В Германии не учат патриотизму. Наверно отсюда у его сына Генриха, нет к немецкой стране ни капли любви, ни грамма патриотизма. Одно хорошо, что вырос парнишка самостоятельным и свободомыслящим человеком. С Дмитрием мы всегда хорошо общаемся. По его приглашению, я уже был пять раз в Германии. Последний раз, когда провожал меня на самолёт, у него была такая зависть, что я улетаю в свою страну, где я родился и вырос, где находится истинно моя родина. Не сдержавшись, он еле слышно проговорил: «Знаешь, Вальдемар, одному тебе признаюсь, собираю все документы на свою недвижимость. Хочу всё продать и вернуться назад в Россию».
Сделает он это или нет, покажет время. Но я хочу обратиться к вам дорогие призывники, любите свою страну и не предавайте её. Чтобы потом через многие годы, вот так не мучится и не страдать. Чужая страна никогда для нас не станет любимой. И мы для неё – ни кто иной, как предатели и изменники.
А вот жизнь Игоря, сослуживца Дмитрия, сложилась печально. Вернувшись в родной город, предался блуду и разврату. За кражу сидел в тюрьме, вёл аморальный образ жизни. Какое-то время работал трактористом в колхозе. Десять лет назад, умер от цирроза печени.

                Глава пятая
Всем наверно будет интересно узнать, что стало с Андреем Яценюк из Тернополя, который перешёл на сторону моджахедов. Скажу одно, когда нас увели, Андрей остался с духами. Уже подтверждено фактами, что он не только участвовал в боевых действиях, но и проявил себя жестоким садистом в пытках над советскими военнопленными. С выводом советских войск из Афганистана, сменил фамилию. Проживал в Пакистане, где был одним из лидеров по подготовке террористических групп. Сам принимал в них активные участия. Советским военным руководством за измену родины, а также за ряд убийств советских солдат, был заочно приговорён к высшей мере наказания. Однако в одной из террористических актов, на территории Ирана, по неподтвержденным данным Яценюк был тяжело ранен и умер. С моей точки зрения, этот мерзавец, создал «утку» о своей смерти, чтобы сменить в очередной раз все свои биографические данные вместе с фамилией и бесследно исчезнуть от правосудия.
Почему я так думаю? Да всё потому, что в 2013 году его тридцатилетний сын Арсений, вместе с женой и ребёнком эмигрируют из Украины в город Балтимор, американского штата Мериленд. Казалось бы, в этом нет ничего удивительного. Эмигрируют многие. Но странность в том, что, не успев, появится младший Яценюк в чужой стране, как покупает крутую виллу. Затем приобретает крупный торговый супермаркет, где становится его личным владельцем. А через год в Америку переезжает жена Андрея и тоже приобретает отдельный дом. В настоящее время Интерпол заинтересовался, откуда в бедных эмигрантов из Украины, появились деньги. И кто такой Брендон Стоун, который прислал вызов Арсению Яценюк. Есть вероятность, что бывший изменник родины и военный преступник умерший много лет назад снова воскрес из мёртвых и дал о себе знать. По данному факту проводится тщательное расследование и от Интерпола, не смотря на годы и время, ещё никому не удавалось избежать наказания, которые они совершали во время военных действий. 
Батюшка Владимир замолчал, взял стакан с водой, сделал, несколько глотков и строго проговорил: «Наверно, уважаемые призывники, я вам досконально ответил на все ваши вопросы. На этой ноте мне бы и хотелось закончить наш разговор. Или кто-то ещё желает, о чем не будь спросить»? - с интересом обратился он, глядя на сидящих ребят в зале.
- А с тем солдатом, который вас спас от взрыва гранаты, вы виделись? - неожиданно спросил бородатый парнишка в первом ряду.
- Хороший вопрос, спасибо тебе Ермаков, - проговорил, батюшка, довольно улыбаясь. Это вызвало смех во всех сидящих в зале.
- Антоха, ты засветился! Тебя запомнили! – послышались весёлые крики в адрес парня.
В конце зала кто-то прокричал:
- А как его не запомнить, с такой бородой как у Фридриха Энгельса. Зал покатился от смеха.
С первых слов батюшки, словно по команде в зале снова воцарилось тишина.
- Честно говоря, я себя очень корил, что во время операции не смог поинтересоваться, как его фамилия. В ту минуту была одна мысль спасти его. Знал что он с Питера, но про всё остальное некогда было думать. Если бы и дальше работал в армии, обязательно бы узнал про него всё досконально. Но после плена в самого жизнь круто изменилась. Закончив семинарию, хотелось уйти подальше от мирской суеты забыть как страшный сон всё пережитое и пройденное. Но это оказалось невозможно. Получив сан священника, первые пять лет вёл службу в не большом сельском храме. Как сейчас помню, была суббота и после окончания службы, все прихожане стали расходится. Вдруг в церковь зашёл старший лейтенант. От моего взгляда не ускользнуло то, что его глаза бегали, словно он кого-то потерял. Когда увидел меня по его лицу из глаз побежали слёзы. Я понял у парня какое-то горе. Решил всё расспросить, успокоить, и даже помочь, если нуждается в моей помощи.
 Не успел подойти, как офицер со слезами на глазах промолвил:
- Здравствуйте батюшка. Вы меня не помните?
Я немного стушевался и внимательно всмотрелся в его лицо, напрягая свою память: кто это может быть.
- Значит, забыли! – сделал вывод парень. А я вас по всех частях ищу, чтобы низко поклонится и сказать вам большое спасибо.
- Айболит, справа, помните?
И тут меня, словно ударила током. Да это же тот мальчишка, который меня спас! Я от неожиданной встречи растерялся как школьник, слова не могу вымолвить. Слёзы текут по лицу рекой. Он опустился на колени начал целовать мои руки и со слезами на глазах благодарить за своё спасение. Я всегда считал, что это он меня спас, а парень думал обратное.
- Я, говорит, батюшка, рос без отца. Меня растила и воспитывала одна мать. Вы спасли меня, и я прошу, будьте моим отцом. Если бы не вы, меня бы сейчас не было.
Отец Владимир снова вытащил носовой платок и, не стыдясь присутствующих, стал вытирать с лица бегущие слёзы. Вот так благодаря Господу Богу произошла наша встреча.
И скажу больше, коль уже начал. Этот парнишка давно уже не старший лейтенант да вы хорошо его знаете. Он замолчал, умышленно ожидая реакции присутствующих. Все действительно зашумели, словно рой в улье.
- Как знаем? Кто он? Ничего не знаем! Скажите нам, не интригуйте батюшка.
Святой отец за всё время своего выступления, искренно и широко улыбнулся.
-Ну, Бог с вами, коль не знаете, скажу: это ваш уважаемый военком Леонид Сергеевич Карпычев.
И здесь зал ахнул. В создавшем шуме и в бурно начавшем обсуждении, батюшка уловил удивление и уважение не только к себе, но и к Леониду Сергеевичу.
Когда майор Старовойтов услышал фамилию своего начальника, его лицо перекосилось, приобрело такой цвет, словно скушал что-то отвратительное. Он резко поднялся и быстрыми шагами удалился из-за зала. На его выход никто даже не обратил внимание. Зато Карпычев подошёл к трибуне, и еле сдерживая себя, чтобы не заплакать, громко произнёс.
- Да ребята, всё это так. Я до сих пор искренно благодарен бывшему майору медицинской службы Владимиру Шилову, который для меня стал самым родным и близким человеком. И дай вам Бог на своём жизненном пути, встречать таких людей, как довелось встретить мне. На этих словах я хочу закончить собрания. От себя и от всех вас поблагодарить отца Владимира за его лекцию. В течение недели вы получите повестки, и я уверен, что все здесь собравшиеся в таком же составе придут на призывной пункт для отправки в воинские части. Что среди вас вдруг не появятся хромые, косые и больные люди. Долг перед родиной нужно выполнять. Это наша прямая обязанность.
Через неделю, среди пришедших будущих защитников родины не было, ни одного парня, кто до этого времени носил бороду.
Эпилог.
После весеннего призыва подполковник Леонид Сергеевич Карпычев уволился с военной службы начавший осваивать новый для себя статус пенсионера. Буквально сразу после его увольнения, на его должность был назначен совершенно новый человек, приехавший из области. Майор Старовойтов в дальнейшем не сработался с новым военкомом и вскоре был переведён на новое место работы.